Детский сад-10. Эхо

Мирт и Коннор переглянулись, когда Эрно, которому быстро пересказали мысленную беседу, с недоумением спросил:

— А разве такое возможно? Ну, изолировать пригород? Он же... огромный!

Помолчав, братья снова переглянулись, вспоминая переливающуюся призрачно-разноцветными бликами непроходимую (Мика утверждал, что проходимую!) стену. Они наблюдали за ней, когда пытались найти лазейку в город для Каи, который страстно мечтал попасть в город, к старшему брату.

— Белостенные изолировали город во время войны. А город гораздо больше, чем пригород, даже если учитывать поселения эльфов по обоим берегам реки. Так что Белостенным и впрямь под силу...

— Горо-од, — отстранённо протянул Эрно, глядя куда-то в пространство — наверное, вызывал в воображении тот город, о котором знал в редкие выезды за пределы пригорода. А потом будто опомнился. — И смысл в том, что они его изолируют? Они же пользуются традиционной магией!

— Мика с-сказал, что Дрок велел вс-сем х-храмовникам перейти на с-серую, — уточнил Хельми. И тут же покачал головой: — Никогда не думал, что эльф-фы могут пользоватьс-ся с-серой магией.

— Начинали-то они именно с неё, — откликнулся Коннор, который продолжал следить за магами, спорившими над формулой. — Это потом, когда древние заклинания становились всё проще, начали очищать серую до сегодняшней. Мирт, подойдёшь к Перту предупредить его об изоляции пригорода?

— Почему не ты?

— Я записываю все варианты того, что они делают с формулой.

— Потом пос-смотрим, да? — оживился Хельми. — Я не догадалс-ся запис-сать, да и некуда, а запоминать не х-хочетс-ся.

Мирт встал с места и осторожно подошёл к Перту, который сначала недовольно оглянулся на него — Коннор вообще ожидал, что храмовник рявкнет на мальчишку-эльфа, отвлекающего от жизненно важного для всех дела. Но, услышав первые же слова Мирта, обернулся к нему всем корпусом. Даже Трисмегист застыл, а потом, повеселевший, согласно закивал новой информации...

И, кажется, эта информация для обоих магов стала вдохновляющей. Они так яростно набросились на формулу, так отчаянно жёстко начали преображать её, что Коннор чуть не рассмеялся смешной и глупой мысли, возникшей при этом зрелище: не стало ли им обидно, что Дрок знает, а они — нет? И непроизвольно прошептал вслух:

— Интересно, кто старше — Дрок или Трисмегист?

— Дрок, — ответили над головой.

Мальчишки оглянулись на незаметно подошедшего к ним Ильма. А тот стоял спокойно и следил за работающими магами. А потом добавил:

— И, если вы логично спросите, почему Дрок сразу не понял, что происходит в пригороде, то ответ будет тоже логичным: он в основном кабинетный учёный. И становится бойцом только тогда, когда обстоятельства вынуждают его к этому.

— До недавнего времени я думал, что Трисмегист — тоже кабинетный, — уже насторожённо сказал Коннор.

— Нет, — покачал головой Ильм. — Трисмегист никогда им не был. Ему нравилось знать всё — и это всё практически пускать в ход. Хотя бы в качестве эксперимента. Он ближе к нам — к Белостенным, которым частенько приходится пускать в ход оружие, магическое или иное — всё равно.

— Тогда как это всё в Трисмегисте согласуется с тем, что он ушёл из города во время войны? — напористо спросил мальчишка-некромант.

Немного помолчав, Ильм пожал плечами.

— Я понял, что ты имеешь в виду... И тоже думал об этом. Есть только одно объяснение. Трисмегист ведь логик-прорицатель. Он смотрит на события — и видит последовательное будущее. Возможно, он предвидел, что именно ему в ту войну вмешиваться нельзя. Он иногда слишком... напорист. И мог пустить в ход нечто такое, что, может, и решило бы ход войны с машинами, но... подпортило бы мир. Поэтому он и ушёл, страшась сделать нечто такое, что разрушило бы город.

— Слишком расплывчато, — пробормотал Коннор.

Ильм внезапно для мальчишек еле слышно фыркнул.

— Ты его любимый ученик. Спроси напрямую. Мне тоже интересен его ответ.

Коннор только скривился на это предложение, а мальчишки, смотревшие на него в эту минуту, рассмеялись. Ильм же только улыбнулся и отошёл.

— Спросить я у него не спрошу, — уже спокойно сказал Коннор, — но Ивара выручу. Иначе брат обидится на меня.

— Ты так боишься этого? — поддел его Мирт. — Его обиды?

— Мы поссорились перед войной, — рассеянно сказал Коннор, начиная убирать заклинание сна, навешенное Трисмегистом на Ивара. — А сейчас мы снова в трудных условиях. И пока неизвестно, чем всё закончится... Не хотелось бы, чтобы обида Ивара в такие часы на меня стала бы плохой традицией между нами.

— Ты вспомнил? — осторожно спросил Мирт, и мальчишки затаили дыхание. — Вспомнил, что было до аварии? И... Ты помнишь обе свои жизни?

— Помню. Говорить не хотелось, потому что боялся, что это состояние будет недолгим. Но вы сами видите — я до сих пор... — он смущённо улыбнулся, — больше не уходил в того, прошлого.

Ивар лежал спокойно, но задышал чаще — начал просыпаться.

— А из-за чего вы поссорились? — спросил Эрно. — Ну, перед войной?

— Глупо вышло, — с грустной усмешкой ответил Коннор. — Всё из-за мелочи. То есть это я тогда думал, что из-за мелочи. Я старше него на год. И тогда мне казалось глупым то, что ему казалось важным. Мы читали — точней, разглядывали картинки в книге артефактов — примерно такой, какую однажды получил Мика. Помните? Мика тогда ещё так впечатлился теми картинками, что сказал — он хочет воспроизвести все эти украшения-артефакты... А Ивар (его настоящее имя — Рейннис) сказал другое. Он сказал, что хотел бы иметь все эти привлекательные для него предметы. Я ответил, что, как минимум, их нельзя даже хранить в одном месте. Он заспорил — с высоты своих лет, а я захотел доказать, что умней. — Он хмыкнул. — И поссорились. Он с родителями был в гостях у меня, у нас. И он сказал, что больше к нам не приедет. А у родителей, моих и его, была договорённость: пока есть возможность, мы будем встречаться семьями каждые выходные. И я снова посмеялся над ним: "Не оставят же тебя дома одного?" Это я сейчас бы промолчал, а то бы и перевёл в шутку всё, что было. А тогда я себе казался взрослым — в сравнении с ним, а потому хотелось... доминировать.

Он замолчал, опустив голову и чувствуя, что не может больше улыбаться, но ещё трудней убрать горечь с опущенных уголков губ.

— И что дальше? — не выдержал Мирт. — Так и не успели помириться?

— Они не приехали в следующие выходные. Не приехали и через две недели. А в конце третьей недели отец поехал узнать, что у них там. И выяснил... — Коннор бросил взгляд на лежащего Ивара. — В конце третьей недели нам оформили опекунство над Иваром, и мы поехали забирать его из приюта... Ивар, открой глаза. Можешь слушать меня и так, не притворяясь, что спишь.

Мальчишка-друид резко встал на колени и всмотрелся в старшего брата. И бросился к нему, обнимая и заливаясь слезами.

— Вы ехали за мной! За мной ехали вы!.. Мне сказали, что меня заберут, но я не поверил! Я даже не знал, кто меня заберёт, но верил, что приедете вы! Твои родители и ты!.. Я ждал вас на крыльце приюта!.. Почему вы не приехали раньше?! Вы бы успели!..

— Мы приехали, как только отец получил документы на тебя, — ответил Коннор, обнимая его сам. — Он только и успел с работы заехать за нами, потому что хотел, чтобы ты видел — ты попадаешь в семью!

— Если бы вы приехали раньше!..

Мальчишки молча смотрели на них двоих, и Коннор не стеснялся того, что, вцепившись в него, младший брат плачет, как маленький. Единственное, что пока страшило Коннора: они оба опять в неопределённой ситуации, из которой выбираться — нести смерть и... ожидать её в ответ.

Когда Ивар отпрянул, мальчишка-некромант бесстрастно напомнил:

— Но и сейчас я всё тот же старший. Тебе придётся слушаться меня, даже если тебе это не понравится.

И внутренне ухмыльнулся, когда Ивар ожидаемо насупился, быстро вытирая слёзы и уже исподлобья оглядываясь на старших братства и Эрно. Но явно пересилил себя.

— Я помню, — хмуро сказал он. — Ты командуешь в братстве.

— Хорошо, если ты это принял, — уже строго взглянул на него Коннор и, не давая вставить слово, жёстко сказал: — Ввожу в те события, которые ты пропустил. Слушай внимательно. Итак. Пока ты спал, здесь произошла парочка происшествий.

Ивар слушал как-то.... торопливо, словно пытался отделаться от информации, чтобы заняться собственными делами или поразмыслить о своём. Но услышанное даже для него оказалось настолько значительным, что он поневоле не только вслушался в пересказ эпизодов, но и промолчал, выслушивая то, как обсуждали эти события старшие братства и Эрно... Один раз на них оглянулся Трисмегист и недовольно поджал губы при виде бодрствующего мальчишки-друида, но отвлечься надолго ему не дали Перт и Ильм.

Пока ребята снова обсуждали недавнюю вылазку за пленным, который сейчас лежал в бессознательном состоянии у расписанной формулой стены, Коннор наблюдал: и Перт, и Трисмегист время от времени наклонялись к этому некромагу, чтобы сравнить то, что они написали с практическим воплощением на человеке. И дорабатывали сильно сокращённую формулу, исходя из магического состояния пленника.

Наконец замолчали все. Ребята — потому что выдохлись обсуждать. Маги, заложив за спину руки, — потому что разглядывали формулу, стремясь найти оставшиеся огрехи.

— Получилось? — спросил себя Трисмегист.

Коннор встал и подошёл к взрослым.

— И что это?

— Наша защита, — ответил Ильм. — Доступ к серой магии у нас есть. Теперь осталось пройти небольшой ритуал, чтобы стать недосягаемыми для магического жеста, снимающего магию.

— И как это будет сделано? — полюбопытствовал Рамон, который сам магом не являлся, но был весьма очарован их работой. — Начертите всё это где-то здесь? Но в этом здании нет ни одной ровной поверхности! Разве что на стенах...

— Нет, зачем так сложно? — риторически вопросил Трисмегист. — Эта формула хороша тем, что её знаки можно внедрить в личное пространство каждого из нас. В том числе, между прочим, и в ваше, Рамон. Хотя бы для того чтобы на всякий случай обезопасить вас от посягательств на вашу жизнь.

— Вот как... — пробормотал изумлённый Чистильщик, невольно улыбаясь: обычным людям редко приходилось сталкиваться с вводом магии в личное поле. — И сколько времени понадобится на этакое дело?

— Немного, — сказал Перт. — Первыми подойдут некромаги. Затем остальные.

— Необязательно, — напомнил Трисмегист. — Переносить знаки в личное поле могут Ильм, я и старшие братства. Джарри и Колр. Им только бы посмотреть, как это делается.

— Вы доверяете им такую тонкую работу? — удивился храмовник-некромаг.

— Доверяю.

После внесения знаков формулы в личное пространство одного из первых некромагов Ильм кивнул и позвал к себе Ванду. Трисмегист кивком скомандовал Ивару, который ещё оглянулся на Коннора. Мальчишка-некромант, скрывая усмешку, заметил в умоляющем взгляде просьбу: "Я хочу, чтобы это сделал ты!" Но покачал головой. В данном случае Коннор не чувствовал себя настолько умелым, чтобы подправить брату личное пространство. Хоть и выучил наизусть все части ментально-магического ритуала, но пока ещё побаивался. Но, когда Хельми — под контролем Трисмегиста — выполнил необходимое над одним из Чистильщиков, Коннор подошёл к следующему Чистильщику и, стараясь не обращать на пристальный взгляд эльфа-бродяги, внёс в его пространство знаки формулы. Далее работал Мирт, и Коннор вместе с Иваром наблюдал, как в подправленное личное пространство всех находившихся в здании людей начинает входить серая магия, пробивающаяся из-под земли. "Как будто крыса на запах приманки", — промелькнуло в мыслях, и Коннор вздохнул.

Уложились в полчаса, а затем Перт прочитал маленькую лекцию о том, как теперь изменилось их положение из осадного.

— Главное, что все должны запомнить, — скрипуче от напряжения, договорил он, — это то, что у нас нет преимущества перед мухами-некромагами! Нет! Мы защитились только от убийственного магического жеста, снимающего магические силы! Запомнили?

Все негромко и коротко прогомонили, что запомнили. А Коннор вдруг сжался, заметив стремительный взгляд Перта на пленника, так и не приведённого в сознание. Мальчишка-некромант взглянул на Трисмегиста. Видел ли он? Понял ли, что собирается сделать храмовник? Но Трисмегист в это время вполголоса что-то говорил Ильму...

— Коннор, что случилось? У тебя пульс скачет, — прошептал Мирт.

— Ничего не случилось, — равнодушно ответил он.

Но, не глядя, мальчишка-некромант дотронулся до шеи. Да, жилка подрагивает слишком быстро. Но что делать? Вмешаться? Или не стоит? Была бы здесь Селена — она бы вмешалась. Она бы сумела, нашла бы слова, которые заставили бы Перта устыдиться — или хотя бы выполнить её требование... Но была бы Селена права в своём вмешательстве в это дело — в дело пригородного некромага-убийцы? И нужно ли то же самое сделать ему, Коннору?.. И чувствовал, что теряет время. Что ещё чуть-чуть — и...

— Проверим, что делается на улице! — резко сказал Перт.

Никто опомниться не успел, как он склонился над пленником и схватил его за шиворот его потрёпанного плаща.

Стена с формулой — близко к входной двери. Храмовнику только дёрнуть свою жертву к дверному проёму и распахнуть дверь — туда, где лежат мёртвыми выпитые Пауком некромаги из той же группы, что и пленник.

— Нет! — вскрикнул Коннор, кидаясь к двери.

Трисмегист оказался сообразительней и проворней: он резко вскинул руку — и дверь резко захлопнулась перед носом Перта, который собирался вышвырнуть свою жертву на улицу.

Перт обернулся к Трисмегисту — сразу выследив, откуда рванула волна магии, закрывшая дверь в здание. И рявкнул:

— Ты не смеешь мешать мне!

— Как и ты не смеешь решать за всех! — ответно рявкнул эльф-бродяга. И коротко взглянул на Коннора. — Тем более — это не твоя добыча!

Коннора бросило в жар: Трисмегист дал ему подсказку, как действовать?! И значит, это правильно — спасти некромага-пленника?

— Перт, отпусти его.

Абсолютно спокойный голос Джарри заставил всех обернуться к нему, опередив желание Коннора броситься на помощь... убийце. Маг сопровождения стоял среди Чистильщиков. Когда Джарри понял, что все на него смотрят, он выступил из их группы. Пока разъярённый храмовник старался сообразить, что делать в этой ситуации, Джарри, не обращая внимания на то, что пленник висит в неловком положении, так же спокойно начал вносить в его пространство знаки с формулы. Прикусив губу, Коннор подошёл и, всё ещё сомневаясь, принялся помогать ему.

Перт демонстративно сплюнул и, разжав пальцы (Джарри еле успел подхватить пленника, чтобы тот не разбил себе голову), шагнул в сторону.

И только тут до Ильма дошло:

— Перт, ты хотел выбросить его на улицу, чтобы посмотреть?.. — он даже договорить не сумел, задыхаясь от негодования. — Ты же видишь тоньше остальных! Ты знаешь! И всё равно хотел его убить?! Хотя знаешь... знаешь...

— Одним больше — одним меньше... — высокомерно процедил сквозь зубы храмовник. — А что иначе? Оставить его здесь? Взять с собой как ненужный груз? Что вы собираетесь сделать с ним?