— Поэтому вы готовы уступить Галианне? — с ехидцей уточнила профессор. — Пусть измерит глубину вместо вас?
— Во всяком случае, она к этому рвется. А я нет.
— И вам совсем не любопытно?
— Почему же, любопытно.
— Но вы готовы отказаться и никогда так и не узнать, в чем суть? И это все в пользу девчонки, к которой даже не испытываете особых чувств?
— При чем же тут чувства, профессор?
— Это ребячество хоть как-то оправдало бы вашу оплошность. До сих пор у вас все шло гладко — и вдруг вы выдаете мне такой пассаж. Сказать, что я удивлена, это все равно, что назвать звезду класса Антареса "желтым карликом".
— Сожалею.
— Да боже мой. Не сожалейте, не то я расплачусь.
Ее тон звучал все более насмешливо. Она явно потешалась надо мной.
В какой-то миг глаза Аури вспыхнули темным пламенем:
— Вы способны на жертву, Агни?
— Это уже было в тесте номер...
— Я в курсе. Ответьте мне в лицо — способны ли вы на жертву?
Кажется, я понял, что именно с нею не так.
— Я не знаю, профессор. Скорее всего, что нет. Я слишком привязан к своей жизни.
— А на риск?
— То же самое.
— Вы умеете держать язык за зубами?
— Пожалуй, что да. Но не уверен, что смогу сохранить доверенную мне тайну, если — умозрительно — подвергнусь пыткам при допросе. Мне трудно переносить боль.
— Способны ли вы дружить?
— Думаю, да. Но слишком хорошо вижу свои и чужие недостатки, чтобы чересчур обольщаться дружбой. Я дружу с некоторой оглядкой.
— Вы — обыватель, верно?
— Самый заурядный из них.
Она откинулась на спинку стула и расхохоталась:
— Прекрасно! Вы можете идти, я вас больше не задерживаю.
Я поднялся и, минуя стол, сделал шаг в ее сторону, якобы пожать руку на прощание. Аури отпрянула:
— Мне надо было сразу вам сказать... А вы очень наблюдательны. Да, мы с профессором Вилларом не смогли прилететь к вам на встречу, и это, — она небрежно взмахнула руками вдоль собственного туловища, — всего лишь голограмма, а нас разделяют весьма приличные расстояния. Но до сегодняшнего дня нам казалось, что эта модификация программы совершенна...
Шутки ради я все же провел рукой по тому месту, где, присутствуй профессор здесь, находилось бы ее плечо. Кисть беспрепятственно прошла сквозь мираж, даже не создав обычной для таких случаев зыби на изображении.
— Эта модификация совершенна, профессор. Но у живого человека есть одно качество, на которое не способна ни одна голограмма. Это индивидуальный запах.
Аури улыбнулась:
— Вы правы. Обмануть технаря — слишком легкомысленная затея с нашей стороны, признаю. Всего доброго.
— До свиданья, — сказал я, в душе уверенный, что "прощайте". И еще было немного грустно, что мне так и не удалось узнать их секрет.
Двери передо мной раскрылись, из аудитории напротив в ту же минуту вылетела Галианна и с размаху кинулась мне на шею, что-то радостно и неразборчиво пища.
— Поздравляю, поздравляю! — сказал я, слегка покружив ее по коридору.
— Меня взяли! Я не могу поверить, Агни! — Галианна остановилась и обеими руками помахала на себя, чтобы остыть. — Я думала, что меня вызывают для отчисления...
— Оптимистка! А ты... — во мне шевельнулась надежда, — ты не спросила, чем тебе придется заниматься?
Может быть, она по секрету и намекнула бы мне, что там было за дно под этой "скалой"?
— Да мне все равно! Я готова хоть полы у них мыть!
— Где — "у них"?
— Ну, в министерстве, конечно! Ах, до сих пор поверить не могу! И этот профессор такой суровый, бровастый, как глянет — у меня напрочь речевой аппарат отказал!
А, значит, весь этот сыр-бор был всего лишь из-за приема в министерские железячники... Не знаю, много ли я потерял, но от этой интриги я ожидал большего сюрприза... Но при чем же тут ученые, история, жертвы?
Мы даже не заметили, откуда и когда возник наш декан:
— Агни, зайдите ко мне.
И, на прощание кивнув Галианне, мы с ним отправились в учебный сектор. Честно говоря, мне было неуютно. Сейчас он с сожалением скажет, что я не прошел отбор, отдаст мне учебную карточку и отправит на все четыре стороны. Да, я мог бы вести себя и менее дерзко с профессором, несмотря на все ее провокации. Но что ж теперь жалеть? Зато Галианна получила это заветное местечко. Я не ошибся, именно об этом она и мечтала.
— Присаживайтесь.
Я не впервые был в деканате, но заходить в его кабинет мне до сих пор не приходилось. Если кому расскажу — не поверят: в углу, у окна, возвышалась во весь рост голограмма скелета какого-то хищного динозавра. Он стоял, неестественно выпрямившись, и мы с деканом едва доставали его нижней челюсти.
— Тираннозаурус рекс! — с довольным видом прокомментировал декан, проследив за моим взглядом. — Царь динозавров! Самый крупный хищник своего времени: его рост превышает рост современного человека на четверть, представляете?
— Да. Очень хорошо, что они уже вымерли.
Что-то очень уж он жизнерадостен. Вроде я ничем ему не насолил, чтобы так радоваться моему провалу, и прежде он неплохо относился ко всем в нашей группе, когда вел практикум по механике.
— Что ж, я поздравляю вас, Агни. Конечно, теперь вам будет не до нас, но я надеюсь, что иногда вы будете вспоминать свою "альма матер" и навещать нас. Я пообещал, что не слишком задержу вас, но мне не терпелось выразить вам свою благодарность. В нашем городе вы первый, кому оказана эта честь...
— Профессор Фину, о чем вы, если не секрет?
— Как это — о чем?! Разве профессор Аури вам не сказала?
— Вы хотите сказать, голограмма профессора Аури...
— Ну разумеется! — засмеялся он, что-то ловко наливая в два фужера из темной бутыли, похожей на кувшин сказочного джинна. — Держите! За ваше будущее. И за наше будущее.
Мы по старинке чокнулись краешками фужеров. Я все еще пребывал в тумане.
— Да неужели же она вам и в самом деле ничего не сообщила, Агни?! Ох уж эта Аури! Мы с нею учились, вы не знали? Да, вы летите на "Трийпуру".
У меня перед глазами тут же возникла карта земного шара, мыс, выдающийся глубоко в Южный океан из нашего континента и у самого его основания — громадный курортный мегаполис, отстроенный на руинах древнего, невероятно древнего гигантского города, тысячу лет назад поднявшегося из-под воды при очередном климатическом обмелении бассейна. По легендам, именно там в незапамятные времена боги создали свой оплот, впоследствии захваченный и утопленный антибогами. Именем того мифического города был назван и отстроенный заново.
Значит, мне придется работать в Трийпуре? Декан прав: вырваться навестить их и родителей из такой дали мне будет нелегко. Разве что иногда. Но в чем почетность работы в Трийпуре, я так и не понял. Она не была культурным или техническим центром...
— Сейчас же поезжайте домой и срочно собирайте все необходимое. Через два с половиной часа за вами заедут. Жаль, что всё решилось вот так, в последний момент, и мы не успеем как следует проводить вас, но обстоятельства...
— Объясните мне, профессор Фину, так работа в Трийпуре — это и есть то вакантное место, ради которого нас...
— Да-да, Агни! Допивай скорее, времени мало. Да, это и есть то место. Только не "в" Трийпуре, а "на" "Трийпуре".
— Очередная языковая реформа?
— Нет. Просто "Трийпура" — это станция. Знают о ней немногие. Космическая станция, расположенная на лунной орбите. А чем именно они занимаются — нам, смертным, знать не положено, — усмехнулся он и вытолкал меня из кабинета: — Поздравляю, Агни, отныне вы в рядах бессмертных! Покажите там, чего стоят выпускники нашей "альма матер"!
Окончательно лишенный способности соображать, я направился к лифту.
Станция "Трийпура"
При выходе с посадочной площадки меня встречала молоденькая девушка. Все то время, пока я ехал в ее сторону на мобильной полосе, озираясь по сторонам, она с мрачноватым видом стояла за прозрачной переборкой.
Станция "Трийпура", куда меня доставили с группой отгулявших отпуск здешних инженеров, находилась на орбите Луны. Вращаясь вокруг своей оси, гигантский рукотворный спутник беспрестанно гнался вслед за спутником естественным, но все время отставал от него на одно и то же расстояние. Сама Луна в обзорниках станции выглядела всего лишь раза в два крупнее, чем с поверхности Земли, так далеко мы были от нее здесь. Но вид ее все равно завораживал — может быть, по той простой причине, что я никогда прежде не покидал пределов нашей родной планеты.
— Привет, — сказал я, стараясь половчее спрыгнуть с полосы и предстать пред очи красотки этаким бравым молодцем: она ведь и в самом деле оказалась красоткой, когда я рассмотрел ее поближе. — Вы от профессора Аури?
Девчонка окинула меня неприветливым взглядом:
— Ты Агни?
— Да.
Мы откровенно рассматривали друг друга. Она — с не понятным мне вызовом, я — с любопытством. Мне почему-то сразу бросилось в глаза, что волосы у нас с нею одного и того же цвета, хотя обычно на такие детали я внимания не обращаю. И мало того что одного цвета — у нее они тоже были слегка волнистыми, и наверняка ей также составляло немалого труда заставить их не топорщиться вихром над правым виском. Именно в том месте у меня они внезапно меняли направление роста, норовя улечься в обратную сторону. Похожий завиток я наблюдал и над правым виском у этой девушки.
Ничего больше не говоря, встречающая с явным раздражением почесала плечо, а затем направилась к небольшому электрокару, и вскоре мы мчались по узкой внутренней трассе, больше похожей на лифтовую шахту. Страннее всего мне показался дизайн этой шахты: от обеих стен и даже сверху к нам тянулись непонятные устройства, которые... напомнили мне гигантские кактусы разных видов. Но я и в страшном сне не мог бы помыслить, что так оно и есть. Рассмотреть их как следует не удавалось из-за огромной скорости, с которой мы передвигались.
— А как ваше имя? — не дождавшись, когда она хотя бы из элементарной вежливости представится сама, спросил я.
Через силу, как будто отвечать ее вынуждали под пытками, девчонка процедила:
— Ума.
Какое-то время помолчав, она вдруг спросила:
— Ты кактусы любишь? — и снова, морщась, почесала то же самое плечо.
— Кого?! — не поверил я собственным ушам, как не верил всю дорогу своим глазам, взгляд которых то и дело выхватывал колонии гигантских растений.
— У меня разве плохая дикция?
— Если ты про обычные колючие кактусы, которые растут в пустынях, то не люблю. А что?
— Да ничего. Их тут у нас никто не любит.
И это все, что она посчитала нужным мне сообщить за всю дорогу до сектора "Бета". Всего их, секторов, здесь было три, как заложено уже в самом названии станции. "Альфа", "Бета" и "Омега". В "Бете" безраздельно властвовала знакомая мне по голографическому собеседованию профессор Дэджи Аури.
Между прочим, вживую она оказалась еще более эпатажной особой, чем в проекции. Едва электромобильчик затормозил на стоянке у въезда в сектор, навстречу нам выскочило существо, при виде которого я так и прирос к креслу.
На Аури — а "существо" являлось, несомненно, ею — был черный комбинезон, какие всегда носят техники-железячники: с защитными вставками повсюду, где только можно их вставить, различными заклепками и отделениями для гаджетов, карманами, кольцами и крючочками для удобного распределения подручных инструментов. Но если на рукаве куртки Умы была нашита эмблема в виде зеленого шара, обвитого плоской алой змеей, изогнувшейся в виде восьмерки, то нашивка профессора выглядела как схематическая хищная птица, что распростерла крылья над этим же, только очень сильно уменьшенным шариком, будто бы охотясь на алую змею. Но все эти детали, равно как и сам комбинезон, чем-то из ряда вон, разумеется, не являлись. Тем, что превращало Дэджи Аури в музу свихнувшегося художника-сюрреалиста, были гоночный шлем с опущенным забралом и манипуляторы, дополнявшие руки и вооруженные режущими предметами. Клянусь, издалека всё это смотрелось умопомрачительно! Собственные конечности профессора были защищены толстыми кожаными перчатками. В правой руке она сжимала мачете, в левой — что-то вроде садовых ножниц. Такой же набор инструментария наблюдался и в манипуляторах, только наоборот: в правой — ножницы, в левой — мачете. На ногах — высокие ботинки, фиксирующие низ узких брючин комбинезона.
Она плыла к нам подобно древней богине смерти и разрушения, щелкая всем своим арсеналом и жизнерадостно что-то втолковывая по связи Уме. В отличие от своей спутницы, я этой трансляции не слышал и вообще не сразу узнал профессора Аури. Эффектно, словно танцор на льду, описав возле нас дугу на встроенной в подошвы ботинок антигравитационной подушке, она сложила за спиной манипуляторы и притормозила прямо у моей двери.
— З-здравствуйте, профессор Аури, — проговорил я, когда она наконец сняла шлем и сделала мне ручкой. Своей собственной. Предварительно подвесив секатор на поясной ремень и сдернув толстую перчатку, чтобы скрепить наше личное знакомство рукопожатием.
— Ну вот вы и осуществили свою затею — пожать мне руку! — посмеиваясь, заметила она.
Спасибо, что руку, а не лезвие мачете...
— Да, теперь-то я вижу, профессор, что вы точно не голограмма.
— Это вы ориентируетесь по запаху? — вскинула брови Аури.
— Н-нет... скорее — по виду...
— О, пусть вас это не удивляет! По сектору "Бета" иначе не побегаешь! Ну выходите, выходите! Спасибо за помощь, Ума. Извини, что выдернули тебя в твой единственный выходной, но так получилось. Я смотрю, ты потеряла бдительность? Держи.
Почесывая плечо, Ума молча кивнула, взяла что-то маленькое из ладони профессора, дождалась, когда я выберусь из машины, и, развернувшись, сразу же нырнула в следующий тоннель.
— Похоже, я чем-то разозлил вашу сотрудницу, — проводив электрокар взглядом, сказал я профессору.
— Ну-у-у! Не торопитесь, не спешите с выводами, вайшва! Здесь скороспелые решения не в почете!
— Как вы... ну, это слово?..
— Вайшва. Так у нас здесь озвучена должность техника-координатора. Идем-идем! Время дорого! Думать, конечно, у нас тут надо уметь очень быстро, но все же от результата всегда зависит чья-то жизнь. Поэтому любую идею приходится перепроверять и пересчитывать. И не одному, как правило, человеку, а всему коллективу, задействованному в цикле. Ну, это я вам еще объясню в процессе обучения. Сейчас не забивайте мозги ненужной информацией и постарайтесь не отставать.
С этими словами она снова растопырила все свои конечности, зловеще клацая секаторами и поигрывая изогнутыми мачете. Инферно...
Как я ни спешил за нею, легко скользящей на антигравитационной прослойке, что-то меня все-таки отвлекло. Я зазевался буквально на пару секунд, и этого хватило, чтобы свернуть не туда, в какой-то проулок, и...
Всё мое тело прошила боль от сотен иголок, впившихся в кожу. Я буквально впечатался в стену из переплетшихся между собой кактусов — плоских, столбовидных, шарообразных, древоподобных, с трехгранными раскинувшимися в стороны ветвями, усыпанными цветоносами, лысых, ошипованных, обманчиво пушистых... Кажется, тут столпились представители сразу всех разновидностей, нарочно поджидая такого ротозея, как я.
