Потеря памяти оракулом частенько рассматривается как признак истинного предсказания (хотя это и не соответствует действительности: подобное встречается только у неопытных, либо необученных оракулов, и то не всегда). Так что невозмутимость вошедшего в гостиную директора показалась мне несколько... надтреснутой.
Глава 43. Черная дорога. (Гермиона)
Очередной шаг, и железная трава сминается под моей ногой. Крылатые тени скользят среди изломанных, искаженных деревьев. И стоны страдающих душ сливаются в древнюю песнь кошмаров. Черная дорога ведет меня от одного источника Силы к другому. Нить дороги вела меня, обходя Дагон Фалл, место, где один из богов варпа сошелся в бою со смертным — и пал, как пали тысячи до него, и падут тысячи тысяч после. Люди иногда вновь собираются, чтобы устроить моления падшему богу, рассматривая как священное писание игру разума, созданную такими же, как они, людьми. Но даже если над Иннсмаутом снова поднимется тень — это будет иная тень, не та, которую некогда пронзило холодное железо в руках человека.
Я бросила лишь краткий взгляд в сторону озера, из которого некогда поднимался властитель Хаоса, чтобы "прихлопнуть надоедливую мошку", и куда он рухнул, рассыпая огненные капли драгоценного ихора. По берегу двигались смутные огоньки.
Я отвернулась. Глупцы вновь и вновь приходят к берегам проклятого озера, чтобы собирать окаменевшую кровь бога. Кому-то даже удается вернуться в свои миры, обретая богатство, славу и власть... Они не понимают, что становятся приманками для иных глупцов, игрушками в руках сил, которые даже не способны осознать, искрами огня, что манит все новых и новых мотыльков.
Огненный взгляд лишь на мгновение пронзил окружающую меня тьму, и глаза, что возникли из небытия над моим левым плечом, снова исчезли. Это Хранитель напомнил мне, что краткий взгляд — это все, что я могу себе позволить, и что помочь кому-нибудь из тех, кто этой ночью пополнит сонмы стенающих душ у мертвого озера — не в моих силах. Даже настоящая княгиня демонов... да что там, даже сама Безмятежная паучиха, со всем ее опытом, с почти безграничным могуществом, вряд ли сможет избежать ловушки Тысячи голосов, что сейчас шепчут искателям заемной силы.
— Чтоб вам Шорох привиделся, — бросила я спасительное проклятье тем, кто сейчас ищет свою погибель, бродя по колена в черной воде. В конце концов, ужасная и мучительная гибель физического тела — это не столь уж высокая плата за возможность вырвать душу из-под власти того, кто скрывался сейчас в озере, того, кто был порожден принесенной в жертву варпу жизнью бессмертного бога. — Спасибо, Феро, — погладила я котенка, что прыгал сейчас по моей руке, и чей взгляд прервал наваждение.
Призрачные кошки, хранительницы истинного Пути, выскользнули из-за железных стволов, посмотрели на меня, и снова скрылись в железном лесу. Воля Великой Мантикоры была явленая ясно, и призрачные кошки не тронут меня.
Шаг. Черный ствол выгибается в мою сторону, искаженное мукой лицо взывает о помощи, изломанные ветви тянутся ко мне. И я шагаю дальше. Тем, кто рухнул в кошмар Леса — заслужили свою участь.
Очередной шаг я делаю уже на твердом полу реальности... или же это — иллюзия высшего порядка, привидевшаяся тому, кто прочитал книги, написанные в ином мире? Но в настоящий момент разница между этим вариантами принципиально несущественна.
Девушка, только что обметавшая пыль с верхних полок громадной библиотеки древнейшего и благороднейшего дома Блэк, спустилась по ступенькам приставной лесенки, и опустилась передо мной на колено, только заметив, как я вытормозилась из варпа.
— Госпожа? — обратилась она ко мне, не поднимая головы.
— Встань, — бросила я. — Не люблю, когда передо мной унижаются... То, что ты получила убежище в Доме, не делает тебя рабыней.
— Я прислуживаю в доме, и служу Дому, — ответила молодая ведьма, которую Трикси вытащила из борделя, принадлежавшего "достойному и благоразумному члену общества". Ее подруги давно уже вернулись в волшебный мир, и продолжили жить своей жизнью под бдительным взглядом Министерства, все еще надеющегося выйти через них на "беглянку Лестрейндж", а кое-кто и вовсе скрылся в большом мире, сочтя пережитое — достаточным основанием для того, чтобы покинуть мир волшебников (и не сказать, чтобы я их не понимала).
— Хорошо, Филис, — кивнула я ведьмочке-служанке. — Можешь продолжать. Скажи только: где сейчас гостья Дома?
— Юная госпожа Делакур сейчас в гостиной. Госпожа Блэк приказала подать туда горячий шоколад, — ответила Филис, не поднимаясь с колен.
Я пожала плечами. Если это уничижение превыше гордыни ей нравится — то почему бы и нет? Я все-таки, стараниями демона Хаоса — не та девочка, что старалась навязать домовикам свою единственно верную истину, не понимая, что, заставляя их измениться по моей воле — не даю им свободы, а, всего лишь, меняю им хозяина.
В гостиной ожидаемо обнаружилась светловолосая девочка, которая держала двумя руками чашку с дымящимся густым напитком, и заинтересовано оглядывалась по сторонам.
— Привет, Габриэль! — поздоровалась я, отбрасывая боевой облик.
— Эрмион! — обрадовалась девочка. — Я так рада видеть Вас! Тут так все интересно! Мадам Блэк показала мне дом, и я...
Я улыбнулась, слушая непосредственные впечатления открытого и доброго ребенка.
Сверху, из жилых комнат, спустилась Трикси, получившая сигнал от защиты о пересечении периметра.
— Хранительница крови Блэк... — не смотря ни на что, мне до сих пор странно видеть, как взрослая женщина склоняет передо мной голову, признавая мое старшинство в роду. Но, как-то так оно и получается... Так что мне остается только принять это.
— Трикси, — улыбнулась я, — как прошло ваше с Габриэль путешествие?
— Миледи Делакур была несколько... удивлена моим появлением. Ведь всем, кому это сколько-нибудь интересно, известно, что Дом Лестрейндж — прерван. А вот о том, что глава Блэк вернул мне имя Дома — широко известной информацией не является. Но я сумела доказать, что являюсь официальной представительницей Дома, и действую по поручению Главы.
— От Очищающих отвязаться удалось? — поинтересовалась я. Признаться, я сомневалась в том, что наивный маневр с публичной истерикой Аполлин Делакур мог сбить со следа Очищающих. Собственно, потому мы и отправили за Габриэль одного из лучших боевиков Дома... да еще и с поддержкой Антонина Долохова.
— Шестерых списали в безвозврат, еще двоим удалось сбежать, — отчиталась Трикси.
— Надеюсь, они видели твое лицо? — уточнила я.
— И Антонина, — подтвердила Трикси. — Так что сейчас они ищут добычу у Темного лорда.
— Пусть ищут, — кивнула я. — Авось найдут... неприятностей.
— Как говорит наш Глава, — усмехнулась Трикси, — "Познать Полного Песца можно только встретившись с ним".
Мы с Трикси вместе полюбовались недоумевающим выражением на личике Габриэль и дружно расхохотались.
Глава 44. Распределяющая шляпа
Мы сидели возле камина в гостиной дома Блэк, и наслаждались статьей в Ежедневном Пророке, больше напоминавшей военную хронику, чем статью мирного времени. Стычки Вальпургиевых рыцарей и Очищающих происходили по всей Англии. Разумеется, происходили они не только в тех местах, которые Том при моей помощи наметил, как места ключевых гекатомб будущего ритуала. В этих местах схватки были даже не самые впечатляющие, чтобы не навести кого не надо на ненужные мысли.
Светлый круг тоже не сидел, сложа руки. Друзья и соратники Дамблдора готовились к столкновению с Тьмой: собирали силы, контрабандой завозили запрещенные артефакты, вели агитацию... Думаю, что и моя, и томова разведки не нашли и половины того, что готовил Светлый круг. Также наивно было бы надеяться, что деятельность Вальпургиевых рыцарей совсем прошла мимо внимания шпионов и аналитиков Светлого круга.
Визенгамот лихорадило: ожесточенные словесные схватки, плавно перетекающие в дуэли, случались практически по каждому, самому незначительному вопросу.
Разумеется, все это не могло не привлекать внимания директора Хогвартса, так что некоторые вещи, невозможные в его присутствии, становились всего лишь "трудными". Благо, на фоне обширной подготовки к кровавому ритуалу, и не менее обширной дымовой завесы из пролитой крови, несколько Очищающих, равно как и с полдюжины Пожирателей Смерти, погибших не там и не тогда — не привлекли к себе какого бы то ни было внимания. А построенное на их гибели заклятье пробило защиту директорского кабинета. Разумеется, если бы сам Дамблдор присутствовал в это время в школе, и имел возможность оперативно корректировать защиту — номер бы не прошел... Равно как и в менее бурные времена подготовка к штурму была бы вовремя замечена и парирована... Но сложилось все так, как сложилось, и запереться в замке, подняв щиты в режим "Осада" и готовясь отражать штурм, директор возможности не имел.
Опять-таки, даже при удачно взломанной защите, лорды демонов Морион и Аметист, прорвавшиеся в кабинет директора, не имели возможности спокойно порыться в директорских закромах: время до появления хозяина кабинета, по разным оценкам, колебалось от нескольких секунд и пары минут. Так что пока леди Аметист общалась со Шляпой, отвлекая внимание портретов, ксенос Морион по-быстрому побросал в мешок несколько привлекших его внимание приборчиков, и налетчики были таковы. Вернувшийся Дамблдор мог лишь констатировать, что нападавшие "ушли тем же путем, каким пришли": воспользовавшись пробитой брешью в защите, выбрались из кабинета, а там соскользнули на Темную сторону, где гнаться за ними было уже бесполезно.
Что интересно, вызывать Гарри Поттера для того, чтобы обсудить с ним этот наглый налет, и ткнуть его носом в "вот какие у тебя союзники" — директор счел излишним. Видимо, он и без посторонней помощи просчитал ответ "в нашем договоре не записано, что они не могут грабить Ваш кабинет, простите уж глупого мальчишку". Тем более, что логичным развитием разговора было бы поинтересоваться: "а что такого любопытного вынесли демоны из директорского кабинета"? Нет, разумеется, директор нашел был что сказать, и о чем промолчать... Но Дамблдор решил не заморачиваться, и промолчать обо всем вообще.
Так что теперь, когда директор в очередной раз отправился разбираться с очередной проблемой в Визенгамоте, проигнорировать которую было бы опрометчиво, мы с Миа окольными темными тропами пробрались в наш дом — Цитадель Тьмы на площади Гриммо, и сейчас разбирали добычу... а заодно — болтали с Габриэль Делакур "о том, о сем".
В основном, любопытной девочке представлялся интересным сам Хогвартс. Нет, разумеется, кое-что ей рассказали, еще когда она гостила в школе во время проведения Турнира Трех волшебников... Но любопытство француженки оказалось воистину неутолимо, благо, за время пребывания в Шотландии она значительно усовершенствовала собственное владение английским языком.
— Гарри, — выдала девочка очередной вопрос. — А зачем вообще нужно это Распределение?
Я пожал плечами.
— Просто чтобы не собирать на одном занятии всю толпу с одного потока, а разбить на более управляемые группы.
— Я не про то, — скривилась малышка. — Зачем нужно делить учеников на "хитрых", "умных", "верных" и "храбрых"?
— А, — усмехнулся я. — Давай я тебе покажу одно воспоминание, которое мне передала леди Аметист... Кричер!
Явившийся на мой зов домовик притащил Омут памяти. Вообще говоря, Омут — артефакт редкий и недешевый. Но и Блэки — семья в финансовом плане не бедствующая, к тому же в должной мере снабженная такой демонической добродетелью, как жадность. Так что в ее закромах можно найти много чего интересного... И Омут памяти — отнюдь не самое редкое и ценное из того, что там хранится. Что интересно, данный экземпляр записан в Книге учета как "трофей, добытый в конфликте с семьей Прюэтт в 1480 году, во времена Войны Алой и Белой розы, задолго до принятия Статута. Если интересно, Блэки в те времена держали сторону Белой розы, то есть — Йорков, до самой гибели Ричарда Третьего на Бостуотском поле.
Я вылил в Омут воспоминание Миа о разговоре со Шляпой. И Мы втроем погрузились в него.
* * *
— Многоуважаемая Шляпа, — обратилась леди Аметист к Распределяющей шляпе, — не расскажите ли Вы о принципах Распределения несколько больше, чем поете на церемонии?
— Что именно Вас интересует, леди? — боевой шлем Годрика и так весьма общителен, а сейчас, понукаемый Анной, с падением защиты, получившей доступ в ранее недоступный ей кабинет директора, и вовсе представлял собой образец вежливости и доброжелательности.
— Прежде всего — почему Вы предлагали Гарри Поттеру, — улыбка Шляпы осталась в ментальном поле, а потому в воспоминании не отразилась, — поступить на Слизерин?
— Хм... — Шляпа задумалась очень ненадолго. — Пожалуй, действительно стоит объяснить с самого начала. Дома Хельги, Ровены, Годрика и Салазара названы не просто так, чтобы потешить манию величия Основателей. В те годы, когда Хогвартс был только построен, и Основатели еще жили и учили детей тут, они отбирали среди юных волшебников тех, кто подходит им по личным качествам. Сначала они делали это лично, позже — приспособили меня... Так что в Дом Гриффиндор я отправляю тех, кого удобно было бы учить Годрику, в Дом Слизерин — ребят, симпатичных Салазару, и так далее. Естественно, при этом я учитываю интересы ребенка... в той мере, в которой это не противоречит основной задаче. Так вот... Салазару, без сомнений, понравилась бы хитрость и умение Гарри манипулировать людьми. А Годрику — его храбрость и готовность лить кровь.
— А еще, — прокомментировал я через Связь, чтобы Габри не услышала, — Дом Салазара дал бы Гарри способность различать врагов и друзей, находить пути решений сложных задач и противостоять давлению — то есть именно те качества, которые Великий Белый счел для своей одноразовой марионетки совершенно излишними.
— Лить кровь? — уточнила Миа.
— Годрик был боевым магом, — отозвалась Шляпа. — Для него было важно, чтобы его ученики могли поднять меч и посох против врага, обрывая его нить жизни. Ну и, готовность сражаться за тех, кто заплатил, что бы ты не думал об их целях — тоже рассматривалось Годриком как несомненное достоинство. "Пусть он сукин сын, но он наш сукин сын" — сказано значительно позже, но сам принцип известен столько же, сколько существует человечество.
— "Сражаться, за тех, кто заплатил"? — переспросила Миа.
— Даже боевым магам хочется есть, — улыбнулась Шляпа. — Причем есть вкусно и регулярно. Так что ничего удивительного в том, что Годрик, пока не остепенился в Хогвартсе, продавал свой меч тем, кто больше заплатят. Но уж, приняв плату, он сражался на избранной стороне до конца. Риск же для жизни и необходимость самопожертвования ради общего успеха — всегда рассматривались Годриком как нечто, присущее избранному им пути... Но и платили ему столько, что прозвище "Золотой Грифон" он получил отнюдь не за золотой характер...
