Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы

А безысходная проповедь пьянства:

"Если к чаше приник — будь доволен, Хайям!

Если с милой хоть миг — будь доволен, Хайям!

Высыхает река бытия, но покуда

Бьет еще твой родник — будь доволен, Хайям!"

написано самому себе? После осознания потери обоих друзей?

Ибн Саббах установил в Аламуте суровый режим. Отменил все законы шариата и установил свои. За малейшее отступление — смертная казнь, строжайший запрет на любое проявление роскоши. Средневековая утопия: уничтожена разница между низшими и высшими слоями общества. Коммуна с властью авторитарного духовного лидера.

Сам подавал личный пример, до конца своих дней ведя чрезвычайно аскетический образ жизни.

По всему миру его агенты скупали редкие книги и манускрипты. Ибн Саббах приглашал или похищал в свою крепость лучших специалистов, от инженеров-строителей до медиков и химиков. Хашшашины создали систему фортификаций, которая не имела себе равных.

Концепция обороны на несколько веков опередила эпоху: из своей неприступной горной крепости ибн Саббах отправлял убийц-смертников.

В 1092 году в городе Сава проповедники хашшашинов убили муэдзина, опасаясь, что тот выдаст их местным властям. В отместку, по приказу Низама аль-Мулька, предводителя местных исмаилитов схватили и предали мучительной смерти. Потом тело проволокли по улицам и на несколько дней вывесили труп на базарной площади.

Казнь вызвала взрыв возмущения среди хашшашинов. Толпа жителей Аламута пришла к дому своего духовного наставника и правителя.

Ибн Саббах поднялся на крышу своего дома и громогласно произнес: "Убийство этого шайтана предвосхитит райское блаженство!"

Не успел он спуститься, как из толпы выделился молодой человек по имени Бу Тахир Аррани, и изъявил желание привести в исполнение смертный приговор, даже если при этом придется погибнуть.

Ранним утром 10 октября 1092 года Бу Тахир проник на территорию дворца визиря. Спрятавшись в зимнем саду, он терпеливо ожидал свою жертву, прижав к груди огромный нож, лезвие которого было смазано ядом. Ближе к полудню на аллее появился человек, одетый в богатые одеяния. Его окружало большое количество телохранителей и рабов. Это мог быть только визирь.

Аррани подскочил к визирю и нанес ему три удара отравленным ножом. Прежде чем убийца был схвачен, визирь уже извивался в предсмертных судорогах. Стража растерзала Аррани, но смерть Низама аль-Мулька стала сигналом. Хашшашины окружили и подожгли дворец визиря.

Вопрос: Аррани — герой? — Да, он пожертвовал собой ради своих принципов. — Нет, он пройдоха, который воспользовался случаем "получить на халяву" пропуск в рай. Вместо долгого пути "праведной жизни", он выбрал быстрый и простой путь "праведной смерти".

Другой вопрос: следовал ли Аррани "пути справедливости"? — Да, он отомстил за убийство единоверца. "Око за око". — Нет, он убил "справедливого": визирь творил суд в рамках своих полномочий, смерть за убийство муэдзина. "Око за око".

Кто же виноват? — Та девушка, которая согласилась отдаться влюблённому в неё мужчине за три тысячи золотых и жизнь халифа Али? — Без сомнения: "во всём виноваты бабы" — давняя мировая мудрость.

Глава 456

Смерть главного визиря государства Сельджукидов повлекла за собой сильнейший резонанс во всем исламском мире. Это подтолкнуло ибн Саббаха к гениальному выводу: можно выстроить эффективную оборону не затрачивая средств на содержание большой армии. Достаточно создать "спецслужбу", которая устрашит тех, от кого зависит принятие решений; которой ни высокие стены дворцов, ни огромная армия, ни преданные телохранители не смогут противостоять.

По всему исламскому миру действовало множество проповедников, которые регулярно сообщали в Аламут обо всём происходящем. Организация была модифицирована: появились агенты в высших эшелонах власти. Ибн Саббах был информирован о планах правителей Шираза, Бухары, Балха, Исфахана, Каира и Самарканда.

Организация террора требовала технологии подготовки профессиональных убийц, пренебрежительное отношение к смерти которых делало их практически неуязвимыми. Ибн Саббах создал школу по подготовке террористов.

Процесс вступления был очень сложным. Из двухсот кандидатов к завершающей стадии допускали максимум пять-десять человек.

Юношей, желавших вступить в орден, держали перед закрытыми воротами несколько недель. Только самых настойчивых приглашали во внутренний двор. Там они днями сидели на холодном каменном полу, довольствуясь скудными остатками пищи и ждали, порой под ледяным проливным дождем или снегопадом, когда их пригласят войти внутрь дома.

Предполагаю, что местные лекари получали обширную практику по направлениям: "ишиас" и "простатит".

Время от времени во внутреннем дворе перед домом ибн Саббаха появлялись адепты из числа прошедших первую степень посвящения. Они оскорбляли, даже избивали молодых людей, желая проверить, насколько сильно и непоколебимо их желание вступить в ряды хашшашинов. В любой момент молодому человеку позволялось подняться и уйти восвояси.

Уточню: воспитание убийц начиналось в возрасте 12 лет и продолжалось до 20.

"Онижедети".

Прошедшие первый круг испытаний допускались в дом Великого Владыки. Их кормили, переодевали в теплую одежду... Для них начинали приоткрывать "врата иной жизни".

Наряду с унижением (новобранцев) использовалось и возвеличивание (павших героев).

На воротах крепости Аламут была приколочена бронзовая табличка, на которой было выгравировано имя Бу Тахира Аррани, а напротив него, имя его жертвы — Низама аль-Мулька. С годами эту бронзовую табличку пришлось увеличить, так как список стал составлять уже сотни имён визирей, князей, мулл, султанов, шахов, маркизов, герцогов и королей.

Замечу: это предания хашшашинов. В реальности количество жертв не дошло до сотни.

Хашшашины отбирали физически сильных молодых людей. Предпочтение отдавалось сиротам — от хашшашина требовалось навсегда порвать с семьей, его жизнь всецело принадлежала "Старцу Горы".

"Старец Горы" объявил свой дом "храмом первой ступени на пути в Рай".

Погруженного в сон, вызванный опиатами, будущего убийцу-фидаина переносили в искусственный "райский сад". Марко Поло весьма восторженно отзывается об этом образчике паркового искусства:

"Развел он большой, отличный сад в долине, между двух гор; такого и не видано было. Были там самые лучшие в свете плоды. Настроил он там самых лучших домов, самых красивых дворцов, таких и не видано было прежде; они были золоченые и самыми лучшими в свете вещами раскрашены. Провел он там каналы; в одних было вино, в других — молоко, в третьих — мед, а в иных — вода. Самые красивые в свете жены и девы были тут; умели они играть на всех инструментах, петь и плясать лучше других жен".

Для человека 21 в. эти райские кущи выглядят несколько... убого. "Самые лучшие дворцы" без Wi-Fi? Ни в каналах, ни в кувшинах не сыскать ни "Хеннеси", ни текилы, "самые лучшие в свете плоды" без киви с авокадами, без просто помидоров? "Самые красивые в свете жены и девы"...? — Девочки, попробуйте, для начала, овощную диету.

Спустя несколько часов, фидаин вновь засыпал, его переносили обратно. Проснувшись, адепт искренне верил в то, что побывал в раю. Реальный мир терял для него ценность. Все его мечты сводились к единственному желанию вновь оказаться в "райском саду", среди недоступных сейчас прекрасных дев и угощений.

Стоит заметить, что для многих малоимущих мужчин, ввиду невозможности заплатить калым за невесту, женщины были недосягаемой роскошью. Проблема многократно усиливалась юношеской гиперсексуальностью.

"Старец Горы" был для хашшашинов ставленником Аллаха на земле, глашатаем его священной воли. Ибн Саббах не переставал повторять изречение в духе пророка: "Рай покоится в тени сабель". Хашшашины не только не боялись смерти, но страстно её желали, ассоциируя её с долгожданным раем.

"Захочет старец послать куда-либо кого из своих убить кого-нибудь, приказывает он напоить столько юношей, сколько пожелает, когда же они заснут, приказывает перенести их в свой дворец. Проснутся юноши во дворце, изумляются, но не радуются, оттого что из рая по своей воле они никогда не вышли бы. Идут они к старцу и, почитая его за пророка, смиренно ему кланяются; а старец их спрашивает, откуда они пришли. Из рая, отвечают юноши и описывают все, что там, словно как в раю, о котором их предкам говорил Мухаммед; а те, кто не был там, слышат все это, и им в рай хочется; готовы они и на смерть, лишь бы только попасть в рай; не дождутся дня, чтобы идти туда. Захочет старец убить кого-либо из важных, прикажет испытать и выбрать самых лучших из своих асасинов; посылает он многих из них в недалекие страны с приказом убивать людей; они идут и приказ его исполняют; кто останется цел, тот возвращается ко двору; случается, что после смертоубийства они попадаются в плен и сами убиваются".

"Его Высокопреосвященство

Нам обещал на небе райское блаженство".

Ассасины — "гвардейцы кардинала"? Побеждающие "мушкетёров короля". Королей.

Игры с опиумом и "райскими гуриями" были не единственным "фигурным болтом" ибн Саббаха.

В одном из залов Аламутской крепости, над скрытой ямой в каменном полу, было установлено большое медное блюдо с вырезанной по центру окружностью. Один из хашшашинов прятался в яме, просовывая голову через вырезанное в блюде отверстие, так что со стороны, благодаря искусному гриму, казалось, будто бы она отсечена. В зал приглашали молодых адептов и демонстрировали им "отрубленную голову".

Неожиданно из темноты появлялся сам ибн Саббах и начинал совершать над "отсеченной головой" магические жесты и произносить на "непонятном, потустороннем языке" таинственные заклинания. "Мертвая голова" открывала глаза и начинала говорить. Ибн Саббах и остальные присутствующие задавали вопросы относительно рая, на которые "отсеченная голова" давала оптимистические ответы. После того, как приглашенные покидали зал, помощнику ибн Саббаха отрубали голову, и на следующий день выставляли её напоказ перед воротами Аламута.

Широко известный в более позднее время цирковой фокус "говорящая голова", был потрясающим открытием для той эпохи. И, согласно нравам эпохи, сопровождался обманом и смертью участников. Фокус с распиливанием живьём в ящике — не был известен ибн Саббаху. Но он применял другие находки. Тоже — смертельные для его партнёров по номеру.

У ибн Саббаха было несколько двойников. На глазах у сотен хашшашинов двойник, одурманенный наркотическим зельем, совершал показательное самосожжение. Ибн Саббах якобы возносился на небеса. Каково же было удивление хашшашинов, когда на следующий день ибн Саббах представал перед восхищенной толпой целым и невредимым.

Цирковой фокусник среди религиозных фанатиков — смертельно опасен.

Генрих, граф Шампанский, после посещения Аламута, вспоминал:

"Хассан обладал прямо-таки мистической властью над своими подданными. Желая продемонстрировать их фанатичную преданность, Хассан сделал едва заметный взмах рукой и несколько стражников, стоявших на крепостных стенах, незамедлительно сбросились в глубокое ущелье...".

Кроме "идеологической подготовки", хашшашины много времени проводили в тренировках.

Будущий смертник был обязан владеть всеми видами оружия: стрелять из лука, фехтовать на саблях, метать ножи, сражаться голыми руками, разбираться в ядах. "Курсантов" заставляли по много часов, в зной и в стужу сидеть на корточках или неподвижно стоять, прижавшись спиной к крепостной стене, чтобы выработать у будущего "носителя возмездия" терпение и силу воли.

Каждого готовили для "работы" в определённом регионе. В программу обучения входило изучение языка государства, в котором его могли задействовать.

Особое внимание уделялось актёрскому мастерству — талант перевоплощения у хашшашинов ценился не меньше, чем боевые навыки. При желании они умели изменяться до неузнаваемости. Выдавая себя за бродячую цирковую труппу, монахов христианского ордена, лекарей, дервишей, торговцев или дружинников, хашшашины пробирались в самое логово врага, чтобы убить там свою жертву.

Как правило, после исполнения акции, хашшашины даже не пытались скрыться с места покушения, с готовностью принимая смерть или убивая себя самостоятельно. Даже подвергаясь пыткам, сохраняли улыбки на лицах.

Ибн Саббах смог внушить правителям, что от его гнева невозможно укрыться. Осуществление "акта божьего возмездия" — лишь вопрос времени.

Хашшашины долго охотились за одним из европейских князей. Охрана вельможи была организована так тщательно, что все попытки убийц приблизиться к жертве неизменно терпели неудачу. Во избежание отравления или иных "коварных восточных ухищрений", ни один чужак не мог не только подойти к князю, но и приблизиться ко всему, чего могла коснуться его рука. Пища князя предварительно пробовалась специальным человеком. День и ночь возле него находились вооружённые телохранители. Хашшашинам не удавалось подкупить кого-либо из охраны.

Вельможа слыл ярым католиком, и "Старец Горы" отправил в Европу двух молодых людей, которые по его приказу обратились в христианство: принятая среди шиитов практика "такийя" позволяла им совершить любые обряды для достижения священной цели. В глазах окружающих они стали "истинными католиками", ревностно соблюдавшими все ритуалы. В течение двух лет они каждый день посещали местный собор, проводя долгие часы в молитвах. Ведя строго канонический образ жизни, молодые люди регулярно отпускали собору щедрые пожертвования. Их дом был круглые сутки открыт для любого страждущего.

Убедив всех окружающих в своей "истинной христианской добродетели", псевдокатолики стали чем-то само собой разумеющимся, неотъемлемой частью собора. Охрана перестала обращать на них должное внимание, чем и воспользовались убийцы.

Во время очередного воскресного богослужения, одному из хашшашинов удалось приблизиться к князю и неожиданно нанести ему несколько ударов кинжалом. Охрана молниеносно среагировала, и удары пришлись в руку и плечо, не причинив серьёзных ранений. Однако второй хашшашин, находящийся в противоположном конце зала, воспользовавшись вызванной первым покушением паникой, подбежал к жертве и нанес ему смертельный удар отравленным кинжалом в самое сердце.

Знать была настолько напугана террором ассасинов, что даже в мирное время поголовно носила кольчуги. Единственным способом обезопасить себя было откупиться от "Старца Горы". Сложилась система, подобная рэкету: дворяне платили огромные деньги сектантам за "страховку от несчастного случая". Единственной опасностью, от которой защищал такой страховой договор, были сами сектанты.

Снова: это предания хашшашинов. Саладин, например, сумел избежать четырёх, как минимум, покушений. Отчасти потому, что его охрану составляли лично преданные ему курды, отчасти — из-за присутствия в его окружении египетских исмаилитов: среди "крайних" случился очередной раскол.

Организация Саббаха имела строгое иерархическое построение. Внизу находились рядовые члены — "фидаины" — исполнители смертных приговоров. Они действовали в слепом повиновении и, если умудрялись выжить несколько лет, повышались до следующего звания — "рафик". Следующим было звание "даи". Через даи передавалась воля "Старца Горы". Выше — "дай аль-кирбаль" - подчинялись только таинственному "Шейху аль-Джабалю" — "Старцу Горы", Великому Владыке хашшашинов, главе исмаилитского государства Аламут — шейху Хассану I ибн Саббаху.