Рис. Там же. Удивленный дак получает от легионера мастерский удар в бок, который был проведен под прикрытием щита. И опять у легионера маника.
Там же. Единственные ребята, похожие на пропагандистскую колонну Траяна в Риме. Маник нет, шлемы не на головах. Походных вещей нет. Отряд скорее собран для почетного представительства, чем для боя.
Облик легиона на двух фактически одновременно созданных памятниках столь различен, что... требует осмысления. Очевидно, что на памятнике в Адамклиси мы видим реальный облик боевых легионов Траяна, воспроизведенный с натуры. Этот облик не соответствует нашему стереотипу. На легионерах — о ужас! — нет пластинчатых лорик сегментат. То есть боевые легионы золотого века не имеют того, что мы привыкли считать непременным атрибутом золотого века. Но вместе с тем, мы видим хорошо экипированное войско, глядя на снаряжение которого, не возникает вопросов, в отличие от войска на "парадной" колонне Траяна.
Но кого же тогда мы видим на колонне Траяна? Судя по всему, для ваяния барельефов в Риме были использованы некие "элитные" части. Вряд ли за основу взяли преторианцев, — так как их экипировка всегда, условно, шла на шаг позади — была данью старой и славной традиции. Очень долгое время преторианцы более напоминали полисных оплитов эллинского разлива. И даже когда эта традиция отошла, слишком много в преторианских знаках и украшениях было отличного, чтобы их можно было использовать для изображения обычных легионеров. Для пропагандистской колонны же, наоборот, взяли части какого-то легиона дислоцированного в центре страны, оснащенного новейшим, — инновационным — как сказал бы современный российский чинуша, снаряжением, в том числе и пластинчатым доспехом. И таких же элитных, лучших, единообразно оснащенных ауксилариев. Но мало того, что для пропагандисткой колонны были взяты лучшие части, их образ так же подвергся и некоторым изъятиям. Мы уже писали выше, что на колонне Траяна детали экипировки воспроизведены вплоть до мелких подробностей, — и это правда. Но "художественный стиль" все же сказал свое веское слово. Щиты и шлемы уменьшены, чтобы не закрывать благородные облики и фигуры римских героев. Нет ни намека на птериги и маники — то ли легионеры в мирных центральных частях страны манкировали их носить, ибо реальный враг в сотнях километров? То ли художники отвергли их, дабы не затмевать мускулистых рук и бедер?..
Ну и какие мы из этого можем сделать выводы? Во-первых — как уже говорилось ранее — поголовное оснащение легионов лорикой сегментатой — миф. Империя начала процесс оснащения этим пластинчатым доспехом, он будет распространятся, — он будет довольно широко распространен, но так и не сможет, не успеет, стать единым стандартом. Слишком огромной была армия у империи, и слишком быстро закончился золотой век. При этом и легионеры золотого века использовали непривычные нам в стереотипе, но очень практичные птериги и маники, для защиты бедер и рук. Более того, археологи находят остатки лорик сегментат в местах расположения ауксилариев, что явно показывает — впитанное нами условное разделение, когда боец легиона "золотого века" одет в сегментату, а ауксиларий в кольчугу — не более чем стереотип. Как легионер мог быть в кольчуге, так и ауксиларий мог быть в пластинчатой броне — специфика снабжения на конкретном месте службы.
А тем временем, принцип причинно-следственной связи не дремлет — уже во время небывалого благоденствия, мы начинаем видеть первые признаки грядущих изменений, — в обществе, в экономике, и как следствие — в армии. При императоре Адриане (76-117-138гг), — третьем из "хороших Антонинов" — происходит отказ от завоевательной политики, отказ от уже некоторых завоеванных территорий удержание которых потребует слишком большого напряжения, — и укрепление намеченных границ. Завоевательный запал иссяк. Империя остановилась.
В добавление к знаменитым "траяновым валам" своего предшественника Траяна, Адриан строит новые системы оборонительных укреплений — почти что великие китайские стены местного разлива — "адриановы валы" на Рейне, Дунае, и в Британии. Империя пытается отгородится от варваров стеной. Это циклопические по длинне сооружения. Стены с опорными башнями, пристроенные казармы для гарнизонов, и рокадная дорога, по которой римские войска могут быстро бегать вдоль стены со своей стороны, дабы в нужной точке дать отпор потенциальному агрессору.
Звучит неплохо, но как всегда есть нюанс. Империя заняла огромные территории. Даже построенная изгородь не решает проблемы растянутых коммуникаций. Для охраны столь протяжённых границ нужно огромное войско, которое поглощает прорву денег. С окончанием крупных захватнических походов исчез приток доходов с грабежа других стран. Раньше, кроме жалования, весомый прибыток к пенсионной кубышке легионера давал грабеж чужих краев. Теперь — в своей провинции — грабить некого. Без захватнических войн, у солдата нет шанса крупно поживиться. Солдат теперь сидит на стене, хмуро глядя в туманные равнины, и ожидая нападения очередной банды размалеванных "папуасов". Единственным прибытком солдата становится его небогатое солдатское жалование. Солдаты годами маринуются в дальних гарнизонах, рискуя получить дротик под ребро при набеге дикого пикта, или еще какой-нибудь дикаря. Истории о удачливых кентурионах времен Цезаря, сколотивших на войне миллионные состояния, становятся сладкими легендами о потерянном солдатском рае. Теперь неудачливые на гражданке, но энергичные граждане, уже не идут в армию, чтобы обогатиться. "Оседание" легионов на приграничных местах постоянной дислокации и уменьшение завоевательных походов уменьшает привлекательность службы в армии. Идет снижение качества призывников. Стараясь компенсировать это, Адриан массово начинает комплектовать легионы не-гражданами из провинциалов.
Уже в наше время, археологи будут находить с "британской" стороны вала Адриана клады с римскими монетами одной серии чеканки. Новые монеты одной серии, это не результат грабежа, — это скорее всего "подарки" от римской администрации авторитетным вождям за стеной, которые пребывали партиями прямиком от мест чеканки. Мы вам платим — и с вашей варварской стороны никто к нам не лезет. Это дешевле, чем бегать по стене с войском, отражать набег, хоронить своих убитых, и отстраивать то, что сожгут и потопчут дикие бриты. Это предвестие тех постоянных компромиссов, которые будет считать обычным делом более поздняя империя, в том числе и в её византийском периоде. Рим еще может стукнуть кулаком, собрать легион, вывести его за стену и превратить там все в лунный ландшафт. Но через малое время варвары опять прибегут с набегом, ведь не факт, что ты унавозил тех, кто делал прошлый набег... Поэтому проще заплатить. Это разумно. Но это не то, что мы привыкли ожидать от "железного Рима".
Солдаты не хотят годами мариноваться в лагерях без уюта, без семьи, без женской ласки. Изначально солдат поступавший в легион поражался в гражданских правах, и не имел права жениться. Как только легионы надолго оседают на местах постоянной дислокации, — это правило начинает размываться. Лагеря легиона обрастают "посадами" в которых живут "ничьи" женщины и "ничьи" дети — к которым регулярно, каждую свободную минуту бегают вполне конкретные легионеры. Начальство закрывает на это глаза. Начальству самому охота привести сюда жену. А привести свою жену, и сказать легионерам "вы не имеет права" — так можно доначальствоваться и до бунта. В ходе одной из реформ (примерно со времен Септимия Севера) за легионерами закрепляют право сперва на сожительство, потом и на семью. Теперь часть внимания солдат уходит не на тренировки, а на семейные дела...
Существуют стереотипы, которые становятся "брендами". Один из таких — это конечно бренд непобедимых римских легионов времен манипулярнойкогортной тактики. О. эта вершина военного искусства! Воины, стоящие в довольно свободном строю, который позволяет им удобно работать мечом в рукопашном бою. Три линии пехоты, страхующие друг-друга. Сколько заслуженных славословий сказано и написано умению римлян маневрировать отдельными отрядами на поле боя. Сколько стенаний о том, как была утрачена эта великая система, и как ошибочен был отказ от неё. Причины обычно сводят к падению дисциплины и выучки в войсках. Однако... начало отказа от этой тактики происходит как раз при императоре Адриане. Еще империя в зените славы, еще экономическая ситуация позволяет хорошую экипировку, еще человеческий материал не так плох, как это станет в дальнейшем. Может, в войско уже идет меньше авантюристов, которые желают быстро обогатится. Но это люди на стабильном жаловании, которое, в отличие от будущих времен бедствий платят регулярно, да и вообще — платят. А Адриан как раз остался известен регулярными тренировками римского войска.
Но этот же Адриан, фактически отказывается от "римской" тактики, и начинает строить войско в более плотную фалангу по греческому образцу. С чем это связано? Адриан известен как завзятый филэллин — любитель всего греческого. Он даже носил бороду, как какой-то малохольный гречишка, а не брил подбородок, как подобает римскому мужу. (Злые языки говорили, что под бородой он скрывает шрамы и бородавки). Так неужто этот греколюб решил погубить величайшее достижение римской военной науки в угоду своим пристрастиям? Неужто Адриан оказался таким "Гадрианом", — как его называют на западе? Или, что-то изменилось в военном деле, и Адриану пришлось искать на это ответ, реформируя и армию?
Построение против аланов.
Часть ответа на этот вопрос мы находим в военных трактатах времен Адриана. Первым, из дошедших до нас, становится трактат Элиана, "О построениях греков". Элиан (родом грек) написал его на добровольных началах, посоветовавшись (увы, коротко, не в плотном редакторском режиме) с опытным римским военным — Секстом Юлием Фронтином, который по молодости служил кавалерийским командиром, а потом будучи легатом в Британии дал хорошенько прочухаться тамошним папуасам. В своей работе Элиан постарался систематизировать все известные данные о греческом военном деле, в том числе, опираясь на не дошедший до нас труд такой военной глыбы как знаменитый Полибий. Окончив свой труд, за время которого императора Нерву успел сменить сын Траян, а потом и дальний родственник Траяна — Адриан, автор преподнес результат уже императору Адриану.
Проблемой трактата Элиана было, что глубоко копнув источники по военному делу соотечественников-греков, он имел мало представления о военном деле римлян, (о чем он честно и предупредил в письме к императору).
Адриан, будучи знаком с армией не понаслышке, с одной стороны, видимо увидел в трактате рациональные зерна, которые давали надежды на решения вызовов современной ему военной обстановки. С другой же, император логично рассудил, что заниматься реформами на основе труда теоретика, который мало знаком с армией, которую надо реформировать, как-то... неразумно. Поэтому он позвал мужика по имени Флавий Арриан (86-160г), и приказал тому настрочить для ознакомления новый военный трактат на тему греческого военного искусства.
Флавий Арриан, кроме прочего, за свою жизнь успел побывать в должности императорского легата, управлял провинцией Каппадокия, ездил с императорской инспекцией и управленческими вопросами по портам и крепостям побережья Черного Моря, и пр. Но что важнее, Арриан был билингвом, мужем энциклопедической образованности, автором нескольких значимых трудов по истории, и при этом римским военным-практиком, отразившим нападение вредоносных парфян и аланов. Арриан, настрочил требуемый трактат — "Тактику", (который по понятным причинам, во многом пересекается информацией с трактатом Элиана), и представил его императору. Оба трактата — Элиана и Арриана — дожили до наших дней. Мы не будем здесь на них подробно останавливаться, так как они выходят за пределы рассматриваемого нами вопроса. Любопытствующие могут сделать это сами. Единственное, что отметим — многие моменты которые описываются в трактатах Элиана и Арриана как греческая теория, мы потом видим, например, в более позднем римском трактате о современной автору римской армии "Дэ рэ стратегика", (его мы рассмотрим ниже) — как реально применяющаяся практика.
Кроме этого, Арриан настрочил и еще один небольшой, но очень важный трактат о военном деле, — "Эктаксис ката аланон" (Построение против алланов; ок 135г.). В этом трактате, автор кокетливо выводит самого-себя под псевдонимом "Ксенофонт", то есть под именем одного из триады величайших древнегреческих писателей и историков, который был по совместительству и "кадровым" военным. Но нам важно, что Арриан описывает свой реальный боевой опыт, и дает бесценные свидетельства. Видно, конница алан своей многочисленностью, организованными атаками, и дерзостью атаковать тяжелую пехоту "в копья", доставила римлянам немало неприятностей, раз удостоилась отдельного руоводства по противоборству с ней.
Итак, вот как автор советует отражать атаку конницы: Войско походным строем прибывает на позицию. Конница выстраивается вокруг пехоты в квадратный охранный периметр, пока пешее войско снаряжается для боя и строится. Фланги пехотного построения нужно загнать на возвышенности, (если таковые имеются), откуда те смогут закидывать наступающих злодеев метательными снарядами. Римская пехота строится максимально плотным(!) строем Никакой привычной римлянам расчехленности с расстоянием в три фута между воинами. Промежутков между когортами тоже нет. Воины стоят по 8мь человек в глубину. (Никакого разделения на линии). Первый ряд выставляет перед собой пилумы...
Арриан, настрочивший трактат по-гречески, называет пилумы общим греческим копейным словом "контос", но из подробного описания про длинные гнущиеся наконечники, становится понятно о каком именно копье идет речь. Тут надо сказать, что классическое, самое общее греческое название копья, — "дору". Слово же "контос" в значении прилагательного означает буквально "короткий". Возможно, такое название копья определенного типа получили еще в том древнем периоде, когда греческие воины оделись в доспехи и сменили ростовые плетеные щиты, которые позволяли пользоваться длинным двуручным копьем, на щит на предплечном хвате, который оставлял для копья только одну руку. Длина копья при этом сократиась, что и могло дать название — "коротыш". Но древко при этом могло стать даже массивнее, для пробоя доспеха и металлической обивки щита. Косвенным доказательством этому может служить то, что словом "контос" древние греки начинают называть также багры — массивные тяжелые инструменты, наконечник которых позволяет притянутьоттолкнуть лодку или бревно, и древко при этом не должно сломаться под массой тяжелых, инертных в воде тел. То есть контос, это слово для обозначения Поэтому, слово "контос" и стало для Арриана логичным названием пилуму, с его массивным древком, в отличие от иных типов копий тогдашнего легиона. Со временем слово "контос" станут применять ко все более тяжелым и длинным копьям, кавалерийским и пехотным рогатинам, иногда даже двуручным. Поэтому не удивляйтесь, когда спустя века встретите "контос" и в таком значении, прямо противоположном начальному смыслу названия).
