— А хотите, — неожиданно спросила Эстелла у Новикова, — теперь я тоже прочту вам кое-что из моих любимых стихов?
И не дожидаясь ответа, резко вскинула голову, сжала на мгновение губы, а затем громким, звенящим голосом, начала читать. И тоже по-русски ( Андрею некстати вспомнился Сашка, психиатр чёртов, с его любимым присловьем: " Если вы — параноик, то совсем это не значит, что за вами не могут не следить!.." Шаман хренов, но ведь как в точку попал, а? Может, действительно, те его поездки в глухие уголки нашей страны помогли парню научиться у разных там знахарей и ведунов каким-то особенным методикам?.. А, впрочем, какие там ещё, к чертям собачьим, методики? Наверняка ларчик открывался гораздо проще, а туман и мистику вокруг всего этого Шульгин наводил по давней своей склонности к мистификациям и розыгрышам. Андрей был рационалистом и прекрасно понимал, что любую методику легко можно сконструировать на основе уже существующих в родной стране учений и тренингов. То же самбо, к примеру: что бы там не говорили о его, якобы, создателе Харлампиеве, а всё же борьба была, есть и будет тем, чем она и была на самом деле — классическим дзю-дзюцу, вывезенным из Кодокана великим Ощепковым, впоследствии ошельмованным и сгнившем в сталинских лагерях. Впрочем, Харлампиева тоже ругать не стоило зазря, взял мужик уже готовую борьбу, чуть адаптировал, дабы не ЗАТОПТАЛИ, не ИЗГУБИЛИ, как "буржуазную", и выдал за своё детище, якобы сконструированное им лично из всех видов национальных единоборств всех пятнадцати соцреспублик. И вуаля, пожалте бриться, вот она вам, пролетарское, народное по форме и совершенно социалистическое по содержанию единоборство, которого так жаждал весь советский народ!):
— "Надо вечно петь и плакать этим струнам,
звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший
смычок,
И под солнцем, и под вьгой, под белею —
щим буруном,
И когда пылает запад, и когда горит во — ток."
Эстелла с вызовом взглянула на Новикова и тот подхватил:
— "Ты устанешь и замедлишь, и на миг прерв-
вётся пенье,
И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуть-
ся и вздохнуть, —
Тотчас бешеные волки в кровожадном исс —
тупленье
В горло вцепятся зубами, встанут лапами
на грудь.
Ты поймёшь тогда, как злобно насмеялось,
всё, что что пело,
В очи глянет запоздалый, но властительн-
ый испуг.
И тоскливый смертный холод обовьёт, как
тканью, тело,
И невеста зарыдает, и задумается друг."
Кубинка вновь переняла эятафета и дочитала стихотворение — правда, с каким-то мрачным торжеством:
— " Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни
веселья, ни сокровищ!
Но я вижу — ты смеёшься, эти взоры —
два луча.
На, владей волшебной скрипкой, посмотри
в глаза чудовищ
И погибни славной смертью, страшной см-
ертью скрипача!"
Тишина, звенящая в ушах, расширилась, охватила, казалось, всё вокруг них, двоих, и вдруг лопнула. Исчезла, как будто её здесь совсем и не было. Остались только двое — очаровательная и абсолютно, как сейчас успел убедиться Новиков, непредсказуемая Mi Corazon, и он, обычный, рядовой, хотя и с амбициями, совершенно нереализуемыми, но такими желанными, а значит (и в то Новиков всегда свято верил, ибо ещё с детства замечал, что практически любые желания человека сбываются. Любые — и хорошие, и те, что ни к ночи будь помянуты! Надо лишь верить вэто и знать, что так оно и будет. Даже если и будет иначе. Но будет — обязательно! Так уж устроен наш мир...) и возможными.
Эстелла вдруг подалась к Андрею, обхватила его левой рукой за шею, притянула к себе и поцеловала в губы. Горячо и сильно. Видит Бог, Андрей не хотел этого. Слишком свежа была рана на сердце после расставания с Ириной, слишком сильными и одновременно ранящими душу воспоминаниями продолжал жить он все эти дни, замыкаясь в работе, отвлекаясь на встречи с друзьями, милыми подружками, просто ударяясь иногда в любимое действо всех русских мужиков — разгул до упора!..
Но его организму, как оказалось, было совершенно на всё наплевать. У него были свои приоритеты, которых он и придерживался... Андрей почувствовал, что отвечает на поцелуй, подался вперёд, потом его рука скользнула к груди девушки... И наткнулась на решительно выставленную ладонь Эстеллы:
— Не надо, компаньеро! — шепнула кубинка, легко касаясь своими губами левого уха Новикова. — Не нужны сейчас никакие слова. Помолчи, ладно? А то ведь можно и уподобиться скрипачу... Мне, честно говоря, совсем не хотелось бы, чтобы вы погибли... Рано, знаете ли... Мы ещё с вами не смотрели с вами в глаза чудовищ!
— Согласен, — кивнул ей Андрей. Он немного смутился своей несдержанности и поэтому постарался скрыть её за серьёзностью ответа.
— — — — — — — — — — — — — — — — — —
Команду "блондина" в Никарагуа отправил Фрэнк Терпил. Состояла она из давно проверенных, надёжных парней, не раз и не два принимавших участие в... деликатных операциях компании. До того, как войти в оружейный бизнес — немало повоевали (каждый боец — в прошлом "дикий гусь", отметившийся в Азии, Африке и здесь, в Латинской Америке). Об операции они знали ровно столько, сколько было нужно, чтобы выполнить возложенное на них поручение. А оно было простым: прибыть в городок Сан-Сентро, оттуда добраться до сельскохозяйственного кооператива "Нуэва Бавариа", где с помощью выделенных её руководством работников выкопать специальный груз. Затем, пользуясь опять-таки поддержкой кооператива, следовало вывезти его в порт Блуфилдс и загрузить на танкер "Пайлот".
На этом заканчивалась самая опасная часть операции и начиналась (хотелось бы в это верить, конечно!) её более спокойная: танкер должен был прийти в заранее оговоренную точку Мирового Океана и уже там передать груз на другое судно.
Каких-либо неприятностей на этой стадии не ожидалось, но, тем не менее, пока передача не совершится, парни Терпила должны были соблюдать бдительность. Да они и сами это прекрасно понимали, иначе бы и не выжили после стольких "мясорубок", которые им пришлось пройти за свою жизнь.
Плюс дополнительного тонуса добавляло присутствие в команде людей Карлуччи — пятёрки молчаливых, державшихся в стороне от всех остальных мужчин, глядя на которых даже "диким гусям" совершенно не хотелось с ними ссориться. Нет, претензий к ним не возникало, "меченосцы" чётко выполняди все распоряжения "блондина", помощника Терпила (по последнему своему паспорту — ирландца Питера О~Хара), но вот не лежало у народа к ним сердце — и хоть ты тресни!
В Сан-Сентро они попали без особого труда — кто-то незримый в нужное время дёрнул за властные ниточки и в два счёта команда О~Хары превратилась в биологическую экспедицию Летнего Лингвистического института * (см. приложение N 45). Мирным учёным по заданию своих работодателей доверялся отлов одного из редких видов бабочек, водившихся в районе "Нуэва Бавариа", и сбор некоторых растений. На случай непредвиденных встреч с непрошенными гостями — уж больно район для биологических изысканий был неподходящим! — членам "экспедиции" выдали разрешение на оружие. Последнее по умолчанию считалось тоже якобы уже предоставленным — и местным представителям "сегуридад" оставалось лишь зафиксировать сей факт в бумагах.
То, что "учёные" отправлялись в сторону гондурасской границы одни, без сопровождения охраны, безопасников не слишком-то обеспокоило: ну, хотят люди на свои задницы приключений — их дело! Об опасностях на маршруте их предупредили? Предупредили. Оружие выделили? Выделили. Картами снабдили? Снабдили. Продуктами обеспечили? Обеспечили. Что им ещё от властей нужно? Те, всё, что от них требовалось, выполнили. Ну и свободны!
— — — — —
Сан-Сентро оказался весь каким-то пыльным, одноэтажным и на удивление шумным городком. Да, пусть здесь не было асфальтированных дорог, дома в основном стояли дощатые, больше похожие на сараи, но на извилистых, тесных улочках жизнь кипела.
— У нас вообще-то тут два приличных отеля, — с некоторой гордостью за свой городок заявил гостям местный начальник DGSE лейтенант Антонио Секейра — это ему поручили из МВД оказать всемерную помощь советским товарищам, и тот, обрадованный этим поручением, старался изо всех сил: пока ехали через город к отделу, энергично тыкал рукой то в одну, то в другую сторону, показывал здешние достопримечательности: школу, больницу, фабрику по производству сигар, коричневый домик радиостанции с паутиной антенн на плоской крыше. — "Ориенталь" и "Санта-Крус". Вон тот, это "Ориенталь", — джипы обогнули длинное каменное здание, в два этажа, старинной постройки, из-за которого выглядывала невысокая церквушка, у крыльца которого, выставив на прямо на землю, стулья и столики, восседали несколько человек. В основном, мужчины. Курили сигары, пили кофе, о чём-то неспешно беседовали — кавалькаду машин проводили любопытными взглядами, но и только, сразу же вернулись к прерванному занятию — приятному времяпрепровождению на свежем воздухе. — А здесь у нас "Санта-Крус", — джипы выскочили к мрачноватой бетонной коробке, изрисованной гриффити — но вглядевшись, Андрей понял, что это работа настоящих художников, а не уличной шпаны: слишком прорисованы детали, слишком закончены закончены композиции, слишком сочетаются цвета... В целом, смотрелось всё неплохо. Если бы не одно "но": — А где же у них окна? — удивилась Эстелла, тоже заметившая, как она поначалу подумала, некую несуразицу в строении.
— Окна? — переспросил недоумённо Секейра. — Какие окна?.. А-а, вот вы о чём? Не беспокойтесь, они есть! Просто по прихоти архитектора их сделали на противоположной стороне. Так что выбираете? — он выжидательно посмотрел сначала на Андрея, потом перевёл взгляд на Эстеллу.
— Да мне-то всё равно, — пожал плечами Новиков. — Я неприхотлив, могу жить хоть в палатке...
— Зачем — в палатке? — обиделся лейтенант. — Наши отели не уступят и столичным, не посмотрите, что провинция! Пусть не "пять звёзд", конечно, но вполне уютно, достаточно комфортно и безопасно — своя охрана.., — тут он сообразил, что уж чего-чего, а с охраной у советских товарищей дело поставлено хорошо, но продолжил, как ни в чём не бывало: — ... А стены знаете какие? Гранатой не возьмёшь!
— Так тот же ваш "Ориенталь", он вроде как наполовину деревянный! — ехидно хмыкнул, не оборачиваясь, лейтенант Льоса (при въезде в Сан-Сентро он выгнал охранника, что восседал рядом с их водителем, и пересел сам на его место). — А вы нам тут твердите: "граната, граната!.." Да их от взрыва стенку просто в труху рассыплет...
— А вот и нет! — совсем по-детски обрадовался лейтенант. — Дерево — это обманка, обычные панели, а вот под ними собственно сама стена, и не в один кирпич толщиной!
— Разумно, — согласилась Эстелла. — Одного я понять лишь не могу: а зачем такие предосторожности? Прямо крепость маленькая, а не отель...
— Не знаю, — пожал плечами лейтенант. — Их строили "гринго", для себя, они тут при прежнем режиме золотодобычей занимались.
Джипы вырулили на главную (и единственную) в Сан-Сентро площадь — Калье Сентраль, как торопливо пояснил Антонио Секейра. Эстелла повелительно вскинула руку — и кавалькада машин, описав широкий полукруг, резко затормозила. Люди лейтенанта Льосы тут же быстро, однако без нервозной спешки и толкотни, обычно свойственной неопытной молодёжи, только-только влезшей во все эти игрища, а как положено ЗНАЮЩИМ людям, ссыпались из джипов на мостовую, мощённую квадратными цементными кирпичами, окружили машины, беря под контроль все выходы на площадь с прилегающих улочек. Автоматы наизготовку, глаза смотрят строго, исподлобья.
И только затем настала очередь пассажиров. Подчинённые "Сидорова" остались возле машин, зорко поглядывая по сторонам и косясь на свои мешки и ящики, разминали ноги, затёкшие от долгой поездки. А Льоса, Секейра, Эстелла и Андрей сошлись вместе у головного джипа.
— Какой отель выбираем? — деловито осведомился Льоса. Ему ужасно хотелось — а) есть, б) пить и в) спать. Но говорить об этом вслух — значит, расписаться в собственной слабости, а для лейтенанта это было в высшей степени неприемлимо.
— Рекомендовал бы "Санта-Крус", — влез с советом Антонио. — Надёжнее, сами видели.
— Так ведь и "Ориенталь" такой же! — насмешливо откликнулся Льоса, подмигивая Эстелле и Андрею — чем-то не приглянулся ему здешний коллега и лейтенант откровенно подначивал того, если выпадала возможность. Но Секейра или был настолько толстокож, что его шкуру не пробивали никакие, даже самые грубые шутки, или просто не понимал их по молодости своих лет. Вообще, как обратил внимание Андрей еще в Манагуа, в DGSE служило много молодёжи. Оно и понятно: революцию делали в большинстве своём молодые. Они же, свалив Сомосу, прошли и во властные структуры. Разумеется, были и исключения. Но они только подтверждали правило.
— "Санта-Крус" держит семейство Амара Кастаньо, — объяснил Секейра.
— И что?
— А то, что они поддерживали революцию. А сын Амара — Энрике, и сам воевал в наших отрядах. А вот хозяин "Ориенталя" — скользкий тип. Из тех, что и вашим, и нашим.
— Ну, что — значит, заселяемся в "Санта-Крус"? — подытожил Льоса. И посмотрел на Андрея:
— Вы как, компаньеро? Согласны?
— Без разницы, — пожал плечами Новиков. И добавил, улыбаясь: — Лишь бы клопов не было.
— Что вы, компаньеро! — даже возмутился Антонио. — У нас тут везде чисто.
— Тогда — в "Ориенталь", — приняла решение Эстелла. И сказано это было таким тоном, что напрочь отмело все возражения, которые попытался было высказать Секейра. Льоса пожал плечами — ему лично было всё равно, и пошёл к своим, отдавать необходимые распоряжения. МЕСТНЫЙ заспешил за ним.
— А всё-таки — почему "Ориенталь"? — полюбопытствовал Андрей.
— А — симпатичный, — серьёзно ответила кубинка. Но не выдержала и рассмеялась:
— Это я шучу так. На самом же деле, дорогой Андрэ (о, вот уже и дорогой, растём, братец-Кролик, растём! — похвалил себя Новиков), сугубо ради маскировки.
-??
— Ну, например, если вдруг кому-то очень захочется нас отыскать в этой дыре, он сразу же сунется в "Санта-Крус", ибо подумает, что мы пожелаем остановиться в самом, с нашей точки зрения, безопасном месте, за бетонными стенами этого отеля. А про "Ориенталь", который не менее защищён, но внешне выглядит, как картонная коробка, подумает в последнюю очередь. Что даст нам фору времени.
— А вы — предусмотрительная, — совершенно искренне похвалил Эстеллу Андрей.
— Спасибо, Андрэ, а теперь — поехали в отель.
Разместили их группу в левом корпусе отеля (в "Ориентале" их было два — левый и правый, состыкованные под прямым углом, так что из зданий образовывалось нечто вроде буквы "Г", а ещё две стороны подхода к ней перекрывались высокой металлической оградой, увитой какими-то пышными растениями). Они прошли через внутренний дворик — патио; как и полагалось, он был украшен небольшим фонтанчиком, там стояло несколько скамеек, росли деревья, чьи низко склонявшиеся кроны образовывали импровизированную крышу и дарившие тень для тех, кто хотел бы тут отдохнуть, и остановились возле центрального входа. Здесь их встречал сам хозяин отеля — невысокого роста креол, одетый в белый костюм. Он вежливо наклонил голову и приветливо поздоровался:
