— Так! — сказала она. — Ставим чай, глазки отводим, и щёки зарумянились. Подслушала?
— Это вышло случайно, — ещё больше смутилась Джейн. — Я хотела войти и услышала конец вашего разговора.
— Ну ладно, он мне врёт, может, скажешь ты? Тебе нравится Сергей?
— Оля, а мне обязательно быть ему сестрой?
— Дальше можешь не продолжать: все признаки налицо. У тебя хоть были парни?
— Был один, с которым я дружила, мы с ним даже целовались. Только не говори Сергею.
— А почему разбежались?
— Сходили в молодёжное кафе и выпили стодж. А потом дядя опробовал на моей заднице новый ремень, а парня турнул. Его родители приходили разбираться и назвали дядю консерватором. Он после всего отвёл меня к врачу, который сделал укол, чтобы не могла пробовать дурь.
— Так стодж — это наркотик?
— Галлюциноген с веселящим эффектом. Удовольствия, как от наркотика, нет, но весело. Все предметы искажаются, но не страшно, а смешно. И этим можно управлять. У стойки стояла похожая на корову толстуха. Я захотела — и у неё выросли хвост и рога. Это безвредно и не вызывает привыкания, ну или почти не вызывает. Но дядя меня тогда сильно выдрал. Он сам даже не курил и почти не употреблял виски. Говорил, что бог дал человеку ум не для того, чтобы тот пичкал его дурью.
— Правильный человек, — одобрила Ольга, — жаль, что погиб. А разве у вас наркотики продавались свободно?
— А разве можно ограничивать людей? — удивилась Джейн. — Таким, как я, не продали бы чего-то по-настоящему сильного, но если больше двадцати одного года, то можно всё. Когда научились снимать зависимость, убрали и все ограничения. Пробуют все, подсаживаются только придурки. Послушай, ты говорила, что погибнет растительность. Это из-за морозов?
— По-разному, — ответила Ольга. — В тропиках многие растения погибнут из-за недостатка света, а если ударит мороз, то и из-за него тоже. Нам это объясняли на биологии. А у нас деревья спят и нехватка света сильно не скажется, вот длинная зима убьёт двадцать процентов хвойных и треть лиственных деревьев. У кустарников отомрёт верхняя часть, потом начнут расти от корня. Лягушки, тритоны и рыбы в большинстве выживут, особенно в мелких водоёмах, которые быстро промёрзнут. Может быть, сохранится и животная мелочь, но крупные животные погибнут. Пойди отнеси чай, Сергею будет приятно. Не хочешь? Тогда пойдём вдвоём. Возьми печенье, оно ещё из старых запасов.
— Пришли навестить болящего? — спросил Сергей девушек. — Что это ты, хозяйка, расщедрилась на печенье?
— Это тебе подарок за сделанную запись. Сегодня её показывали старшим классам. Там и Джейн была в обнимку с Олегом. Но извержение, конечно, класс!
— Это получилось случайно, — смутилась Джейн. — Был сильный толчок...
— На какой скорости вы оттуда удирали? Пейзаж так мелькал, что рябило в глазах. Наша училка высказалась, что за эту съёмку безумцу, который её сделал, нужно поставить памятник. Меня почему-то терзает подозрение, что для таких съёмок ты со своей кабинетной специальностью не самая лучшая кандидатура. Колись, сам туда попёрся?
— Зато спас Джейн, и у тебя теперь есть сестра, — сказал Сергей, забирая у неё чай. — Положите печенье на столик.
— Ладно, безумец, — сказала Ольга, — государственная премия и невеста — это неплохая компенсация за два пулевых ранения. Ешьте печение, а я отдохну после школы.
— Ты сегодня собираешься домой? — спросила Лида, зайдя к мужу в кабинет. — В секретариате уже нет никого, кроме дежурного. Я ждала звонка...
Алексей сидел за столом, откинувшись в кресле, и выглядел очень уставшим.
— Извини, — сказал он. — Конечно, сейчас пойдём. Суматошный день: слишком много всего случилось, поэтому немного устал.
— Да, я заметила. Весь день наши работники носились, как наскипидаренные. И почты было больше обычного. Но меня это не коснулось. Я пошла одеваться и буду ждать внизу. Не задерживайся, а то вместо меня увидишь снегурочку. Смотри, как метёт.
Спустившись, он увидел ждущую в вестибюле Лиду.
— Слишком сильная метель даже для моей любви к снегу, — сказала она, кивнув на снежную круговерть за окнами. — Решила подождать тебя здесь.
— Давай руку, — отозвался он, протягивая свою, — а то унесёт. Снег становится проблемой. Снегоуборочная техника не справляется, и не видно конца этим снегопадам.
До стоявшей в полусотне шагов машины добежали уже облепленные снегом.
— Давай быстрей, Коля! — сказал Самохин шофёру, — а то весь этот снег сейчас растает. Намокнем сами и намочим машину. Сейчас почти нет транспорта.
— Не имею права, Алексей Николаевич! — отказался тот. — Наоборот, из-за плохой видимости поедем медленней. А снег с вас отряхнёт Валентин.
Он не разгоняясь поехал к выезду из Кремля, а телохранитель перегнулся через сидение и помог им очистить одежду. До дома ехали вдвое дольше обычного. Видимость не превышала пятидесяти метров, поэтому шофёр сильно не гнал и включил навигатор.
— Позвони Лене, чтобы сегодня не приходила, — сказала Лида, когда вошли в квартиру. — Не стоит ей мотаться по такой погоде, я и сама прекрасно приготовлю ужин.
Она быстро заварила чай и пожарила яичницу с грибами, после чего поели и ушли в гостиную на диван.
— Что у вас сегодня случилось, что все так носились? — спросила Лида. — Хорошее или наоборот?
— Было и хорошее, — ответил он, — но, вообще-то, сегодня страшный день. Когда-нибудь его будут поминать наряду с извержением минутой молчания. Если сегодня погибло меньше людей, чем от Йеллоустоуна, то ненамного.
— Война? — спросила она.
— С одиннадцати часов утра до часу дня наши спутники зафиксировали мощные вспышки, которые просветили пылевой слой. Их было около сотни на территории Индии и в два раза меньше в Китае. Мощность зарядов, по нашим оценкам, составила от ста до трёхсот килотонн. Мы сделали запросы по выделенным каналам, но ни индийцы, ни китайцы на них не ответили.
— И что теперь?
— А чёрт его знает! — ответил муж. — Скорее всего, следует ожидать наплыва беженцев из Китая. Мы привели в полную боеготовность все войска в районе границы. Приказ один: никого не пускать на нашу территорию. Выбор средств на усмотрение командования. Они все обречены и в скором времени умрут, вот пусть и делают это на своей земле!
— Тяжело? — спросила она, взяв его руку в свою.
— Гораздо тяжелей, чем я думал. Кто-то сказал, что гибель одного человека — это трагедия, а миллионов — статистика. Его бы на моё место! Легко быть добреньким, попробуй одним росчерком пера лишить жизни миллионы людей! Я понимаю, что должен так поступить, но чувствую себя мерзавцем!
— Что ещё случилось? Ты сказал, что было что-то хорошее.
— На фоне этой войны всё остальное выглядит мелким. Кое о чём ты должна была слышать в секретариате. Детей из Японии вывезли, поэтому сейчас вывозим с дальневосточного побережья рыбу и оленей.
— Нет, не слышала. С оленями понятно, а что за рыба?
— В прошлом году выгребали на Дальнем Востоке всю рыбу, до которой смогли дотянуться. Всё это морозилось и хранилось на побережье в термоконтейнерах. Сейчас перевозим по железной дороге вместе с мороженными оленьими тушами вглубь страны. Население с побережья будем убирать. Оставим только самый минимум, чтобы присматривать за городами, и охрану границ с Китаем. Слишком упали температуры и очень сильные ветра. Незачем мучить людей, если их есть куда переселить. Беженцы, кстати, пошли валом. Это пока не американцы, а выгнанные из ФРГ, Франции и некоторых других стран. Хотя попадаются и те, кого не выгоняли. Находятся умные люди, которые трезво оценивают обстановку и рассчитывают укрыться у нас. А на подходе вторая волна. Вот в ней будут уже американцы и часть брошенных англичан. Поляки не хотели пропускать их через свою территорию, но немцы чем-то пригрозили. Им не улыбается задерживать беженцев у себя. Есть ещё две новости. Болгары решили обойтись своими силами. Просят только поставить им нефть и помочь с производством БВК. Естественно, мы им поможем. Ну и договорились по всем вопросам с бразильцами. Детей уже начали доставлять, а скоро приедут и их специалисты. Документацию по реактору им отправили, пусть изучают.
— А девушки от них будут?
— Присылают бразильцы девушек, как и все остальные. Мы больше не возьмём детей, эти последние. Я имею в виду специально и большими партиями. Если придут с беженцами, отказа не будет.
— А что у тебя есть такого, о чём я не знаю?
— Сегодня было на удивление много самых разных хозяйственных вопросов, которые вынесли на правительство. Принято решение о строительстве большегрузных экранолётов. Это те же "Ковчеги", только грузовой вариант. Очень сложно очищать все железные дороги и автострады. Построим дополнительные реакторы, а при наличии энергии это самый удобный в теперешних условиях вид транспорта. Полностью от дорог не откажемся, но будем использовать только тогда, когда без этого трудно обойтись.
Прозвучал вызов коммуникатора. Звонил министр иностранных дел.
— Извините за то, что беспокою так поздно, — сказал он. — По одному из выделенных для Штатов каналов пришёл вызов от командующего американским седьмым флотом вице-адмирала Гарри Крейга. Со мной он разговаривать не захотел, просит соединить с вами.
— Соединяйте, Алексей Павлович, — сказал Самохин. — Несколько необычный вызов. Посмотрим, что он скажет. Пусть больше никто не сидит на канале, я сделаю запись.
— Мне уйти? — спросила Лида.
— Останься, это будет полезным.
На экране коммуникатора появилось изображение мужчины лет пятидесяти в чёрном адмиральском мундире. Он сидел в кресле за небольшим столиком и, увидев на экране Алексея с женой, привстал и поклонился.
— Вы говорите по-английски, ваше превосходительство, или мне включить переводчик? — спросил он на родном языке.
— Говорите, что хотели, адмирал, — сказал ему Алексей. — Здесь вас поймут.
— Прежде всего хочу поприветствовать вас и вашу супругу! — наклонил голову Крейг. — Я много о вас слышал и никогда не верил тому бреду, который печатали газеты. Я имею в виду козни дьявола.
— Мы тоже приветствуем вас, адмирал, — сказал Алексей. — Я знал, что ваш флот должен был уцелеть, но все системы слежения, кроме одной, вышли из строя, а у неё ограниченный район наблюдения. Мы обменялись любезностями, теперь хотелось бы услышать, чем вызвана ваша просьба о разговоре.
— Я должен решить, что делать дальше, — глядя ему в глаза, сказал адмирал. — Моя страна погибла, и те немногие, кому повезло уцелеть, ищут спасение у других. Мы сейчас у берегов Японии. У меня нет желания идти в Австралию. Возможности этой страны не так велики, чтобы годы содержать своё население и прибывающих англичан. Скажите, сколько это продлиться.
— Долго, — ответил Алексей. — Без учёта выбросов от полутора сотен ядерных взрывов, которыми обменялись Китай с Индией, окончательно посветлеет через два года. А климат станет более или менее нормальным только через пятнадцать-двадцать лет.
— Да, это долго. Мы знаем о войне в Китае, но думали, что с ними воюете вы. Мы заходили в Японию и узнали о том, что вы приняли к себе миллионы их детей. У них самих дела обстоят плохо, но часть населения спасут. Жаль, но нам нет среди них места. Нас не примут, и среди моих людей мало желающих там остаться. Слишком у них всё ненадёжно, а мы всегда будем чужими. Вы не скажете, как обстоят дела в Европе?
— Плохо. Вы ведь уже связались с адмиралом Виллардом? Значит, должны знать, состояние дел в Англии. Франции уже нет. Обе Германии должны сохранить большую часть населения, но ФРГ освободилась от всех, в чьих жилах не течёт немецкая кровь. У остальных по-разному. У кого-то больше порядка, у кого-то его меньше, то же самое и по продовольствию. Мы помогаем болгарам, а остальные вряд ли дотянут до тепла, по крайней мере, большинство населения.
— Я слышал, что вы взяли детей и у норвежцев, — сказал адмирал. — Это очень умно, если у вас есть возможность их вырастить.
— Мы взяли их и у бразильцев, — усмехнулся Алексей, уже понявший, что сейчас скажет собеседник. — И у нас достаточно ресурсов.
— Вы принимаете только детей или не откажетесь от взрослых?
— Сейчас на наших границах с Польшей идёт отбор тех, кому мы можем предоставить убежище. Понимаете, адмирал, возможности у нас большие, но нужно, чтобы принимаемые люди смогли вписаться в наше общество и не действовали на него разрушительно. Пока разбираемся с теми, кто когда-то иммигрировал в Европу и сейчас оказался в ней лишним, а через две недели появятся ваши соотечественники с англичанами. Наверное, из-за морозов и голода доберутся не все.
— И какие критерии приёма? — невозмутимо спросил адмирал, но Алексей прекрасно видел, что его спокойствие напускное.
— Сколько у вас людей? — не отвечая на вопрос, спросил он.
— С остатками персонала наших баз у меня двадцать три тысячи человек.
— Я не горю желанием брать вас к себе, — откровенно сказал он Крейгу, — но пойду навстречу, учитывая то, что вы можете натворить, устраиваясь самостоятельно. Какой состав флота?
— Один ударный авианосец, три многоцелевые атомные подводные лодки и двенадцать других кораблей разных классов.
— Теперь слушайте, что я могу предложить, — сказал Алексей. — Вы ведёте свой флот во Владивосток и ставите корабли на консервацию. После этого вас отправят вглубь страны. С Дальнего Востока почти всех убираем из-за погодных условий. Мало радости десять лет просидеть в зданиях, не высовывая наружу нос, без риска его лишиться. Примем всех, но тесты сдадите. За теми, кто их провалит, будем присматривать. Если нарушат наши правила, не выгоним, но поселим изолированно. Есть у нас такая возможность. Доживут до тепла, а потом поможем добраться, куда захотят.
— Не все такое примут, — возразил Крейг.
— Послушайте, что я скажу, адмирал! — перебил его Алексей. — Я нравлюсь вам не больше, чем вы мне, но тем не менее вы позвонили. Сказать почему? Вам просто некуда податься. Штаты завалены пеплом и трупами. Конечно, можно зайти в один из портов и там переждать. Я даже допускаю, что вы найдёте в нём для своих людей достаточно продовольствия, а атомные реакторы дадут тепло. И что дальше? Вы все потеряли своих близких и уже долго трётесь друг о друга спинами в своих кораблях. Жить в них как минимум десять лет без нормального общества, без женщин? Да у вас люди через несколько месяцев начнут сходить с ума, и вы прекрасно это знаете. Вы не хотите идти в Австралию и правильно делаете, там и без вас хватает нахлебников. Австралийцы были вынуждены принять беженцев под угрозой применения силы. Вы думаете, что они будут терпеть их, когда такая угроза исчезнет? Часть, наверное, оставят, а от балласта освободятся. И решать, кто им нужен, а кто нет, будут они, а не вы. А у большинства ваших людей нет других специальностей, кроме флотских. И в любой другой точке земного шара вам вряд ли обрадуются. Сейчас почти везде беспорядки и хаос. И мир набит оружием, поэтому у вас не получится расчистить себе место силой. Можно попробовать обменять ваши корабли на право на жизнь, если найдёте желающих идти на такой обмен. И не факт, что у них получится выжить и будут держать данное вам слово. А как бы вы к нам ни относились, знаете, что здесь вас не обманут. Я сделал предложение, и других не будет. Поговорите со своими людьми и расскажите им всё, ничего не скрывая. Если кто-то не захочет к нам идти, выделите им корабли, и пусть устраиваются самостоятельно.
