Волчица и пергамент. Том 6

— Это просто какая-то игра слов?

Нордстоун рассмеялся. Это был странный, непонятный, негромкий смех.

— Нет, именно враг. Враг Церкви, — сказал он потом.

— Не ходить на богослужения не означает не верить в Бога.

— Я не о том, — Нордстоун осторожно положил меч себе на плечо, экипированный, как бравый воин, он обошёлся с мечом, словно тот был сельскохозяйственным инструментом. — Я враг Церкви, и Стефан знает это, так что тебе лучше не иметь ничего общего со мной. Я предупреждаю тебя на полном серьёзе, и спасибо тебе за спасения Вадена с его людьми.

Коул не знал, что на это сказать. Могла ли Миюри что-то ответить, ей всё равно этого было нельзя делать.

— Но я не собираюсь покорно сдаваться.

Миюри повела ушами и повернула голову к сидящей на плече Язона Шарон. В следующий миг со стороны леса послышался шелест травы и ветвей деревьев — люди, пришедшие за Нордстоуном, входили в лес.

— Я сейчас устрою большую драку, изображая несчастного старика, одержимого демоном, чтобы Стефан мог изгнать меня с той земли. Наконец-то я... — Нордстоун повернулся к своей хижине, — наконец-то я решил выбраться отсюда. Ты сказал, что добрался сюда на корабле Вадена? Ладно, я сделаю то, что ты имел в виду.

Он не делал этому кому-то уступки. Должно быть, он часто думал, как ему провести остаток жизни, но всё не мог сделать первый шаг. Теперь, наконец, обстоятельства сами побуждали его сделать шаг, поэтому Нордстоун без колебаний пошёл вперёд. Он был полон решимости и делал это без какого-либо пафоса. Просто перед ним лежала возможность плыть к земле на западе вместе с Ваденом.

— Кстати, у меня есть к тебе просьба. Ты мог бы отвести Грато из дома в порт? И потом ещё, помоги мне связаться с Ваденом, скажи ему, что сегодня ночью мы, наконец, последуем за алхимиком.

Коул считал его второстепенным персонажем в этой истории, тем, кого бросила алхимик, теперь ему стало стыдно перед таким Нордстоуном. Никакой он не второстепенный, а самый настоящий герой из любимых приключенческих историй Миюри. Такой герой должен был оказаться в трудном положении и проявить большую отвагу.

— Это обученный волк? — вдруг спросил он, посмотрев на Миюри.

— Вообще-то...

— Гррр, - прорычала по-волчьи Миюри и села ровно, поставив передние лапы перед собой, она не собиралась выслушивать оправдания Коула.

— Сам по себе я не особо силён, но с волком я буду сильнее. Не мог бы ты его мне одолжить ненадолго?

— Э... я... — неуверенно пробормотал Коул, не зная, что делать.

Глаза Миюри ярко горели, предвкушая большую заварушку. Вот ведь несносная девчонка... Если отказать, она не просто расстроится, она может просто искусать его всего.

Коулу оставалось лишь кивнуть.

— Спасибо. Быть протащенными волком по пшеничному полю — самое то для неблагодарных людей.

Миюри поднялась и, не отрывая глаз от Нордстоуна, кивнула, тот с любопытством наблюдал за ней.

— Когда я искал способы выращивания пшеницы, мне на большой земле попалось несколько легенд, в которых говорилось, что когда качаются налитые колосья пшеницы, это бегут волки, и эти самые волки являются в них символами хорошего урожая.

Миюри замерла на месте, зато её хвост закрутился не хуже водяного колеса мельницы. Если бы она не была привязана к Коулу, вполне могла бы пойти с Нордстоуном на другой край западного моря.

— Но по сравнению с пшеничными колосьями эта шерсть слишком белая.

Миюри, зарычав, ткнулась носом в Нордстоуна.

— Хе-хе-хе, люди говорят, умные волки понимают речь людей, значит, это правда. Ну, прости, прости, — и он грубовато погладил голову волчицы.

Его движение казалось привычным, что ж, овцы и свиньи, пасшиеся у дома, предоставили ему немало возможностей пообщаться с животными.

— Ладно, давай посмотрим, какого цвета окажутся те неблагодарные.

— Гррр!

Нордстоун пошёл вперёд, Миюри, не оглядываясь, последовала за ним. Эти двое казались старыми товарищами, десятилетиями сражавшимися вместе.

Язон сделал несколько бесцельных шагов, потом посмотрел на Коула и честно сказал:

— Я собираюсь помочь.

— Вот же незадача...

Надо было бы не только помочь Нордстоуну, но и не дать Миюри зайти слишком далеко.

Когда Язон пошёл догонять старика и Миюри, Шарон, хлопая крыльями, перелетела на плечо Коула.

— Я недооценила его.

Появись Нордстоун в подходящий момент истории, он бы вошёл в легенды суровых времён.

— Я всё равно не могу принять его настойчивых слов о том, что он враг Церкви.

— Это его стержень.

Именно этот стержень так измучил Стефана. Коул не мог не посочувствовать молодому аристократу. Но эта история завершится, кажется, без лишних слёз, что очень удачно для несчастливых историй.

— Тогда давай отведём этого господина Грато в порт и свяжемся с Ваденом.

— Я получу ответ Вадена, а отвести Грато достанется тебе.

Коул, понимая, что Шарон улетит, как только закончит говорить, поспешил её остановить:

— Ты не можешь пойти со мной? Будет плохо, если я заблужусь.

Шарон холодно взглянула на Коула. Но он не был уверен, что сумеет сам выбраться из леса. Будет так же смешно, как было в Кербе, когда он пробовал договориться с голубем. Он лишь обладал званием Предрассветного кардинала, не стоило ронять его перед Миюри.

— Я подожду, приведи его сюда, скорее, — Шарон взмахнула крыльями и перелетела на крышу.

Шум с другой стороны леса вдруг усилился, наверное, Нордстоун предстал перед толпой своих преследователей. Волнение охватило Коула, хотя вряд ли там дойдёт до чего-то серьёзного, раз там есть Миюри. Кроме того, у любого неопытного человека подкосятся ноги при встрече с волком в ночном лесу.

Коул открыл дверь и вошёл. Дом был освещён расставленными тут и там свечами. Откуда-то из глубины дома послышался шум.

— Господин Грато! Ты там?

Кто-то медленно ответил слабым голосом:

— Подожди немного, пожалуйста.

Собираясь уходить, он, наверное, собирал вещи. Судя по голосу, Грато тоже был стар, возможно, и ему удалось когда-то выбраться живым из Гревса. Собираясь ему помочь, Коул пошёл туда. Он прошёл комнату, полную книг, и попал в комнату с минералами. Эта кошка-алхимик проводила здесь свои опыты. Напротив была комната с разными сортами пшеницы. Могли ли там сидеть Нордстоун с женой и алхимиком, вместе раздумывая, как вырастить пшеницу? В прошлый раз здесь по полу были рассыпаны перья, словно свидетели былых времён.

Сейчас здесь было прибрано. На полпути к следующей комнате его ноги сами замерли. Чего-то в комнате не хватало. Коул огляделся, вроде ничего не изменилось с прошлого раза. Но странное ощущение не пропадало. Наконец, до него дошло.

— Дистиллятора нет?

В этом месте, знаменитом своей пшеницей, не должны были, как полагал Коул, обойти вниманием и изготовление крепких напитков. Он вспомнил то устройство с удивительно тонкой работы сферической поверхностью со странными узорами, которые, вероятно, используют алхимики.

Вокруг лежали те же книги и пергаменты, но Коул ощущал неловкость, не зная теперь, куда идти.

Люди епископа будут искать в этих комнатах подтверждение виновности, может, поэтому лишнее убрано. Однако Коул ощущал в душе странное волнение, заставлявшее его не трогаться с места. Чего ты ждёшь? — будто что-то спросило его в этой комнате.

— Дистиллятор...

Сначала Коул думал, что он предназначен для перегонки крепких напитков, потом он решил, что в нём получают кислоту из пирита. Но Диана сказала, что такой материал для кислоты не подойдёт. Более того, что это за странные линии на идеальной сферической поверхности? Для чего это устройство использовалось?

Что-то было не так.

— Нет, где-то я что-то такое...

Он отчаянно рылся в памяти, и чем дольше он вспоминал, тем сильнее эти линии словно раскачивались перед его внутренним взором, словно написанные на волнах слова.

В этот момент до него донёсся звук, будто перетаскивали тяжёлый предмет.

— Эй, постой... Подожди, пожалуйста, немного...

Он увидел старика, ростом пониже Нордстоуна. Старик взял какие-то вещи и понёс во внутреннюю комнату.

— Я здесь, чтобы помочь! — закричал Коул, собираясь броситься следом, но не смог стронуться с места, словно его чем-то зацепили. — Надо же!..

Это напоминало то, как Миюри не могла оторвать глаз от вращавшегося колеса с прутиками баранины. Коул силился, как мог, оторвать ноги от пола и броситься на помощь Грато.

Потом ветер стукнул оконной рамой, словно пытался остановить Коула. Это что, наваждение?

В трещинках между тучами, несомыми ветром, появилась искажённого вида луна. Голубой лунный свет ударил в окно, озарив её так ярко, что Коул зажмурил привыкшие к темноте глаза и еле-еле смог приоткрыть их потом узкими щёлочками.

Место, где прежде стоял дистиллятор, выглядело неестественно пустым. Причудливая сфера действительно была раньше там, Нордстоун убрал её. Тени в залитой лунным светом комнате были гуще, чем днём, на полу стали заметны следы того, что по нему волокли что-то тяжёлое вроде стопок книг.

— Простой дистиллятор — в городе их должно быть много...

Было ли это связано со странными линиями на сфере? Не были ли они богопротивным заклятием?

Его дыхание прервалось от столь далеко идущего предположения.

— Богохульство... Господи...

На той стороне молчаливого бреда.

Коул увидел убывавшую луну, проплывавшую по ту сторону оконного стекла. Бугристые пятна на луне были столь чёткими, что различалась размытость теней от них. Будто это была освещённая сбоку сфера.

— Что!

В этот миг он понял всё. Я не вероотступник, но всё же враг Церкви. Это и медная сфера со странными линиями, похожая на дистиллятор и пропавшая из комнаты. И ещё алхимик, уплывшая за край западного моря, и прежний землевладелец, желавший отправиться за ней.

Откуда алхимик узнала о земле на западе?

— Астрология, — пробормотал Коул и смолк.

Доказательств нет. Нет никаких ощутимых доказательств этого. Но алхимик всё равно отправилась на запад, как кошка за клубком шерсти. Почему она решилась на это путешествие за иллюзией? Ваден сказал, что кошкам свойственно прятаться перед смертью. Это кажется просто ерундой.

Что, если она была уверена в правоте?

Собиралась убедиться, что вернётся с востока, уйдя на запад?

Коул почти видел, как алхимик крутит медную сферу, всматриваясь в странные узоры на ней.

На ней должна была быть выгравирована карта мира, подобная той, на которую смотрела Миюри.

— Много времени прошло, долгое ожидание.

Прозвучавшие слова вернули Коула на свет Божий, он увидел запыхавшегося Грато с собранными вещами. Голова Коула ещё гудела, как пустой горшок, сердце колотилось в груди, но оцепенение как-то само собой оставило его тело. Он поднял вещи, о том, что их мог бы тащить Грато, страшно было подумать, разместил на спине, верёвка давила на плечо достаточно терпимо.

— Я... я открою дверь на кухню, — произнёс Грато и, сутулясь, пошёл вперёд.

Коул снова оглядел комнату — луну снова закрыли тучи, было совершенно темно и тихо. То, что произошло, было как вспышка молнии, высветившей на мгновение кошмар.

Коул вынес вещи, стараясь по дороге удостовериться, что вернулся к действительности. На улице он уложил вещи на лошадь, на которой приехал Язон. Шарон не хотела верить, что Коулу понадобилось столько времени на сборы.

И они все пошли к лесу, оставив позади дом, затихший на лесной опушке, словно медведь в берлоге в ожидании окончания зимы.

Эпилог

Этой же ночью у Коула поднялся жар. Он лежал в постели, но ему чудилось, что Миюри, обратившаяся в волчицу, носит и носит его по лугам с высокой травой, стоявшей вокруг него стеной, отчего весь мир опрокидывался, и он, неспособный что-либо сделать с этим переворачивавшимся миром, всё время боялся упасть со спины Миюри, и его охватывал озноб.

Ему было трудно дышать, ломило всё тело, его мучила свинцовая тяжесть рук и ног. Он несколько раз просыпался, чтобы каждый раз с облегчением осознать, что опрокидывавшийся мир являлся лишь кошмаром, что трудности с дыханием, боль в теле и тяжесть в конечностях были вызваны тем, что он на самом деле крепко держался за Миюри. Он снова проваливался в сон и снова просыпался.

На третье утро жар, наконец, отступил.

— Первое правило в путешествии: если тебе нехорошо, ты должен сразу сказать об этом, — и Миюри приложила ко лбу Коула указательный палец. — Ты, знаешь ли, напугал меня до смерти! Шёл в церковь поговорить там с ними, вдруг закатываешь глаза и — бух! — в обморок.

Она была сердита, и всё потому что очень беспокоилась о нём. Поэтому Коул взял её руку и крепко прижал к себе.

— Прости.

— Ммм! Э-э... ладно, ладно...

Миюри всегда очень хорошо его поддерживала, но он был смущён тем, что всё время, пока был в бреду, держался за неё. Её хвост неловко шевелился, помахивая кончиком. Она почувствовала, что что-то не так, и тогда её хвост замер.

— У тебя были кошмары?..

Коул, словно ждал этих слов, крепко обнял её худое тело и отпустил.

— Верно.

Миюри, свернувшись клубочком, прильнула к нему.

— Я здесь.

Это прозвучало очень успокаивающе, но он не смог не засмеяться, потому что по большей части причиной его кошмаров была сиделка Миюри, старавшаяся не упустить возможности уснуть на его груди.

— Достопочтенный Нордстоун и остальные... что с ними?

Рыцарь Миюри тоже нуждался в отдыхе, она пристроилась поуютней и ответила:

— Помнишь, что почти все в городе на стороне дедушки?

— Помню.

И Коул услышал, что Нордстоун с Миюри, покинув хижину, стали свидетелями нападения горожан на людей епископа. Именно этот шум со стороны леса и слышали все у хижины, когда горожане преградили путь людям церкви.

— В городе были серьёзные волнения, в конце концов, церковникам пришлось отказаться от суда за ересь.

А потом во время официальной встречи со Стефаном Коул из-за жара потерял сознание.

— Но дедушка признал, что занимался контрабандой, и этот — его Стефаном зовут? — со слезами предложил ему покинуть Рабон, чтобы избежать наказания, и дедушка согласился.

Таким образом, епископ не потеряет лица, правильное решение.

— Этот аристократ-плакса принял решение прогнать дедушку, но он не знал, кто приготовил гору пшеницы и много ещё чего-то и переправил это на крысиный корабль. Когда корабль покидал порт, его провожали только горожане, а потом тот человек, который плохо себя ведёт, на лошади скакал за кораблём по берегу.

Похоже, Стефан не был неблагодарным, он лишь беспокоился о благополучии своей земли. Как представитель правопорядка он не мог проводить Нордстоуна открыто, как другие люди.

— Я слышала от Язона, что все селяне, занимающиеся пшеницей, знают про удобрения. Но это они держат в тайне, чтобы другие не смогли сделать то же самое, однако контрабандного корабля больше нет. Им придётся использовать кости свиней и овец. Расходы возрастут, предстоящий рост цены на пшеницу доставил головной боли Язону, когда он услышал об этом. То же будет и с блондинкой.