В данный момент я — на стороне охотников. Если удастся выбраться из этой передряги, шансы сохранить нейтралитет будут. А сейчас я просто обязан помочь Сергею Викторовичу. Жребий брошен.
— Ты специально зовешь меня так, чтобы никто не услышал?
Фаргел опустился ниже, оказавшись на одном уровне со мной:
— Что случилось?
Глава 57
— Случилось — мягко сказано, — ответил я.
— Вот как? И какие катаклизмы на тебя обрушились?
— Весть о добром здравии Дроботецкого Сергея Викторовича.
Фаргел ничуть не смутился.
— Не знаю, о ком ты говоришь. Почему ты должен опасаться этого человека? Он тебя преследует?
Я рассвирепел:
— Меня преследует ложь! Дроботецкий — тот охотник, которого ты держишь в плену; тот самый, убить которого я тебе однажды не позволил; тот самый, о чьей гибели ты известил меня и Совет Старейших!
— Но я же его не убил...
— Очень хорошо, — я взял себя в руки. — Теперь просто пообещай сохранить ему жизнь и в дальнейшем.
"Ничего себе разорался! Раньше я не позволял себе подобного. Он меня просто в клочья порвет!"
Фаргел на мгновенье сжал губы.
— Ты просишь слишком многого. Я не могу это обещать.
— Почему? Мы уже договаривались раньше. Я просто прошу тебя подтвердить свое слово!
— Я имею право отказать. Именно так и будет. Твой охотник напал первым и, как только он это сделал, я оказался свободен от всех обязательств перед тобой. Он — моя законная добыча; военный трофей, если хочешь. Я не обязан хранить ему жизнь.
— Никто этого не требует, — как можно более мягко поведал я. Хотел, было, водрузить руку на плечо Старейшего, но поостерегся. — Если ты вернешь ему свободу, он сам о себе позаботится. А я — сделаю все возможное, чтобы он перестал вести жизнь охотника.
— Ты плохо их знаешь, — также негромко ответил Фаргел. — Это одиночки; у них нет привязанностей, близких, родных. Решив мстить, они навсегда порывают с прошлым — чтобы обезопасить других людей. Вся их семья — братство охотников. Таких же фанатиков. Любой из них страстно, всей душой ненавидит вампиров. Ни один из них не собирается возвращаться к прежней жизни. Охотник — это тот, кто видел, как гибнут друзья, встретившись с вампиром; это люди, чья воля к победе способна перевернуть мир, — и они стремятся к этому, избавляя планету от нас. Они сражаются за идею, и потому страшнее противника у нас нет. Совет этого пока не понимает: сложно относиться с уважением к тому, кого столетиями презирал.
— Старейшие презирают охотников? — ошеломленно проговорил я. Мысль, что кто-то может легкомысленно относиться к этим монстрам, казалась бредовой.
— Пока еще — да. Даже гибель одного из нас была списана на случайность. Охотников недооценивать нельзя, согласен?
— Конечно, — быстро согласился я. Уж я-то их в действии видел!
— И такого человека ты надеешься уговорить забыть о нас? Никогда! Ты можешь лишь обратить его, но, даже оказавшись вампиром, он будет преследовать не своих бывших товарищей, а себе подобных — он станет друдом! Прецеденты были.
— Я справлюсь...
Что-то без особой уверенности это было сказано.
Фаргел поднял голову, изображая, что рассматривает проплывающую над головой облачную полосу. Я бы тоже не поверил. Пришлось сменить тему:
— У меня есть товарищ, которого укусила крыса, зараженная вирусом вампиризма. Что теперь с ним будет?
— Чем зараженная?! — встрепенулся Старейший.
— Вирусом вампиризма...
А что, Старейший с его опытом в пару тысячелетий вполне мог пропустить весть о существовании вирусов — недавно же обнаружили! Сто лет для вампира — не срок! А тут поменьше времени прошло. Я принялся терпеливо объяснять:
— Вирус — это такое маленькое-маленькое существо, которое живет в теле....
— Я знаю, что такое вирус, — нетерпеливо прервал Фаргел. — Ты сказал "вирус вампиризма"?
— Ну да....
— Но если это так, если такой вирус существует, он должен как-то лечиться?
— Ну да. Я и Старейшим говорил про вакцину.
— Как?!
— Как говорил? Ну-у...
— Как с ним собираются бороться?
Я покачал головой:
— Не знаю.
— Жаль. Это может стать самым могучим оружием против вампиров.
"Оружием против вампиров?"
— Ты хочешь бороться с Советом? — осторожно полюбопытствовал я.
Фаргел развеселился:
— Нет. Но такое оружие лучше держать в запасе. Однажды может пригодиться.
— Даже если оно попадет к охотникам?
Старейший обеспокоился:
— Нет. Но им подобная вакцина — будет очень кстати. По сути, такая находка будет означать их победу.
— Это будет означать превращение вампиров в простых людей, — поправил я. — А что, тебя пугает такая возможность?
— Мне — стать смертным? — Фаргел ненадолго задумался. — Пожалуй, я уже привык к хорошему. Лишиться всех привилегий этого тела, стать подверженным болезням, старости, — это не для меня: мне нравится быть быстрее, сильнее, опаснее других. Я привык чувствовать себя неуязвимым.
— Ты сможешь есть человеческую пищу, смотреть на солнце, — искушал я. — Заведешь друзей, перестанешь быть одиноким.
— ...Во всех твоих излияниях только одно заставляет меня сомневаться: Старейшие одиноки. Полученная нами сила заставляет хранить ледяную беспристрастность во всем. Любой увлеченный вампир — угроза существованию остальных. Увлеченный Старейший — опасен в десять раз больше. И дело не просто в памяти о Фельве — только оставаясь спокойными, мы можем договариваться друг с другом и регулировать шествие вампиров по Земле.
— Как регулировать?
— Мы выдаем квоты на обращение новых Бессмертных. Избавляемся от неугодных
Я представил, как именно они избавляются от неугодных. Отвел взгляд. Интересно, там, внизу, нас видят охотники?
— Наверное, ты прав, — неожиданно согласился Фаргел. — Я устал быть Старейшим, устал от одиночества. Я стал привязываться к тебе. Это опасно — потому что однажды может побудить меня совершить ошибку.
— Например? — поинтересовался я, крайне польщенный признанием столь могучего существа.
— Например, вступиться за тебя. Ты еще глуп, еще слишком молод. Но у тебя достаточно сил, чтобы считаться опасным. Не для Совета, нет! Ты опасен именно тем, что у тебя мало опыта. А ошибки, сам знаешь, легче предотвратить, чем исправлять их последствия. Пока никто не может сказать, что из тебя получится. Давай сменим тему. Как твоего приятеля укусила крыса? Что с ним потом случилось?
— Да ничего! — я пожал плечами. — Началось все с биологов. Оно вычленили образование в моей крови, которое делает нас вампирами. Причина не только в нем, если быть точным — там сложная цепочка реакций, выработка определенных гормонов. Словом, эту находку ученые определили как вирус. Им они и заразили крысу.
— Зачем?
— Ну... э-э... посмотреть, что будет.
— Только-то? — похоже, Фаргел искренне удивился.
Я кивнул.
— Скорее всего, ты что-то недопонял. Иначе мне придется признать, что смертные изрядно поглупели со времен моей юности. У них, по крайней мере, хватило ума изолировать животное?
— Да.
— Хорошо. Что произошло дальше?
— Ничего. Крыса стала более кровожадной, но ни осина, ни ультрафиолет вреда ей ни причиняли. Да и режим сна сохранился.
Фаргел потер подбородок:
— Любопытно... Грызуна на наличие вируса проверяли?
— Крыса заражена.
— А твой товарищ?
— Когда я видел его в последний раз, пару суток назад, вирус вампиризма обнаружен не был.
— Так...
Погрузившись в свои мысли, Фаргел почти полностью отрешился от настоящего, медленно дрейфуя в воздушном течении. Я послушно плыл следом. Размышлениям Старейшего ничего не мешало: не ревел турбинами неподалеку пролетавший самолет, утих по-зимнему морозный ветер, замерли тучи, успокоился, насколько это было возможно, город внизу. Близился рассвет.
Когда сиянье лучей света
Вернет заблудшего в свой дом,
Тогда дождусь и я ответ —
Кому я нужен в доме том.
Кто ждет меня, тая тревогу;
Кто ждет шаги в ночной тиши;
Кто — когда встану у порога —
Зажжет огонь моей свечи.
— Если крыса — хранитель вируса, — заговорил Фаргел, — но не способна заразить этим вирусом кого-то еще, она не может считаться вампиром. Об этом говорят и другие признаки, вроде равнодушия к осине. А если грызун — не вампир, то либо крысы в принципе невосприимчивы к вирусу вампиризма, либо заражение было произведено неправильно. В любом случае, твоему товарищу ничего не грозит.
— А крыса? — решил уточнить я.
— Что — крыса?
— Ну... почему она не вампир? — все же спросил я, браня себя последними словами: сказано ведь уже было.
— Откуда я знаю? Спроси ученых.
— Но ты — вампир. С твоим опытом ты можешь знать ответ.
— Гм.... Ты льстишь мне, Кеша! Но — попробую помочь. Могу рассказать, как происходит обращение в вампира. Если все дело в природной невосприимчивости грызуна — тереби смертных.
Я согласно кивнул.
— Тогда о процедуре обращения, — продолжил Фаргел. Она включает в себя два этапа. Сначала нужно выпить у обращаемого почти всю кровь. Потом — ввести свою кровь в его тело. Любым способом. Можно просто дать выпить. Чем больше крови попадет внутрь, тем могущественнее станет вампир.
— А если обращаемому сохранить всю его кровь?
— Обращения не произойдет. В организме будет достаточно сил, чтобы нейтрализовать изменения.
— Мне кажется... в случае с крысой именно первый этап не был выполнен, — задумчиво, как старательный ученик, проговорил я.
— Тогда все становится ясно, — заключил Фаргел. — Ну что, до свидания? Скоро восход.
— Так что мы решили с Дроботецким? — заторопился я: время прошло, а человек по-прежнему где-то мучается. — С тем охотником, который...
— Ничего! — оборвал меня Фаргел. — Теперь я свободен от обязательств. Извини. До встречи.
Трепет одежд удаляющегося вампира. Что же мне теперь делать? Неужели придется обратиться за помощью к охотникам?
Глава 58
Мысль попросить поддержки у борцов с вампирами преследовала меня и на следующий вечер. День я провел в каком-то полуразвалившемся сарае на окраине города. Дневка прошла благополучно — никто не заглянул в мое временное прибежище.
В сгущавшихся сумерках я разглядывал подгнивший потолок и думал, думал, думал. Ошибиться было нельзя — исправить трагическую неосторожность вряд ли получится. Поэтому размышлял сейчас.
Я пришел к выводу, что привлечение охотников ничего не изменит. Фаргел, конечно, просчитал этот вариант, равно как и все остальные. Следовательно, я должен сделать что-то неожиданное; такое, к чему он не готов. О чем идет речь?
Поднявшись от трухлявого пола, я взялся мерить шагами расстояние между углами. Строение было маленьким и на то, чтобы пересечь его по диагонали, у меня уходило 5— 6 шагов. Снег, когда-то просыпавшийся сквозь дыру в крыше, и затем образовавший небольшой сугроб у стены, сочувственно хрустел под ногами. Хруст постепенно становился тише и тише — по мере того как я превращал белые крупицы в плотную корку.
Остановившись у поддерживающей потолок балки, я задумчиво поскреб ногтем дерево. Древесина поддалась неожиданно легко; шуршащим ручейком посыпалась вниз труха. Но под внешним мягким слоем обнаружилась достаточно крепкая сердцевина. Как говорится, внешность бывает обманчива.
Я поднял глаза к потолку. Настил был ветхим: На стропилах, трепеща под порывами ветра, громыхали куски шифера, в прорехах виднелось небо, все так же затянутое тучами.
Сколько весенних пробуждений мне осталось? Или счет уже пошел на минуты?
Впрочем, я накручиваюсь зря: существо, живущее веками, отвыкло торопиться. Если, конечно, речь не идет о хитром и безжалостном Фаргеле, логику поведения которого мне до сих пор не удалось понять.
С него станется убить Сергея Викторовича сразу после нашего разговора, а затем — просто поставить меня перед свершившимся фактом. Тогда все мои действия, все задумки окажутся бесполезны, если только... если только Старейший не побоится настроить меня против себя. По его личному утверждению, он привязался к глупому, но крайне интересному вампиру по имени Кеша. Правда, насчет интересного — это уже я сказал.
И все же, если мое отношение для него что-то значит — а пока все происходившее это подтверждало — у меня (а также у Дроботецкого, его друзей-охотников, даже у Димки, — Димка!) есть хорошие шансы.
Мне нужно придумать оригинальный ход? Дима будет играть главную роль! Уж его-то присутствие наверняка не указано ни в одной стратагеме Фаргела. Лаборант — союзник не очень сильный, я согласен. Альтернативой будет помощь охотников и, как следствие, все виды репрессий со стороны вампиров. Можно еще попытаться отбить Дроботецкого в одиночку, но это больше похоже на попытку ежика протаранить танк.
Почему так скептически? Да потому, что местонахождение Дроботецкого я не знаю и узнать могу, лишь одолев Фаргела.
Спрашивается, чем мне может помочь рядовой смертный по имени Дима? О-о-о, Дима это.... Дима, он.... Не знаю, что он может сделать.
Так или иначе... Фаргел... наверное, не причинит Диме вреда, если я вступлюсь за друга. А я обязательно вступлюсь. Но чего ждать от непредсказуемого Старейшего — известно только ему.
Что же делать?!
Я тоскливо взглянул в затянутое белесой поволокой небо, потянулся к нему — и в следующее мгновенье, оставив позади краткий треск, несся высь. Любопытство оказалось сильнее осторожности и, прежде чем оглядеться, я посмотрел под ноги. Неуклюже кувыркаясь, рядом с сараем пал отломанный кусок шифера. Испытывать самолет я бы себе не доверил.
Округа дышала покоем, если так можно отозваться о полном жизни и разговоров городе. Зато ни охотников, ни вампиров я не нашел. Правда, они сами меня всегда обнаруживали первыми, но отсутствие видимого противника тоже утешает.
Пусть Дима не сможет встать рядом со мной на поле брани, но кто сказал, что его поддержка окажется лишней? Две головы лучше, чем одна. А голова у парня — золотая. Решено! Ищу Димку!
Выбрав уголок потемнее, я спикировал вниз. Безлюдными переулками выбрался к заасфальтированной дороге; приметив автобусную остановку, побрел в ее сторону. Вам раньше не говорили, что вампиры — телепаты? Нет? А сами не задумывались? Да еще граф Дракула вызывал своих.... Что, простите? Ах, я говорил.... Извините, нервничаю, забыл. Ну, неважно!
Я заглянул в память людей, ожидавших попутного транспорта. Ни один из них не знал Димку. Он мог оказаться случайным попутчиком месяц назад, но исследовать так глубоко я пока не мог.
А кто сказал, что все получится сразу? Отойдя подальше, я вновь воспарил над городом, направляясь в соседний район.
Мне бы только найти привязку к местности, хоть маленькую зацепку. Пусть мне встретится хоть один человек — случайный прохожий, изо дня в день встречающийся с Димой в автобусе, в маршрутке, в магазине. Если эта встреча состоялась неделю, две недели назад — я найду его. Главное — зацепиться, отыскать ту ниточку, по которой можно будет распутать весь клубок. Оказывается, можно неделями общаться с человеком и ничего не знать об особенностях его жизни. Удивительно, но факт.
