| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Без сознания они, — робко подал голос фельдшер, стоявший рядом с жалобно стонущим камердинером. — На лбу шишка во-от такая!
-Очень любопытно, — сказал следователь, осторожно пробираясь к окну (в купе с прибытием подмоги стало тесновато). — Ничего, разберемся... Да, любезный, — повернулся он к проводнику, — вы, кажется, говорили о чести экспресса?
-Конечно, господин Бессмертных! — кивнул тот. — Ведь комар же как-то в купе оказался! А у нас — полная безопасность, окна закрыты, ни одна мошка не пролезет... А тут такая тварюга, простите уж, пробралась... Я эту гадость лично фуражкой поймал, — неожиданно гордо сказал он, — чтобы, значит, в Институте проверили, вдруг эта гадина бешеная или еще что похуже?
Следователь взглянул на столик. На нём стояла толстостенная стеклянная банка, на дне которой сидел мрачный мохнатый комар и недобро следил за своими пленителями. Время от времени комар пытался встать, но тонкие ножки разъезжались на гладкой поверхности, к тому же перевешивало налитое камердинеровой кровью брюшко, и насекомое снова шлепалось на дно банки. Расправить же крылья ему было просто негде.
-Вы понимаете, какой это удар по престижу паровозной компании? — закончил свою речь проводник.
-Представляю... — пробормотал Бессмертных, наблюдая, как комар, примерившись, долбит хоботком по стенке своего узилища. В стекле, кажется, появилась трещинка. — Ну-с, Дэвид, что скажете? Приступайте, мешать вам не буду. Считайте это зачётным заданием.
Дубовны вздрогнул. Комар торжествующе потер передние лапки.
-Прошу прощения... Извините... — стажер перешагнул через камердинера, взял со столика газету, расстелил ее, скинул ботинки и забрался на эту довольно неустойчивую опору, чтобы рассмотреть нечто под самым потолком. — Комар мог проникнуть сквозь вентиляционное отверстие?
-Никак нет, — с готовностью отозвался проводник. — Сами посмотрите, там же всё перекрыто, сетка мельчайшая, но очень прочная, и таких по всему воздуховоду несчитано!
Дэвид слез со стола, обулся и задумался, после чего снова постелил газету (на этот раз на пол, чтобы не запачкать единственные приличные брюки) и принялся осматривать то, что таилось под койкой господина Сверло-Коптищево. Таились там непонятные свертки и, кажется, пара чемоданов, но комары не гнездились точно.
Дубовны простучал стены, заглянул в душевую, но проводник поспешил уверить, что уж по водостоку комар забраться точно не сумел бы — меры предосторожности, понимаете ли!
Напоследок стажер оглядел окно — оно оказалось заперто, замок — в полном порядке... а за толстым стеклом вожделеющее роились комары. Взгляды у них, как показалось стажёру, были многообещающие.
Завидев сородичей, пленный комар принялся долбить стены своего узилища с утроенной силой.
-Никаких щелей нет, значит, он пробрался или через дверь, или через окно... — заключил стажер. Бессмертных посмотрел на него с иронией. — В коридоре ему, по идее, взяться было неоткуда. Зато за окном комаров тучи, так что, вероятнее всего, в купе он появился именно таким путем... Скажите, а вы окно трогали? — спохватился он.
-Никак нет, — повторил проводник. — Всё оставили, как было, только вот камердинера уложили, проверили, нет ли еще комаров... Ох, хорошо хоть, не стали сразу дезинсектором заливать, это ж запах какой, все бы сразу почувствовали, тогда не скроешь!..
-Значит, выходит, что комар пролез в окошко и сам его за собой закрыл, — подумав, сказал Дубовны. Бессмертных ухмыльнулся в усы. — Что-то мне подсказывает — сам он этого проделать не мог. Но как тогда?..
-Итак? — Руперт щелкнул крышкой брегета. — Ваша версия, Дэвид?
-По всем признакам налицо преступный сговор болотных надмозгов и пришельцев с Альдебарана, — ответил тот, набрал побольше воздуха и выдал: — Я считаю, что комар был телепортирован в купе с целью проведения террористической акции в отношении "золотого уха" Каролевства!
Воцарилась тишина. Комар пискнул и завалился набок, подрыгивая лапками. Очевидно, он подслушивал.
Первым опомнился доктор.
-Дэвид, — сказал он участливо. — Вы шапочку-то наденьте...
Юноша заметался, охлопал карманы, нашел шапочку и нахлобучил ее поглубже.
-Вот это, я понимаю, бред, — покачал головой Бессмертных. — Где вы только такого набираетесь?
Дэвид покраснел и уставился в окно — над завитками тумана в сером небе скользнуло длинное сигарообразное тело и пропало в облаках... Признаться в том, что под подушкой у него спрятан последний выпуск "Удивительных историй о марсианских красотках", стажер не мог. Впрочем, зарозовевшие щеки и так выдали его с головой.
-Понятно, — сказал следователь.
Он приотворил дверь и поманил Берта, околачивавшегося возле купе вместе с напарником.
-Да, шеф? — тот всунулся в купе наполовину.
-Всё слышали? — спросил Бессмертных. Оперативник кивнул — слух у него был что надо. — Тогда окажите любезность, изничтожьте это... умозаключение.
-Ну... — прищурился Берт. — Вентиляционные решетки и фильтры целы. Датчик открытия форточки заклинен зубочисткой. В мусорной корзине — упаковка и стружка. Блокировка свинчена, судя по отметинам — не отверткой, скорее всего, ножом. Форточку явно открывали, а потом она захлопнулась сама, благодаря пружине. Так что этот ваш комар не сам сюда забрался. Его впустили.
-Благодарю, — кивнул Бессмертных. — Обождите пока снаружи, тут повернуться негде...
Дэвид почувствовал, что уже и уши его предательски заполыхали. Простой оперативник за полминуты сумел углядеть то, чего сам он не рассмотрел за добрые четверть часа!
-Но зачем?! — пролепетал проводник. — Кому могло понадобиться впускать этого... этого монстра?
-А это мы и попытаемся выяснить, — ответил следователь, одобрительно взглянув на подопечного. — Говорить камердинер в состоянии?
-Нет, господин, — удрученно произнес фельдшер. — Голоса у него нету совсем, сипит только.
-А держать перо способен?
-Так он же запух весь от комариного яда! — расстроился фельдшер.
-И правда... — Бессмертных покосился на похожие на сардельки пальцы страдальца. Писать такими руками тот бы не смог. — Теодор, кажется, это по вашей части...
-Определенно по моей, — согласился тот, наклоняясь над камердинером, и взглянул на фельдшера. — Принесите-ка мне вот что, любезный... — он надиктовал список. — Найдется? Отлично. И еще поищите посудину попрочнее, иначе, боюсь, этого комара мы будем ловить по всему поезду!
Все словно по команде перевели взгляды на столик. Упорный пленник уже продолбил небольшую дырочку в стекле и теперь силился расширить отверстие.
-Сей момент, — кивнул фельдшер и выскочил за дверь.
-Может, его придавить, да и дело с концом? — предложил Дэвид, явно неравнодушный к комарам после сегодняшнего завтрака и еще не отошедший от публичного унижения.
-А вдруг он какой-нибудь особенный? — парировал проводник. — Пусть уж в Институте посмотрят и скажут... А потом можно и придавить! — погрозил он комару кулаком. — Фуражку вот из-за него выбрасывать придется, а то мало ли...
Вернулся запыхавшийся фельдшер, передал доктору какие-то склянки и грохнул на столик некую металлическую штуковину.
-Отсюда не вылезет! — сказал он торжествующе, опасливо поставил банку на дно штуковины, закрыл ее крышкой и защелкнул зажимы. — Это я скороварку у поваров взял... Прочная, говорят!
-Очень вовремя, — констатировал Бессмертных. И правда: раздался приглушенный звук бьющегося стекла, и в купе угрожающе загудело — внутри скороварки комар всё-таки сумел расправить крылья. — Теодор, ну что?
-Через пару минут сможет изъясняться, — ответил тот, тщательно отирая пальцы носовым платком. Что он делал с камердинером, неизвестно — все смотрели на комара, — но бедолага теперь взирал на Немертвых с откровенным ужасом. — Итак? Не валяйте дурака, любезный, после такой процедуры вы даже петь сможете. Правда, недолго, — добавил доктор справедливости ради.
-Я-а-а... — проблеял камердинер.
-Я же говорил, петь сможете... — удовлетворенно проронил доктор. Камердинер заерзал. Теодор спросил участливо: — Чешется? Немудрено... Потом почешетесь, когда сдуетесь немного, а пока извольте побеседовать с господином следователем.
Камердинер безнадежно уставился на Бессмертных.
-Как вы могли слышать, — невозмутимо сказал тот, — мы установили, что самостоятельно проникнуть в купе комар не мог. Вы, судя по всему, имеете какое-то отношение к этому происшествию. Прошу, излагайте!
-Что... излагать? — прохрипел камердинер.
-Вашу версию событий, — ответил следователь.
Тот вздохнул и начал рассказ. По его словам выходило, что он пришел к хозяину узнать, не пора ли подавать завтрак, но застал его спящим. Тогда камердинер решил вернуться немного попозже, поправил господину Сверло-Коптищеву одеяло и уже направился к двери, как вдруг услышал зловещее гудение. Обернувшись, он с ужасом увидел того самого комара и бросился прочь из купе, надеясь, что чудовище изберет его и не тронет хозяина, но умудрился зацепиться полой сюртука за ручку двери, застрял, начал звать на помощь, но всё же пал жертвой страшного насекомого...
-А почему господин Сверло-Коптищев без сознания? — поинтересовался Дэвид, стремясь реабилитироваться в глазах начальства. — И откуда у него такая шишка на лбу? Вы что, за комаром с молотком охотились и случайно попали по хозяину? И почему у вас чернила на виске?
Судя по тому, как забегали глазки камердинера, дело и впрямь было нечисто.
-Вот что, любезный, — произнес Бессмертных по-прежнему спокойно, — не знаю, что с вами сделал наш любезный доктор, но, как я понимаю, скоро вы снова утратите дар речи. Придётся повторить процедуру, верно, Теодор?
-Обязательно, — подтвердил тот, явно наслаждаясь спектаклем. — Но, боюсь, в этот раз потребуется что-то более сильнодействующее. В здешнем лазарете такие средства вряд ли найдутся, придется сходить за моим саквояжем...
-Н-не надо... — пролепетал, бледнея, камердинер. — Я... я расскажу...
-Мы внимательно слушаем, — ласково улыбнулся Бессмертных. Дэвид тоже оскалился, подражая начальству, но это, в отличие от многообещающей усмешки Немертвых, большого впечатления не произвело.
Итак, камердинер солгал. Всю ночь его мучила бессонница, и на рассвете он взялся за бумагу и чернила. Произведя кое-какие подсчеты, он, опрокинув чернильницу, в ужасе схватился за голову (тогда, видимо, и перепачкался): по всему выходило, что грядет самая настоящая катастрофа. Не железнодорожная, а финансовая, но от этого не менее страшная и неотвратимая — об этом буквально вопияли все бумаги. Присланный телеграфом чудовищный счёт за ремонт рояля, так бесцеремонно сброшенного на платформу этими грубиянами-гвардейцами... Расходы на лечение... Временная нетрудоспособность хозяина... Они буквально балансировали грани разорения! (Сверло-Коптищев всецело отдавался работе и не слишком следил за своими финансами, оставляя это на откуп управляющему, а тот оказался простоват и успешно вложил средства хозяина в финансовую пирамиду заезжих гастролеров... впоследствии сбежавших.) Поправить это обстоятельство было решительно невозможно: камердинер рассчитывал, что страховка за травмы, полученные от салонного рояля, хотя бы частично покроет расходы, но обнаружил, что оной страховки хозяину не полагается, поскольку тот полез в рояль по собственной инициативе, да при этом еще пренебрег техникой безопасности... Спасибо, хоть рояль остался цел, не пришлось платить за ремонт еще и этого инструмента!
Залезать в долги камердинер считал неприемлемым. Да и с чего их отдавать, эти долги вместе с грабительскими процентами? Если бы удалось получить страховку...
И тут у него родился гениальный в своей простоте план. Большой Королевский экспресс славится своей безопасностью, верно? Даже на этих треклятых болотах пассажирам ничто не угрожало, так уверяли сотрудники паровозной компании. И если это утверждение опровергнуть, то... Как знать, не окажется ли руководство этой самой компании перед выбором: запятнать репутацию экспресса или... заплатить пострадавшему отступного? За неразглашение, так сказать!
В этот момент камердинер посмотрел в окно, за которым роились злые и голодные комары, и план оформился окончательно. Дело было за малым.
Он знал, что Сверло-Коптищев редко просыпается к завтраку. Вернее, если бы он мог работать, то просыпался бы еще до рассвета, но теперь предпочитал поспать подольше. Немного времени у камердинера было.
Неслышной тенью проскользнув к купе хозяина, он вошел внутрь. Ему повезло — Сверло-Коптищев действительно спал, причмокивая губами (видимо, ему снилось что-то очень приятное, вроде атласных розочек на чьем-нибудь декольте). Камердинер тихо закрыл за собой дверь и на цыпочках прокрался к окну.
Он хорошо продумал план, даже сумел отключить датчики, но вот отвертки подходящей не нашлось. Ничего, даже и перочинным ножом он сработал отлично!
За окном зловеще гудел комариный рой. Насекомые чувствовали, что за бронированными стенками вагонов скрывается много вкусного, но добраться до поживы не могли, и это их удручало...
-Цыпа, цыпа... — прошептал камердинер, чуть приоткрывая форточку.
Самый крупный и наглый с виду комар, словно расслышав его, подлетел ближе. Камердинер поманил его пальцем, ни на что особо не рассчитывая, но насекомое живо послушалось. Оно напоминало волка по весне — мохнатое, тощее, голодное и очень злое...
-Сюда, сюда, — еле слышно манил камердинер. Он мог бы этого и не делать: почуяв запах человека, вожак ринулся в узкую щелочку, протиснулся сквозь нее, а за ним ломанулся и весь рой.
Камердинер в ужасе отпустил ручку форточки, та захлопнулась, отрезая оголодавшую комариную орду. Те могли лишь разочарованно биться хоботками о бронированное стекло.
Вожак же, шлепнувшийся на столик под окном, как раз встал на лапки и недовольно помотал головой. Вид у него был довольно-таки ошалелый — и немудрено, его едва не придавило закрывающейся форточкой!
-Давай, давай, куси! — прошипел камердинер, показывая на сладко спящего Сверло-Коптищева. Стоило бы взять комара и посадить его на хозяина, но по понятным причинам он боялся дотрагиваться до насекомого.
Комар перевел оценивающий взгляд на камердинера.
Тот вздрогнул.
Комар потер передние лапки.
Камердинер попятился.
Задними лапками комар расправил немного помятые крылья — так столичные щеголи поправляют манжеты... разве что манжеты так не трещат.
Камердинер отступил еще на пару шагов.
Комар хищно повел хоботком и припал на передние лапки.
Человек пискнул и обратился в позорное бегство, намереваясь закрыть хищную тварь в купе хозяина. Увы! Дверная ручка нагло просунулась в его карман, и камердинер застрял в проёме...
Если бы комар умел говорить, он воскликнул бы: "Вот счастье-то привалило!" Но говорить он не умел, поэтому попросту взмыл в воздух и с торжествующим гудением нацелился на аппетитные округлости, представшие его фасетчатым глазкам. Камердинер обреченно задергался, но дверь не отпускала, а податься назад, чтобы высвободиться, бедняга то ли не сообразил, то ли побоялся — там же реял комар!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
