— Нет, — прошептала я, не в силах солгать, но боясь последствий своего признания. — Только демоны и феи никогда не лгут, а люди могут, даже умершие тысячу лет назад...
— И правильно делаешь, — криво усмехнулся мёртвый король, — но у тебя нет выбора. Тьма рвётся из тебя, она слишком долго пробыла в заточении и, если ты не согласишься на нашу сделку, ты вот-вот разобьёшься.
— Я знаю, — почему-то тем же шёпотом откликнулась я.
— Тогда обещай нам, что впустишь нас в мир, и мы на время утихнем. Обещай, что откроешь нам дорогу там, где будут люди, способные прислушаться к кому-то из нас — и ты будешь спасена!
— Соглашайся, девочка, — вылез вперёд торговец, — ведь ты сможешь выбрать из нас того, кто поможет тебе спастись от феи.
— Кто сказал вам, будто я хочу бежать? — возмутилась я. — Фея мне друг и хочет помочь...
Договорить я не могла: окончание фразы потонуло в смехе, даже в хохоте, которым разразились потерянные души.
— Помочь?! — переспросила отравительница. — Поработить тебя, снова подчинить своей воле, вот чего хочет фея! Неужели ты ей покоришься?
— Неправда, — неуверенно потянула я, но король знаком велел всем — и мне — замолчать.
— Время уходит, — заявил он, — ты в опасности. Говори — да или нет.
— А если я откажусь? — уточнила я.
— Мы тебя отпустим, — жестоко улыбнулся король. — И встретим снова, едва ты разобьёшься о землю. Думаешь, тебе хорошо будет у нас после отказа?
— Но Лдокл... — начала было я, но король отмёл все возражения.
— Демон захочет вызволить тебя отсюда, но мы не так уж легко расстаёмся с добычей, как это кажется со стороны. Говори же скорей — да или нет? Хочешь жить, дитя — или умрёшь? Ну же!
— Я согласна, — ответила я, отводя взгляд. Собственная трусость была мне противна.
Открыв глаза, я увидела залитую солнечным светом долину, которая простиралась прямо под нами. Зелёные луга перемежались ещё более зелёными лесами, речки несли свои прозрачные воды, которые так и искрились на солнце. Салазки объезжали стороной жаворонков, даривших нам свои чудесные трели, и жизнь была замечательна. Как же это всё же чудесно — жить, полной грудью вдыхать свежий воздух и — ничего не бояться! Страшные дыры на шарфе затянулись, как будто их и не было никогда, и казалось странным, что могут возникнуть какие-либо сомнения в успешности нашей поездки. Прекрасный светлый день каждым своим мгновением кричал: "Всё будет хорошо! Всё будет чудесно!" — и этому хотелось верить.
Соль внезапно оглянулась, изогнувшись в немыслимой для человека позе, и по-доброму посмотрела на меня.
— Успокоилась? — спросила... нет, уже, пожалуй, не девочка, но всё ещё очень и очень молоденькая девушка. — Я знала, что полёт пойдёт тебе на пользу.
Мне очень хотелось высказать кое-что по поводу и полёта, и экипажа, и безумного предположения, будто мне чем-то может помочь полёт на экипаже, сделанном из солнечного света, однако мне словно бы заткнули рот, а отравительница из тьмы шепнула: "улыбайся, сестра, иначе ничего не получится". И я ответила фее такой же доброй улыбкой.
— Да, Соль, всё хорошо, — солгала я, и фея солнечного света просияла от радости.
— Я так рада! — доверчиво произнесла она. — Я боялась, после того, как ты... то есть вы... я имею в виду — вы с демоном...
— Целовались, — подсказала я, едва удержавшись от желчных ноток в голосе. Фея покраснела и потупилась.
— Целовались, — повторила она. — Ах, Ристиль, как можно быть такой неосторожной!
— Соль, послушай! — тут же начала закипать я, но любовница тирана прошептала: "только терпение, сестра, иначе ничего не получится". — Я понимаю, что ты обо мне заботишься, однако — что плохого в том, чтобы целоваться с демоном тьмы так же, как и с любым другим мужчиной?
— Но, Ристиль! — широко распахнула свои светлые глаза фея. — Лдокл — не любой мужчина, как ты этого не понимаешь!
— Ну да, — поддакнула я. — Он гораздо красивее.
— Не в этом дело! — вспыхнула фея. — Ристиль, дорогая, разве можно быть такой неосторожной? Неужели и правда люди забыли обо всём за тысячу лет спокойствия?
— О чём ты говоришь? — смутилась я. Искренняя тревога, звучавшая в голосе девушки, стала передаваться мне, и я постаралась вспомнить всё, что успела вычитать из волшебных сказок. Увы, за тысячу лет многое в самом деле потерялось, и ни одна сказка не описывала демонов опаснее, чем попросту похитителей женщин — факт сам по себе малоприятный, однако не делающий запретными поцелуи и прочее приятное общение.
— Женщина, чьи губы целовал демон, никогда не будет счастлива с другим мужчиной! — сделала страшные глаза фея солнечного света. — Она всю жизнь будет томиться по демону, тосковать дни и ночи, и не успокоится до тех пор, пока не вернётся под его власть.
— Так уж и не успокоится, — прикусила я губу. Никакой особенно тоски по Лдоклу я не чувствовала сейчас, и не верится, будто я буду чувствовать её когда-либо в будущем. Слова феи показались мне детскими сказками для запугивания неосторожных дурочек. Скорее всего, всё дело в том, что демоны были красивее человеческих мужчин... и, полагаю, лучше целовались, поэтому... Я снова прикусила губу, всё ещё ощущая терпкий вкус поцелуя, безо всякого волшебства пьянивший больше, чем легендарное вино демонов.
— Вот! — обличающе воскликнула фея и, отпустившись левой рукой, ткнула в мою сторону пальцем. — Ты уже сейчас это чувствуешь. А теперь подумай — пройдёт двадцать, ну, тридцать лет.
— И что тогда? — проворчала я, догадываясь, на что намекает фея, и совершенно не собираясь притворяться, будто мне приятен оборот, который принял наш разговор.
— Ну, сорок, — сдала позиции Соль. — Пусть даже полвека, но ты состаришься, а демон останется таким же молодым с виду, и полным сил!
— Зато чтобы тебе состариться, не нужно ждать полвека, — отпарировала я и сейчас же поперхнулась: от моих слов повеяло тьмой, и у меня перехватило дыхание.
— Ристиль! — немедленно вскинулась фея, с присущей волшебным существам непосредственностью забывая о споре. — Тебе плохо?
— Что ты, Соль, — с ненатуральной улыбкой запротестовала я. — Мне хорошо.
— Не обманывай меня, Ристиль, — нахмурилась фея. — Я же вижу! Расскажи мне, в чём дело, что тебя тревожит?
"Вот удобный случай сбежать" — шепнула мне отравительница.
"Воспользуйся её жалостью" — посоветовала любовница тирана.
— Я думаю о своих вещах, — мрачно буркнула я.
— А что с ними? — сочувственно откликнулась фея.
— Они остались в гостинице в Эроде, — пояснила я, — и только тьме известно, что с ними могли сделать, когда я не вернулась с прогулки.
— О... — только и сказала фея. — А там было что-нибудь ценное?
— Это уж смотря как считать, — осторожно ответила я, памятуя, что феи не любят, когда люди слишком уж привязаны к материальным благам. — Ничего по-настоящему дорогого, если не считать нескольких редких книжек. Я взяла их из дома, думала, почитаю в дороге...
Фея нахмурилась, и я поспешила добавить:
— Папа был бы огорчён, если бы с этими книжками что-нибудь случилось. Фамильная ценность... я думала, они будут в дороге чем-то вроде талисмана.
— О.
— Конечно, после всего, что ты для меня сделала, я не смею просить... — потянула я и умолкла, с самым тоскливым видом уставившись перед собой. Потерянные души шептали мне, что феи, даже светлые, не так уж непогрешимы, и от меня слишком веет тьмой, чтобы Соль могла распознать ложь. А играла я — благодаря подсказкам умерших давным-давно женщин — безупречно.
— Не отчаивайся! — нарушила тишину фея солнечного света, порывисто бросаясь мне на шею и едва не опрокинув тем самым с салазок. — Конечно, Лдокл велел нам лететь прямо ко мне домой, но что нам до того? Небольшой крюк никому не повредит, ведь ты же будешь со мной!
— Глава двадцать вторая. Удачный побег
Узкие салазки феи без труда протискивались между домами Эрода, немного заваливаясь на бок на поворотах. Когда мы только влетели в город через ворота, голуби неслись так быстро, что я чуть не вывалилась на первом же перекрёстке, и фея, по моему настоянию, велела им лететь помедленнее. Фею, желающую посетить город, стражники ни о чём не спрашивали, и они не стали ни вглядываться в её спутницу, ни объяснять кратчайшую дорогу до гостиницы. Это было мне на руку, потому что я собиралась рассчитаться с долгами как можно скорее, а для этого нам требовалось изрядно попетлять по городу.
Потерянные души едва ли не приплясывали от нетерпения. Запертые в пятой башне замка тьмы, они в то же время были близко, очень близко. Мне достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться кого-то из них. Мне достаточно было сказать "да", чтобы они смогли воплотиться в мире хотя бы на миг.
"Не пытайся выбрать кого-то из нас, сестра, — шепнула мне любовница тирана. — Мы все опасны, и все несчастны, и ты не сможешь определить достойного. Мы солжём тебе, если ты спросишь прямо, и никогда не скажем правды".
"Зачем вы мне это говорите?" — удивилась я.
"Просто позволь нам войти сюда, — попросила отравительница. — Дай своё согласие — и мы поможем тебе сбежать".
"Кто сказал вам, что я хочу сбежать от феи?" — неискренне запротестовала я.
"Твоё сердце, сестра" — ответила любовница тирана.
"Никто не заставляет тебя бежать, если ты не хочешь, дитя" — сказал старик учёный.
"Ты можешь покорно вернуться в плен" — сказал разбойник.
"Сделка есть сделка, — кивнул торговец. — Но зачем отказываешься от помощи, которую мы предлагаем?"
"Я дала слово... — растерялась я. — И, потом, демон сказал, что накажет меня, если..."
"А! — засмеялась отравительница. — Боишься наказания! Похвально!"
"Перестань!" — возмутилась я.
"Ты клялась, что вернёшься к сроку, — проговорил судья, — но тьма может дать тебе могущество большее, чем у демона. Кто заставляет тебя принимать наказание, если ты сильнее?"
"Он никогда не причинит тебе вреда" — произнёс король, прижимая к себе свою любовницу.
"Я научу тебя, как подчинить мужчину без всякого волшебства" — пообещала она.
"Верь нам, сестра!" — поддержала её отравительница.
"Беги от феи! — закричали все вместе. — Спасайся!"
Покачав головой (весь разговор занял, кажется, меньше минуты), я дала внутреннее согласие, которого так не хватало потерянным душам, и открыла своё сердце для тьмы. Проклятье! Почему меня никто не предупредил, что это так больно? Так ужасно? Я чувствовала запах дыма, и запах свежей крови, и вонь нечистот, после которой даже гарь казалась нектаром. В ушах звенели крики — женщин, чьи лица искажены страстью, и девушек, которых берут силой, детей, избиваемых палками, мужчин, умирающих под ударами оружия. Перед глазами проходили картины прошлого. Богатство — горы сокровищ, дорогие ковры и мебель, неприступные замки и роскошные залы. Почести — толпы народа, выкрикивающих одно имя, цветы по копытами коней, склонённые спины и ковровые дорожки. Власть — парадные мундиры стражи и кожаные наряды палачей, которые скрывают свои лица, плети и палки, которыми добиваются любви и уважения народа. Жестокость — кровь, боль, горящие дома, разрушенные стены, умирающие от голода дети. Болезни — изуродованные тела, скрюченные руки и ноги, горящие глаза и запавшие щёки. Все беды и искушения прошлого промелькнули передо мной, и я кричала, захлёбывалась криком вместе с теми, кто давно уже откричал своё, но ни звука не вылетало из-за моих губ.
Наваждение пропало так же внезапно, как и нахлынуло, и фея ничего не успела заметить — слишком старательно она вглядывалась вперёд, пытаясь отыскать дорогу в незнакомом городе. На моё счастье — или несчастье? — в Эроде она появилась в первый раз сейчас, со мной.
— Слышишь? — напряжённо спросила фея.
— Нет, не слышу, — хрипло, будто и впрямь сорвав голос криком, отозвалась я.
— Там, за углом... — И Соль засвистела, приказывая голубям повернуть в поисках таинственного звука. Вскоре и я почувствовала недоброе: издалека доносились детские крики, и таких злых интонаций я никогда не слышала ни у одного ребёнка.
— Дети ссорятся, — как могла спокойно произнесла я. Мне не было дела до чужих ссор, и не было дела до пустых ребячьих обид: после всего, что я увидела в прошлом, даже драка не производила на меня ни малейшего впечатления.
— Лдокл был прав, — с отчаянием в голосе проговорила фея солнечного света. — Тьма прорывается, хочет вернуться и снова завладеть людьми!
— О чём ты? — с тревогой спросила я. Узнай Соль о моём договоре с потерянными душами, мне не миновать нотации, а, если дело дойдёт до Лдокла — то и чего похуже. Память с неприятными подробностями подбрасывала мне варианты этого "похуже": в прошлом было такое понятие как "раб" и, что ужасней, "беглый раб" или, скажем, "провинившийся". Цепи, которыми пугал меня демон, были ещё не самым страшным.
— Разве ты не видишь?! — поразилась фея. — Не чувствуешь?! Это тьма, она стремится завладеть детьми, сделать их злыми и жестокими, как тысячу лет назад! Скорее туда, скорее!
Голуби рванули вперёд, и мне стало не до возражений: удержаться бы на салазках да не ударить нечаянно башмаком какого-нибудь зазевавшегося прохожего.
Нам пришлось сделать три круга над двориком, прежде чем взбудораженные происходящим птицы сумели остановиться. Драка разворачивалась возле невысокого домика с красным крылечком и зелёным декоративным заборчиком. Впрочем, наличие заборчика угадывалось скорее по тому оружию, которым размахивала ребятня в возрасте от пяти до одиннадцати лет, устроившая в уже упомянутом мной дворике форменное побоище. Уж не знаю, где пропадали взрослые, но дети умудрились разломать заборчик, вытоптать клумбы и выбить выходящие на улицу стёкла — впрочем, не только в доме с красным крылечком, но и во всех соседних. Что касается самих участников драки, то фея прибыла как раз вовремя, чтобы не дать в пылу битвы стоптать упавших на землю. Мальчишки размахивали над головами выломанными из забора палками, немногочисленные — но очень активные — девочки с растрёпанными косичками визжали как резанные и кусали-царапали всех подряд. Появление феи солнечного света напугало детей ровно настолько, что они шарахнулись в разные стороны, прикрывая головы руками (это не спасло их от птичьего помёта), но, судя по воинственному виду, нисколько не охладило пыла. Если бы мы, сделав три круга, улетели бы прочь, драка вспыхнула бы с новой силой.
— Ты когда-нибудь видела такое? — в ужасе повернулась ко мне Соль. Я пожала плечами: в прошлом я видела и более ужасные картины. — Ристиль, послушай, мы должны вмешаться, нельзя оставлять это просто так!
— Как? — хмыкнула я и хотела было добавить несколько слов о родителях, которые не следят за своими детьми, свалив на фей всю воспитательную работу, но у меня снова перехватило горло. — Я хотела сказать, что... Соль, я никогда не видела ничего подобного! Не представляю, что нам делать!
Фальшь, звучащая в моём голосе, резала слух, и фея солнечного света поморщилась. Однако у неё не было выбора: напуганные нашим прилётом дети постепенно приходили в себя и сейчас раздумывали, не лучше ли сбежать подобру-поздорову. Не будь они так вымотаны дракой, мы наверняка уже сейчас видели бы только сверкающие пятки вместо ребятни.
