| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Смотри. Вот эти ты можешь носить по-разному. Если будешь крепить мечи на двух портупеях через плечо, то нужно соединить ремни — вот здесь и здесь, чтобы не двигались относительно друг друга. Если по обе стороны на поясе, то пояс должен был хорошо затянут, а ремешки оставлены короткими, чтобы быстро натягивались и сдёргивали ножны с клинка. Понятно?
Я кивнула.
— А эти?
— Это сдвоенные, Тари. Подвешиваются на одном ремне, способ крепления — любой. Достаются так: левая рука на ножны, правая на рукоять, начинаешь доставать первый меч и почти сразу — левой рукой второй. Требует сноровки, конечно, но отсутствие гарды всё упрощает. Впрочем, у тебя есть Наставник, который всегда рядом.
Я посмотрела на мужа. Он наблюдал за нами стоя, заложив руки за спину, чуть расставив ноги, как командир перед строем. Наставник. Как же ты хорош, любимый!
— Тари....
Мои глаза встретились с глазами Линдориэля. Снова та же боль! Дались ему эти ножны!
/Речь не об этом. В Подземье любая мелочь может оказаться жизненно важной, поэтому я хочу передать тебе часть своих личных воспоминаний. Если ты согласна их принять, конечно. Сёстры Тиндомэ очень похожи и очень опасны. И не забывай: ду серке — Мастера иллюзий./
/Я помню, Линдо. Но я узнаю Даэлит"т по её оружию, а она, увидев моё, узнает, от кого я пришла./
/Точно так же это узнает и Моринар. А Даэлит"т давно могла сменить предпочтения, Тари./
/Насколько я поняла из твоего рассказа — нет. Я предложу ей рисмор её отца взамен твоего эр"риса, вот тогда и посмотрим, есть ли у нас надежда. Давай, я готова к передаче./
Линдориэль кивнул и согласно Этикету обратился к Делю:
— Младший князь Фиоравандель, прошу разрешения на личный односторонний обмен памятью с твоей супругой. Это не отнимет много времени.
Муж поднял левую бровь, я чуть заметно кивнула в знак согласия. То, что прозвучало в ответ, заставило меня замереть на месте.
— Прости, Атар"Тэ, но нам пора. Возможно, в другой раз.
Меч Равновесия
ФиДель
В кабинете Верховного царила тишина. Фаротхаэль рассматривал пол, Линдориэль, заложив руки за спину, застыл у окна. Ноэ"Тхафар, размышляя, откинулся на спинку кресла, постукивая пальцами по резным подлокотникам. Я думал о Тоэлин Тоэрэн. Кто она, незнакомка из Белой башни? Не думаю, что Верховный читал сказки атанов, но что-то похожее там точно есть. Что я испытывал к собственной матери? Определённо сочувствие. Уж я-то знаю, каким холодом веет от безупречной учтивости отца! Я сбежал от этого во Внешние миры, а она ещё дальше — в Пустоту. Наша бесконечно долгая жизнь предполагает бесконечно долгое общение с близкими, и удержаться с ними "на одной волне" бывает непросто. Ко Времени Зрелости детская привязанность к отцу уступает место более взвешенным отношениям. Я бы назвал их дружеско-партнёрскими. Однако случается, что ко Времени Мудрости между отцом и сыном не остаётся точек соприкосновения, как у златовласого красавца Таргелона с его отцом, Светлым Ниэтаром. С матерью, наверное, как-то иначе. Интересно, как это, когда есть мама?
"Ну мам!" Изо дня в день я слышал это от сыновей, но сам, достигнув Времени Зрелости, не произнёс ни разу. Моя мать из клана Нол"ле Эсгатол — это единственное, что я знал всегда. Отец никогда не говорил о ней: тема была под запретом. Тинтаэлю, кстати, тоже не повезло: он вырос, считая свою мать сестрой, а деда — отцом, но Лоредиль по крайней мере была рядом. Что ж, Хит"Талей можно понять: они не хотели, чтобы наследника рода связывали с Изгнанником Дал"леДин"ном. А как понять Фаротхаэля? Сам-то он, несомненно, помнит Даэлит"т! Я взглянул на Гила. Ну, хоть один из нас знает, что такое мать и отец.
/Прости, Фидо./
/Атар?/
/Создавать себе препятствия и потом их героически преодолевать — наша фамильная черта./
/Я заметил. Однако ты умудряешься создавать препятствия не только себе. Зачем ты потащил Сейни в Ментал?/
/Он показал мне Путь к Тоэлин. Мальчику ничто не угрожало, поверь: я отвечаю за свои слова./
/Надеюсь./
/Тари в этом убедилась./
/Тара умеет прощать. Но если ты думаешь, что я позволю ей рисковать, исправляя чьи-то ошибки — ты плохо меня знаешь./
/На твоём месте я бы не был столь категоричен, Фидо. Прости, что напоминаю, но Тоэлин — твоя мать./
/Знаю. Но, во-первых, я уже большой мальчик, Атар, а во-вторых, я не хочу лишать матери собственных сыновей./
Тара задумчиво накручивала на палец прядь волос, слушая Ноэ"Тхафара. Фаротхаэль проследил за моим взглядом и изумлённо вскинул брови.
/Что, нашёл сходство внуков с их мамой, Атар?/
/Надеюсь, это добавит в нашу кровь хоть каплю здравого смысла, Фидо./
Интересная мысль. Про здравый смысл Таре определённо понравится. Однако Архимаг всё же согласился на ещё одну попытку добраться до сознания Тоэлин. Если он рассчитывал на помощь Тары, то напрасно. По Закону или нет, но я её супруг, а значит, решать мне. Правда, сначала в этом придётся убедить саму Тару.
Да, брак наших с Гилом родителей удачным не назовёшь. Скреплённый договором и официально признанный, по сути он так и остался на бумаге. Однако союз Линдориэля и Даэлит"т вообще оказался браком лишь наполовину, потому что был признан только одной стороной. Мне казалось, уж дед-то должен был меня понять! Но в Одиноком замке ответ главы клана был однозначен: его личное признание моего брака не изменит Закона. Ну нет, я заставлю их признать Тару княгиней Л"лиоренталь, даже если для этого мне придётся стать князем Тиндомэ!
/А зачем князю Тиндомэ княгиня Л"лиоренталь?/ — поинтересовался Гил.
Замечание брата меня отрезвило: действительно, князь Тиндомэ — это уже перебор. Однако и конец истории, рассказанной Линдориэлем, иначе как перебором не назовёшь. То, как он потерял Даэлит"т, просто не поддавалось оценке. Как там назвал его Фаротхаэль — примерный супруг? Когда-то давно отец, заметив во мне определённые перемены, сказал: "Запомни, Фидо: мужчина должен уметь увязывать поток сознания с движением жидкостей в организме". С тех пор это правило не раз меня выручало. А Фаротхаэль, похоже, так и не простил отцу разлуки с матерью. Зато сам чуть было не поставил Тару: тогда, в Амандоре, она вряд ли смогла бы отличить меня от брата.
/Передёргиваешь, Дель. Мы с Тари не знали о твоём существовании, но лишнего себе не позволили./
От его слов веяло холодом. Элутар! Что-то сегодня меня заносит.
/Прости, Гил./
/Скажи это ей./
Мои глаза встретились с глазами жены. "Мужчина, любя одну, оказывается в постели с другой". Я похолодел: не так давно я предлагал Гилу посетить наш ментальный Сад Встреч. Хорошо, что у брата хватило ума отказаться. Мы с Гилом украдкой посмотрели друг на друга. Линдориэль усмехнулся. Отлично, Атар"Тэ, считай, обмен опытом состоялся! Мы были чисты, как младенцы, но под взглядом Тары всё равно было как-то не уютно.
Во время разговора с Линдориэлем я честно старался не замечать его особого отношения к ней. Наблюдая, как он объясняет Таре особенности крепления ножен, я невольно ждал очередной встречи их взглядов. Понимаю — Связь, но почему они закрывают её от меня? Когда глава клана согласно Этикету попросил разрешение на обмен памятью, Тара чуть заметно кивнула. Надо же, разрешила разрешить! Формально у меня не было причин для отказа, но я не соблюдаю формальностей.
— Прости, Атар"Тэ, но нам пора. Возможно, в другой раз.
Все остолбенели. Честно говоря, я и сам от себя не ожидал. Отказать главе клана! Все взгляды были прикованы к Линдориэлю. Интересно, удастся ли ему развернуться на кончике иглы? Наверное, он смог бы, но не стал — просто молча кивнул, признавая за мной право на отказ. Что ж, с его стороны Этикет был соблюдён безупречно.
/Дель, заканчивай с опытами, а то как бы не поломать безупречность Этикета!/
Так, наша девочка сердится. Интересно, за что: за мой отказ или за друга-Линдо? Да ладно, я же не изверг — просто голодный феальдин.
— Атар"Тэ, — окликнул я, скрывая улыбку.
Линдориэль оглянулся.
— У тебя есть время для разговора.
Казалось, он даже не удивился, в серебряных глазах светилось понимание. Ну и кто кого сейчас переиграл? Его разговор с Тарой был разговором взглядов. При обмене памятью смотреть друг на друга не обязательно, просто через взгляд Связь устанавливается быстрее, а в некоторых случаях и надёжнее.
— Благодарю, Фидо, — сказал Линдориэль, закончив обмен. — Однако твоё недоверие напрасно. Проще было бы дать тебе доступ к нашей Связи, но я пока не готов — это слишком личное. Прости.
— Не стоит, Атар"Тэ. А недоверие исчезнет, как только ты перестанешь давать для него повод.
Вернувшись из Одинокого замка, Гил тут же отправился в Оружейную башню: работа над мечом Равновесия близилась к концу. В отличие от прямых наши изогнутые клинки имеют только одну фаску, поэтому их затачивание и полировка представляют собой единый процесс. Обрабатывать приходится всю поверхность, и не один раз, зато в итоге получается форма, великолепно приспособленная для режущих ударов, и предельно острое лезвие. Атанам, лишённым возможности использовать магию, понадобилось бы на доводку меча не меньше половины астэра. Гил же собирался уложиться за пару дней. Времени на разговоры не оставалось, поэтому первое, что он сделал два дня назад — закрылся в кузнице, выставив зрителей за дверь.
Нас же с Тарой по возвращении из Одинокого замка ждала по меньшей мере семейная катастрофа. Это если судить по лицу Элисейна. Оказывается, Элизарт отказался разговаривать с братом и закрыл от него сознание. Словом, произошло именно то, о чём я предупреждал Сейни. Оскорблённый его скрытностью Зарти ясно дал понять: посеешь молчание — пожнёшь одиночество. Мальчишки ссорились и раньше, что вполне нормально в их возрасте, но, похоже, на этот раз размолвка была серьёзной. Обычно я в такие дела не вмешиваюсь, предоставляя сыновьям разбираться самим, но тут пришлось сделать исключение. В глазах Сеньки стояли слёзы: он впервые в жизни остался один.
— Излагай, только коротко и ясно.
— Он не говорит со мной и не хочет меня видеть, Атар, а я.... Я его не слышу.
Парень старался говорить спокойно, но на последних словах его голос предательски дрогнул.
— Как думаешь, почему?
Сейни опустил голову.
— Я не сказал ему, зачем иду в Ментал. Он, наверное, подумал, что в Пустоту.
Последние слова сын произнёс почти шёпотом. Я кивнул.
— Вот именно! Зачем тратить время на разговоры с братом, если он и так понимает с полуслова? Зачем делиться с ним своими планами, если он уже научился их угадывать? Пусть угадывает, если хочет, правда? Но, видишь ли, всему бывает предел. На этот раз Элизарт расценил твоё молчание как недоверие и решил, что больше тебе не нужен.
— Нет, Атар, я....
— Я тебя предупреждал, Элисейн, ты не услышал. И запомни: я не собираюсь исправлять твои ошибки и тем более за них отвечать.
— Дель, — тихо позвала Тара.
До этого она наблюдала молча, не вмешиваясь в разговор.
/Заканчивай: в твоём голосе уже слышны интонации Фаро. Сенька, конечно, заслужил, но лежачего не бьют — помнишь?/
Я посмотрел на сжавшегося в комок сына. Элутар! Обретя вторую половинку своей души — Гила, я уже начал забывать, как это страшно и больно — быть одному. Прости, малыш, иногда я слишком похож на своего отца! Я притянул Сейни к себе, не зная, что сказать. Тара откровенно любовалась сценой.
— Отлично, мальчики. Очень трогательно.
Я сделал ей "страшные глаза". Никакого впечатления!
— Ну мам, — сказал сын куда-то в меня, не решаясь оторваться от моей куртки.
— Что — мам? Ну-ка!
Тара развернула сына к себе и вытерла его мокрые щёки.
— Ты, Сень, получил то, что заслужил, так что терпи.
— Я терплю, — вздохнул сын.
— Вот и хорошо. А Саньке сейчас, между прочим, не лучше, чем тебе. Так что пошли мириться.
— А он не....
— Конечно, откажется. Да только куда вы друг от друга денетесь!
Дверь оказалась заблокированной, но войти в собственную комнату мне не составило труда. Элизарт сидел с ногами на подоконнике, обхватив руками колени, и смотрел в окно. На наш приход он не отреагировал. Тара усадила Сейни на диван и подошла к Зарти. Тот отстранился, отвергая ласку, всё так же глядя в окно. Тара сложила на груди руки.
— Ну а мы-то с отцом в чём провинились?
Зарти повернулся к ней.
— Зачем вы его привели? Я вас просил?! — голос сына звенел от обиды, а глаза подозрительно блестели — так же, как у брата.
— Слишком много эмоций, Элизарт, — заметил я.
— Ну скажи, Атар, я что, не прав? Я не прав?
— Прав. Успокойся и смени тон.
— Я. Не хочу. Его. Видеть, — раздельно произнёс сын.
— Я не повторяю дважды, Элизарт!
/Аккуратнее, Дель. Он напуган собственным решением и, похоже, просто не знает, что делать./
Сейни встал.
— Не надо, Атар. Я лучше уйду.
— Сядь, — сказал я. — Элизарт, суть претензий. И без эмоций.
Зарти прерывисто вздохнул.
— Это не претензии. Просто я ему не нужен.
— Да? Тогда что я, по-твоему, здесь делаю?! — крикнул Сейни, вскочив. — Видеть меня ты не можешь, слушать не хочешь, говорить отказываешься. Дверь вон от меня закрыл! Да если бы ты был мне не нужен, стал бы я тебя от малдуэль закрывать, пока ты там у них... загорал!
Элутар! По-моему, это самая длинная речь, которую я слышал от сына за последний лэд. Так значит, это Сейни помог брату противостоять ментальным атакам в Оке Света! Можно было догадаться: в одиночку наш парень не справился бы. Зарти смотрел на брата во все глаза.
— А ты мне раньше не говорил, — растерянно улыбнулся он.
— А о чём тут говорить? — пожал плечами Сейни.
— Нужно уметь отличать ошибку от предательства, Сань, — сказала Тара. — И нужно уметь прощать.
Зарти вздохнул и молча прислонился к её плечу. Сейни решительно подошёл к окну, влез с ногами на подоконник и устроился напротив брата, точно так же, как тот, обхватив руками колени. Зарти нахмурил брови и отвернулся.
— Ты ведь уже не злишься, Сань, — сказал Сейни.
— Ну не злюсь. Но ты всё равно виноват, — упрямо гнул своё тот, глядя в окно.
Вот же вошёл в роль!
— Я не хотел. Прости.
Сейни несмело улыбнулся. Зарти повернулся к нему, собираясь что-то сказать, но его губы дрогнули в ответной улыбке. Всё, семейная катастрофа откладывается до ближайшей ссоры. Я облегчённо выдохнул.
— Так, бойцы, не знаю, как вам, а нам с мамой определённо требуется дополнительное питание — за вредность.
Тара рассмеялась.
— Ладно, пошли, голодный феальдин!
— Не смешно, кстати. Когда я голоден, то особо опасен: могу самому главе клана в просьбе отказать.
— Не отказал же! Просто обозначил свою территорию, и Линдо это понял.
— Надеюсь.
Тара взяла меня за плечи и развернула к выходу. В дверях я задержался, оглянувшись на сыновей. Мальчишки замерли в предчувствии неприятностей. Они не ошиблись.
— Элизарт, когда я говорю, что дважды не повторяю, я не шучу. Три дня домашнего ареста и стихотворное переложение трактата "О дружбе" на Староэльфийский.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
