Волчица и пергамент. Том 6

Диана же по натуре, похоже, была из тех, кто любит подразнить, хотя и совсем другим образом, нежели Ив.

— Я могу тебе поведать об этом... Их отношения сейчас в порядке? — быстро уточнила Диана.

— У папы и мамы? Отношения такие хорошие, что меня даже тошнит от этого.

Миюри казалось отвратительным то, как её родители были близки друг к другу, но такой ответ заметно повеселил Диану.

— Тогда то, что я хочу тебе рассказать, должно быть тебе интересно.

— В самом деле? А почему?

— Потому что в то время они тут же краснели, когда просто брались за руки.

Уши и хвост Миюри тут же вылезли наружу. Она любила не только рассказы о борьбе со злом, но романтические истории.

— Я хочу это услышать!

Коулу было немного жаль отказываться от темы Хоро и Лоуренса, но сейчас ему точно не надо было терять на это времени.

— До того, как ты расскажешь, я бы хотел кое о чём спросить.

И пусть Миюри дуется и смотрит на него, им пока не до забав.

— Хочешь спросить о пирите и человеческих костях, верно? — уточнила всё же надувшая щёки Миюри и потянулась за печеньем Дианы.

Твёрдость печенья её изумила, но она приняла вызов и с силой сжала челюсти, чтобы разгрызть его.

— Я уже знаю, что кости почти наверняка используются как удобрение, но насчёт пирита не понимаю.

— Просто скажи, что из него добывают кислоту, — буркнула Миюри, крошки от печенья у неё разлетались во все стороны.

— Я тоже сначала так думал, но он построил свой корабль, которым, может быть, даже не сможет воспользоваться, потому что прежде умрёт.

Коул не ждал, что ответ будет получен немедленно. Если даже Диана не знала бы ответа, число возможностей было бы ограничено. Единственная, отправившаяся на запад, могла бы говорить весомей всех, но без неё оставался лишь Ваден, очевидно слабый в этих сферах.

— Разве ему не помогала алхимик? Значит, опыт уже проведён, не так ли? — задала наводящий вопрос Диана.

Коул ничего не понял и переглянулся с Миюри, на губы которой налипли крошки.

— Я имела в виду, что они придумали что-то новое, и теперь, когда это новое начинают использовать, понадобится много пирита. Но в чём польза пирита?

Диана, кажется, хотела не столько объяснить, сколько старалась помочь себе хорошо подумать. Коул решил помолчать, чтобы не мешать ей, но сидевшая рядом Миюри продолжала громко разгрызать печенье.

— Миюри.

Наверное, разгрызание этого печенья доставляло ей истинное наслаждение, но сейчас она, сердито оскалив зубы, приостановилась.

— Ха-ха-ха. Этому печенью меня научил кое-кто, с кем я тоже познакомилась на свадьбе, точнее, мы вместе приехали на неё, это была Эльза, если помнишь.

Именно Эльза научила Коула, что такое вера на самом деле, некоторое время она даже заботилась о нём, тогда ещё мальчишке.

— И потом, прежде чем есть, это печенье надо в чём-нибудь размочить, — добавила Диана.

— Хмм. Правда? Как по мне, самый вкус — это когда разгрызаешь.

Коул и сам опасался быть укушенным её зубами, ему следовало не забывать, что Миюри — действительно волчица.

— А, я ещё что-то хотела спросить у сестры, — сказала она и разгрызла последний кусочек мощными коренными зубами. — Как именно добывается кислота из того, что называется пиритом? Есть ли что-то, что сразу даст сказать, что он её добывает.

Коул припомнил дистиллятор, увиденный в доме Нордстоуна.

— Надо просто сложить его в дистиллятор, что мы видели в его доме и подогреть, — сказал он.

— Подогреть?..

— Если взять жидкость, в которой есть спирт, то её нужно разогреть до кипения, и спирт отделится от остальной жидкости.

— И кислота так же?

Коул думал именно так, но всё же посмотрел на Диану, и эта птица-алхимик слегка кивнула.

— В основном верно. Но ты сказал, что вы видели дистиллятор в его доме, так? К сожалению, это ещё не доказательство. Ты мог подумать на этот дистиллятор, увидев, что он из металла, так?

— Должно быть, так... Похоже, что он медный.

Диана, чуть подумав, медленно произнесла:

— Тогда кислоту должны были добывать в другом месте. Кислота из пирита способна растворять разные металлы или, к примеру, одежду.

— Что?! — и Миюри, неравнодушная к красивой одежде, поспешила проверить свою, нет ли на ней дырок.

— И потому кислота, добытая из пирита, должна храниться в посуде из свинца или олова, но лучше всего — из стекла. Если нагреешь пирит в медном дистилляторе, медь прожжётся, и дистиллятор рассыплется. И потом, если бы он использовал тот, что у него в комнате... Да, волчица сразу бы заметила, — Диана повернулась к Миюри. — Пирит жгут на огне. Пар пропускают через воду, и там появляется кислота, потом проводят дистилляцию, чтобы отделить кислоту. Этот дым действительно ужасен.

— Он был вонючим? — спросил у Миюри Коул.

— Что за!.. — вдруг крикнула она, её уши рывком вскочили. — Да, да, запах, брат! Он всё время казался мне странным!

— Запах?

— То, что дядя раньше сказал! — не успокаивалась Миюри. — Это просто запах!

Коул, сбитый с толку, посмотрел на Диану, но она опустила голову и не стала ничего говорить.

— Грррр! Я волчица! Когда чуешь запах пшеницы, как можно не учуять человеческие кости, разбросанные по полю!

У обширного пшеничного поля Миюри действительно вдыхала воздух, наполненный запахом свежей зелени, со спокойным, безмятежно-радостным лицом. Значит ли это, что предположение об использовании костей людей в качестве удобрения ошибочно?

Тогда ситуация снова повисает в воздухе, подумал Коул. Меж тем в его воспоминаниях Миюри продолжала бродить по зелёному полю. Вот она приблизилась к росшей пшенице и села на корточки.

— В пшеничном поле ты ничего не заметила?

— А? А, да, странный запах. Странный, но разве это был запах костей?

Коул испытывал то тревожное ощущение, возникающее, когда пишешь поздней ночью, а свет свечи заслоняет рука с пером и не даёт прочесть написанные слова. Он чувствовал, что то, что он ищет, тут, прямо перед ним, но прочесть ответ не удаётся.

Вид мучений Коула и Миюри заставил Диану усмехнуться:

— Ха-ха, неплохо. В самом деле, неплохо, — и очаровательная алхимик посмотрела в окно на темневшую аллею.

Потом она повернулась, её зрачки оказались сузившимися, будто она смотрела на что-то ослепительно-яркое.

— Вернувшись со свадьбы, я начала ощущать себя глупо в своей тёмной комнате, в которой привыкла прятаться от жизни. Это заставило меня снова искать связь с окружающим миром.

Не удивительно, что ей пришли в голову такие мысли, когда она увидела родителей Миюри. Именно благодаря их союзу обрела такую известность их купальня в Ньоххире.

— Хотя общение с людьми неизбежно будет немного неприятным, оно же может принести неожиданное счастье. Иногда это такой живой разговор в наступающих сумерках, или же приход времени, когда необходимо принести новые перспективы в этот мир, к которому давно привыкла.

Миюри могла бы вызвать в Коуле подобные ощущения, но слова Дианы от этого понятнее не становились. Видя его сомнения, Диана протянул к столу свою тонкую руку:

— Алхимики хорошо умеют сочетать вещества, про которые люди бы и не подумали создавать из них новые. Потому я и подумала, что будет, если вы объедините то, о чём вы мне рассказали.

То есть, сочетание человеческих костей в качестве удобрения и пирита?

— Удобрения питают землю, так? А наше удобрение — это такое печенье, которое, боюсь, я не угрызу без волчьих зубов.

— Э-э... ммм... — замялся Коул в попытках до чего-нибудь додуматься.

Его потуги прервала Миюри:

— Тогда надо взять кислоту, которая растворит что угодно!

Диана чуть прищурилась и улыбнулась:

— Когда у человека больной желудок, разве он не ест разваренную кашу? Почему бы не использовать тот же способ и в других случаях?

— Например, с землёй? — предположил Коул.

— На самом деле, когда с чем-то проводят опыты, для ускорения надо сначала это измельчить.

Другими словами, растворить кости, чтобы они действовали в земле быстрее.

— Тогда станет понятным и количество. Для удобрения такого большого поля никакого количества костей не будет много, то же и насчёт кислоты для их растворения. Носить вёдрами тяжело.

Перед мысленным взором Коула вдруг предстал Рабон, известный, как главная житница королевства. Кого местные жители считают покровителем урожая?

— Не может быть... Вот почему для святой Урсулы выбрали...

Святая покровительница, сотворившая чудо Рабона, сидела верхом не на овце или свинье, а на большой бутыли с водой. Потому что вода, принесённая святой Урсулой, подарила полю изобилие.

— Но ведь... нет... в самом деле? — бормотал Коул, чувствуя, как разрозненные факты вдруг оказались прочно увязанными.

Он подумал, что это предположение может действительно объяснить все эти странные слухи о роде Нордстоунов.

На бесплодной земле вдруг появилась святая покровительница, приносящая изобилие, во время шторма появился корабль-призрак, принёсший кучу человеческих костей, и этот корабль многие люди заподозрили в использовании для торговли с дьяволом посредством пирита, и всё это рядом с прекрасным пшеничным полем.

Коул думал, что слишком много себе воображал, но небо ему послало вещи, которые можно было потрогать, вещи, от которых озноб шёл от пят до макушки. Его охватило возбуждённое состояние, перед глазами поплыли картины, и в этот момент он ощутил сильные толчки, от которых Коул вернулся к действительности и снова обрёл зрение. Оказалось, это Миюри трясла его за плечи.

— Брат, очнись!

— А... ладно, ладно...

Под пристальным взглядом этих красноватых глаз Коул, наконец, овладел собой. Миюри могла растеряться при виде потока крыс, но в таких ситуациях она была очень надёжна.

— Сестра Диана, можно ли проверить, верно или нет твоё предположение?

— У меня есть кислота, добытая из пирита. Ты можешь сходить в мясную лавку за несколькими свиными или овечьими костями. Поможет ли пшенице то, что получится после растворения костей, можете понять только вы, волчицы, способные жить в пшенице. Тебе надо будет понюхать.

— Тогда, пожалуйста, давай так и сделаем.

Хотя на Диану в результате ложились лишние хлопоты, она улыбалась, словно её это забавляло.

— Слушай, брат, — сказала Миюри, становясь перед Коулом и глядя на него в упор, казалось, она сердится и в то же время беспокоится, и ему не требовалось спрашивать отчего. — Этот дедушка плохой? Или как?

Миюри желала знать, являлся ли Нордстоун вероотступником. Жил ли он в мире иллюзий, порождённых безумием, или изо всех сил пытался добиться признания истины. Всё сейчас держалось на грани, но Коул по-прежнему не мог счесть, что старый аристократ — вероотступник, в том числе и в связи с костями людей.

В Священном писании есть описание деяния святого, пришедшего в деревню, где люди погибали из-за засухи, и тогда святой напоил жителей своей кровью. При других обстоятельствах участники такого деяния были бы обвинены в свершении языческого обряда и казнены. Но может быть и иная цель, способная оправдать. То, что делали Нордстоун и алхимик, склонялось на сторону Бога, балансируя на оси Божьей воли.

— Я думаю, он... не вероотступник. Нет, — Коул покачал головой. — Нет, не вероотступник. Если его признают таковым, я могу заступиться за него.

Если бы выяснилось, что человеческие кости взяты на самом деле с бывшей земли Гревс, королевская семья также смогла бы поддержать Нордстоуна. Коул считал, что это отозвалось бы в душе каждого, кто пережил войну. Тогда Коулу следовало выбрать возвращение корабля с Ваденом и его командой через Раусборн, как и предполагалось изначально. Потому что род Нордстоунов в связи со странными слухами был оправдан.

— Брат, поспеши, передай это противной курице. Крысы, должно быть, уже умирают от переживаний, — почти выставляла Коула закатавшая рукава Миюри.

— Эмм... — вырвалось у него, когда его взгляд упал на радостно щурившуюся Диану.

— Не обращай на меня внимания. Но... — лицо этой очаровательно красивой женщины вдруг озарилось улыбкой неожиданной чистоты, — путешествие вдвоём — это так интересно.

Коулу было трудно с ней согласиться сейчас, когда Миюри дёргала его, словно редьку. Зато сама она тут же заполнила паузу:

— Только тебе надо подобрать себе попутчика! А то заботиться о таком болване, как мой брат, слишком утомительно!

Коул, открыв пошире глаза, уставился на Миюри, но она парировала своим взглядом — Что, скажешь не так?

Эта сценка заставила Диану в итоге рассмеяться.

— Давай! Разгоним тучи и увидим солнце! Брат! — кричала Миюри, чуть не сходя с ума от радости из-за того, что ни Нордстоун, ни Ваден не оказались плохими.

От её крика у Коула заболели уши, но так было лучше, чем видеть её в унынии, когда всё идёт плохо.

Намного лучше.

— До сих пор не могу поверить, что всё так сразу объяснилось, — признался он.

Диана, птица-алхимик, завернула им остаток печенья и, провожая, произнесла:

— Чудеса этого мира бесконечны, как сама истина.

Миюри приняла свёрток с печеньем, словно это был философский камень, и высоко подняла его над головой.

Когда они вернулись в отделение гильдии Ровена, Киман картинным жестом развернул карту и указал место, обведённое чернилами, прежде чем что-то сказать. Место располагалось к северу от Келеко и было на карте не больше кончика мизинца.

— Когда-то истинно верующие и язычники сошлись у этой реки, ставшей границей между ними. Если королевство снова вторгнется на севере, противостояние может вылиться в рукопашную схватку трёх сторон сразу. Я впервые узнал, там были земли королевства. Жившие там уже все мертвы, и никто не расскажет их историю.

Маленький, ничего не значащий кружок на карте. Но в нём спала история, перевернувшая жизнь одному родившемуся там человеку.

— Ты можешь помочь нам?

— Спасибо! — вдруг крикнула Миюри и обняла Кимана, у того от удивления округлились глаза. — Папа и мама говорили про тебя, что ты нехороший человек, и я очень беспокоилась из-за этого!

От её упрямой прямолинейности Коул покрылся холодным потом, но сам Киман казался очень гордым.

— Будет лишним сказать, что я плохой торговец.

— Хуже, чем тётя Ив?

Киман выпятил грудь и пригладил рубашку руками:

— Конечно.

Его горделивая улыбка заставила Миюри громко расхохотаться. Потом она стала требовать от Коула немедленно отправляться в Келеко, но уже стемнело, искать корабль было поздно. А сушей она добираться не хотела, памятуя о своём мягком месте, отбитом верхом на лошади по дороге в монастырь Брондел. В результате они вернулись в свою комнату, чтобы написать письмо. Миюри открыла окно и свистнула, вскоре прилетела чайка.

— Давай, пожалуйста, — попросила Миюри, привязав к шее птицы письмо с перечислением церковных объектов Гревса, которые могли быть источником костей.

Чайка несколько раз легко качнула клювом вверх-вниз и полетела в лиловое небо, покрытое серыми пятнами туч. Коул закрыл окно.