А в самом деле, где? — подумал Маоней. Ракурс был слишком непривычный и он никак не мог узнать дома. Тут же его осенило. Он ещё опустил камеру и подвел её к углу. Ему повезло — там ещё сохранилась табличка.

— Улица Героев Цинцамура, дом тридцать семь, — доложил он. — Мезонин над вторым подъездом.

— Отлично! У меня на связи — дивизион самоходных гаубиц, сейчас мы их накроем...

Талу поднял дрон повыше и вновь направил камеру на окно. Его вдруг разобрало любопытство — словно натуралиста, наблюдающего за какими-то кощунственными гадами. А что это именно гады, сомнений у него не оставалось.

Он попытался понять, откуда взялось это ощущение — но тут где-то справа полыхнуло пламя и дрон ощутимо тряхнуло ударной волной. Тут же полыхнуло слева, и ещё...

Талу понял, что начался обстрел и потянулся к джойстику, чтобы отвести дрон назад — попасть под свой же снаряд ему совершенно не хотелось. В этот миг один из парней вдруг повернулся и взглянул в окно — скорей всего, просто рефлекторно, на шум. Талу увидел бледное, костлявое лицо и страшный взгляд черных, неестественных на мертвенно-белом лице глаз. Все волоски на его теле встали дыбом, словно он смотрел на настоящего беса из ада...

В этот миг в комнате сверкнуло пламя и Талу увидел летящие в камеру обломки. Затем экран погас. Он слабо светился смутной молочной белизной, но больше ничего не показывал.

......................................................................................................

Под ним ещё гремели взрывы и Талу спешно увел дрон в сторону. Камеру, похоже, срезало осколком — и они вполне могли долететь и до него...

— Как результаты удара? — раздался вдруг в ухе слабый голос Йарри. Не будь Талу намертво пристегнут сейчас к креслу — он бы, наверно, подскочил от неожиданности.

— Хорошо, — буркнул он. — Их накрыло.

— Ты уверен? — в голосе зазвучало сомнение.

— Я видел прямое попадание в комнату, — ответил Талу. — Мне осколками камеру срезало.

— О черт и дьявол... — Йарри помолчал. — Ладно, возвращайся, — это прозвучало с явной неохотой и Талу невольно подумал, что его собирались отправить на разведку ещё чего-нибудь...

.........................................................................................................

Вернуться, правда, оказалось не так просто — дрон в спешке забыли оборудовать навигационной системой. Всё, что на нем было — простой компас, приклеенный скотчем к приборной доске. По нему, то есть по азимуту, Талу вышел на цель — но, уходя от обстрела, он увел дрон куда-то в сторону и уже не мог вернуться тем же курсом...

Ладно, подумал Маоней, направляя дрон к востоку. Всё, что мне надо — это перелететь линию фронта и сесть. А там уж пусть они сами разбираются. Я на эту хрень в жизни больше не сяду...

Лететь в дымной мгле было страшно — Талу всё время казалось, что он вот-вот во что-то врежется, и он невольно набирал и набирал высоту. И удивленно вздрогнул, выбравшись из дыма. Потом тут же сорвал надоевший до чертей противогаз, жадно хватая обычный чистый воздух.

Перемена была слишком резкой, и, глядя на открывшийся ему простор, он на какой-то миг вдруг потерял ощущение реальности. Было ли всё это — полет в дымной мгле, страшный взгляд полубезумного подростка? Или ему просто померещилось?..

Ошалело глядя вокруг, Талу вдруг понял, что смотрит на плато и Цитадель откуда-то сверху — он забрался в небо на добрых полмили. Город простерся под ним смутным ковром и от вида просто захватывало дух — под ним лежал целый лабиринт улиц. Спутанные цепочки городских зданий тянулись вдоль них, иногда мерцая огнями разгоравшихся от обстрела пожаров. Все эти огни мерцали и дрожали вдали в потоках текучего воздуха, и Талу закрутил головой, пытаясь отыскать двор, из которого стартовал. Это, однако, никак не получалось. Он повел дрон дальше на восток... и тут же понял, что снижается. Стрелка заряда батарей качалась уже где-то возле нуля и Талу охватила паника. Он закрутил головой, ошалело осматриваясь и пытаясь найти место для посадки.

На западе мрачно чернела громадина дымовой тучи. Иногда где-то в её глубине вспыхивали рыжеватые сполохи взрывов. На юге застыло дымно-багровое, тревожное, перистое марево зари. На её фоне тоже висело смутное облако пыли или дыма, на севере смутно угадывалось что-то горбатое, похожее на исполинский темный гриб. Разглядев в нем вспышки молний, Талу с облегчением понял, что это только грозовая туча. Облако дыма на юге, за водохранилищем, смотрелось менее зловеще, но снизу его освещало ядовитое, йодисто-рыжее зарево — пожар на каком-то химическом складе. На улицах внизу мерцали искры огней, словно блестки, — он не сразу понял, что это выстрелы. Всё происходило беззвучно, как во сне.

Дрон летел всё ниже и панорама под ним была не столь впечатляющей — цепочки высоких фонарей, железные и шиферные крыши, словно парившие в дымном воздухе, полупрозрачный сумрак под кронами парка внизу, тоже словно бы наполненный коричневатым светящимся туманом...

Талу взглянул на его высокую, с цоколем и столбами, ограду из черной железной решетки, потом перевел взгляд дальше. Ему показалось, что он видит розовое здание Цурского райотдела ЧК — но туда ему было уже не дотянуть...

........................................................................................................

Талу направил дрон на пустую, окаймленную радиально расходящимися аллеями площадь в центре парка. Посадка вышла довольно-таки жесткой — батареи откровенно испускали дух — и зубы Талу лязгнули. Торопливо расстегнув ремни, он спрыгнул с кресла. Выдернул из креплений "раптор", передернул затвор. Осмотрелся. Людей вокруг видно не было, но ждать их появления не хотелось — вокруг шли бои и "гости" могли с равным успехом оказаться как друзьями, так и врагами. А запасных магазинов ему забыли дать, и всё, что он сейчас имел — это тридцать патронов в единственном рожке. Если его всё же заметят мятежники...

Яростно помотав головой, Талу убрался с площади. Четыре стоявших по её углам низких, изогнутых наверху фонаря заливали её таинственным темно-синим светом и теперь она казалась ему местом почти мистическим. Надо было возвращаться к своим — здесь было наверняка небезопасно, да и есть хотелось просто зверски, так как завтрак он, естественно, пропустил.

Ворота парка оказались далеко, но Талу к ним и не рвался — взобравшись на забор, он спрыгнул вниз и повернул направо. Его занесло на полосу заброшенной земли: никакого тротуара, только усыпанная битым кирпичом и стеклом тропа извивалась между могучими, разросшимися кустами. Их ветки кое-где приходилось отводить руками и не было похоже, что здесь ходят очень уж часто. Слева от Талу было пустое шоссе с низкими фонарями — изогнутые наверху, они сейчас не горели — а за ним тянулись длинные двенадцатиэтажные дома, облицованные белыми плитами, такие огромные, что походили на горы. Их цокольные этажи, прорезанные узкими окнами, выдавались вперед — в них размещались конторы и поликлиники, но свет там не горел, и Талу не видел там ни одного человека. Он упорно пробирался вперед, то обходя автостоянки, то петляя между кустов — а в проемах между домами темнели сплетавшиеся кроны деревьев, весьма похожие на джунгли.

Наконец, Талу уперся в заросшее трехметровыми кустами не то озеро, не то болото, протянувшееся точно поперек его пути. Болотные заросли казались непроницаемо-черными — и в них, зловеще и таинственно, роились желто-зеленые светляки. Тропа здесь не кончалась, она поворачивала вправо — и Талу, наконец, понял, где находится. Ему осталось лишь обойти болото — и он выйдет на родной проспект Революции. Он с облегчением вздохнул.

.......................................................................................................

Свернув вправо, Талу пошел по старой, широкой и разбитой асфальтовой дорожке, внимательно посматривая по сторонам. Слева от него потянулся обложенный бетонными блоками глубокий ров, в котором шумела вытекавшая из болота, судя по запаху, не слишком чистая вода, за рвом начинался покатый склон, — а за ним поднимались новенькие пятиэтажки из золотистого кирпича, с большими застекленными балконами и высокими темно-коричневыми островерхими крышами. До проспекта Революции оставалось всего ничего — но тут из-за кустов перед Талу выскочил солдат в нелепой мешковатой форме. Они столкнулись буквально нос к носу — никто из них не ожидал встречи. И уставились друг на друга, пытаясь понять, кто есть кто. Талу повезло — он разглядел обтянутую тканью каску с ремешками и длинное, какое-то лошадиное лицо. Злая судьба свела его с морским пехотинцем Суфэйна, невесть как попавшим сюда, в Товию. Тот, впрочем, тоже без труда узнал смуглую файскую физию Талу. И его подвела ненависть — вместо того, чтобы отступить и просто расстрелять врага, он схватил Талу за горло. Глаза у Талу натурально вылезли на лоб — солдат оказался страшно сильным — но он смог вскинуть "раптор" и нажать спуск. Ну, частично вскинуть — глушитель помешал ему и очередь пришлась в ноги солдата. Он рухнул с диким воплем, потянув за собой Талу. Тот свирепо отпихнул его — сначала локтем, потом ногой — поднял автомат уже как положено и выстрелил в упор, в лицо. Солдат молча опрокинулся назад — но из-за кустов выскочили ещё двое. Талу вскинул оружие и нажал спуск. "Раптор" глухо застучал, звеня по асфальту вылетавшими гильзами — и замолк, лязгнув отошедшим затвором. Солдаты рухнули замертво — но в любой миг могли появиться другие...

Талу осмотрелся в поисках оружия убитого, и, перегнувшись через мертвеца, схватил его — покойнику оружие сейчас было без надобности. Ему повезло — это оказался суфэйновский же "Тайфун", дорогое, но уникально эффективное оружие под мощный 5.8 х 30-миллиметровый патрон, точное и скорострельное, с 45-зарядным магазином, компактное и легкое — всего 57 сантиметров длины и 2,6 килограммов веса, способное пробивать легкую броню и с прицельной дальностью в двести метров — почти как у вебианского "Элемента", у которого она составляла двести пятьдесят. Честно говоря, сейчас он предпочел бы родной "Раптор" или хороший армейский автоматический дробовик, но приходилось брать то, что есть.

......................................................................................................

Несколько секунд Талу напряженно смотрел на кусты — но оттуда больше никто не появился. И вновь едва не подскочил, услышав в ухе голос Йарри — он и думать забыл про гарнитуру.

— Талу! Талу, где ты, черт бы тебя побрал!

Талу закашлялся — ему едва не сломали гортань — потом всё же нажал кнопку.

— На улице Красной Зари, у проспекта, — буркнул он.

— Черт! Дрон где?

— В парке Лиссана. Батареи сели.

— Черт! Это уже вражеская территория.

— Я знаю, — хмуро сообщил Талу.

— Ясно, — Йарри помолчал, явно что-то прикидывая. — Так. Я сейчас в Цурском райотделе ЧК. Правду говоря, это ближайшая наша позиция. Наши готовят контратаку, но пока что вокруг черт знает что творится — никто не знает, где наши, где свои, — он снова помолчал. — В общем, бери руки в ноги и двигай сюда. Защитная линия прорвана, сюда валят орды мятежников из Пелипая, а они просто психи даже на фоне вебов. Я пойду тебе навстречу.

— Зачем? — искренне удивился Талу.

— Потому что ты наш, — удивился Йарри. — Ладно, хватит болтать. Двигай, и быстрее.

.........................................................................................................

Прервав связь, Талу поднялся. Расстегнул на мертвеце окровавленную сбрую со снаряжением, потом, подавив отвращение, напялил её на себя. Вновь осмотрелся. Выходить на проспект явно не стоило — там он стал бы заметен, словно вошь на лысине.

Вздохнув, Маоней свернул во двор — на извивавшуюся среди непролазного бурьяна узенькую тропинку. Земля здесь была неровная и влажная, трава щекотала обнаженные ступни, песок и камешки набивались в сандалии и Талу захотелось пойти босиком, однако он не осмелился — тут и там в траве блестели осколки стекла. Бурьян здесь поднимался до плеч, пахло влажной прелью и сеном — не верилось, что в городе могут быть такие первобытные заросли. Слева, за заросшей ложбиной, тянулся невысокий вал из земли и строительного мусора, а за ним темнела сетчатая ограда детсада — несмотря на всю свою ловкость, штурмовать такую преграду Маоней бы не решился. Двухэтажное серо-кирпичное здание за ней, с его синими рамами и красной металлической крышей, очень аккуратное, казалось каким-то затерянным миром. С другой стороны поднимался фасад старого восьмиэтажного дома. Окна его по большей части были выбиты и оттуда слышалась какая-то неясная возня. Талу подумал, что это мародеры... и невольно ускорил свой шаг.

.........................................................................................................

Вспомнив, наконец, чему его учили, он теперь передвигался перебежками, вдоль стен домов, за кустами, а стоило хотя бы вдали показаться людям — неважно, каким, — падал в траву и ждал, когда они пройдут. Правду говоря, прятаться под кустом от чужаков, да ещё и в родном городе, было страшно унизительно — но Талу напомнил себе, что быть убитым чужаками в родном городе куда как более неприятно. В нем, правда, росла и росла страшная злость — напополам с желанием отправить всех этих мятежников, вебов и заморских засланцев прямо в ад. Или просто в небытие, если ада всё же нет (Талу, правда, надеялся, что есть). Помирать теперь ему страшно не хотелось — и уже не потому, что он боялся смерти (теперь он вообще не думал об этом), а потому, что тогда он не смог бы убить больше ни одного врага. Но, правду говоря, Талу уже не понимал, наяву всё это происходит или во сне. Он перебегал, осматривался, прятался — но всё это происходило как бы само по себе, отдельно от того бардака, который творился у него в голове. Иначе, наверное, он бы просто погиб — или попросту свихнулся бы от страха. Долго его везение всё равно не продлилось бы — но тут он услышал в наушнике слабый голос Йарри.

— Талу, где ты?

Талу осмотрелся. Слева от него стояло двухэтажное здание, по виду невероятно древнее. Красный кирпич его стен уже потемнел и начал осыпаться, вдоль верхней их кромки разрослась трава, низкая железная крыша была рыжей от ржавчины. Двор окружала такая же древняя трехметровая кирпичная ограда, в нем росли деревья, такие старые, что их ветки лежали на крыше. Узкие арочные окна были забраны ржавыми решетками из тонких вертикальных прутьев и забелены. В них горел свет, но видно ничего не было — казалось, что изнутри здание заполнено мутной, желтовато светящейся мглой.

— Напротив кирпичный двухэтажный дом, страшно старый.

— А, это районная психушка. Я совсем рядом. Сейчас покажусь из-за неё. Только не стреляй, дурак!