Ё-моё, что ж я делаю-то?
Город тут же ринулся навстречу.
Спокойно, спокойно! У меня же получилось! Получится снова. И вообще, с этой высоты я уже падал. Еще раз! Планирую... Просто сон... Чуть выше...
Сомнение опоздало.
Я летел вверх. Я летел вверх! Вверх, елки зеленые! Это вам не фигли-мигли, а самый настоящий высший пилотаж! Я-аху-у-e!!! А как я это делаю?
Тело тут же налилось тяжестью и самым постыдным образом отказалось подчиняться.
Нет уж, дудки! Пинком загнав сомнение обратно в темный угол, я сосредоточился и перешел на бреющий полет.
Так-то оно будет лучше.
Сверху пал Фаргел:
— Видишь вон то здание?
Ясное дело, вижу. Как и протянутую к нему руку Старейшего. Я кивнул.
— Жду тебя на крыше.
Фаргел отправился вниз.
Я последовал его примеру. Хотелось бы покувыркаться всласть, но раз Старейший зовет — значит, есть дело. Что ж, полетаю попозже.
Интересно, что он мне там скажет? Наверное, продолжит обучение. Учитель из него хороший, хотя методы...ммм...
— Людская молва наделяет вампиров многими способностями, — заговорил Фаргел, едва я опустился. — Говорят, мы умеем летать, превращаться в крыс, собак, летучих мышей; говорят, наши раны на закате исцеляются; по слухам, мы очень сексуальны и невероятно кровожадны. Еще нам приписывают умение проникнуть в щель толщиной в волос. Зато, чтобы попасть в дом, нам нужно приглашение. Есть версия, что вампиры обладают даром гипноза и впадают в сон при наступлении дня. Некоторые из этих слухов отражают реальное положение дел, иные — чистая фантазия...
В легенде смертных, которую я тебя расскажу, оказались тесно переплетены правда и вымысел. Ты должен будешь, выслушав ее до конца, рассказать мне, как было на самом деле.
Это случилось двести лет назад. Поздним вечером возвращался со службы казак. В стороне от дороги он заметил огонек костра. Казак долго шел один и случайному собеседнику обрадовался. У огня сидел изможденный человек в рваной одежде. Казак поздоровался с незнакомцем. Тот кивнул — и ничего не ответил. Как положено, воин рассказал о себе, а потом куда держит путь незнакомец. "Иду развлекаться", — загадочно ответил тот. — "На свадьбу". На свадьбу? Какой казак упустит случай повеселиться? Этот — не был исключением.
На гулянье они пришли вместе. Поприветствовав невесту, казак отошел в сторону. Незнакомец склонил перед девушкой колено и припал к ее руке... Невеста побледнела и упала в обморок. Присутствующие стали хлопотать над ней, а незнакомец, на бледных щеках которого заиграл румянец, вышел прочь. Воин бросился следом, точно зная, что произошло. "Стой, кровопийца", — крикнул он, на ходу вынимая саблю. "Оставь меня, смертный, — отозвался тот, — пока я не убил тебя". Но казак был не из трусливых. Он догнал вампира. Завязался бой. Казак победил вурдалака и, связав, поволок обратно в деревню.
Вампира тут же привязали к столбу и, обложив дровами, подожгли. Но когда пламя разгорелось, упырь вдруг обернулся сонмищем разных гадов: ползущих, бегущих, прыгающих. Вся эта нечисть бросилась в разные стороны. Крестьяне же стояли наготове с вилами и лопатами и каждую тварь безжалостно истребляли — потому что, если хоть одна из них спасется, монстр останется жить. И до сего дня никто не знает, удалось ли ему выжить.
Глава 45
Фаргел умолк. Заинтригованный, я ждал продолжения.
— Готов отвечать?
Что? Я?
— Отвечать?
— Ты должен подумать и сказать, что там произошло на самом деле, — напомнил Фаргел.
Ладно. Сейчас скажу. Значит, вечер. Возле дороги костер....
— Вампиры не ходят в рубище! — выпалил я — Тем более, что он знал про свадьбу. А раз от кого-то про нее узнал, то вполне мог переодеться. Тем более что в тряпье можно вызывать подозрения.
— Хорошо, — одобрил Старейший. — Вампир был одет прилично. Говори дальше.
— Ага. Вампир был голоден, но казака не тронул... Маловероятно! Скорее, он действительно хотел повеселиться на свадьбе, а там, целуя руку, не смог удержаться от искушения. Выпил немного крови, опомнился, — и пока никто ни о чем не догадался, ушел.
Я прервался, выжидательно глядя на Фаргела: верны ли мои догадки? Ответной реплики не последовало. Ну и ладно, молчание — знак согласия.
— Казак бросился следом, — продолжил я. — Глупо, но такие храбрецы в жизни встречаются. Можно допустить. Они стали бороться, и казак взял вверх — явная выдумка.
— Это не выдумка, — поправил Фаргел. — От казака страшно несло луком. Когда он на меня дышал, я просто выпадал из реальности. Вампиры лук не слишком жалуют.
— Х-хорошо, — осторожно произнес я, несколько смущенный тем фактом, что Фаргел, оказывается, рассказывал про себя. — А как быть с превращением в разную живность?
— Это — твой урок. Ты — должен ответить. Я просто передал тебе легенду. Попробуй сказать, как все было.
Попробуй сказать, ага... Попробуй представить, что летишь; вообрази, что распадаешься на кучу мелких грызунов, каждый из которых убегает своей дорогой. Я и это умею?
Представить-то получилось, а вот сделать на самом деле.... Опять же, а как потом собраться заново? С другой стороны, еще вчера я и помыслить не мог, что умею летать.
— Не хватает знаний, — честно признался я. — Понятия не имею, что там произошло на самом деле.
— Превратиться в кого-то я, конечно, не мог, — сказал Фаргел. — Но вот внушить...
— Так вот как ты выбрался!
— Именно так. Было трудновато держать столько разумов под контролем, но, как видишь, справился. Кстати, Кеша, огонь действует на нас точно так же, как на смертных.
Я склонил голову — в знак того, что запомнил предупреждение.
— Второе задание ты выполнил слабенько, — заявил наставник, — но важно участие. Жди здесь.
Подойдя к парапету крыши, Старейший шагнул за край.
Вот ведь чертик из табакерки! Ну что ж, партия сказала "ждать" — наберемся терпения. Интересно, чего он уготовил на сей раз? Полеты... история.... По-хорошему, это может быть знакомство с какими-то хитростями вампиров. Фаргел мог бы мне рассказать, как лучше устраивать свое дневное убежище — не вечно же под снег зарываться! Что я несу?! У этого долгожителя наверняка полно денег. Он просто снимает где-нибудь квартиру!
Тогда что он хочет мне показать? Приемы ведения боя? Тонкости телепатического воздействия на человеческий разум? Да нет, для этого вовсе не обязательно куда-то уходить. Скорее всего, меня ждет знакомство с еще одним вампиром. Не уверен, что хочу этого. Но все-таки лучше сделать это сейчас, чем столкнуться потом один на один.
...Через несколько минут Фаргел плюхнул рядом со мной худощавого парня. Хлопец на меня никак не отреагировал, да и вообще глядел бессмысленно. Жертва, значит.
— Третий урок, — объявил Старейший. Потом нагнулся и мягко, почти нежно прокусил парню кожу на шее.
В ноздри шибанул пьянящий аромат. Закрыв глаза, Фаргел припал к ране.
Почти сразу отстранился. Отошел в сторону, жестом пригласив занять его место. Я облизнул губы.
— Я думал... — неужели этот хриплый голос принадлежит мне? — Я думал, ты решил перейти на донорскую кровь.
— Одно другому не мешает, — отозвался вампир. — Но посуди сам: разве остывшая кровь сравнится с этой?
— Я... не хочу, — промямлил я, жадными глазами пожирая лежащую у ног пищу.
— Позволь тебе не поверить, — заявил Старейший. — Ты — вампир. Это — твоя судьба. Пей. Он все равно умрет.
— Почему, — спросил я, наклоняясь.
— Он болен раком. Не самая последняя стадия, но.... Не веришь — загляни в его память.
Я решил обойтись. Наверно, боялся, что слова Фаргела окажутся правдой — и тогда...
— Я не буду его пить, — проговорил я, отворачиваясь. Отодвинулся подальше и сглотнул слюну.
— Твое право, — согласился Фаргел и, подойдя, склонился над парнем сам.
Я не препятствовал ему. Вряд ли кто-то из смертных меня поймет. Так и грезятся реплики типа "Как ты мог?!", "Почему ты не вмешался?!", "Какой ты после этого человек?!" и так далее. Таким болельщикам, ратующим за правое дело, отвечу: "Вы хотите слишком многого; требуете того, чего я не могу дать в принципе. Представьте, что изнываете от голода. Кто из вас предпочтет умереть самому, но не убить какое-то животное или сорвать с дерева плод? Ах, они неразумные существа? Извините, у вампиров нет выбора.
Мы можем выжить, питаясь птицами, грызунами, даже рыбами. Вы тоже можете питаться баландой. И что — много желающих? Нас можно считать ренегатами, убийцами, продавших душу дьяволу. Как фантазия развернется. Можно ненавидеть нас, бояться, но — не презирать: мы — глубоко несчастные существа. Я — точно!
До сего момента я не понимал всего ужаса положения, в котором оказался. На моих глазах одно разумное существо лишало жизни другое, а я не просто не вмешивался; я боролся с собой, чтобы остаться человеком. И, похоже, эту борьбу проигрывал. Оставалось только с этим согласиться.
И — проиграв бой — выиграть войну. Я прыгнул с крыши, с глухим "бум" приземлившись на тротуар.
Кто-то испуганно взвизгнул. Потом обалдело ойкнул, когда свалившаяся сверху туша вскочила на ноги и резво побежала прочь. Вот разговоров-то будет!
Я наддал еще. Теперь я мог соперничать в скорости с несущимися по мостовой автомобилями. Конечно, я без труда лавировал между прохожими.
Если мыслить здраво, такое поведение трудно назвать разумным. Чем больше подстраиваюсь под окружающий мир, тем лучше для моей безопасности. А я что делаю?
Я перешел на шаг. Огляделся. Место было безлюдное, подходящее. Правда, у киоска тусовалась тройка парней, но эти — стояли спиной и не видели, как я мчался. Значит, все нормально.
В голове прочно засела сцена недавнего пиршества Фаргела. Меня мелко трясло. Не бегать же с дикими глазами, пугая людей?!
Я подошел к киоску: может, разглядывание ассортимента позволит отвлечься? Стоявший рядом парень мельком взглянул на меня. Отодвинулся, освобождая место. Потом глянул еще раз и отошел вовсе.
За стеклом громоздились пачки сигарет, упаковки с чипсами, жвачка — стандартный набор. Все как всегда. Но я старательно делал вид, что вижу это впервые.
Меня тронули за плечо:
— Слышь, сколько время?
Я оглянулся. Передо мной стояла давешняя тройка парнишек. Не ушли, значит...
— Н знаю: часов нет.
Я повернулся обратно.
На плечо легла тяжелая длань.
— Слышь, дай закурить!
Я извернулся, сбрасывая чужую руку:
— Не курю.
— Чё, борзой, что ли?! Дай, говорю, закурить!
Не знаю, как бы выпутался ранее. Наверное, дело бы закончилось тем, что об меня вытерли ноги. Так что мальчикам предстояло расплачиваться и за прежние мои страхи.
— Не курю.
Теперь мы стояли лицом к лицу. Ребята грозно хмурили брови, нервно дергались и, всячески разжигая ярость, готовили себя к предстоящему развлечению.
— Ты че, козел, ох...ел, что ли? Дай, с...ка, сигарету!
— Каждому по сигарете, — добавил доселе молчавший парень.
— По три, — ухмыляясь, постановил третий. — За п...здоболство.
— Не курю, — еще раз повторил я.
— П...здишь, с...ка, — с наигранной грустью сказал первый. — В рыло захотел?
— У меня. Нет. Сигарет.
— Во наглый, с...ка! — удивился второй. — Ну, пошли за киоск.
Был бы я прежним, ни за какой киоск бы не пошел. Впрочем, уволокли бы силой. Оставалось бы только орать погромче. Вряд ли бы это помогло: народ у нас законопослушный: во всякие пьяные разборки не вмешивается. Можно было еще постучать в киоск и попросить вызвать милицию, но до этого почему-то мало кто додумывается.
Я послушно двинулся в указанном направлении. Парни дружно топали следом, предвкушая потеху.
Я остановился. Ребятки взяли меня в классическое кольцо и приступили к делу.
— Карманы выворачивай! — прорычал второй, пододвигаясь вплотную. Пока без рукоприкладства.
Я подчинился. В карманах нашлось немного мелочи, которую я зажал в руке — и больше ничего.
— Видите, сигарет нет, — сообщил я и немедленно заработал увесистый подзатыльник.
— Ты чё, с...ка, за слепых нас держишь?! — по голове дали еще раз. К монетам протянулась жадная длань. — Дай сюда!
— За что??
— За беспокойство! Или ты, козел, недоволен?!
...Я оставил их в жалком положении. Обошелся без переломов. Хотя — очень хотелось оставить чего-нибудь на долгую память. Можно считать, что парни легко отделались. Но глупо было бы надеяться и ждать от ребят благодарности.
Помятым, с парой синяков на наглой физиономии, им предстояло добраться до какого-нибудь источника тепла. Очень быстро, учитывая, что из одежды у них осталось та, что выше пояса. Трусы, поколебавшись, я решил не трогать. Остальное, включая обувь — изорвал на куски. А всю найденную в брюках наличность забрал. За беспокойство.
Глава 46
Лежа на спине, я разглядывал потолок и беззаботно посвистывал. Потом мне стало скучно и, задрав правую ногу, я взялся повторять ее большим пальцем все изгибы пересекающей потолок трещины. Как ни крути, а минувшую ночь я выдержал с честью: соблазны преодолел, обидчиков наказал. Время воздать хвалу себе, любимому. Пусть даже таким оригинальным способом. Я уже насвистывал, когда в помещение ворвался Сергей Викторович:
— Проснулся? Что на тебя нашло прошлой ночью, умник?!
Я умник? Меня еще никто так не называл. Гы-гы-гы! Дроботецкий ждал ответа и я быстренько изобразил подобающую случаю серьезность.
О чем это он? Ах да, прошлая ночь. М-м, там было много интересного.
— Что Вы имеете ввиду? — честно спросил "умник", отчаявшись выбрать из множества вариантов именно тот, который шеф считал самым важным. Неужели мальчики прибежали жаловаться?
— Не строй из себя тупицу! — разозлился Дроботецкий. — Будто не знаешь, о чем я говорю!
Вообще-то не знаю. И нечего обзываться: то умник, то тупица — сам не знает чего хочет. Что-то босс не в настроении — вот голос какой раздраженный. В таком состоянии шуток не понимает и, вообще, ведет себя крайне агрессивно. Одни нахмуренные брови чего стоят!
— Не знаю. Что случилось?
Сергей Викторович одарил меня ТАКИМ взглядом! — что я подумал: он меня стукнет. В крайнем случае, затопает ногами. Но шеф вдруг утихомирился и почти спокойно спросил:
— Зачем ты пошел с Фаргелом?
— Я — вампир. Мне ничего не угрожало.
— Вампир! Этого я и боюсь. Ты хоть представляешь, каким мог вернуться?!
Представляю ли я? Вспомнив страшное искушение, которое пришлось недавно выдержать, я кивнул.
— Сергей Викторович, все, что случилось — к лучшему.
— Мне бы твой оптимизм, — недовольно бросил шеф. — Можно узнать, чем ты занимался?
— Учился летать, — выбрал я наиболее безобидный ответ. — Кстати, получилось.
— Это все? — Дроботецкий сверлил меня взглядом.
— Нет, поколебавшись, сознался я. — Фаргел предлагал принять участие в его... трапезе — я отказался.
Против ожиданий, Сергей Викторович не стал меня журить за пассивную роль — в смысле, почему не помешал? Пристально глядя в глаза, спросил с нотками грусти в голосе:
