Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Свояк отдаёт десятину с "Погоста-на-море" на реке Онеге, с "Устья Ваги", с "Устья Емцы"...
Отчисления — в пользу св. Софии в Новгороде с даней, собираемых на территории от Ладожского озера до устьев Онеги и Двины. Традиция, установленная ещё "при дедах и прадедах", со времён основателя св. Софии — Владимира Ярославича.
Погосты из грамоты Свояка "вытянуты длинной лентой вдоль пути от Онежского озера к р.Онеге в сторону пути в Вельско-Важский край".
Основной путь от Онежского озера — по Водле, через волок, озеро Волоцкое и Кенозеро — на р.Онегу.
Ещё один — из Онежского озера по Вытегре, волоком на оз. Лача, оттуда к Каргополю на Онегу. С Онеги по притоку Моше, верховья которой сближаются с Велью, через волок — в бассейн Ваги. Здесь становище из грамоты 1147 г.: "на Волоци в Мощи".
Второе ответвление — ниже по течению Онеги, через волок к Емце, в Северную Двину. Или, следуя к устью Онеги, к побережью Белого моря.
Новгородская "Двинская земля" ограничивалась с востока Двиной с ее правыми притокам Пинегой и Тоймой, с юго-востока — Сухоной.
С середины ХII в. активизируются суздальцы. В 1178 г. на Сухоне, при впадении в нее Юга, заложен форпост "низовской колонизации" — Великий Устюг. Заволочье делят на "зоны интересов". Граница проходит с северо-запада на юго-восток, пересекая Северную Двину при впадении в нее Пинеги.
Западная часть Подвинья с перв.пол. ХI в. входит в сферу западной торговли с Пермью по Сухоно-Вычегодскому пути с ответвлениями на север.
Кто не понял: влезть в "западную торговлю с Пермью", обогнать и "застолбить" удобные места перед "низовской колонизацией", шугануть новогородские погосты с Двины, самому взять их товары...
Представьте, что государь Александр II в ноябре 1866 г. узнаёт, из абсолютно достоверных источников, что на Аляске можно добыть двадцать пять ТЫСЯЧ ПУДОВ ЗОЛОТА! И чтобы он сделал?
Я не один такой умный: через 4 года от моего "сейчас" новгородские летописи упомянут Даньслава, который ходил на Двину за Волок "с дружиною".
А вообще-то там живёт "чудь заволоцкая" — потомки вепсов в смеси с саамами. С примесями последних столетий — славянами, скандинавами, разными угро-финнами и забредавшими тюрками.
Короче: нормальные русские люди.
Сейчас "Заволочье" уже включает в себя "Двинскую землю". А лет через сто — и Печору.
Опыт "торговой сессии" с Булгарским караваном показал, что "конкурентов надо давить".
Конкуренты — мне не по зубам. Не... не угрызть.
И хочется, и колется и... можно буйну голову сложить.
Единственный доступный способ обеспечения продвижения в направлении монопольного положения (во как загнул!) по этой группе товаров — контроль путей транспортировки.
Ничего нового: так, развивая и подминая под себя железнодорожные и трубопроводные компании, Джон Рокфеллер-старший фактически в одиночку построил нефтяную промышленность США.
Тут не нефтянка, но сходство есть. Контроль торговых путей — мощный способ ещё со времён племенного бандитизма. Про древнеримский драгунский полк на "Янтарном берегу" — я уже...
Для этого — выйти в ключевую точку, к стрелке Сухоны и Юга.
Для знатоков: основной путь к Белому морю в русской истории — через Кострому. Ни северные (новогородские) пути, ни южные, вроде того, на поиск которого я посылаю нурманов, главными путями России не стали. Не потому, что плохи. А потому, что не были лучшими между двумя, пока не существующими, населёнными пунктами: Архангельском — главным портом Московского царства и Москвой — столицей того же царства. Царства — нет, связывать — нечего. Можно пока и своим умом...
Чисто сбегать-посмотреть. Типа: хорошо ли в тех верховых болотах клюква растёт? А уж потом...
* * *
— Сигурд, задача понятна? Себя показать, на людей посмотреть. Мордой поторговать. Ежели сыщется там место доброе... Горка там есть, Глядень называют.
Я внимательно оглядел моих напрягшихся слушателей. И процитировал ещё не написанную устюжскую летопись:
— "Реки Юг и Сухона, совокупившиеся воедино слияние, третью реку из себя производят, которая особенно восприемлет именование Двина, потому наречеся, что сдвинулись две и производят из себя третью... Сия река Двина... простирается от горы Гледен на шестьсот вёрст и далее и впадает в великое море-океан, в Соловецкую пучину".
— Шестьсот вёрст... Далековато.
— Эт точно, Аким Янович. Но не в раз. А вот вёрст на семьдесят ниже... С правой стороны — Вычегда. Ухватить бы устье... самое рухлядское место. В смысле: мягкая рухлядь там идёт.
Аким завороженно смотрел на меня.
"Уж если я чего решил, то выпью обязательно".
В смысле: сделаю.
Он уже это видел. При всей кажущейся несуразности моих идей — они исполняются. Не скажу — все, не скажу — просто, но... Он на это уже нагляделся. А вот Сигурд не в курсе. Тоже заслушался, но очнулся, начал встряхивать головой, снова губам плямкать.
Что, ярл, миражи мирового мехового "клондайка" пугают? Не боись — мы потихоньку.
— Погост поставить. Если жители мирные. Попа подпустить. Чисто для запаху. Без надрыва. По согласию.
Святого святителя Стефана Пермского Храпа, который через двести лет начнёт там проповедь христову аборигенам — у меня нет. И не будет, пока в те земли не придём, пока нужда такая — явной не станет, пока люди, в этой нужде выросшие, сами её решать не начнут.
"Необходимость — лучший учитель".
А вот и Аким очухался, перечить начал.
Это хорошо: "опереться можно только на то, что сопротивляется". При обсуждении проекта мне крайне нужна критика. Чтобы заранее понять возможные ошибки, сомнительные места.
— Не дело, Иване, в межень — лодейный поход зачинать.
— Верно, Аким Яныч. Однако ж здешние речки лесные, болотами питаемые, так не мелеют. Да и идти им не рязаночками, а душегубками. Налегке. Чтобы, если что, и на руках перетащить. Ещё: летом в здешних лесах не усидишь — комарьё заест. Жители местные выходят к рекам, на открытые места. Вот Сигурд с ними и познакомится. Ты, Аким Яныч, сыщешь проводников толковых из местных. С Мадиной поговори. Может, укажет кого. Дашь 4-5 добрых ботника. От меня будет поп, торговец, землемер. Товар разный. От Сигурда — десяток мужей. Гребцы-бойцы.
— О каких бойцах речь, воевода?! Мы ж всё своё — тебе отдали. Оглоблей воевать велишь?
— Отдали — не пропили. Всё лежит. Что надо — в поход возьмёте. Своим объясни: за разбой-грабёж, хоть бы и не в моих землях, взыщу без снисхождения. Всё, что дорогой цапнут — всё сдадут в казну. И за всё — ответят спинами.
Сигурд смотрел мрачно, Аким недоверчиво крутил головой: моё требование против здешних правил войны.
Привезённое гребцом — его собственность. Взятое воином в походе — его добыча. Всегда. А уж в лесных племенах, где никто следом не прибежит, назад требовать не осмелится... Это — азбука, впитанное "с молоком матери". Это ж все знают! "Цап-царап" и... "поминай лихом".
— Сигурд, не сумеешь своим втолковать — будешь им могилы копать. Вдолби: здесь всё вокруг — моё. Взял — украл. Кто не понял — у Христодула известь трёт.
У Акима как-то по-детски изумлённо распахнулись глаза. А я упрашивал Сигурда:
— Сделай пожалуйста. Объясни чтоб дошло. Ведь мне людей резать-мучить — не в радость. Не хочу я этого. Не надо.
Сил у меня маловато, с лесовиками лучше бы миром. Расходы — меньше, доходы — больше.
Взыщу. О чём и предупредил заблаговременно.
Посидели, помолчали. О чём говорить? Я сказанное — исполню. Они... постараются. А как получится?... аллах акбар.
— Туда, на Юг, который на севере, пойдёт один отряд. С ним вместе, чтобы помочь при случае, пойдёт второй. Но не будет на полуночь, на Вохму, сворачивать, а так по Ветлуге до самого истока. Если от её истока прямо на полдень — будет речка Сюзюм, если вёрст десять-двадцать не доходя, на восток — будет... название такое знакомое, Унжа. По обоим скатишься в Пижму. Оттуда в Вятку. В Каму. И — в Волгу.
— Опа. Вона ты чего задумал...
— Не, Аким, ничего я не задумал. Чисто прогуляться. Глянуть — как там торг идёт, что за люди живут. Полюбопытствовать. Сигурд, там особенно сторожко надо. С середины Вятки сидят булгарские люди. Купцы всякие. Погосты ихние. Тамошние племена — данники эмира. Ссорить меня с ним не надо. Но и кланяться сильно — ни к чему. Не пугать, но и самим не пугаться. И, да, десятину — не платить. Печать я тебе дам.
* * *
Оборотной стороной "такс фри" на Стрелке явилось освобождение моих купцов от налогов. И на "Святой Руси", и в "Серебряной Булгарии". Что, к моему удивлению, в здешней местности — не удивительно.
Ибн Фадлан пишет:
"Если прибудет корабль из страны хазар в страну булгар, то царь выедет верхом и пересчитает то, что в нем имеется, и возьмет из всего этого десятую часть. А если прибудут русы или какие-нибудь другие люди из прочих племен с рабами, то царь, право же, выбирает для себя из каждого десятка голов одну голову".
Мне это напоминает манеру первых Бакинских нефтепромышленников. Были там персонажи, которые тоже вели платежи, не сходя с коня. В Баку в начале 20 в. такая "верховая" манера ведения бизнеса удивляла европейцев: "Oh my God! Дикие люди!". Сходное удивление звучит у ибн Фадлана в 10 в. в Булгаре.
Ибн Руста:
"Если приходят к ним мусульманские суда для торговли, то с них берут десятину".
Десятина во всём, как брал с купцов Аламуш, для русских — уровень запредельного грабежа. На аналогичное предложение монгол рязанцы ответили: "когда нас не будет — всё возьмёте".
Аламуш паразитировал на "меховом трафике".
"Булгарские правители всегда проводили политику активного благоприятствования внешней торговле".
Булгарские мусульманские правители нагло плевали на слова Пророка и весь шариат. В части налогов. Поскольку там установлен закят — налог на торговлю — в 1/40 (2.5%).
"Благоприятствование" на уровне Батыева нашествия.
Тут в халифате кончилось серебро. "Бздынь" распространился по цепочке "костяшек домино". Каганат, эмират, Русь. С дальнего конца прилетела "ответка". В формате Святослава-Барса. Одним каганатом меньше стало. Одна десятина на торговом пути сдохла. Но проблема-то не решилась!
Решение стандартное: повторяем.
И Владимир Креститель громит уже эмират. Наглядно показывая, что Русь платить не будет. Или поумнеете, или... пепелище.
Но проблема — остаётся. Дело не в пошлинах, дело в сути.
На халифатском конце — не из чего плавить серебро, на лесном — выбили бобров.
И наследники Аламуша стремительно умнеют — выкидывают "заветы славного предка" в части прежней "политики активного благоприятствования внешней торговле". Когда русские дружины выжигают всё от городских стен до горизонта — у уцелевших появляются умные мысли.
"— Роза!! Шо у тебя все котлеты разного размера?
— Моня, замолчи свой рот!! Кто требовал разнообразия в еде??".
Пришло время переходить на "котлеты разного размера" — отказаться от повсеместного и стандартного здесь "и возьмет из всего этого десятую часть". Вопрос уже не в единообразии, вопрос даже не в "еде". Вопрос в сохранении "рта".
Реальные были мужики: против гоблинов девяностых — сплошь эйнштейны.
Драть десятину — не получается, ходить в набег, как и положено правоверным — силушки не хватает. Кто-то мудрый в Волжской Булгарии принципиально меняет торговую политику.
Успехи хорезмийских мастеров, пришедших вслед за ибн Фандланом в новое мусульманское государство на Волге, выучивших местных, построивших уже устойчивые, не-кочевые, не исключительно зимние, города, создавших новую значимую сословную группу — ремесленников, это позволяют.
Археологи различают три волны булгарских переселенцев на территорию Волжской Булгарии. Третья волна связана с крахом хазарского каганата и последующей войной всех против всех. Торки с печенегами стали на столетие в Степи главными. Остальные — разбежались.
"Чёрные булгаре" побежали с территории каганата к сородичам, и принесли не только самих себя, но и новые экономические идеи.
Волжская Булгария из состояния: "паразит на трафике пуфика", превращается в "город мастеров".
В 1006 г. (Татищев):
"...прислали болгары послов с дары многими, дабы Владимир позволил им в городах по Волге и Оке торговать без опасения, на что Владимир охотно соизволил. И дал им во все грады печати. Дабы они везде и всем вольно торговали, и русские купцы с печатьми от наместников в Болгары с торгом ездили без опасения; а болгарам все их товары продавать во градах купцам, и от них купить, что потребно; а по селам не ездить тиунам, верникам, огневщине и смердине, не продавать и от них не купить".
В истории инициатива введения свободы торговли принадлежит всегда более продвинутой, экономически более успешной стороне.
Пример: Британская империя. С её слоганом: "Англия — мастерская мира".
В начале 11 в. эмиры могут уже успешно "доить" соотечественников и единоверцев. Ушр, закят, хумс — налоги, взимаемые с правоверных, и джизья с хараджем, выплачиваемые иноверцами — это позволяют. Можно и нужно навязать Крестителю "фри трейд".
"Нужно" — потому что в шариате нет налога на "прохожего иноверца". Пошлины — закят и ушр — взыскиваются с товаров. Но только с имущества правоверных.
Торговое превосходство над "Святой Русью" — позволяет следовать шариату и делать профит уже без насильственного отъёма в форме пошлин. А военные риски — заставляют.
Креститель ограниченно "нагибается": "торговать вольно". Но только — в городах. А то объегорят-то дурней наших, "огневщину и смердину".
Русь разрастается по Волге, Оке. Всё меньше племенных территорий, где булгары могут торговать. Но там же появляются русские города, где свободно — можно. Такой... очень тонкий "баланс интересов".
Каждая очередная война ломает этот порядок. Потом его восстанавливают. Уже и при нашествии монгол на Булгарию русский ювелир — резчик по янтарю, живший в Биляре, имел вислую свинцовую печать от Владимирского князя Юрия Всеволодовича, племянника Боголюбского.
Не "купец прохожий" — мастер оседлый, иноземец, иноверец — освобождён от налогов. Сравните с требованиями "праведных калифов" о джизье.
Две разных реакции на крах торговых путей.
"Упал" путь "из варяг в хазары" — бобёр с дирхемом кончились.
Булгары форсируют рост городов, ремесленное производство. Почти не ведут территориальной экспансии. "Импортозамещение" перешедшее в "экспортное наступление". Сильно мирный ислам? Ослабленная специфическая "северная форма", как у СПИДа? Во всём мире мусульманские владыки мечтают о набеге, о джихаде... Не здесь. Здесь — "делают деньги", поднимают страну.
"Святая Русь" — "А, плевать! У нас ещё есть!".
Переориентируются с одного исконного — "из варяг в хазары", на другой исконный — "из варяг в греки". Потом и он упал. И пришла на "Святую Русь" — феодальная раздробленность. С "кованой крамолой", междоусобицами и "брат на брата".
"Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |