Список обвинений против Министерства магии был довольно длинным. Тут было и применение темного артефакта, не рекомендованного Визенгамотом к использованию, и нарушение постановления все того же Визенгамота о порядке конфискации опасных артефактов, и оскорбление невесты главы Благородного Дома, и нарушение Устава Хогвартса, и даже "вмешательство в частную жизнь" (тот самый "Декрет о восьми дюймах"). Все эти обвинения были хорошо задокументированы, либо подтверждались показаниями весьма авторитетных свидетелей. В общем, если бы заседание было более-менее честным и беспристрастным, шансов отвертеться у Фаджа просто не было. Впрочем, их и так не было, и предложение о досудебном урегулировании противоречий было для него единственно приемлемым выходом и возможностью сохранить лицо. Я даже не знаю, что именно заставило Корнелиуса отказаться: то ли непомерная гордыня, то ли такая же глупость, то ли проклятье основателей Хогвартса, навлеченное на Министерство все той же Амбридж.
Между тем, оглашение претензий и представление сторонами доказательств было закончено. Процесс был длительным и нудным. Единственным, что сократило его, было нежелание Фаджа, представляющего Министерство, оспаривать очевидные вещи... Видимо, он полагал, что его положение достаточно прочно, и дело решится не доказательствами и показаниями свидетелей, а политическим раскладом. И, в сущности, так оно и было. Вот только за изменениями этого самого расклада Фадж явно не поспевал, пропустив такой важный момент, как отрицаемое им возрождение Темного лорда.
Когда объявили начало прений, первым слово попросил видный (почти 300 фунтов*) представитель нейтральной фракции, Чарльз Джошуа Линдси*.
/*Прим. автора: 300 фунтов — чуть больше 136 кг*/
/*Прим. автора: Чарльз Джошуа Линдси — персонаж неканонический*/
— Признаться, я вообще не понимаю, — начал он, — зачем мы вообще собрались. Претензии грязнокровки и полукровки к Министерству — это смешно. Об этом вообще не стоило бы даже и разговаривать, не говоря уже о созыве сессии Визенгамота, оторвавшей от важных дел многих представителей благородных семейств!
При последних словах выступающего, Люциус едва заметно поморщился. Видимо, претензии семейства Линдси, не насчитывающего и трех поколений, на "благородство" представлялись ему недостаточно обоснованными.
Когда чрезвычайно довольный собой Линдси сел, бросив взгляд на кивнувшего ему министра, вскинулся Шеклбот. Но чуть раньше взлетела трость, скрывающая в себе палочку Малфоя.
— Люди не равны, — начал он, когда мадам Боунс предоставила ему слово. — И ошибкой было бы допустить предъявления одинаковых требований магглорожденному, который может нарушить какие-то из установлений, управляющей жизнью магического сообщества по незнанию, полукровке, — тут Малфой зыркнул в сторону Линдси, — и благородному магу. Это было бы глупостью, о которой действительно "не стоит разговаривать". Но хотелось бы уточнить, как следует определять стороны, столкнувшиеся в данном деле. С одной стороны у нас имеется полукровка, по ошибке министра получившая возможность говорить от имени Министерства, каковой и воспользовалась наихудшим возможным образом: нарушая постановления данного благородного собрания, оскорбляя не только отдельных волшебников, но и благородные Дома, отбирая собственность и вмешиваясь в частную жизнь. И ее героическая гибель не должна заслонять от нас предыдущих деяний мадам Амбридж, — бледный Фадж сидел в кресле, расплывшись, как медуза. От своего давнего спонсора он никак не ожидал такого жесткого выступления. — С другой же стороны, защиты и справедливости Визенгамота просят (хотя, по чести говоря, могли бы требовать) глава Дома Блэк, древнейшего и благороднейшего, и его признанная предками и Источником Дома Хранительница крови. С учетом же представленных доказательств, мне представляется, что обсуждать действительно нечего: Министерство должно выплатить виру за оскорбление, вернуть незаконно изъятый артефакт и принести извинения.
Последний пассаж чуть было не заставил меня неприлично заржать, и только уже неоднократно упомянутый опыт присутствия на балах иллитири позволил сохранить лицо. Обгорелую страницу из архива Избранного с надписью "Авва марда авва. Куар..." Амбридж в нервах сожгла, так что возвращать было нечего. И Малфой об этом, без сомнения, знал.
Со стороны Светлых поднялся Грюм Грозный глаз.
— Дело действительно представляется мне несложным. Но, в связи с тем, что истцами был предъявлен суду большой объем документов, сейчас уже слишком поздно, чтобы можно было рассчитывать на спокойное, справедливое и беспристрастное разбирательство. Предлагаю прервать заседание и завтра собраться тем же составом, чтобы желающие выступить — могли подготовить свои выступления, не основываясь на эмоциях, как это сделали коллеги, уже высказавшие свое мнение, но на праве и разуме.
Некоторое время после этого ушло на склоку. Темные требовали немедленного голосования, в то время как светлые и нейтралы всячески поддержали выступление адепта "Постоянной бдительности". Светлые желали выяснить: какую позицию им следует занимать в свете совершенно непонятных телодвижений Малфоя: то ли "всеми силами противостоять Тьме", то ли — "продолжать поддерживать Мальчика-который-Выжил". Нейтралы же нуждались в достоверной информации: кто, сколько, и за какой исход голосования готов заплатить. Так что в итоге они пересилили, и прения были перенесены на завтра.
Выйдя из зала заседаний, Снейп, в отличие от предыдущего директора, не имеющий возможности использовать феникса и переместиться прямо в Хогвартс, аппарировал нас к Хогсмиту.
Придя в себя после аппарации, я схватил Миа в охапку, крепко обнял, и, сделав шаг, пересекающий границу защиты Хогвартса, стал целовать. Девочка не сопротивлялась. Более того — она запустила свои пальчики мне в шевелюру, и страстно отвечала на поцелуй.
Раздался еще один хлопок, знаменующий прибытие профессора Макгонагалл, также участвовавшей в заседании Визенгамота в качестве свидетеля по эпизоду с Темным зеркалом и Кровавыми перьями. Увидев целующуюся парочку, она ошеломленно посмотрела на нового директора Хогвартса и регента рода Поттер.
— Северус? — ее выражение было непередаваемо.
Снейп изобразил что-то среднее между "улыбкой" и "усмешкой".
— Я лично отменил на территории школы декрет "о восьми дюймах". Так что теперь — не имею оснований мешать главе Дома Блэк целовать его невесту.
Глава 100. Гроза над министром (Гермиона Грейнджер). Часть вторая
Макгонагалл бесилась. И злило ее отнюдь не безнаказанное поведение целующейся парочки. Нет, это декан Гриффиндора, несмотря на все пуританское воспитание, вполне пережившая заложенный Основателями приз в негласном соревновании "пройди по непроходимой лестнице", могла бы понять и принять довольно-таки спокойно. Тут как раз ее скорее удивило поведение нового директора школы, прежде для Снейпа совершенно не характерное. Бешенство же, на грани оборота, у декана вызвало то, что ее подопечных таскают на какие-то там никому не нужные заседания, пренебрегая тем, что вообще-то говоря, учебный год еще не закончился, и в понедельник, последовавший за предыдущим воскресным собранием Визенгамота, у детей есть занятия в школе.
В чем-то я с ней была согласна. Не то, чтобы завтра ожидалось что-то запредельно важное... Но мне было очень любопытно, как осуществляется манифестация вектора-магистатум в пси-поле инкуб-преобразования. И как раз завтра на уроке Чар ожидалась тема, на которой было бы уместно высунуться с этим вопросом. Правда, урок неизбежно оказался бы сорван, поскольку я-Воительница уже сговорилась с близнецами, чтобы организовать тот самый, пресловутый "запах селедочного рассола, интенсивность шестнадцать микротопоров"...
— А почему с близнецами торговалась именно Воительница?— влезла в мои мысли наша Малкавиан.
Пришлось процитировать классическое:
Никто не спросит: "Чье богатство?
Где взято и какой ценой?"
Война, торговля и пиратство -
Три вида сущности одной.
Я еще не закончила цитату, когда у Авантюристки появилась новая и интересная мысль. И я ее некоторое время думала, как раз пока профессор Макгонагалл излагала свои мысли по поводу му... дрого Визенгамоста и св... едущего министерства. То, как она ухитрялась почти вовремя заменять эпитеты, которые не стоило бы слышать детям — внушало уважение.
Хитро посмотрев на Гарри, я оттянула ворот кофты, и полезла себе за пазуху, чем вызвала недовольно-удивленный взгляд профессора Макгонагалл. Зато когда я извлекла на свет цепочку с висящим на ней хроноворотом, преподаватель трансфигурации одобрительно кивнула мне.
— Хорошая мысль, — кивнула нам кошка-оборотень. — Только... Мисс Грейнджер, Вы понимаете, что после того, как вы покажите имеющийся у вас хроноворот, министерство расшибется в лепешку, но его у вас отберет?
— А у нас еще один есть, — улыбнулся Гарри. — К тому же, как раз завтра будут обсуждать незаконную конфискацию у меня артефакта... Так что после прецедентного решения Визенгамота министерству придется очень сильно извернуться, чтобы доказать, что хроноворот — не есть "артефакт особой опасности", на который распространяется предыдущее постановление Визенгамота о порядке конфискации...
О том, что конфисковать такой предмет законным порядком в пределах оговоренных упомянутым постановлением — практически невозможно, Гарри упоминать не стал.
Оговорив то, что директор Снейп будет контролировать наше перемещение "в реальном времени", профессор Макгонагалл удалилась. Впрочем, сам Снейп тоже не стал нас задерживать.
Добравшись в нашу комнату, я толкнула Гарри на кровать, а сама уселась ему на колени. Так что некоторое время мы провели за занятием, несомненно, более приятным, чем обсуждение особенно изворотливых политических личностей. Тем более, что на завтрашнем заседании от нас уже практически ничего не зависит.
Луна и Джинни заявились как раз тогда, когда ладонь Гарри соскользнула туда, где то, на чем она лежала "спиной", или хотя бы "талией" назвать уже не получалось. Впрочем, младших участниц гарема это зрелище нисколько не смутило, что и неудивительно, учитывая видения Луны и то, как Янтаринка изображала столик.
— А вам столик точно не нужен? — откликаясь на мои мысли спросила Луна. Она обняла Джинни сзади, положила голову ей на плечо и заинтересованно смотрела на нас.
— Не то время, — вздохнула я. — И не то место. Хотя... — я посмотрела в глаза Гарри, и мы кивнули друг другу. — Я, пожалуй, слишком устала. Надо поспать...
В три движения палочками, мы соорудили из трех кроватей одну, зато широкую, и удобно расположились на ней. Мы спали, и нам снился сон...
* * *
— Неплохо... — Морион отставил калебас на специальную подставку, которую только что выдумал из варпа, и взял со столика некую сладость, попробовать которую в реальном мире было малореально. Колдуны К'Сала очень уж дорого брали за партию... и отнюдь не деньгами.
— Ага, — согласилась я с ним. — Хороший сон. Добрый и красивый.
Луна, устроившаяся напротив нас, утащила со столика сложную конструкцию из расплавленного сахара, текущего по хитро закрученным складками пространства, и сейчас с радостным видом ее обсасывала. Эмпатическая связь дала мне понять, что сном наслаждается даже Джинни, хотя, признаться, не понимаю я такого... Но если ей нравится — то почему бы и нет?
А на экране перед нами разворачивалось любопытное действо.
— Значит, "поддерживаем Дом Блэк против Министерства", — Огюст Сен-Жак заинтересовано посмотрел на Снейпа, излагавшего подоплеку случившегося сегодня.
— Думаю, — покачал головой директор Хогвартса, — в большей степени расчет на раскол противников. Часть молодежи обязательно посчитает необходимым "противостоять Тьме любой ценой".
— А сможем? — поднял голову Грюм. — С одной стороны, что бы мы не делали, часть наших же товарищей нас не поймет... Но, попытавшись провалить иск магглорожденной и полукровки — мы скорее сыграем на руку Того-кого-не-называют. Оттолкнем тех самых магглорожденных, за права которых мы боремся. И все равно проиграем. Думаю, сейчас "нейтралы", — в это слово Грозный глаз вложил все презрение, которое нашлось в его душе. Нашлось, надо сказать, не мало, — уже подсчитывают взятки... особенно — если мы упремся и доведем до того, что решение не будет принято, и потребуется еще одно заседание.
— Это, пожалуй, максимум, что мы сможем вытянуть... — задумчиво произнес Огюст. — Если оно нам, вообще, зачем-либо нужно.
— Младшие — не в духе, — в директорский кабинет вошел Людвиг Беккенбауэр. — Кажется, они искренне ненавидят Поттера, и готовы совершить какую-нибудь глупость, в уверенности, что именно это приблизит победу Света. Мне пришлось вместе с дочерью увести еще троих наиболее непримиримых. Иначе, боюсь, наши силы могли бы понести потери, еще не вступив в соприкосновение с темными.
— Вы настолько высоко оценили Поттера? — заинтересовался Сен-Жак.
— Мне почти не пришлось поддаваться, — усмехнулся глава Дома Беккенбауэр. — Хотя,., надо отдать парнишке должное: он бил в правую сторону, чтобы случайно не убить. И щит проломил почти честно. Так что большинство тех, кто сейчас возмущается его поведением — проиграют, без вопросов. А если он еще и навяжет ссору, и выберет Кодекс Стали... Я не очень представляю, как защищаться от этого его "посоха Разрушения".
— Значит, темные валят Фаджа... — задумчиво произнес Сен-Жак. — А знаете... пожалуй, это даже и неплохо. На его место — пропихните Скримджера. Не думаю, что встретите сильное сопротивление.
— Скримджера? — уточнил Шеклбот, до сих пор присутствовавший настолько тихо, что на него внимания не обращали. — Не Диггори?
— Ни в коем случае не Диггори, — покачал головой Сен-Жак. — Не хочется его потерять.
— Потерять? — удивился Шеклбот.
— С почти стопроцентной вероятностью, — уверенно кивнул Огюст. — Заместителем министра... Я пока что не уверен, но наверняка темные сумеют пропихнуть кого-то из своего списка. А потом — министр "совершенно случайно" умирает, и оп-па! Заместитель становится министром.
— Но это же надо предотвратить? — Шеклбот ошеломленно посмотрел на дальнего родственника хозяйки Амулета.
— Ни в коем случае, — отозвался Огюст. — Когда Тот-кого-не-называют захватит министерство, каким будет его следующий ход?
— Хогвартс, — произнес Снейп, и это не было вопросом. Тем не менее, ответ последовал.
— Именно. И вот тут мы дадим бой. Мы уже почти готовы. Остались лишь мелкие детали...
Глава 101. Вдали от грозы. (Джинни Уизли)
Под утро мне приснился сон... Настоящий сон, я уже немного научилась отличать их от видений варпа, в которые погружаюсь вместе с Гарри и Гермионой. Впрочем, навеян он был именно что посиделками в приснившемся нам доме на Гриммо. Наверное, мне вспомнилось именно ощущение случайных, а может — и не случайных прикосновений, и мои попытки угадать, где моей кожи коснется рука, и будет ли это рука Гарри, Гермионы, или же Луны?
