— Морские эльфы дружат с ним уже семь лет...
— Но когда этот договор заключался, Орману не служили орки, не так ли? Теперь он более могущественен. А если на его сторону перейдет не одно племя, а... все, что тогда?
— А вы-то чем сможете помочь? — брезгливо скривился Иситио.
— Один в поле не воин, — не согласился Арис. — Если народы Флелана не вступятся за свое счастье и свободу, я не смогу помочь. Но если мы объединимся...
— И начнем войну... — перебил его правитель.
— Не обязательно. Хотя иногда военные действия будут неизбежны. Но мои ближайшие цели несколько иные. Простите, но я могу открыть их только в том случае, если вы примете обет минервалса.
— Ничего, я не в обиде, — Иситио словно отпустил Арису грехи. — Для меня важен уже сам факт того, что у вас существует мирный план устранения Ормана. Так?
— Да, — подтвердил Арис.
— Это уже что-то. Осталась одна маленькая деталь — что мне делать с моими пленниками, которых вам так и не удалось уничтожить?
— Если вы позволите посоветовать...
— Не позволю, — невежливо оборвал Иситио. — Я знаю, что ты можешь присоветовать — убить их и все дела. Но я пока не знаю, чью сторону приму. А вот если убью их — то обязательно поссорюсь с Орманом. Илоа непременно доложит обо всем, что произошло. Я, между прочим, всегда думал, что она выйдет за меня замуж и горные эльфы породнятся с лесными. И мысли эти меня еще не покинули, поэтому с ней мне особенно не хотелось бы ссориться.
Арис встал, добавил металла в голос:
— Думаю, если вы хотите продолжить сотрудничество, вы будете хотя бы выслушивать меня до конца.
Иситио тоже поднялся:
— И даже так?
Арис кивнул и хотел выйти, но правитель произнес в спину:
— Я готов выслушать, — Арис не обернулся, и он добавил. — И мне жаль, если между нами возникли недоразумения. Мне не нравится Орман, но я не готов вступать с ним в войну. Тем более, пока он не дал повода к вражде. А мне не хотелось бы делать это первым.
Арис все же повернулся. Несколько секунд вглядывался в правителя:
— Думаю, так вы хотите принести извинения? Что ж извинения приняты. Не думайте, что я преследую свои цели. Я прекрасно понимаю ваши колебания. К тому же я уверен, что Орман вскоре покажет свое истинное лицо. Так что сомнения развеются. А пока хочу посоветовать отпустить пленников. Более того, дать им все, о чем они просят. Но направить их не по юджиновой дороге, вдоль Сальбийской ветви, а на Зэп, вдоль Аксельской гряды. Там они найдут свою судьбу.
— Я подумаю, — надменно осклабился Иситио. Арис скрипнул зубами и поторопился уйти, но правитель смягчился. — Не злитесь, я подумаю, как это лучше сделать. Как только все будет готово, удостою их аудиенции и отправлю.
— Вы мудрый правитель, — польстил Арис. — Спокойной ночи.
— Кому как, — возразил Иситио, отпуская его.
Битва третья
Раныд, поединок сильных
Впервые Мар-ди встревожился: сколько же прошло реального времени с начала поединка? Ему казалось, что он состарился на тысячу лет. Руки, налились непосильной тяжестью, не хватало сил поднять их. Уже не жаждалось победы, только, чтобы все быстрее закончилось. Диригенс не видел зара, лишь бело-черное искрящееся полотно. Еще немного и он потеряет сознание. Да, он явно переоценил себя, когда собрался на этот поединок. Мар-ди физически ощущал, что Ланселот полон сил и злорадствует, чувствуя мучения противника. Но в душе не пробудилось ответной ненависти. В душе ничего не осталось кроме желания умереть. Пусть Управитель делает, что хочет!
Когда он сформулировал внутри себя это желание — умереть — в тело влилась бодрость. Может, оттого, что исход мучениям близок? Сознание прояснилось.
Зар раскручивался. Теперь первый ход делал Ланселот. Сквозь рябую, черно-белую пелену, Мар-ди с трудом разглядел темно-багровые точки. Шешу-бещ. Черный рыцарь, проскакав один край поля, словно и не остановился, весь устремлен вперед. Он ждал следующего хода, чтобы встать перед белыми рыцарями, закрывая им путь.
Превозмогая боль, Мар-ди тоже раскрутил желтые солнца. Кубы лишь качнулись — настолько иссякли силы диригенса. Однако зар вполне устроил. Диригенс чуть повел пальцами. Белый рыцарь рванулся вперед.
Мар-ди с усмешкой вспомнил, как уверенно он вошел в Раныд. Тогда он не боялся проигрыша. А ведь он до сих пор не знал, что с ним произойдет, если удача окончательно отвернется. Мысленно вернулся к тому дню, когда они вместе с другими диригенсами взвешивали, стоит ли вступать в поединок. Обсуждали за и против. На том совете по его предложению составили таблицу.
За Против
Поединок доступен магу высокого Попасть на поединок еще не значит
уровня, а не только Управителю. его окончить.
Если диригенс и проиграет, за В случае если Мар-ди проиграет,
время Раныда они внедрят неизвестно, что ждет минарсов и
в мир Ланселота хотя бы двух минарсов минервалсов.
для поисков подвижников-минервалсов.
Если удача будет благосклонна к Если удача отвернется от них,
ним, можно будет получить Флелан без никто не знает, что именно они потеряют.
боя.
Эти размышления не рассеяли сомнения по поводу того, насколько оправдан риск Раныда. Аргументы и той, и другой стороны казались весомыми, поэтому за окончательным решением обратились к Ареопагиту. Тот ничего не отвечал в течение недели и Мар-ди уже решил, что слишком поторопился с исследованиями относительно Раныда, что он зря потерял месяцы, ища путь туда. Но вскоре ареопагит передал через верховного турала:
— Войди в Раныд. Пока ты будешь отвлекать Ланселота, я смогу вычислить, где он прячется.
Как он обрадовался, услышав эти слова! Никто не мог предположить, насколько серьезным окажется поединок...
17 июня (1 Синего), около девяти вечера, Замок горных эльфов.
И опять тишина, в которой слышно шумное дыхание урукхая. Потом Тораст запел что-то заунывное и совсем не героичное. Влад временами покашливал. Послышались шаги хоббита: Ут ходил по каморке из угла в угол — шесть шагов в одну сторону, шесть в другую. То и дело он наступал Сергею на ноги. Когда это произошло в очередной раз, Серый ухватил коротышку и усадил рядом с собой:
— Я, конечно, ничего не вижу, но не мельтеши, а? — попросил он.
— Я не хотел мешать твоим размышлениям, Чакша, — послышался грустный бас. — Мне лучше думается, когда я хожу. Не привык сидеть — все время в делах.
— Да. Я тебя понимаю, — поддержал его Серый. — Я тоже люблю свою работу. Часами могу на нее смотреть. А когда не смотрю, тогда или на свидании, или на компе играю. А чтобы вот так, сидеть...
— А комп — это что? — поинтересовался у него Ут.
— Игрушка такая, — отмахнулся парень.
— А... — разочаровался хоббит. Спустя несколько минут место пустовало, и Ут снова мерил шагами место их заточения. Теперь он благоразумно держался подальше от верного спутника, то есть в другом конце комнаты. Там же где находился Тораст. И судя по несколько раз прерываемой песне и недовольном бурчании, на этот раз топтался по его ногам.
Вскоре Тораст закончил подвывать, но не прекратил на этом, а затянул снова. Еще более заунывно.
— Да, — пробормотал Серый. — Была у волка песня, да и ту отняли. Я тебя очень уважаю, Тораст, но может, не надо?
Завывание прервалось, урукхай что-то хрипло объяснял.
Не переставая ходить, Ут переводил:
— Пение вдохновляет на подвиги, помогает перенести трудности и смело встретить смерть. У урукхаев рассказывают легенду об отряде, который сражался с войсками тьмы. Благородные урукхаи заняли крепость и не сдавали ее, несмотря на то, что продукты и вода давно закончились. Им предлагали сдаться, но воины знали, что сдаться в плен — это подвергнуть себя позору. Тем более что маги тьмы смогут подчинить их себе и сделать их души темными, заставить служить злу, поэтому они отказались. Тогда их предупредили, что сожгут башню неугасимым огнем, вместе с отрядом. Но урукхаи все равно не изменили решения. Тогда враги подожгли башню. И пламя взвилось до небес. Но и из этого пламени звучало пение урукхаев. И оно слышалось до тех пор, пока от башни не остался один пепел. Говорят и сейчас, когда проходишь в полнолуние мимо этого места, слышно пение воинов, погибших в огне, но не сдавшихся.
Воцарилась тишина, нарушаемая шлепаньем босых ног по камню.
— Круто! — наконец вымолвил Серый и чуть тише. — Хотелось бы только знать, с какой тьмой они сражались, ведь на сторону Ормана, они встали месяц назад. Но это мелочи! — жизнерадостно закончил он. — Петь так петь. Но почему же так заунывно? Давайте что-нить задорное. Чтобы дух поднимало. Вот ты, Ут, спой "Вместе весело шагать по просторам", или "Топ-топ, топает малыш". У нас знаете, как говорят? Все иноземцы делятся на два вида: одни думают, что нас можно победить, другие уже слышали, как пьяные русские — люди то есть — поют в караоке.
— А что значит, пьяные? — поинтересовался хоббит.
— То есть как, что значит? — оторопел Сергей. — У вас что — нет алкоголя?
— А что такое алкоголь?
— Ну, пиво, водка, вино, коньяк, шампанское... Эль, на крайний случай.
— Никогда не слышал ни о чем подобном, — кажется, Ут пожал плечами. — А зачем эти напитки?
— Мама миа! У них нет алкоголя. Полный звиздец. Алкоголь это... Это... Когда тебе холодно — он согревает. Когда тебе грустно — поднимает настроение. Когда хочешь спать — примешь его и зовет на подвиги. Когда стесняешься — одна бутылка — и ты готов станцевать стриптиз.
— Согревает и придает сил сифри, — заметил хоббит. — Для прочего есть музыка и танцы. Правда, я не знаю, что такое стриптиз...
— Сифри это красный напиток что ли, который вы нам давали? Да нет, это не то, — заскучал Серый. — Его и пить надо наперстками, а это бутылками. И там такое комплексное действие. Не что-то одно, а все сразу.
— Ага, — не выдержал мент. — Не забудь еще упомянуть, что это комплексное действие вызывает привыкание. Так что каждый раз дозу надо увеличивать, на утро после него страшно болит голова, разрушается печень, а когда тянет на подвиги, часто не можешь различить, где свои, где чужие и убиваешь всех подряд.
— Слушай, ты чё, ко всем грехам еще и язвенник-трезвенник? Не пьешь ни капли?
— Пью. Иногда. Так что этот грех можешь мне отпустить. Я просто для полноты картины добавил. А то тебе послушаешь, надоевшую рекламу вспомнишь. "Петр первый" — всегда впереди. С нашим линолеумом у вас в доме будет царить гармония. А на самом деле — съел масло "President", но президентом так и не стал. Выкурил пачку сигарет "Attache", но атташе из меня так и не получилось. И только когда выпил пиво "Kozel", то почувствовал, что вроде начинает действовать...
— Самокритично! — хмыкнул Серый.
— Все-таки, — подвел итог Ут, напряженно слушавший их дискуссию, наверно, хорошо, что у нас нет ал... лак... коголя... ну, вот этого напитка. Мне показалось, что минусов больше.
— В твоей фразе — авторитетно заявил Сергей, — ключевые слова — "наверно" и "мне показалось".
Зубы Сергея начали выдавать дробь одна лучше другой, словно самый быстрый в мире дятел, выдалбливал личинок из-под коры дерева. Потом и озноб появился. Наконец Серый не выдержал — вскочил и застучал в дверь:
— Эй, начальник, градус давай.
Все замерли, но охранников с той стороны, то ли не оставили, то ли им запретили отвечать. Серый стукнул еще несколько раз. Напоследок бессильно пнул дверь ногой.
— Не стоит, — маленькая ладонь легла на локоть. — Когда у воина...
— Помню, помню я про долготерпение. Я как посмотрю вам всем так хорошо, и ничего не надо. Тораст репетирует, Влад как с утра колес глотнул, до сих пор под кайфом. Ты, Ут, готовишься к долгому переходу? А я вот умру от скуки, холода и голода.
В ответ пение, шлепанье и покашливание.
— Друзья называется!
— Нужно потерпеть, — еще раз наставительно произнес Ут.
— А я так надеялся, что ты что-нить новенькое скажешь! — Сергей сел на корточки и уставился в темноту.
Вскоре донесся скрип и шуршание выдвигаемых засовов. Дверь распахнулась, в камеру упал прямоугольник света. Пленные прищурились от неожиданности. Вошли эльфы с луками. Острые кончики стрел уставились на них. Один так точно в Серого целится. Пацан даже глаза скосил, чтобы рассмотреть наконечник. Следом за лучниками другие эльфы внесли еду на тарелках. Сергей тут же отвлекся от созерцания стрелы:
— Неужели! — воскликнул он, и попытался встать, но стражник грубо оборвал его:
— Сидеть!
Парень прижух. Эльфы вышли, дверь захлопнулась, забирая единственный источник света.
Они на ощупь нашли тарелки. После суток голода, растительная пища исчезла как мираж, не принеся ни тепла, ни сытости.
— За что не люблю вегетарианцев, так это за то, что они едят еду моей еды, — пробурчал Серый, когда тарелка опустела. — Какие же они все-таки жадные, эти эльфы. Одежды не дают, покормить нормально не могут.
Все так же звенела тишина. Чтобы как-то развлечься, парень раскрутил тарелку на полу, пытаясь заставить ее вращаться на ребре. Минут через пять послышался звон — тарелка разбилась.
— Дикари, — раздалось ворчание из-за двери. Сергей съежился. Он и не подозревал, что тут такая слышимость. "Да ладно, — успокоился он себя, — все равно эльфы его не понимают".
— Пока не спишь, разомнись, — сурово обратился к нему Влад. — Походи, попрыгай. И возьми мою рубашку.
— А ты?
— Мне все еще жарко от лекарства.
— Ну, смотри, — Серый в темноте пополз к менту. Ткнулся в него лбом. Тот бесцеремонно отстранил его от себя и вложил рубашку в руку.
Кряхтя, парень стал ее вертеть. Долго не мог разобраться, где верх, где низ, затем решил, что все равно никто ничего не видит, можно одеть и наизнанку. Наконец справился, собрался застегнуть пуговицы, потом плюнул, завернулся в нее, но напоследок произнес наставительно:
— Как замерзнешь — сразу скажи, — мент хмыкнул. — Мое дело предупредить, — добавил Серый.
Вскоре послышалось пение Тораста, но на этот раз тихое. Если не вслушиваться, запросто можно спутать с колыбельной. Они всегда тягучие и заунывные. Глаза Сергея начали слипаться, он будто нырнул в черную пропасть. Долго там барахтался: сон пришел беспокойный. После этого вынырнул в такую же тьму — даже испугался. Быстро восстановил последние события жизни и успокоился. Пробудился он от холода. Растер себя. Бабушка учила: "Если мерзнешь, надо напрягать и расслаблять мышцы. Сразу согреешься". Никогда он этот совет не использовал, а теперь пригодилось. Он попробовал. Стало теплее, но теперь он почувствовал, что ноги затекли страшно, растер нижние конечности. Потом впал в забытье, потому что согрелся, но тесно стало. Сквозь сон сообразил, что Ут и Тораст легли рядом, согревая его. "Видела бы меня братва", — посмеялся он над собой, — справа маленький, слева зелененький", но сопротивляться не стал, уснул и сон увидел. Снилось что-то приятное, хотя пересказать увиденное Сергей бы не смог. Белое облако, которое медленно клубилось среди ослепительно белого же неба. Облако сдувало в сторону, и Серый с нетерпением ожидал, что же откроется. Он знал, что откроется нечто важное... Вслед за этим невыносимо засосало в желудке, и он проснулся. Тело затекло, он осторожно, чтобы не разбудить других повернулся. Услышал в темноте движение.
