— Может, нас кто-нибудь пригласит?
— Вот этого я не знаю, — засмеялся Алексей. — Завтра поговорю на эту тему в лаборатории, у кого какие планы.
Через неделю в Саров приехал Берия. Первым делом он посетил директора КБ Зернова.
— Здравствуйте, Павел Михайлович! — сказал он, появившись в кабинете. — Чем обрадуете? Как изделие?
— Всё идёт по графику, — ответил Зернов. — Если бы нам разрешили его доработать, сделали бы на месяц раньше. И вес был бы наполовину меньше.
— Он решил не рисковать, — ответил Берия. — У американцев взорвалась, должна взорваться и у нас. А доработки введёте уже во вторую. Ускорить никак нельзя?
— Может, и можно, — пожал плечами директор, — только без меня. Голова у меня только одна, как бы невзначай не оторвали за неудачу. Вы с какой целью приехали? От меня что-то нужно?
— Побеседую с людьми и проверю ход работ, — ответил Берия, — в Москве отчитаюсь. Я узнал, что Курчатов уже два дня здесь. Он у себя?
— Минут двадцать назад звонил, что пошёл во второй заводской корпус. Он не успел бы вернуться, поэтому ищите там. С вами пройти?
— Не нужно, не заблужусь, — отказался Берия.
Искать Курчатова не пришлось, он сам вышел из заводского корпуса вместе с главным конструктором Харитоном, когда Берия к нему подходил.
— На ловца и зверь бежит! — довольно улыбнулся министр. — Здравствуйте, товарищи!
— Здравствуйте, Лаврентий Павлович, — одновременно с Харитоном поздоровался Курчатов. — Вам кто из нас нужен?
— Вы и нужны. А с Юлием Борисовичем мы поговорим позже. Давайте прогуляемся по территории. Мороз вроде несильный. Я хочу, чтобы вы рассказали о поездке в "Сороковку". Выудили что-нибудь ценное из нашего пришельца?
— Выудил, — хмуро сказал Курчатов. — Дела на комбинате идут хреново, и на это меня натолкнул ваш Алексей, хотя он на нём ни разу не появлялся.
— В чём дело? — насторожился Берия, всю весёлость которого как ветром сдуло.
— Он рассказал о двух известных ему авариях и сказал, что их было больше. Вторая, которая сопровождалась сильным взрывом и вызвала загрязнение двух сотен посёлков и самой "Сороковки", меня пока не волнует, до неё ждать ещё восемь лет. А вот первая случится уже в следующем году.
— И что это будет?
— Он сказал, что выйдут из строя выпарные аппараты, и мы начнём сливать всё в реку напрямую. Пострадают сто тысяч человек, да и сама "Сороковка" загрязниться ещё больше. Нам Алексей не верит и считает строительство там центра и реактора дурным делом.
— Что-нибудь предприняли?
— Поехал к директору и потребовал собрать совещание главных специалистов. Как выяснилось, из-за высокой нагрузки корпуса выпарных аппаратов слишком быстро разрушаются от коррозии. Никто не рассчитывал на такую концентрацию солей.
— А почему молчали?
— Объясняют тем, что до весны ничего не получится сделать. Разгильдяйство, конечно. Наверняка так и рассчитывали, что мы дадим добро на слив в реку. Деваться-то некуда.
— А что реально сделать?
— Много чего. В мороз котлованы рыть не будем, но можно завезти цемент для бетонирования. И корпуса новых аппаратов нужно заказывать прямо сейчас. Ёмкости из нержавейки под отходы можно варить на месте уже через два месяца. Я дал рекомендации Ванникову.
— Я сам поговорю на эту тему с Борисом Львовичем. А что по реактору?
— Не могут до конца разобраться, поэтому предлагают проверить по упрощённой технологии. Если пойдёт реакция, не останется никаких сомнений и можно строить опытный реактор. Там несколько задач, которые нужно распределить между исполнителями. Сами пока пытаются разобраться с накопителями. Я говорил с ребятами. Нет у них надежд на быстрые результаты, слишком уж там всё сложно. Но говорят, что сделать можно, если не прямо сейчас, то в недалёком будущем.
— А что говорит Алексей?
— Что в его книжках будущее страны, но нам это пока не по зубам. Нужно малость оклематься после войны и немного развязаться с атомным оружием. Слишком уж велики масштабы работ. Но исследования и подготовку к ним уже нужно вести и даже строить опытный образец, только не в "Сороковке". И я с ним согласен. Производственные мощности комбината замкнуты на него самого. Фактически для разработчиков и строителей всё нужно строить с нуля. Так почему там, а не в другом месте? Мне не понравилось, что, когда разговор зашёл о том, чтобы им там остаться надолго, он стал сильно нервничать, хоть и старался это скрыть.
— Думаете, он что-то знает и не хочет говорить?
— Вряд ли, — ответил Курчатов. — Ему нет смысла скрывать что-то опасное, наоборот. Я сказал бы, что он что-то чувствует. Что-то такое, что вызывает беспокойство, но не поддаётся объяснению. Он хотел кое-что передать для вас, но потом решил, что при случае расскажет сам. Но это не имеет отношение к комбинату.
— Что за информацию он дал по вашей части?
— Кое-что по полупроводникам и оптическим генераторам. Некоторые идеи уже были в научных публикациях, но не смогли реализовать, а он даёт описание технологий. Очень приблизительные, но можно доработать. Пока засекретили и консультируемся, кому передать. Перспективы огромные, но нужно время.
— Думаете использовать его информацию во втором изделии?
— Уже начали. Но Алексей только кое-что уточнил и подтвердил наши собственные доработки. Информация по водородному оружию более ценная. Год-полтора он нам точно сэкономил.
— Последний вопрос. Игорь Васильевич, как вы смотрите на то, чтобы отдать проект генератора Капице? Мы не хотим снимать вас с атомной темы.
— Положительно смотрю. Прекрасный учёный, но мне с ним было трудно работать. Хорошая кандидатура, если опять не откажется. Тема-то скользкая, можно и шею сломать.
— Ладно, — подвёл итог Берия. — Сделаем всё, чтобы "Сороковка" работала без аварий и сбоев. Кроме неё, плутоний нам не даст никто. Прошу вас проконтролировать руководство комбината, не специально, а когда будете там по другим делам. А группу Гольдберга весной уберём. Пусть там зимуют вместе с Самохиными и читают книги, а я пока дам задание подобрать место для центра.
Глава 16
Алексей шёл по пустому коридору центра в свой кабинет за оставленной шубой. Сегодня была суббота, тридцать первого декабря, и директор отпустил весь персонал на три часа раньше, а Алексея задержала проверка помещений, в которой он должен был участвовать как один из заместителей Капицы. Время подбиралось к шести часам, и пора было бежать домой, где Лида вместе с жёнами остальных ребят заканчивала оформление новогоднего стола. В новую трёхкомнатную квартиру он мог пригласить всех, с кем они хотели провести праздник. До своего кабинета Алексей не дошёл, остановившись у приоткрытой двери в приёмную директора. В ней было темно, но через узкую щель в двери кабинета Капицы пробивался свет. Постучав, он вошёл. Пётр Леонидович сидел за массивным столом и, казалось, спал. На стук не отреагировал, и Алексею на мгновенье стало страшно. На мгновение, потому что Капица тут же открыл глаза.
— Не собираетесь домой, Пётр Леонидович? — с облегчением спросил Алексей. — На улице пурга и сильный ветер. Вызвать дежурную машину?
— Если бы я хотел, сам позвонил бы, — сказал Капица. — А вы почему бродите по Центру? Я рано отпустил, неужели нужно столько времени, чтобы проверить опечатанные двери? Или дома не ждёт жена?
— Вас тоже ждёт Анна Алексеевна, — сказал Алексей, садясь на один из стульев для посетителей. — Если не хотите вызывать машину, давайте я вас провожу.
— Прошло полгода, как меня выдернули с дачи и поставили сюда директором, — сказал Капица. — До сих пор я сам подбирал себе кадры, здесь меня лишили этой возможности, иначе я никогда не взял бы вас замом.
— Я не рвался в замы, — спокойно ответил Алексей. — Мне и консультанта было выше крыши. Или хотите сказать, что от меня нет пользы и я даром ем свой хлеб?
— Да нет, так не скажу. Даже за эти полгода вы подали столько идей, что с лихвой окупили свой хлеб. И большинство тем, над которыми работают в бывшем моём институте физических проблем, исходит от вас. Это и удивительно, потому что вы не имеете никакого отношения к науке. Тематика центра тоже связана с вами?
— Связана, — не стал отрицать Алексей. — И что из этого?
— Почему вы пришли сюда? — с интересом спросил Капица. — В Англии вы получили бы несравненно больше. Я уже не говорю о том, что тогда ваши знания стали бы достоянием всего человечества!
— Умный вы человек, Пётр Леонидович, — с сожалением сказал Алексей. — Мне до вас и за три жизни не дорасти. Но иногда говорите глупости. Где вы видели это человечество? Пока вы в Кембридже двигали с Резерфордом чистую науку, вам никто не мешал, а вот когда наука начинает приносить большие деньги, позволяет увеличить экономическую или военную мощь государства, сразу же заканчивается всякая свобода. Мне понятен Жюль Верн с его идеализмом, но вы-то живёте совсем в другое время! Почему в СССР приехал Дирак, и вам никто не мешал общаться? Да потому, что ни англичане, ни мы не видели вреда от вашего общения. Попробуйте сейчас обменяться знаниями по ядерной тематике с кем-нибудь из коллег в США. Ничего не получится, даже если наши разрешат.
— Хоть я, по вашим словам, способен на глупости, но прекрасно понимаю, о чём вы говорите. Такое не может нравиться, но понятно, чем вызвано. А чем вызвана секретность с вашими реакторами? Их при всём желании не используешь в военных целях! А в содружестве с другими странами всё можно сделать гораздо быстрее. И пользовались бы тогда не одни мы, а всё человечество, о котором вы высказались так пренебрежительно!
— Этому человечеству мы в лучшем случае не нужны, а в худшем — мешаем. Знаете, что обычно делают с теми, кто мешает? Вас не убедили образование НАТО и американские планы атомных бомбардировок Советского Союза? Вы действительно такой космополит, каким кажетесь, или в вас всё-таки есть капля патриотизма?
— Я патриот! — сказал Капица. — Просто не верю в угрозу войны.
— Ну и глупо, — отставив дипломатию, сказал Алексей. — Если бы все были такими чистоплюями и отстранились от атомного проекта, нас уже не было бы. Силу можно остановить только силой. Этот закон жизни, а не только физики. Говорите, что нет приложения в военной сфере? А в сфере экономики реакторы что-нибудь дадут?
— К чему этот вопрос? А то вы сами не знаете!
— Знаю, потому и говорю. Изобилие электроэнергии сильно увеличит возможности экономики, в том числе и в области производства вооружений. К вашему сведению, помимо государственных или военных секретов существуют ещё и коммерческие. Приди я в ваш Кембридж, англичане и не подумали бы привлекать вас к работам. Вот со Штатами поделились бы, а даже с соседями-французами уже вряд ли. Вы меня разочаровали. Не ожидал от такого ума, как ваш.
— Меня столько не обвиняли в глупости за десять последних лет, — сказал Капица.
— Заслужили! — отрезал Алексей. — Вы убедились в том, что конструкция накопителя должна работать?
— Принцип проверили и даже в нём разобрались. Ну и что?
— А то, что имея изобилие электрической энергии и способы её накопления, можно создавать такое оружие, что противников вам не будет. Знакомы с работами по рубиновым лазерам? И лучевое оружие это только одно из многих возможных. Можно использовать плазму, микроволновое излучение и электромагнитные орудия. Это уже не говоря о боевых машинах на электричестве. Вот полюбуйтесь, — он достал из кобуры метатель и выпустил очередь иголок в деревянную настенную панель.
— Что это? — спросил Капица.
Он встал из-за стола и подошёл к тому месту, где иглы почти полностью вошли в дерево.
— Ручное оружие, — объяснил Алексей. — Магнитное поле ускоряет иглу, придавая ей свойства пули. Из этой штуки можно стрелять несколько тысяч раз подряд. И иглы могут быть отравленными. Вы и сейчас станете утверждать, что наша секретность вредит человечеству?
— Можно посмотреть?
— Пожалуйста, — Алексей протянул метатель. — И на меня можете не направлять: стреляю из него только я. Распознавание осуществляется по отпечаткам пальцев.
— И вы дали такую силу этому режиму? Они же зальют весь мир кровью!
— Вы думаете? — усмехнулся Алексей. — А кто я, по-вашему, такой?
— Тут и думать нечего, — Капица вернул оружие и сел на соседний стул. — Вы представитель цивилизации другого мира. Никогда не верил выдумкам, но не могу не признавать факты.
— Несколько дней назад в центр приезжал Берия, и у нас состоялся разговор о том, что мне можно о себе говорить, — сказал Алексей. — Мне уже надоели вопросительные взгляды, в том числе ваши. Нельзя годами жить и работать с людьми, оставаясь для них загадкой. Лаврентий Павлович выслушал и признал мою правоту. Почему — поймёте позднее. Мы очертили круг тем, которых запрещено касаться, остальное — на моё усмотрение. Так вот, уже могу сказать, что не имею никакого отношения к пришельцам из других миров. Я прибыл сюда из вашего будущего, моя жена — тоже. Что смотрите так недоверчиво? Не верите, что время обратимо? Ну и зря. То, что оно обратимо для элементарных частиц, докажут лет через пятьдесят.
— Вы не частица и не могли прийти сюда из будущего! — упрямо сказал Капица.
— Я и не пришёл, — кивнул Алексей, — нас с женой сюда кто-то забросил. Один умный человек считал, что это сделал бог. Бог это или нет, но он щедро нас наградил, вернув молодость. На самом деле мы гораздо старше.
— В это я могу поверить, — согласился Капица. — Не в бога или путешествия во времени, а в ваш возраст: мальчишки так себя не ведут.
— Вы многократно писали письма товарищу Сталину и на многое из написанного он отреагировал и даже, кажется, несколько раз вам ответил. Как вы думаете, он очень доверчивый человек?
— Думаю, что нет.
— Я тоже имел возможность в этом убедиться, но мне он поверил.
— И как вы к нему попали?
— Передал одну из своих книг через его сына. Не те, которые изучаете вы, у меня были и другие. Книги, в которых подробно описывалась история страны до конца века. И не просто текст, ещё около тысячи фотографий. Можно подделать несколько, но не столько. А на многих было такое, на что у ваших современников просто не хватило бы фантазии.
— Ему нельзя было такое давать!
— Это, дорогой Пётр Леонидович, эмоции! — возразил Алексей. — На днях мы отмечали его семидесятилетие. Люди не вечны, а ему не безразлично, что после него останется. Чтобы объективно оценить роль этой личности, нужно знать намного больше того, что вам известно. Мне запрещено говорить на эту тему. Могу лишь сказать, что сейчас исправляются последствия многих ошибок, а ещё больше таких, которых не будет вовсе. Не нужно всё валить на этого человека, уверяю вас, что он этого не заслужил. Вспомните своих детей. Бывало же, что они кричали, капризничали и мотали вам нервы десятком других способов?
— Дети — это дети, — сказал Капица. — С возрастом всё проходит. Главное — правильно воспитать.
— Золотые слова! — согласился Алексей. — Подпишусь под каждым. У общественного строя, как и у человека, есть период становления. Вы же не убиваете маленького ребёнка за эгоизм и жестокость, а стараетесь вытравить их из него воспитанием. Вам понравилось в Англии? Впрочем, можете не отвечать. А теперь вспомните их историю. Как нарождался капитализм в Англии, и сколько крови пролилось! Эту их демократию пришлось вырывать у правящего класса зубами. И учтите то, что Англия долго доила половину мира, а у нас в активе были послевоенная разруха и нищее безграмотное население.
