— Лёш! — она прижалась к нему. — Знаешь, как я по тебе соскучилась?
— И как ты себе это представляешь? Ты не можешь любить тихо, а через двери всё слышно. Сеновал у них есть?
— Я не знаю, но корове сено давали.
— Давай потерпим до завтра? Хозяева квартиры работают, поэтому нам никто не помешает.
— Тогда я отправлю тебя спать на печь, а то рядом не усну. Только там сушатся вишни, надо будет их убрать.
Утром позавтракали, тепло простились со стариками и ушли из деревни. Перед уходом Алексей положил им на стол пятьсот рублей.
— Мог бы дать и больше, — выразила недовольство жена. — Вон у тебя сколько денег!
— Мне не жалко, но этого и так много за те несколько дней, которые ты у них была. Разболтают, что я сорю деньгами, а Степан возьмёт на карандаш. И на будущее запомни, что нам нельзя сильно выделяться.
Новые туфли оказались впору, и платье на Лиде смотрелось хорошо и не бросалось в глаза. Её вещи Алексей завернул в куртки и нёс в руке, держа за ремень.
— Теперь можно и поговорить, — сказал он, когда перевалили через холм и деревня скрылась из виду. — Сейчас поймаем попутку и доберёмся до Москвы. Первым делом веду тебя делать паспорт. Вот мой, можешь посмотреть. Делают очень прилично, при простом осмотре не придерёшься.
— Вербицкий Алексей Николаевич, — прочитала она. — А фотография паршивая.
— Их такие и делают на паспорта, — объяснил муж. — Я поменял только фамилию, тебе сделаем так же, чтобы не путалась. Потом отведу тебя на квартиру, и вместе подумаем, что нужно купить из вещей в расчёте на два месяца.
— А почему только на два? Это ничего, что я всё время задаю вопросы? А то ты сам не объясняешь.
— Сейчас объясню. Москва — город особенный, а время, в которое мы попали, делает его для нас ещё более неудобным. Просто так можем приехать в него только в гости и очень ненадолго.
— А чем неудобно время?
— Тем, что сейчас очень жёсткий контроль населения, а я плохо знаю его особенности и не имею никаких связей. Читал книги, смотрел несколько кинофильмов, да кое-что изучал, а этого мало. Если будем долго жить на одном месте, быстро привлечём внимание. Выяснят, что мы не прописаны и нигде не работаем, а за незаконное проживание и тунеядство разберутся быстро и жёстко. Если неплохо живёшь и при этом нигде не работаешь — значит вор. Почти всегда так и есть. Я думаю, что месяца через два мы с тобой вообще уедем из столицы. Нетрудно найти много мест, где можно неплохо устроиться. Но всё это только тогда, когда сделаем дело.
— Хочешь кому-нибудь передать микрофиши?
— Только один комплект, — ответил Алексей. — А кому... Ты не задумывалась, почему мы попали именно сюда? Лида, ты ведь читала все книги Валентина, неужели так сложно сделать вывод?
— Сталин? — предположила она.
— Не только. Давай положим куртки в траву и немного посидим, а то уже скоро дойдём и не успеем поговорить. Что ты можешь сказать обо всей верхушке государства в первые годы после смерти Сталина?
— Пододвинься, а то жене и присесть негде. Вела себя твоя верхушка, как пауки в банке, и начали грызть друг друга ещё при жизни вождя, а после его смерти там вообще не осталось никого порядочного.
— Вот ты и ответила, — довольно сказал Алексей. — Приятно, когда такая умная жена. Действительно, они все перегрызлись, а уцелевший Хрущёв столько всего натворил, что остаётся удивляться тому, что при Брежневе так много успели сделать, прежде чем всё начало валиться. Денежная реформа и нефтепроводы, через которые мы качали нефть себе в убыток, целина и идиотские новшества в сельском хозяйстве, разложение советской номенклатуры и конфронтация с Западом.
— И ты хочешь его утопить?
— Его утопить несложно, — вздохнул Алексей, — главный вопрос в том, кто заменит этого утопленника. Какая у нас была раскладка по силам?
— Сейчас скажу... — задумалась жена. — Если по книге, то были три группы. Первая — это экономисты, управленцы и хозяйственники, лидером которых был Жданов. Вторая — это партийные бюрократы во главе с Маленковым и Хрущёвым. А между ними была группа оборонной промышленности и спецслужб. Её представлял Берия.
— И кто из них тебе больше нравится? — спросил Алексей.
— Никто не нравится: мерзавец на мерзавце, и у всех руки по локоть в крови!
— У тебя очень поверхностный подход, — улыбнулся Алексей. — Я сказал бы, что он чисто женский. В то время нельзя было находиться у власти и не запачкаться. Кто-то этим грешил больше, кто-то меньше, но чистых рядом со Сталиным не было. Хрущёв потом кричал, что он не подписывал расстрельные списки, а на поверку выяснилось, что по его распоряжению хорошо почистили архивы. Такое время и такие люди. И не все те, кого расстреливали и высылали, этого не заслуживали. Политических лидеров нельзя оценивать так же, как соседей по лестничной площадке. Вот взять Берию...
Глава 7
— А что Берия? — спросила Лида. — Он же один из главных организаторов репрессий. Неужели ты хочешь его использовать?
— Пока я хочу использовать его как пример того, что политических деятелей нельзя рассматривать только с точки зрения человеческой морали, а потом, может быть, попробую использовать против Хрущёва. Но это только в том случае, если не выгорит основной план.
— Только прибыли, а у тебя уже готовы планы. Ладно, не буду перебивать. Так что по Берии?
— После смерти Сталина Берия, наряду с Хрущёвым и Маленковым, стал одним из главных претендентов на лидерство в стране. Его первого и вывели из игры. Всё организовали Булганин и Хрущёв. Потом, как водится, на него навешали всех собак.
— Какие собаки? — не поняла Лида. — Можешь выражаться проще?
— Если проще, припомнили его грехи и приписали кучу чужих. Берия после этого стал чуть ли не символом зла.
— Если вспомнить всё, что за ним числится...
— А теперь посмотри на это немного иначе, — перебил Алексей. — Да, он мерзавец, и никто этого не отрицает. Только при Сталине система выстроена так, что не может быть самостоятельных игроков. Есть только воля вождя и его установки, которые становятся линией партии. Всё окружение Сталина выполняло то, что он желал, различия могли быть только в мере энтузиазма. Если кто-то начинал действовать излишне самостоятельно, таких предупреждали, а потом вычищали, невзирая на чины и прошлые заслуги. Не был самостоятельным игроком и Лаврентий Павлович. Его самостоятельность проявилась только после смерти Сталина. Именно по его инициативе были освобождены больше миллиона заключённых и отпущено ещё четыреста тысяч находивщихся под следствием. Он так же выступил с инициативой значительного расширения полномочий государственных органов власти за счёт партийных. Предложение не прошло из-за Хрущёва. И раньше у него не всё было однозначно плохо. С его приходом на пост наркома внутренних дел сократились масштабы репрессий, а по амнистии освободили триста тысяч человек, хотя аресты продолжались. Берия в кратчайший срок прекратил беззаконие и террор, царившие в НКВД и в армии. Под его руководством была создана мощная агентурная сеть внешней разведки. И он немало сделал для создания ядерного оружия.
— Всё равно мерзавец! — упрямо сказала Лида. — Я читала всё, что ты мне цитируешь, но неужели среди руководства нет ни одного порядочного человека?
— Маленков не устраивает?
— Я не могу вспомнить о нём ничего хорошего.
— К смерти Сталина Маленков твёрдо занял позиции второго человека в партии и государстве, а после неё стал председателем Совета министров СССР. На первом же закрытом заседании Президиума ЦК он заявил о необходимости перейти к коллективному руководству страной, а в мае пятьдесят третьего года по его инициативе было принято постановление правительства, вдвое уменьшавшее зарплату партийным чиновникам и ликвидировавшее дополнительные вознаграждения, не подлежащие учёту. Этим и воспользовался Хрущёв, отменивший коллективное руководство ЦК и вернувший прежние зарплаты и "конверты".
— Все хотят хорошо жить, — вздохнула Лида. — Что ещё?
— Много чего. В августе того же пятьдесят третьего года на сессии Верховного Совета Маленков выступил с предложением в два раза снизить сельхозналог, списать недоимки прошлых лет, а также изменить принцип налогообложения жителей села. Он первым выдвинул тезис мирного сосуществования двух систем, выступал за развитие лёгкой и пищевой промышленности, за борьбу с привилегиями и бюрократизмом партийного и государственного аппарата, отмечая "полное пренебрежение нуждами народа", "взяточничество и разложение морального облика коммуниста".
— И чем всё закончилось? Я это пропустила.
— Через два года его сняли с должности председателя Совета Министров, а ещё через два, после неудачной попытки отстранения Хрущёва, совсем убрали из власти, а заодно и из партии.
— И здесь Хрущёв, — Лида поднялась с курток. — Может, договорим пока доберёмся до дороги? Кто у тебя ещё?
— Только Молотов, но он хуже Маленкова. И его тоже выжил Хрущёв.
— Так на кого из них ты хочешь делать ставку? — спросила Лида. — Я пока не поняла.
— А ни на кого, — Алексей тоже встал и взял вещи. — Ладно, пошли. Расскажу, сколько успею, а об остальном можно поговорить потом. Помнишь "Ленинградское дело"?
— Читала, но там только второстепенные лица, поэтому я плохо запомнила.
— А кто вычищал этих второстепенных, не помнишь? Тогда я напомню. Это в первую очередь Маленков с Хрущёвым. И не такими уж они были второстепенными. Из всех фигурантов "Ленинградского дела" меня интересуют двое. Это Вознесенский, который возглавлял Госплан и занимал ключевой пост в руководстве советской экономикой, и Кузнецов — секретарь и начальник Управления кадров ЦК. Он так же ведал работой органов юстиции, МВД, МГБ. Оба относятся к группе руководителей, в которую входили молодые работники, хорошо проявившие себя в годы Отечественной войны и успешно работавшие над решением экономических, хозяйственных и организационных вопросов. Своих наследников Сталин видел именно в них. Так он говорил, что в качестве своего преемника по партийной линии хотел бы видеть Кузнецова, а по государственной — Вознесенского. В эту же группу входил и Косыгин.
— Тогда почему он допустил эту расправу? Это не вяжется с образом Сталина. Он должен был завязать в узел инициаторов "Ленинградского дела".
— Ну вот и дошли! — Алексей подошёл к шоссе и положил на траву свой тюк. — Голосовать будешь ты, а я подскажу, когда нужно поднимать руку. Пока голосуем, можно поговорить. С этими работниками разделались, воспользовавшись смертью Жданова, который не отдал бы их на съедение. А Сталину преподнесли сведения, сфабрикованные Маленковым и Хрущёвым. Это было за три года до его смерти. Скорее всего, он уже плохо себя чувствовал, от всего устал и не стал разбираться. Это дело, кстати, было единственным, которое вели не следователи МГБ, а члены партийной комиссии. Приговор вынесли ночью и уже через час расстреляли. Как тебе такое?
— Видимо, боялись, что вождь может вмешаться, — сказала Лида. — Смотри, машина! Тормознём?
— Пропускаем, — решил Алексей. — Это сто десятый ЗИС, нам он не по чину.
— Ну и ладно, тогда закончим с твоими кандидатурами. Я правильно поняла, что ты хочешь не допустить "Ленинградского дела" и сделать ставку на Кузнецова с Вознесенским?
— Ты у меня умница и всё понимаешь с полуслова, — польстил ей Алексей. — Жданов болен, и с этим ничего не поделаешь, а вот с Хрущёвым поделать можно и нужно. Слишком много вреда от этой сволочи. Когда о нём всё узнал, сразу поменял отношение к Брежневу.
— Если для тебя запасной вариант — натравить на него Берию, что же входит в основной?
— Мы натравим на него самого Сталина. До смерти вождя ещё пять лет, и не такой он сейчас дохлый. Если узнает о будущих художествах Никиты, книгу о нём можно выбрасывать за ненадобностью.
— А он поверит? — с сомнением спросила Лида. — Судя по тому, что я читала, личность очень недоверчивая. И как ты к нему попадёшь? У него вроде была какая-то дача?
— Какая-то — это для неё слишком слабое определение, — засмеялся Алексей. — Есть дача в Кунцево, где он постоянно живёт. Но соваться туда — это верное самоубийство. Сотня бойцов, офицеры МГБ, патрули с собаками и защищённый периметр. И у моего самомнения есть границы. Есть вариант получше. Я хочу сделать фотографии книги с биографией Хрущёва и передать их Сталину с помощью его младшего сына. Всю книгу печатать не буду, достаточно половины. И снабжу эти фотографии своими комментариями.
— А станет он тебе помогать?
— Потом договорим, голосуй скорее! — поторопил жену Алексей. — "Эмка" едет.
Лида подняла руку, и возле них, скрипнув тормозами, остановилась неказистая легковушка.
— Садитесь на задние сидения, — сказал Самохиным приоткрывший дверцу лейтенант. — Быстрее, товарищи, не копайтесь!
Алексей открыл заднюю дверцу, помог сесть жене, передал ей тюк и сел сам.
— Спасибо, товарищ майор, — поблагодарил он офицера, сидевшего на месте водителя.
— Благодарите свою даму за красоту и нашего Олега, который её оценил, — хмыкнул тот. — Ради вас я не остановился бы.
— Спасибо, солнышко! — демонстративно обратился к жене Алексей.
— И как это солнышко зовут? — повернулся к ним улыбающийся лейтенант. — Не обращайте внимание на сказанное нашим майором. В душе он очень добрый, только редко это показывает.
— Болтун, — сказал ему майор и спросил у пассажиров: — Отдыхаете или как?
— Я капитан милиции, — сказал Алексей. — Сейчас в отпуске. Мы не москвичи, а едем от моих стариков. Специально отвёз жену попробовать деревенской жизни. Её зовут Лидия, а я Алексей.
— Зотов, — представился фамилией майор. — Вам куда надо?
— Подбросьте в любое место, где поблизости есть станция метро, — попросил Алексей. — Хотя можем добраться любым видом транспорта, лишь бы довезли до города.
— Меня, как и вашего мужа, зовут Алексеем, — обратился к Лиде лейтенант. — Как вам деревенская жизнь?
— Если приехать на несколько дней, как я, то просто здорово, — ответила она. — А жить... Слишком много работы, и всё делается вручную. Все с утра до вечера трудятся, как заведённые, без скидки на возраст. Из-за своего хозяйства работают без выходных и отпусков. Кто живёт с детьми, тем немного легче.
— Да, работать приходится, — сказал майор. — Здесь ещё повезло, что в войну уцелели дома. До метро мы вас не довезём, но высадим так, что сами доберётесь трамваем.
После того как их высадили военные, Алексей повёз жену обживать снятую жилплощадь. Хозяева были на работе, поэтому дверь открыл сам.
— Выдали только один, — сказал он о ключе. — Пока не будем разделяться, а потом закажем второй для тебя.
— Я думала, что будем жить отдельно, — растеряно сказала Лида, — а придётся ходить через комнату хозяев. Они же здесь спят?
— Не бери в голову, — успокоил муж. — Нам здесь долго не жить, да и хозяева вполне нормальные люди. Им нужны деньги, поэтому готовы мириться с временными неудобствами. Запомни, если будут интересоваться соседи, мы не квартиранты, а приехавшие погостить родственники. Сейчас оставляем куртки, приводишь себя в порядок, и едем делать документы. Потом пообедаем и займёмся покупками, поэтому думай, что нам нужно.
