| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Прелестно, — сказал следователь. — Хм, а это что за демонстрация?
-А это провожают кого-то, — просветил Ян, помахивая тростью-табуреткой. — Наверно, важный тип, но мы с этим Фиксом провозились, не успели еще узнать.
-Полагаю, мы и сами сейчас увидим, кто это, — произнес Бессмертных, направляясь к вагону первого класса — именно рядом с ним наблюдалось столпотворение.
-Благодарю, благодарю, — хорошо поставленным бархатным голосом говорил кто-то, скрытый чужими спинами. — О, это очень мило с вашей стороны, но, боюсь, этот очаровательный букет синелистой лапчатки не доживет до конца моего путешествия... Что? Доживет? Это другое дело, но ведь его не пропустит санитарный контроль, и я лишусь вашего знака внимания! Позвольте, я запечатлею его в памяти, равно как и вас всех...
-Мы вам так признательны, — наперебой говорили сотрудники Института. — Пожалуйста, не забывайте нас! Возвращайтесь!
-Искренне надеюсь, что навестить славный Институт мне придется в будущем лишь по собственной воле, — отвечал незнакомец, — а иных поводов для того не окажется.
Тут люди немного расступились, и Бессмертных оказался чуть ли не нос к носу с тем, кого провожали с такими добрыми чувствами.
Это был высокий, одного роста со следователем мужчина, одетый просто и элегантно, но опытный взгляд сразу бы различил, в какую сумму обошлась ему эта простота, и какой именно мастер делал его запонки и зажим для галстука. На породистом лице сияла приветливая улыбка, светло-серые глаза смотрели доброжелательно, с участием, ласково даже (Дэвида почему-то передернуло от этого взгляда). Довольно длинные седые волосы этого господин носил связанными в хвост, и прическа эта ничуть не выглядела эпатажем или неуместным мальчишеством. В руке у господина имелась красивая трость темного дерева, поразительно напоминающая трость доктора Немертвых, но, очевидно, требовалась она только для завершения образа: незнакомец двигался легко и мягко, словно большой дикий кот.
-Какими судьбами! — произнес он, увидев следователя.
-О том же могу спросить и я! — улыбнулся Бессмертных, и мужчины обменялись рукопожатием. — Я, видите ли, следую к месту преступления вместе со своей командой...
-А я, напротив, завершил дела в Институте и теперь отправляюсь дальше, — сообщил тот.
-Господа, — обернулся к своим спутникам Руперт. — Нам несказанно повезло... особенно вам, Дэвид. Мы имеем честь путешествовать с выдающейся личностью... не улыбайтесь так, Людвиг, я говорю чистейшую правду!
-Если я — выдающаяся личность, кто же тогда вы? — серьезно спросил поименованный Людвигом.
-Всего лишь скромный генеральный следователь, — притворно вздохнул Бессмертных. — Итак, позвольте вам представить: Людвиг Эрнст Мягко-Жестоких, городской адвокат.
-Рад встрече, — тот чуть наклонил голову.
-А это, изволите ли видеть, — продолжал Руперт, — мой стажер, Дэвид Дубовны.
-Очень приятно... — выдавил тот, понимая, что теперь следовать уставу станет еще сложнее: кто такие городские адвокаты и каковы их функции, юноша помнил, и был уверен — патрон не упустит случая...
Он угадал.
-Если уважаемый Людвиг соблаговолит присоединиться к нашей скромной компании, — проговорил Бессмертных, — вы, Дэвид, сможете соприкоснуться с бездной профессиональных знаний и опыта!
"А бездна соприкоснется со мной", — мрачно подумал тот и выдавил улыбку.
-Пол Топорны, офицер суда, — продолжал представлять следователь. Пол привычно щелкнул каблуками и даже не достал бланк приговора, из чего следовало: либо таковой уже когда-то был заполнен, либо на господина Мягко-Жестоких полномочия Топорны не распространялись. — Доктор Немертвых, судмедэксперт...
-О, у вас великолепный экземпляр мухобора! — воскликнул адвокат, взглянув на трость доктора. — Кажется, самочка... Да, верно. Как вы назвали эту крошку, господин Немертвых?
-Хм... — произнес тот, но лица не потерял: — Пока никак, она у меня всего лишь пару дней. Я считаю, к выбору имени следует подходить ответственно.
-Вы совершенно правы, — серьезно кивнул тот. — Вижу, вам досталась очень молодая особь, и при правильном обращении она станет вам идеальным напарником и верным другом. Мы с Цисси, — он погладил рукоять трости, — не расстаемся уже много лет.
-Боюсь, я крайне мало знаю о... хм... воспитании юных мухоборов, — вздохнул доктор. — Господин Мягко-Жестоких, если возможно будет отнять несколько минут вашего драгоценного времени...
-Непременно! — вскинул подбородок адвокат. — К любому делу следует подходить профессионально, а уж в таком тонком вопросе без консультации пусть не специалиста, но человека, давно знающего мухобора и его повадки, не обойтись.
-Это крайне любезно с вашей стороны, — учтиво сказал Немертвых. — И я полностью согласен насчет профессионализма.
Остальные наблюдали за этой сценой с некоторым недоумением. Провожающие, к слову сказать, расходиться не торопились, терпеливо ждали, пока адвокат обратит к ним сияющий лик.
-Это поручик Вит-Тяй, придан нам в сопровождение. А это оперативники, Ян Весло и Берт Гребло, — закончил, наконец, Бессмертных. — Не хватает еще лучшей части нашей команды, но ее, полагаю, мы увидим не ранее завтрашнего утра.
-Хм... — мрачно сказал поручик, но на этот раз его проигнорировали.
-Так что же, уважаемый Людвиг, присоединитесь ли вы к нашему пестрому обществу, скажем, за завтраком? — спросил следователь.
-С превеликим удовольствием, — ответил адвокат. — Я думаю, нам найдется, о чем поговорить, а подрастающей смене... — Тут он со снисходительной улыбкой взглянул на Дэвида, и того пробрала дрожь. — Подрастающей смене, возможно, интересны будут кое-какие случаи из моей практики. Ну а с уважаемым доктором мы непременно должны обсудить весьма важные вещи, поэтому, уважаемый Руперт, можете всецело на меня рассчитывать! А пока прошу извинить, я должен проститься со всеми... Всё-таки столько времени вместе, даже жаль покидать Институт!
-Ну разумеется, — кивнул Бессмертных. — До скорой встречи!
Они разошлись по вагонам, и тогда только Дэвид осмелился спросить:
-А... что здесь делал господин Мягко-Жестоких?
-Об этом, я полагаю, он расскажет сам, если сочтет возможным, — был ответ. — Дэвид, не сочтите за труд, уточните у поручика, который нынче час. Кажется, часы вновь идут нормально, нужно подвести стрелки...
В это же время в своем купе доктор Немертвых рассматривал трость, поворачивая ее так и этак.
-Мухобор, — бормотал он. — Ну надо же! Мухобор...
Впрочем, полагал он, если тебе в руки попало нечто ценное, следует научиться обращаться с этим чем-то, как подобает. Поэтому доктор, следуя примеру адвоката, ласково погладил трость по рукояти и поставил в уголок, а сам принялся готовиться ко сну, пытаясь придумать подходящее имя...
...Поздно ночью, когда большинство пассажиров уже спали (а потому, по счастью, ничего не видели), на перроне разразилась какая-то вакханалия. Проще говоря, в лоскуты пьяные Эммануэль ибн Хоттаб Могутны, Карлос Истаревски и Пабло Залетайло (в сопровождении непоименованных личностей, тоже имевших отношение к воздухоплаванию или просто сочувствующих), несли на плечах прекрасную Каролину Кисленьких, размахивавшую бутылкой рома, и горланили на всю палубу: "Йо-хо-хо! Нет дирижабля лучше "Беды"! Нет "сачка" лучше Каролины!! Одной рукой она держится за трос, другой заводит сеть! Мохноногие иглобрюхи убегают от нее! Страшные носолапы трусливо прячут хоботы в болоте! Йо-хо-хо!.." Пушистик недовольно рычал...
В вагон Каролину удалось занести не с первой попытки. Сперва решали, нести головой или ногами вперед. По-хорошему, ногами было бы надежнее, но это вызывало неприятные ассоциации. Поэтому на голову женщине (прическа уже потеряла всякий вид) живо нацепили лётный шлем и потащили дальше. Предосторожность оказалась нелишней: несколько раз Каролинина голова все-таки вступила в соприкосновение с твердыми поверхностями, но шлем ее спас.
Около нужного купе госпожу Кисленьких поставили на ноги, дружно расцеловали, дверь открыли и проследили, чтобы Каролина упала на полку, а не мимо, после чего тут же закрыли купе. Обратно отважные воздухоплаватели пробирались на цыпочках, чтобы не потревожить сон госпожи Кисленьких, то и дело врезались в стены и цыкали друг на друга...
И долго еще где-то в недрах Института звучало: "Нет "сачка" лучше Каролины!.."
Беарийский фельдфебель встрепенулся и похлопал обер-кондуктора по плечу. Тот быстро подвел и впрямь опамятовшиеся часы и объявил отправление поезда. Заскрипели тросы, платформа поползла вниз...
Ян осторожно поскребся в дверь купе госпожи Кисленьких. При себе он имел промасленный сверток, благоухавший пирожками с начинкой из водоплюйки.
Ответа не было. Он поскребся громче, и тогда только дверь чуть приоткрылась, оттуда высунулось нечто вроде лапки и приняло сверток. Ян озадаченно почесал в затылке: в купе госпожи Кисленьких кто-то богатырски храпел...
...Рано поутру Каролина с трудом разлепила глаза, глянула в окно, со стоном зажмурилась — там всё мелькало, и это было невыносимо, — с трудом поднялась с неразобранной постели, обнаружив на себе почему-то летный шлем, и с надеждой приоткрыла дверь.
В коридоре терпеливо стоял поручик Вит-Тяй с большой банкой рассола.
-Благодетель... — прошелестела младшая сиятельная госпожа и припала к источнику жизни. — Вит-Тяй, миленький... передайте остальным... что Каро к завтраку н-не выйдет...
Поручик понимающе кивнул: отец пакостей, великий и зловредный Бод-Дуун занимал видное место в беарийском пантеоне. Вознеся ему строгую молитву о том, чтобы не сильно докучал младшей сиятельной госпоже, Вит-Тяй отправился в вагон-ресторан...
Глава 6. Немного о мухоборах и о том, для чего пингвинам скотч
За столом оказалось на удивление свободно. Прежде всего, оперативники деликатно решили позавтракать отдельно: должно быть, они чувствовали себя несколько стесненно в столь блестящем обществе.
Затем, стажера также не наблюдалось. Генеральный следователь принес извинения за своего подопечного, сообщив, что тот, кажется, злоупотребил институтскими деликатесами, а потому к завтраку не выйдет.
На самом деле всё обстояло намного прозаичнее: Дэвид всю ночь напролет судорожно перелистывал свои конспекты, пухлые тома кодексов и комментариев к ним и чем светлее становилось за окном, тем яснее осознавал юноша — он ничего не знает. Ну то есть вообще ничего! Ни единой завалященькой гипотезы не сумеет выдвинуть, приди нужда, а если к нему обратятся с вопросом на профессиональную тему, так и вовсе опозорится. И ладно сам! Своей удручающей дремучестью он в первую очередь подведет господина Бессмертных, затем свой обожаемый университет и... да, пожалуй, всё Каролевство в целом! Разве это прекрасное государство заслужило столь непрофессионального юриста?..
Именно поэтому, когда утром следователь постучал в дверь стажера, в ответ раздалось решительное "Не выйду!". Бессмертных пожал плечами, гадая, что за блажь нашла на юношу, и потребовал немедленно привести себя в порядок и покинуть купе, если, конечно, Дубовны не желает опоздать на завтрак. "Н-не пойду!" — снова послышался дрожащий, но полный отчаянной решимости голос, и следователь невольно почесал в затылке.
Конечно, он мог бы позвать кого-нибудь из оперативников или воспользоваться своим универсальным ключом, чтобы извлечь молодого человека из его убежища, но Руперт полагал, что время силовых методов еще не настало.
-Дэвид, — сказал он строго. — В чем дело? Вы что, отрезали себе нос, когда брились, и не можете показаться на люди? Ну так я приведу Теодора, он пришьет всё на место.
-Вы не понимаете!.. — трагически раздалось из-за двери. — Это ужасно!
Подумав, Бессмертных решил перенести беседу в ванную комнату, чтобы не оповещать весь коридор о постигших стажера несчастьях. Тем более, там и дверь была потоньше.
-Что у вас там стряслось? — ворчливо спросил он, но внятного ответа не дождался, только очередных заверений о том, что всё ужасно, и Дэвид ни за что не покажется в вагоне-ресторане, лучше умрет с голоду или пойдет во второй класс, где его выдающаяся глупость не будет так бросаться в глаза.
Тут Бессмертных понял причину странного поведения Дубовны и смог только головой покачать.
-Дэвид, — воззвал он. — Прекратите немедленно, вы ведь не истерическая барышня с подготовительного курса!
В ответ за дверью страдальчески сообщили, что все истерические барышни в университете заканчиваются после первого же посещения анатомического театра.
-Тем более! — хмыкнул следователь. — Дэвид, ну что за ребячество? Всем известно, что вы пока всего лишь стажер, если вы и сделаете ошибку, ничего катастрофического не произойдет... а я буду знать, какое направление следует проработать с вами получше.
-Вот именно! — простонали в соседнем купе. — Я бездарность!.. Господин Бессмертных, вы просто привыкли к моей глупости и щадите меня по душевной доброте!
-Душевной доброте?.. — шепотом поинтересовался невесть как оказавшийся рядом доктор Немертвых. Впрочем, Бессмертных же не запирал дверь в купе.
Следователь в ответ только руками развел.
Доктор прислушался к страданиям стажера и негромко вынес вердикт:
-Острый приступ углубленного самокопания, отягощенного комплексом неполноценности. Оставьте его, Руперт, это либо пройдет само, либо вам придется найти себе другого стажера.
-Да меня ведь вполне устраивает этот! — воскликнул Бессмертных, и за дверью воцарилась тишина. — Неотесан немного, но это проходит, я в его годы был немногим лучше... Инопланетян повсюду видит, но кто из нас без странностей? Про мои так уж лучше вовсе не упоминать, чтобы людей не пугать... А остальное с годами придёт. Будь он вовсе бревно бревном, неужто я повесил бы на себя такую обузу?
-Сомневаюсь, — хмыкнул доктор.
-Правда? — спросили за дверью и, кажется, даже шмыгнули носом.
-Дэвид, вы сейчас выведете меня из себя, — пообещал Руперт вполне миролюбиво. От этого его тона обычно поджилки тряслись даже у закоренелых рецидивистов. — Немедленно отоприте.
По ту сторону двери раздался протяжный вздох, лязгнул засов, и взорам присутствующих явился Дэвид Дубовны.
-Понятно, — сказал Бессмертных, окинув взглядом стажера. — К завтраку вы не выйдете.
-Так я ведь это и говорил! — трагически воскликнул юноша. — Я ничего, совершенно ничего не...
-Не по этой причине, — прервал его следователь и переглянулся с доктором. — Теодор, у вас не найдется чего-либо успокоительного?
-С собой — боюсь, нет, — лаконично ответил тот. — Но можно пригласить многоуважаемого Вит-Тяя. У беарийцев, знаете ли, принято давать наркоз или же успокаивать буйных больных ударом кулака...
-Обойдемся без столь радикальных мер, — вздохнул Бессмертных. — Удара кулака поручика Дэвид может и не пережить...
Он вернулся к себе в купе и чем-то зашуршал в чемодане.
Дэвид, небритый, взъерошенный, с покрасневшими глазами, в сбившемся на сторону и распущенном галстуке, в расстегнутом пиджаке и мятой рубашке бессильно привалился к дверному косяку и посмотрел на доктора в поисках поддержки. Увы, Теодор Немертвых чуткостью похвастать не мог, а в добрые психотерапевты так и тем более не годился по ряду причин, поэтому молчаливый призыв Дэвида остался без внимания.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
