— Это не бой на мечах или топорах и не стрельба из лука, здесь надо развивать другие навыки. Именно учиться их развивать, а не натаскивать на что-то тебе самой не очень понятное. Поэтому будем разбираться и учиться. Согласна? Если ты согласна, то сейчас и начнём. С чего? Ты говорила, что чувствуешь опасность, вот с этого и начнём. Попытайся вспомнить, как это у тебя получается и подробно об этом рассказать.
Вейрин предложила заняться развитием способностей, которые на её родине называют паранормальными. Но при этом совсем не представляла, как это сделать. Но, как говорится, надо начать, а там видно будет, вот Вейрин и решила начать, совершенно не зная, что же это такое.
Глава 8. Знакомство с городом Любен и всё то, что там случилось днём и ночью
Хельга, молодая воительница, начинающая ведьма
Говорят — тяжело в учении, легко в бою, но в этом учении было особенно тяжело. Нет, тут не надо было бегать, прыгать, махать мечом или стрелять из лука, но всё это предпочла бы делать Хельга вместо того, чем ей приходилось заниматься сейчас. Сидеть в удобном кресле, пусть и вместе с Вейрин, это не труд, но пот на лбу девушки показывал, что она старается сделать что-то весьма нелёгкое изо всех сил. Хельга пыталась услышать, что думают её подруги, но если безучастность Ингрид, управляющей Змеем, к происходящему говорила, что она в таком же положении, как и Хельга (хотя её невозмутимость можно было трактовать по-разному), то Вейрин и Фрей как-то многозначительно переглядывались. Может, у них тоже ничего не получалось и они только делали вид, что уже чего-то достигли. Хельга, стараясь услышать мысли Фрей и Вейрин, напряглась ещё больше, напряглась всем телом (при этом, не зная, поможет ли такое отчаянное усилие), даже глаза закрыла. Фрей, видно решив, что Хельга хочет таким образом попытаться отлынивать от этих занятий, выразила своё возмущение:
— Вейрин, посмотри, что эта лентяйка делает! Думает, что закрывание глаз и надувание щёк поможет ей отвертеться!
— Наверное, она так устала, что спать собралась, — как-то странно хихикнула Вейрин.
— И ничего я не отлыниваю! Я стараюсь, но у меня не получается! — возмутилась Хельга и замолчала, увидев улыбки Фрей и Вейрин. Не понимая, почему подруги так улыбаются, слегка растерялась и завертела головой (сидела-то она между ними), пытаясь понять, что вызвало такую их реакцию. Вейрин спросила у Хельги:
— Ты услышала, да? А что ты услышала? Как ты услышала? Хорошо или не очень?
— Услышала, как вы меня обсуждаете, Фрей лентяйкой обозвала, а я так стараюсь! А ты, Вейрин, сказала, что я спать собираюсь!
— Молодец! — почему-то похвалила Хельгу Фрей. Вейрин поддержала старшую воительницу, тоже похвалив, а потом объяснила, за что хвалит подругу:
— Хельга, ты услышала то, что мы с Фрей говорили мысленно. Это не значит, что мы читаем мысли друг друга, просто это как разговор, если я хочу, чтоб кто-то услышал, то я к нему как бы обращаюсь, как это делаю... в общем, трудно объяснить, как мы мысленно переговариваемся. Ещё утром мы не умели, потом получилось, а теперь и ты сумела нас услышать. Молодец!
— А Ингрид? Она слышит? Она же управляет Змеем, — растерянно спросила Хельга и услышала:
— Я давно слушаю, они ещё не слышали друг друга, а я уже слышала их крики.
Ингрид это сказала, повернув голову к Хельге и остальным, но при этом рта не раскрыла. Увидев изумление подруг, она захихикала, но при этом её лицо осталось спокойным, а рот закрытым. Хельга наморщила лоб, даже слегка надула щёки и мысленно спросила:
— А вы меня сейчас слышите?
— Слышим, — мысленно ответила Вейрин и, поморщившись, добавила: — Хорошо слышим, и не надо так орать.
— Пожалуй, ей теперь надо учиться сдерживаться, — заметила Фрей, сделав это мысленно и посмотрев на Вейрин, точно так же похвалила и её: — Да, твой способ обучения сотворил чудо! Сколько я с ними не билась, ничего не получалось, а тут... вроде ничего такого сложного, а гляди ж ты! Всё получилось!
— Это не мой способ, — ответила Вейрин и пояснила: — Просто я вспомнила, как обучали меня, и постаралась использовать эти знания. Нас, воспитанников спецшколы, начинали обучать чуть ли не с того момента, как мы начинали говорить, а что в этом возрасте можно понять? Вот в нас и вбивали навыки того, что мы должны уметь, именно навыки, а не знания, доводя эти навыки до автоматизма. Те, кто не поддавался такому обучению, отсеивались, их куда-то отсылали, я их больше не видела, разное всякое об этом говорили. Хоть там, где мы жили и где нас учили, было не сладко, но неизвестность страшила больше, вот мы и учились, как могли. У меня не очень получалось, но я себе придумала вот такой способ запоминания и обучения. В итоге получилось даже очень неплохо, я была одна из лучших, хотя старалась этого не показывать, ну, быть такой, как все.
— Это у тебя ещё тогда проявились твои особые способности, признайся, ведь ты чувствовала опасность? Чувствовала, что надо сделать именно так, чтоб этой опасности избежать, не понимая почему. Подсознательно чувствовала неправильность и старалась так не делать, — сказала Фрей. Посмотрев на Ингрид, спросила у той: — Ну, а ты? Похоже, ты многому научилась ещё тогда, когда я вам всё это объяснить пыталась, ведь так? Если да, то почему об этом не сказала или хотя бы намекнула?
Ингрид посмотрела на Вейрин, чуть скосив глаза в её сторону, но ничего не ответила. Фрей, тоже глянув на улыбающуюся Вейрин, вздохнула:
— Понятно почему, всё-таки вы очень похожи, недаром же так быстро сошлись. Ну что ж, давайте продолжим.
И они продолжили, некоторое время мысленно разговаривали, и это довольно неплохо получалось, даже у Хельги. Но потом Фрей сделала предположение, что всё так хорошо получается, потому что сидят они тесно прижавшись друг к другу. Девушки вчетвером сидели в двух креслах и доске между ними. Забаве надоело их молчание, вот она и ушла в "каюту", а на освободившееся место села Фрей, которая была гораздо крупнее, вот поэтому девушки и сидели тесно прижавшись друг к другу. А Забава ушла в "каюту" потому, что там было интереснее, хоть в кости уже не играли, но Малк рассказывал разные истории и показывал фокусы.
Фрей предложила продолжить мысленный разговор не касаясь друг друга, после чего встала, пройдя мимо Олафа, сидевшего в кресле матроса, отошла на несколько шагов и мысленно позвала подруг, но её никто не услышал, она тоже никого не слышала. Все девушки проделывали это по очереди, вызвав удивление Олафа, поинтересовавшегося:
— Что это вы молчали, молчали, а теперь передо мной туда-сюда ходите?
— Да вот — разминаемся, сидеть-то не очень удобно, — ответила Фрей.
— Да и наряды свои хотим показать. Вот оделись, чтоб покрасивее выглядеть, а ты совсем этого не видишь, обидно понимаешь, совсем обидно, — хихикнула Вейрин, её поддержали Ингрид и Хельга, только Фрей осталась серьёзной. Олаф вздохнул (поймав себя на том, что в последнее время он стал часто вздыхать) и покачал головой.
Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный Меч
В этот раз Фрей заняла место, которое раньше занимала Забава, которая ушла в "каюту", там было веселее. Понятно, что девочке было скучно, воительницы и Вейрин постоянно переходили на язык дварфов, непонятный ни Олафу, ни Забаве. Когда она просила рассказать, о чём идёт речь, ей не отказывали, но эти пояснения были столь же непонятны, как и разговоры на языке Вейрин. Похоже, что Забава начала жалеть, что попросилась на Змея, хотя кто их женщин знает? Даже таких молодых, как Забава, она же сидела вчера вместе с девчонками, хотя и было это после полудня, а до этого спала. Интересно было бы посмотреть, что там внутри у этого Змея, но Вейрин туда не пускает, а воительницы не рассказывают, надо будет попробовать Забаву разговорить. Олаф встал и поднёс бинокль к глазам, посмотрев на идущие следом драккар и ладьи, снова вздохнул, это, такое интересное вначале, занятие теперь порядком наскучило, да ещё и девчонки, усевшиеся в ряд (и как они там только уместились), всё время молчат, но почему-то начинают непонятно почему хихикать. Вот узнать бы причину такого их поведения, но ведь не расскажут! Взрыв девичьего смеха отвлёк Олафа от размышлений, а девчонки стали по очереди ходить мимо него, делая это с каким-то отсутствующим видом — вроде смотрят, но ничего вокруг не замечают.
Когда перед ним остановилась Фрей, Олаф у неё спросил:
— Что это вы молчали, молчали, а теперь передо мной туда-сюда ходите?
Ответила Вейрин, при этом стрельнув глазками, совсем как деревенская девчонка, старающаяся произвести впечатление на своего кавалера, этим немного смутив Олафа, не ожидавшего от неё такого. Остальные, глядя на растерявшегося ярла, захихикали, чем ещё больше смутили того. Чтобы скрыть это смущение, Олаф, грозно насупив брови, поднёс к глазам бинокль и занялся изучением белых барашков на волнах.
В город Любен, столицу торгового союза Ханзы, караван Могуты Мирдарича пришел после полудня. Когда стала видна стена, расположенная на скалистом мысе, далеко выдающемся в море и образующем большую и удобную гавань, Олаф дал команду перестроиться. Вообще-то, всё перестроение состояло в смене места Змея в колонне каравана. Первое место теперь занял драккар норманнов, второе — ладья Могуты Мирдарыча, а Змей ушёл почти в конец колонны, как сказал Олаф — там он будет менее заметен. Сам Олаф перешёл на свой драккар, вернее, перепрыгнул. Это было сделать очень легко, так как Змей очень аккуратно подошёл к борту драккара, точно так же перебралась на ладью своего отца и Забава. Ей помог Слав, в этот раз он девушку за борт не уронил. Караван прошёл узость входа в большой залив и направился к пристани у новагородского конца (вообще-то это место у местных называлось по-другому, но жители господина Великого Новагорода именно так называли расположение своих лавок, складов и остальных построек). Как только ладьи причаливали к пристани, так сразу начиналась их разгрузка и перенос товаров в большие лабазы. У каждого торгового гостя здесь был свой склад, совмещённый с лавкой, у кого больший, у кого меньший.
Олаф поздоровался со знакомыми начальниками местной стражи как новагородского конца, так и всей ярмарки. Подошёл и бургомистр города, которому доложили о прибытии каравана новагородских гостей, но он общался больше с Могутой Мирдарычем, как со старшиной пришедшего каравана новагородских гостей. В общем, происходила обычная суета, которая сопровождает прибытие солидных участников будущих торгов, а новагородские гости были более чем солидные участники, о чём свидетельствовал приход бургомистра.
Вейрин, ушастая ведьма
Довольно большая гавань была забита различными судами, но если большинство этих плавсредств (в том числе и ладьи новагородцев и драккары норманнов) были очень похожи на большие лодки, то два корабля (именно корабля!) очень заинтересовали Вейрин. Чем-то напоминавшие старинные галеры (их Вейрин видела на картинке), они были гораздо больше и выглядели как-то очень монументально. Фрей, заметив интерес Вейрин, пояснила:
— Это дромоны, они редко сюда заплывают, греки не любят холодных морей, но на ярмарку вот приплыли. А вон ещё и галеры италийцев, эти из Венето пришли, тоже на ярмарку. Галеры поменьше дромонов но тоже немаленькие. Все на эту ярмарку собираются. Здесь можно купить дешевле, а у себя продать дороже. Можно, конечно, и в Новагород податься, но туда такие большие корабли редко приходят, тяжело им по рекам-то, а может, непривычно.
Вейрин слушала Фрей, с восхищением рассматривая дромоны, это были даже не корабли, это были произведения искусства! Такие вот стройные, богато украшенные красавцы!
Приняв участие в разгрузке товара Деян Данмярыча, но не в переноске на склад, Вейрин с интересом наблюдала за (как она уже привычно непонятно выразилась) таможенно-бюрократическими мероприятиями местной администрации. Таскать выгруженные на пристань товары в большой сарай Вейрин не стала. Это был лабаз, как и у большинства торговых гостей, служивший не только складом, но и лавкой с жильём, оттуда появились несколько человек, которые почтительно поприветствовали купца, похоже, это были его служащие, постоянно тут проживающие. К ним присоединились и Угрим с Малком, причём последний не отлынивал от работы, как делал всегда, а таскал тяжести с усердием. Это очень удивило Вейрин, но сказать она ничего не успела, так как Фрей пояснила такое поведение бывших скоморохов:
— Малк жаловался, что ты вроде как взяла его и Угрима на службу, но при этом ничего не платишь за это, а монет у тебя много, и не только серебряные, есть и золотые, вот он и...
— А чего платить-то? За что? — вмешалась Ингрид, не давая досказать подруге, и с возмущением продолжила: — За что ему платить? Что он такое делает? Угрим вот хоть кашу варил, а этот только ест и спит! Ну, ещё всякие байки рассказывает, так не нам же! Вот ничего не делает, а хочет, чтоб ему платили не только серебром, но и золотом! И углядел же, что у тебя, Вейрин, есть не только серебро.
— Вот он и решил податься на службу к Деяну, сам решил или его уговорили, не знаю. Сам пошёл и Угрима подговорил, тот-то за Малком как нитка за иголкой. Вон видишь, как стараются! — продолжила Фрей. Вейрин со словами "Ой как нехорошо получилось, я совсем о таком забыла" полезла в шкафчик, достала оттуда горсть серебряных монет и стала ждать. Малк, словно услышав, что о нём говорят, подошёл к рубке и, потупив взор, начал:
— Я это... не серчай, но мы... того, ну этого... у тебя же теперь, вон.. а мы как бы... ну совсем...
— Я понимаю, — кивнула Вейрин, сдерживая улыбку, никогда не лезший за словом в карман, Малк сейчас очень напоминал своего немногословного товарища. Угрим, по обыкновению, стоял за спиной Малка и только морщил лоб. Вейрин, разделив монеты на две равные части, протянула их парням и сказала: — Вот, возьмите, вы тоже на меня не серчайте, надеюсь, вам с Деяном больше повезет, чем со мной.
Глядя вслед бывшим скоморохам, удаляющимся в сторону лабаза Деян Данмярыча, Вейрин вздохнула, всё-таки эти парни были первыми, с кем она здесь встретилась. Нельзя сказать, что она очень привязалась к шебутному Малку и молчаливому Угриму, но всё же при расставании с ними что-то там, внутри, царапнуло. Фрей поняла состояние подруги и, положив ей руку на плечо, сказала:
— Вся наша жизнь — это встречи и расставания, но если встречи на какое-то время, то расставания обычно навсегда. Не печалься, они ушли...
— А вы пришли, и я этому очень рада, — Вейрин не дала досказать подруге, а та улыбнулась и, предлагая дальнейшие действия, предложила:
— Куда пойдём? Обычно гости, их охрана живут в лабазах у торжища. Норманны останавливаются в "Большом шлеме". Это такой трактир с жилыми комнатами. Не ставить же здесь палатки, если есть где нормально расположиться, конечно, кое-какую охрану у драккаров оставят, но это больше для порядка, хотя... и здесь есть любители до чужого добра. Но ты не бойся, ребята и за твоим Змеем присмотрят.
