Потом трубадуры газетчики, следовавшие с коалиционным войском, красочно расскажут своим читателям, как умирающий маршал благословил лорда Раглана на дальнейшую борьбу с русскими варварами, под глухой плач и стенания солдат двух великих держав. Однако в этой красочной картине было мало слов правды. Прибывший к месту трагедии лорд Раглан только закрыл потускневшие глаза своему боевому товарищу и стоя над его телом торжественно пообещал отомстить коварному врагу за смерть мученика святого дела.
Вместе с Сент-Арно под камнепадом погибло восемь офицеров маршальской свиты, и трое получили серьезные ранения, включая принца Наполеона. Кроме этого от камней погибло двадцать два нижних чина и получило увечье различной степени тяжести сорок шесть человек. Из конной охраны штаба погибло двенадцать кавалеристов, и семь получили тяжелые ранения.
Всего же, в результате обстрела колоны у противника было убито двенадцать и ранено пять офицеров, а так же пятьдесят восемь и тридцать семь нижних чинов соответственно. Притом, что со стороны нападавших было двое погибших и трое раненых.
В этот день охотники еще дважды нападали на неприятельские колоны, добавив к общему числу потерь противника еще семьдесят два человека убитых и раненых. Хорошо ориентируясь на местности, казаки быстро выходили к заранее приготовленным местам засад и внезапно атаковали врага. Получив первое боевое крещение, охотники не вступали в длительную перестрелку с противником, ограничившись скоротечным обстрелом вражеских солдат. Как только эффект внезапности проходил и Томми с Жаками отходили от шока, охотники отступали не доводя дело до затяжной дуэли.
Кроме обстрела врага за неимением динамита, казаки проводили обрушение камней и осыпей на пути противника. Больше, к всеобщему сожалению, под каменный обвал не попадал никто, но затруднения на пути продвижения врагов они создали изрядные.
После совершения налета охотники удачно отрывались от высланных за ними солдат но, возвращаясь, домой после третьей атаки, казаки столкнулись с отрядом английской кавалерии, посланных лордом Рагланом за ними в погоню. На счастье донцов, их встреча с врагом произошла на узкой горной дороге, что не позволяло англичанам использовать свое численное превосходство. Столкнувшись с врагом, казаки не растерялись и быстро воспользовались этим преимуществом. Пока их передние ряды бились с врагом, донцы спешились и, поднявшись на скалы, стали стрелять по сгрудившемуся в теснине неприятелю.
Столь смелый маневр предпринятый донцами, решил исход схватки в их пользу. Почти каждым выстрел казаков находил свою цель среди плотных рядов английских кавалеристов. Возможно всадники лорда Раглана все же смогли бы переломить сражение и одержать победу, но в числе первых жертв русских пуль оказался командир отряда капитан Бартон. Лишившись командира, британцы сразу пали духом и больше думали не столько о сражении, сколько о сохранности своих жизней. И достаточно было одного призыва к отступлению, чтобы господа аристократы дружно показали спины неприятелю.
В этом бою охотники Ардатова понесли самые большие потери во время нападений на врага, четверо из них было убиты и двое раненых, потери британцев было трудно считать. Почти всех погибших товарищей они увезли с собой, за исключением двух человек. Они пали в самом начале рукопашной и их окровавленные тела, изрядно истоптанные конскими копытами, было трудно невозможно поднять под ударами казачьих сабель. Они так и остались лежать на каменистой дороге, как свидетельство победы донцов в этом бою.
Когда вечер спустился на крымскую землю, весь лагерь европейцев был объят светом от многочисленных факелов и костров. Медики спешно готовили тело погибшего маршала к перевозке на родину. Ограниченные в средствах и возможностях, они остановили свой выбор на старом и давно испытанном средстве, транспортировке тела в бочке с винным спиртом. Точно таким же образом на свою родину были доставлены тела знаменитых адмиралов Нельсона и Поля Джонса, умерших вдали от родных берегов.
Лорд Раглан, в руки которого перешло командование над войсками коалиции, опасаясь ночного нападения, приказал выставить двойные караулы, но ночь прошла спокойно. Когда взошло солнце, и горнисты сыграли побудку, многие англичане и французы вздохнули свободно и обратили молитвы к Богу с благодарностью за то, что он удержал руку врага от нападения на их лагерь. Ударь севастопольский гарнизон этой ночью по противнику и к Балаклаве наверняка бы вышли жалкие остатки тех сил, кто совсем недавно высадились в Евпатории.
Наученный горьким опытом, начав движение к морю, лорд Раглан приказал выставить боковое охранение, которое постоянно поддерживало связь с основными силами.
К тайной радости британского фельдмаршала, русские больше не предприняли попыток атаки зажатого тесниною скал союзного войска. Они ограничились созданием на них двух завалов, которые доставили захватчикам тоже большие хлопоты. Возле каждого из них посланники Европы подолгу стояли, даруя защитникам Севастополя столь драгоценное для них время.
Завидев каменный завал, идущие головными англичане отправляли к нему разведку и, убедившись, что за камнями нет вражеских стрелков, давали добро на приближение к нему основных сил войска для разбора преграды. При этом все работы велись под прикрытием бокового охранения. Так сильно напугали казаки Ардатова врага своими наскоками.
Окончательным аккордом торжества слов Михаила Павловича о необходимости боевых действий на горных дорогах, стал подвиг роты греческих добровольцев из Балаклавы. Едва только передовые английские отряды приблизились к маленькому приморскому городку, как они были остановлены метким огнем его защитников. Возведя поперек узкой дороги добротный каменный завал, греки не позволяли англичанам продвинуться вперед ни на шаг.
Ожесточенная перестрелка между ротой добровольцев и двумя батальонами королевских стрелков длилась более часа, пока на помощь британскому авангарду не подошли главные силы лорда Раглана, подтянувшие к месту боя пушки. Спасаясь от английских ядер и картечи, храбрые балаклавцы были вынуждены отступить в старую крепость где, и продолжили свое сопротивление.
В этот момент на помощь сухопутным силам, штурмовавшим мирный город, подошла английская эскадра, открывшая по Балаклаве огонь из всех орудий. Не прошло и получаса, как в городке возник пожар, но из бойниц старой крепости продолжали звучать выстрелы немногочисленных русских мортир. Неравная дуэль продолжалась до тех пор, пока у отважных защитников не кончились ядра и порох. Только тогда англичане двинулись на штурм основательно разбитой крепости и захватили её.
В этом бою потери греческих волонтеров составили сорок человек убитых и шестьдесят раненых, которых были захвачены в плен. Со стороны англичан, потерь было в два раза больше.
Допрашивавшие попавшего в плен капитана Стефана Стамати англичане, были поражены его храбростью и отвагой. Отвечая на вопрос, почему он сражался против всей армии, капитан сказал, что так велел ему долг перед царем, Отечеством и родным городом.
В Севастополе о подвиге балаклавской роты стало известно от трех беглецов, которые горными тропами пробрались в крепость со знаменем греческого соединения. Их появление в крепости вызвало огромный подъем духа среди всего гарнизона. Видя горстку покрытых кровью и потом храбрецов, с простреленным вражескими пулями штандартом, еще не зная об успехе казаков Ардатова, севастопольцы верили, что смогут достойно отразить натиск неприятеля. Узнав о подвиге балаклавцев, Михаил Павлович отправил в Петербург письмо с просьбой наградить славных сынов малого города.
Когда вражеское войско под командованием лорда Раглана вступило в разоренный городок, пред ними открылось широкое море, покрытое родными кораблями, и радостный крик охватил всех. Радовались солдаты и сержанты, офицеры и генералы, кричал даже сам лорд Раглан, вернее сказать кричали их пустые желудки, которые вот уже второй день подряд получали втрое урезанный походный рацион.
Из-за атаки русских брандеров на эскадру, большая часть провианта взятого с собой в Варне пошло на дно, что ставило под угрозу действие союзного десанта. Упрямый маршал Сент-Арно решил продолжить наступление в надежде поживиться провиантом на территории врага и жестоко проиграл. Русские выметали под чистую перед солдатами неприятеля все что можно, оставляя ему только камни, редкую траву и скудное количество воды.
Не окажись в балаклавской бухте прибывшего из Константинополя транспорта с провизией, скоро вся армия коалиции испытала бы на себе голод, подобно тому, который испытала "великая армия" Наполеона Бонапарта при отступлении из России.
Когда во Францию пришли известия о смерти маршала Сент-Арно, император Наполеон тут же развил энергичную деятельность, стремясь максимально снизить последствие этого трагического события. Уже на следующий день было объявлено, что тело павшего полководца будет погребено в знаменитом Пантеоне, где хоронили только самых выдающихся сынов французского отечества. Кроме этого, семья маршала получала солидную пенсию, а сам он удостаивался титула герцога Балаклавского.
Правда, при оформлении последней награды у французского императора произошел небольшой конфуз. Желая достойнее наградить погибшего Сент-Арно, Бонапарт намеривался одарить маршала громким титулом герцога Крымского или Севастопольского. Однако мудрые советники порекомендовали императору не торопиться, поскольку ни Севастополь, ни тем более Крым ещё не были заняты войсками коалиции и не являлись владениями французской короны. Поэтому отец всех французов был вынужден остановить свой выбор на скромной Балаклаве, таки покоренной грозной силой Европы. Ведь не давать же маршалу титул с названием простой крымской речушки Альмы или Евпатории, где союзный флот понес большие потери.
Вслед за покойным маршалом награды щедрым дождем полились и на остальных участников похода. Их награждали за мужество при высадке десанта, за победу в сражении на Альме, за мужественный переход крымских гор, а также за взятие Балаклавы. Последнее решение, моментально вызвало глухой ропот в рядах английских солдат, считавших хвастаться победой над малочисленным противником не совсем достойным делом.
Это впрочем, не сильно потревожило совесть французского владыки, он твердо держался принципа делать хорошую мину при не очень удачной игре, а лучшее средство для военных чинов всегда были награды, тем более что по большому счету их было за что награждать.
В русском стане положение тоже было далеко не столь блестящим; как бы того хотелось царю и его окружению. Поражение на Альме было холодным душем для "шапкозакидателей" типа генерала Калмыкова, которые жили исключительно иллюзиями войны 1812 года. Все, и в первую очередь император, увидели, что русский генералитет "не совсем" готов к войне с такими сильными соперниками как французская и британская империя.
Одновременно с поражением в Крыму, тревожный звонок прозвенел и на Балтике, хотя и не столь угрожающе как на юге. Исполняя пожелание своих правительств, англо-французская эскадра под командованием адмиралов Непира и Персиваля вошла в просторы Балтийского моря и напала на русские военные укрепления Аландских островов, являющихся первой линией русской обороны на пути к Кронштадту.
Благодаря численному превосходству сил неприятеля аландские укрепления пали, и русские войска были вынуждены отступить в глубь Финляндии, оставив острова в руках неприятеля. Однако большего успеха союзные адмиралы добиться не смогли. Вопреки их надеждам, после падения Аландов финны не подняли массовое восстание против русских, а Швеция не спешила вступать в войну, на что очень рассчитывал лорд Пальмерстон.
Именно храбрость и стойкость русских солдат и офицеров, которую они проявили при обороне Аландских укреплений, а не роковое стечение ряда обстоятельств, как это объявила на своих страницах "свободная западная пресса" были истинной причиной столь скромного результата похода кораблей союзного флота. Желая поднять свой несколько подорванный престиж в глазах соотечественников, адмиралы Непир и Парсеваль торжественно объявили, что в будущем году они обязательно войдут в Финский залив, полностью уничтожат русский флот в Кронштадте и сожгут Зимний дворец — официальную резиденцию русского императора.
Это заявление адмиралов немедленно породило шквал всевозможных газетных карикатур, которые изображали русского царя и его семейство в качестве толпы бездомных погорельцев. Другие горячие головы вообще изображали памятник Петру I с английским и французским знаменем в руке, в знак захвата Петербурга союзным десантом.
Скромным светлым пятном на темном фоне крымских неудач была смерть французского маршала Сент-Арно. Погиб самый талантливый и наиболее энергичный из всех союзных военачальников. Обладавший неоспоримым авторитетом, как среди французских, так и английских генералов, Сент-Арно вполне заслуженно именовался среди своих товарищей "последним кондотьером", что как нельзя лучше и полнее характеризовало его.
Как только в столице стали известны все подробности смерти французского маршала, государь решил немедленно отметить это событие, несмотря на подковерную возню Меньшикова и Нессельроде. За своё усердие на море и на суше граф Ардатов был награжден орденом Владимира I степени и десятью тысячами рублей к огромному недовольству его скрытых и явных государственных завистников.
Для Ардатова, как впрочем и для всего Севастополя, это было единственным радостным известием. Светлейший князь Меньшиков, несмотря на бездарное поражение в битве на Альме все же сохранил за собой пост командующего русскими войсками на юге России и продолжал бездарно управлять ими. К огромному сожалению графа, император Николай не был готов к радикальным изменениям в руководстве армии.
К высокой оценке своих деяний сам Михаил Павлович отнесся вполне спокойно. Когда Ардатов узнал о своем награждении столь высоким орденом, то немедля отписал государю, что тот чрезмерно балует его своим вниманием, забывая при этом об истинных героях войны, без которых все замыслы Ардатова остались бы на бумаге. Вместе с письмом был приложен подробный рапорт и список особо отличившихся охотников добровольцев и описанием их подвигов.
Пока данное представление на севастопольских героев дожидалось своего высочайшего рассмотрения в Петербурге, Михаил Павлович решил сам лично произвести награждение охотников, благо его положение и звание вполне позволяли сделать это. Поэтому, собрав в своей резиденции всех участников рейда на врага, граф от своего лица поблагодарил всех за службу и выдал наградные деньги каждому из охотников, включая и погибших. Благо, имеющие в его распоряжении казенные суммы, позволяли это сделать незамедлительно, не дожидаясь указаний из Петербурга.
Глава IV. Испытание на прочность.
Темные октябрьские тучи, нависшие над Севастополем, принесли с собой первые осенние холода этого года. Плотными густыми рядами висели они над осажденным городом, как бы являясь природным отражением того опасного положения, в котором оказалась русская твердыня. Несмотря на те потери, которые союзники понесли в ходе своего продвижения к Севастополю, благодаря хорошо налаженному морскому сообщению через Стамбул с метрополией, армия европейской Антанты представляла собой грозную силу.
