Я вспомнил! Он...
Глава 40
— Он назвал меня по имени! — выпалил я, едва мы снова оказались на улице.
— А тебе это не нравится? — поинтересовался Дроботецкий.
— Нет, Сергей Викторович, он назвал мое настоящее имя.
— Кто бы мог подумать? И как тебя зовут на самом деле?
Шеф вовсю веселился. Издевается? Ничего смешного, между прочим!
— Кеша! Но ему я сказал, что меня зовут Костя!
— Ясно, — улыбка исчезла с лица ученого. Дроботецкий замедлил шаги, ожидая продолжения. Оно не заставило себя ждать:
— Раз так, Фаргел знает обо мне гораздо больше, чем я думал.
— И да, и нет, — Сергей Викторович взмахнул рукой, останавливая маршрутку. — Ты привык полагаться на стандартные человеческие способности. В итоге, когда твои возможности значительно расширились, ты выбрал самое простое — то, что лежало на поверхности: физическую силу и демонстрацию выросших клыков...
Скрипнув тормозами, такси остановилось рядом. Дроботецкий замолчал: Плавно открыл дверь в салон. Пассажиров было немного — да и откуда им взяться в двенадцатом часу ночи? Играла музыка. Расплатившись и устроившись в самом конце салона, мы вполголоса продолжили разговор.
— У вампиров же, помимо этих внешних признаков, есть способности, которые делают их по-настоящему могущественными.
Напрягая слух, я ждал откровений. Это не укрылось от шефа. Криво усмехнувшись, он пояснил:
— Ты использовал их в самом начале своей новой жизни. Что помогло тебе выжить?
А что мне помогло? Гм... Есть! Я быстро кивнул, вспомнив, как раз за разом дурманил головы людям.
— И это тоже, — прочитал мои мысли Сергей Викторович, — но речь совсем о другом: ты остался человеком.
Человеком??
Видя мое замешательство, ученый пришел на помощь:
— Получив тело идеального убийцы, но не стал им.
— А разве это плохо? Если бы я стал упырем, мы бы не встретились.
— Как знать! — охотник взглянул на меня совершенно серьезно. — Если бы наша встреча произошла, она оказалась бы совсем иной. Я убил бы тебя. Но сейчас — разговор совсем о другом.
— О чем? — спросил я, совершенно растерявшись.
— О том, что могут делать вампиры. И ты сам — как один из них. Поправь, если что-то упущу.
Дроботецкий начал загибать пальцы:
— Возросшая сила — раз. Более быстрая реакция — два. Прогресс в скорости — три. Что между ними общего?
Я недоуменно пожал плечами. Мы что тут, в загадки играем?
Сергей Викторович перевел дыхание и продолжил:
— Все это — физические характеристики твоего тела. Мозг же — является главным оружием вампиров. К счастью, многие из них об этом забывают. К сожалению, Фаргел к этому большинству не относится...
Повернувшись к окну, охотник задумался.
— ...Вы сказали, что мозг — главное оружие вампиров, — не вытерпел я.
— Да, — он поднял на меня сухие, странно блестящие глаза. — Самое плохое, что каждый из них — сильный телепат. Увы, но среди простых людей лишь немногие могут читать чужие мысли, не говоря уже об изменении их, регулировании в соответствии со своими желаниями.
— Разве это плохо? — удивился я. — Люди тоже разные бывают. Некоторые — и без чтения мыслей — еще те уро... — я замялся, подыскивая подходящее слово, — плохие, в общем.
— Согласен, — Дроботецкий кивнул. — Но когда речь заходит о противостоянии людей и вампиров, хочется, чтобы телепатов на нашей стороне было побольше.
— И что, от них совсем нет защиты? Я говорю про телепатов.
— Есть. Другие телепаты. Это благодаря им вампиры не могут пробить телепатическую защиту охотников. Человек просто умирает, если брешь в ней может появиться.
— Жестоко...
— Только на первый взгляд. На самом деле, такая предосторожность — необходима. Идет полномасштабная война и тот, кто оказался в плену — обречен.
— Хорошо, а как же я?
Сергей Викторович понял меня по-своему:
— Ты не в плену.
— Я знаю. Просто хочу понять, на чьей стороне нахожусь. Ведь если идет война...
— Решай сам.
Решай сам... Иллюзия выбора из двух самоубийственный вариантов.
— Не хочу ничего решать! Не хочу ввязываться в этот дурдом! Я имею право сохранить свою жизнь такой, какая он есть сейчас?
— Ты уже ввязался, — тихо поправил охотник, — как только стал вампиром. Прости, но тебе придется выбрать..
— Не согласен! У меня сложились хорошие отношения и с Фаргелом, и с Вами!
— А в нашем с ним противостоянии кому будешь помогать?
— Вам, — без колебаний заявил я. — Буду вас защищать. Но убить Фаргела — тоже не дам.
Дроботецкий вымученно улыбнулся:
— Идеалист. А если ты встретишь незнакомых тебе человека и вампира, вступивших в смертельную битву, на чью сторону встанешь?
— Человека! — уверенно ответил я.
— Похоже, ты уже выбрал.
Я промолчал.
— Ладно, можешь играть в несознанку, если тебе так нравится. Надеюсь, ты примешь мою помощь.
— Какую помощь? — подозрительно осведомился я.
— Ты же хочешь развивать свои новые способности?
Я встрепенулся:
— Не откажусь.
— Тогда, позволь, я продолжу лекцию. Фаргел узнал твое имя потому, что ты не имеешь ни малейшего представления, как закрывать свои мысли. Скорее всего, он знает о твоих близких: где живут, как выглядят. Но это не так опасно, как тебе кажется твоя семья — обыкновенные смертные, с которыми Фаргел имел дело в течение многих сотен лет и, следовательно, они ему не интересны. В отличие от тебя — новой, пока еще никому не подконтрольной, поросли.
Дроботецкий вдруг подмигнул. Потом вздохнул и, как-то разом став серьезным, продолжил:
— Но кое-что меня очень тревожит. В твоих мыслях Фаргел мог найти упоминании о нашем институте. Организация, в которой изучают вампиров — потенциальна опасна. Если предположить худший вариант, что Фаргел знает меня не только как охотника, но и как исследователя — жизнь наших сотрудников в опасности.
— А вы — действительно исследователь? Ну, вы изучали вампиров раньше? До того, как у вас появился я?
— Конечно. Как и любой охотник. Мы просто обязаны были собирать сведения о вампирах — хотя бы для борьбы с ними.
— Но... есть много страшных историй про вампиров. Некоторым их них сотни лет. Неужели ваша организация существовала уже тогда?
— Охотники появились следом за вампирами. Это было закономерно. Первые вампиры были не чета нынешним: обезумевшие от жажды крови, ничего не понимающие создания. Они гибли пачками. Честно говоря, охотники того времени сами совершили немало ошибок: сражались один на один, делали вылазки под покровом ночи. Редко, очень редко удавалось одержать победу в таких схватках. Все эти случаи описаны в преданиях.
— Так кто побеждал: охотники или вампиры? — не выдержал я.
— Никто. Вампиры были предсказуемы, а охотники постигали средства борьбы с ними через гибель соратников. Шло время. Охотники набирали опыт, но и вампиры становились мудрее. Прорыв наступил несколько сотен лет назад — и дело не в новом вооружении, которое сделало смертных более опасными. Люди все равно значительно уступали вампирам и в скорости, и в силе, и в способности восстанавливаться. Ситуация изменилась, когда кому-то из охотников пришло в голову использовать телепатический блок, чтобы подкрасться незамеченным.
— Так поздно? — усомнился я. — А что, раньше телепатов не водилось?
— Возможна, эта идея поднималась и раньше, — согласился Дроботецкий, — но мир еще не был связан таким количеством путей сообщения. Всего за несколько десятилетий организация охотников стала неуязвимой. Теперь провал одного не означал гибели остальных. Попавший в плен охотник мог умереть в любую секунду, просто произнеся в уме кодовую фразу. Вампиры оказались бессильны. Им понадобилось около сотни лет, чтобы осознать это. Вот тогда — они взялись за нас всерьез. Но было поздно: охотники уже знали достаточно, чтобы вести партизанскую войну. С переменным успехом она ведется и по сей день.
— Сергей Викторович, а вы знаете, откуда взялись вампиры? Как они вообще появились? Легенда про Дракулу тут не подходит: Фаргелу, например, больше тысячи лет.
— Если только вампиры тебе об этом расскажут, — нехотя признался Дроботецкий. — Охотники этого не знают. Есть несколько теорий, но ни одной из них не удалось доказать. Так что я не могу ответить на твой вопрос. Извини.
— Да ничего страшного, — я смутился, — просто любопытно было. Вы сказали, что охотники иногда попадали в плен. А вампиров — вам поймать удавалось?
— Да, и не один раз. Только нашими пленниками всегда были новички. Старейших может удержать разве что темница из титана, но ведь они не войдут туда по доброй воле.
— А что... было с вампирами-новичками?
Не то, чтобы я за них переживал, или себя на их место ставил — спрашивал из праздного любопытства. Конечно, из любопытства. От нечего делать! Вот только в горле пересохло почему-то.
— А ты как думаешь? — Дроботецкий хищно прищурился и впервые, за все время общения с ним, мне стало страшно. — Вытягивали информацию, а затем...
Он не закончил, но и так все было понятно.
— Нет, тебя вовсе не ждет подобная участь.
— Почему нет? — я смотрел пристально. Не скрываясь.
— Хотя бы потому, что людей ты любишь куда больше, чем вампиров. И не пытайся прочитать мои мысли — это невозможно. Ты всегда знал только то, что я тебе показывал.
— Я чувствую себя жертвенным бараном...
— Иногда это полезно, — Серегй Викторович подбадривающее улыбнулся. — Говорят, без ошибок не бывает развития. Хотя у тебя ошибок не было. Просто я немного обманул тебя, уж прости: хотел присмотреться получше.
— Я не в обиде, — промямлил я, опуская глаза. Интересно, кого я решил надурить?
— Я знаю. Завтра займемся твоим развитием. Теперь все будет честно.
Глава 41
— На самом деле я буду тебя больше мучить, чем учить, — произнес Сергей Викторович, с комфортом развалившись на диване в своем кабинете. Мне он любезно предложил один из стульев. — Уж извини, не могу отказать себе в этом удовольствии: не часто выпадает возможность безопасно поизгаляться над вампиром. К тому же, чем жестче тренировки — тем легче будет потом. Увы, но все телепатические умения развиваются только через практику. Либо ты начнешь соображать, что нужно делать, либо пошлешь меня к чертовой матери.
Дроботецкий немного подумал и стонущим голосом сообщил:
— Судьба.
На меня его излияния мало повлияли. Как сидел — ушки на макушке — так и сижу. Жду, что дальше будет.
— Главное, что надо усвоить: дело не в мышцах. Тем более в мозгу их нет. Зато там есть ряд нужных нам зон. Важнейшая из них — волевой центр, отвечающий за принятия самостоятельных решений. Поскольку любая сознательная деятельность связана с использованием волевого усилия, пусть и в незначительной мере, нам нужно... мм... "обучить" твой волевой центр новому типу действий. Только так твое сознание овладеет тем, что ты уже знаешь инстинктивно. Доступно излагаю?
— Не очень, — сознался я, начиная ерзать на стуле в ожидании таинственной практики. Вот только никак она не начнется!
— Не страшно, — вздохнул Дроботецкий. — Хотя обидно. Ну, к стенке прижмет — додумаешь все остальное. Защищайся.
Я встал и зашагал по комнате.
— Сядь на стул! — потребовал Дроботецкий.
Я продолжал шарашиться взад-вперед.
— Сядь на стул! Это твое задание!
Извините, Сергей Викторович, когда у вас руки-ноги сами по себе двигаться начнут, тогда посмотрим, до стула ли вам будет?! Даже сказать это не получилось. Я запаниковал.
Тело остановилось возле дивана и, согнувшись в полупоклоне, дерзко отставило филейную часть. Дроботецкий иного предложения ждать не стал и от души хватил по ней подушкой.
Мне это не понравилось. Тело дрогнуло, но осталось в прежней позиции. Твою мать! Да в чем дело-то?!
— Защищайся! — гаркнул охотник, замахиваясь для повторного удара.
Я рывком выпрямился. От толчка подушки качнулся вперед, и чтобы не врезаться лицом в шкаф, вскинул руки. Поправка: руки мне не подчинились. Ой...
Удивительно, какую форму может принять стафленый ф смятку нос. Фременно, рафумеется.
Напрягшись, я отодрал себя от шкафа. Подволакивая норовистые ноги, подошел к стулу. Сел. Устало, но с торжеством взглянул на шефа:
— Задание выполнено.
— Детский сад! — заявил тот. — Ясельная группа, если быть точным. Будем взрослеть дальше?
Я согласно кивнул. Интересно, чем еще он собирается меня озадачить? Вряд ли чем-то сверхсложным: общий принцип сопротивления я уже уяснил.
— Ты так думаешь? — в глазах Дроботецкого бушевали веселые искорки. — Ясельная группа, жесткий вариант. Защищайся!
Я вскочил со стула и, наклонив голову, аки бык на корриде, понесся на выход. Дверь меня не остановила, но пред внезапно выросшей стеной удалось затормозить. Касание было легким, почти нежным.
Пританцовывая, я вернулся в кабинет, где, сам себе поражаясь, начал исполнять диковинные па. Мимоходом подобрался к выходу и прикрыл дверь.
— В тебе погиб великий танцор! — саркастически донеслось со стороны дивана.
Щас!! У меня на ногах пудовые гири, пудовые гири у меня на ногах. Мои ноги приклеены к полу. Нет, лучше прибиты гвоздями! Мои ноги прибиты гвоздями! Куда!!! Дернувшаяся было вверх нога замерла и тихонько ушла вниз.
— Главное — не что делаешь, а как делаешь, — словно издалека донесся спокойный голос шефа. — Запоминай, фиксируй, учись.
Меня вновь понесло к порогу. Сосредоточившись на ощущениях, я не успел остановиться — хотя мог бы! — и, склонив голову, уже во второй раз распахнул дверь лбом.
В коридоре остановился и начал танцевать. Все так же пританцовывая, развернулся — и двинулся обратно.
Пусть так! Я запоминал ощущения. Анализировал их, самым настоящим образом учась у своего тела. Продолжая наблюдать, начал сопротивляться. Ага!
Тело развернулось, собираясь устроить небольшую пробежку по коридору. Усмехаясь через силу, я подвел себя, дрожащего, к стулу, на который, облегченно выдохнув, и плюхнулся.
— Молодец! — удовлетворенно сказал Сергей Викторович. — Учить вампиров — одно удовольствие. Впрочем, у них умение — в крови. Защищайся!
Опять??
Я НЕ ЗНАЛ, КАК ОТ ЭТОГО ЗАЩИЩАТЬСЯ. Больше всего атака напоминала жгучий, разъедающий мозг огнепад.
...Очнулся я на полу.
— Слабенько, — констатировал Дроботецкий. — Что-то нынешние вампиры измельчали.
Сам дурак!
— Кеша, все, что с тобой происходит — это иллюзия. Ну, не совсем иллюзия. Но пока считай так — будет проще. На воображаемый огонь можно ответить воображаемым зонтиком, морем, целым океаном вокруг тебя. Ставь крепостные стены, не стесняйся. Главное — не правдоподобность барьера, а желание сопротивляться. Понял? — дождавшись утвердительного кивка, мой мучитель добавил. — Защищайся.
Я решил отгородиться зонтиком. Первое время получалось слабо, но затем — вдруг понял: все еще держусь. Воображаемая защита тут же поднялась выше, рассекая огненный поток, отодвигая его в стороны. Держать оборону было нелегко, тем более, что огнепад стал вдруг более плотным, все сильнее ударяя по щиту. Долго мне не выдержать.
