— Куда вы должны привести пленницу? — спросила Фрей и, услышав ответ, перерезала лежащему горло. Вытерев меч об одежду убитого, сказала: — Я знаю, где это, может, поинтересуемся у этого щедрого господина, что мы ему такого сделали, раз он решил расстаться с такими деньгами. Подумать только, тридцать гульденов! Это же три гривны! Так что? Сходим, спросим?
— Сходим, всё-таки интересно, что хотел узнать этот щедрый господин? Хотя... не такой уж он и щедрый, всего три гривны за такое сложное дело, как нападение на нас, — произнесла Хельга, быстро опустошая карманы лежавших бандитов.
— Ну, не такое уж и сложное, они били ножами профессионально, от такого удара и кольчуга не всегда спасает, всё-таки хорошая вещь эта рубашечка, вроде мягкая, а не пробили. Но место, куда били, немножко болит, — скривилась Фрей и, махнув рукой, показывая куда, предложила: — Вот туда идём, потом надо будет тихонько подкрасться, я скажу когда.
Девушки шли в том же порядке — впереди Вейрин, за ней Фрей, говорившая куда идти, потом Ингрид и Хельга. Идти пришлось недалеко, на пересечении с соседней улицей стояла группа людей и чего-то ждала. Их можно было хорошо рассмотреть, так как несколько человек держали факелы. Девушки остановились и, не выходя из темноты, стали рассматривать эту группу, там было почти два десятка и это были хорошо вооружённые люди. Фрей сказала, что это именно то место, где должны ждать напавших на девушек, ещё Фрей тихо добавила:
— Очень похоже, что тем, кто привёл бы одну из нас, ничего бы не заплатили. Видите заряженные и взведённые арбалеты? Похоже, что эти ребята собрались стрелять, их больше тех, кто напал на нас, так что плату они бы получили сполна — болт в грудь. Живых свидетелей этой затеи эти оставлять не собирались.
— Это понятно, а вот что нам теперь делать? — поинтересовалась Вейрин, Фрей ответила:
— Когда не знаешь, что делать, надо просто подождать, всё само собой образуется. Напасть и захватить вон того, а это, похоже, их главный, у нас не выйдет, их слишком много и они начеку. Но долго они тут стоять не будут, ведь они не знают, что там... ну куда пошли их наёмники, происходит, так что ждём.
Девушки отошли назад и спрятались в тёмном переулке. Ждать пришлось недолго, от большой группы отделилось пять человек и, освещая себе дорогу факелами, пошли в ту сторону, откуда пришли девушки. Спрятавшиеся в тёмном переулке (по сравнению с совсем не широкой улицей, это был переулок — вставшие в ряд три человека его бы перегородили), Вейрин и подруги остались незамеченными. Вернувшиеся через короткое время люди, размахивая руками, что-то рассказали остальным, и вся эта группа куда-то направилась. Девушки пошли следом, заметить их было трудно, так как шли они в темноте за теми, кто не столько освещал себе дорогу факелами, сколько себя ослеплял. Дойдя до ворот в высоком заборе, вся эта толпа с факелами за ними и скрылась. Наблюдая издали, подойти ближе не выходя на свет, не получилось бы, так как перед воротами горело аж четыре факела, Вейрин спросила:
— И что теперь будем делать? Мы так ничего и не узнали, кто это и зачем им было организовывать на нас нападение, да ещё так, чтоб кого-то захватить.
— А ничего делать и не будем, — ответила Фрей и пояснила: — Это, как говорят в Новагороде, это посольское подворье маркграфства Швабии. Кто организовал нападение, нам теперь известно, а зачем? Тоже можно догадаться, кто-то видел, как вчера мы долго говорили с Валборг, а на что она подрядилась — ни для кого не секрет. Потом мы, вернее, ты, Вейрин, развила бурную деятельность, бегая по различным мастерским и делая такие большие заказы, вот этого кого-то, а теперь понятно кого, очень заинтересовало, а именно — о чём мы говорили с Валборг и о чём договорились. Так что, идём на Змея, ночевать будем там, так будет лучше.
Глава 9. Приготовления к новому походу и его начало.
Хельга, молодая воительница, начинающая ведьма
Ночь прошла спокойно, никто не ходил в окрестностях и не пытался пробраться на Змея, но Вейрин на всякий случай отвела его на семь сажен от берега. Утром Змей подошёл обратно, и сделано это было вовремя, как раз начали подвозить всё заказанное накануне. Когда делались эти заказы, Хельга даже не поняла — для чего эти такие большие траты, но вот сейчас стало всё ясно. Рабочие, прибывшие вместе с брусками, досками и гвоздями, сначала разобрали покосившуюся "каюту", построенную Угримом, а потом начали сооружать новую, намного большую. Эта была ещё не каюта, а только каркас из брусков, который почти полностью накрыл весь, как говорила Вейрин, кузов. Между брусков прибивали доски, но не вплотную, а с довольно большими промежутками, только крышу сделали сплошной и из более толстых досок чем те, которые шли на стены. Ещё больше Хельгу удивили окна, сделанные в этих стенках. Эти окна закрывались плотными ставнями, Вейрин ещё особо настаивала, чтоб окна закрывались плотно, без зазоров. Вот зачем такое, если рядом в стене промежутки между досками больше, чем в ладонь? Постройка этого сооружения заняла два дня, оно было не сплошное, а разделённое на три части. Первое отделение, как сказала Вейрин — каюта экипажа, было самое маленькое, почти как "каюта", построенная Угримом, вдоль её стен уместились три сундука, на которых мог растянуться во всю длину человек такого роста, как Олаф. Вейрин назвала эти лавки — диванами, ширина этих диванов была такая, что рядом могли запросто лечь две девушки, и им не было бы тесно. Между первым и вторым спальными местами был промежуток длиной в треть дивана и окно в стене, ещё одно было на противоположной стене, под окнами поставили большие тумбочки, скорее, комоды. В центре поставили большой стол. На вопрос Хельги: — "Почему диваны?", Вейрин коротко ответила: — "Увидишь". Вторая "каюта" была больше в длину (понятно, что ширина всех кают была одинакова), там вдоль стен и по центру плотники сделали три ряда по шесть двухъярусных коек, не таких широких, как диваны, только в центральном ряду, посредине каюты, вместо двух коек стоял стол. В промежутках между койками у стены было четыре окна. Между крайними койками (как и диванам в малой каюте) и стенами стояли довольно большие шкафы, всего по четыре штуки в каждой каюте. Как сказала Вейрин — надо же пассажирам куда-то складывать свои вещи, не на койки или диваны их бросать же. Всё это было неподвижно закреплено на толстых досках-распорках, которые были силовой частью конструкции всего сооружения, на эти доски настелили пол. В третьей, самой большой части, без окон в стенах, названной Вейрин — грузовым отсеком, ни диванов, ни коек не было. Из второго отсека на крышу сделали люк, из которого по трапу можно было вылезти на крышу. На эту "палубу" можно было выйти через дверь на трап, который вёл к рубке управления. Между этим трапом и рубкой была небольшая площадка (именно в ней был люк, ведущий во внутренние помещения Змея), на части крыши над каютами соорудили перила, или как опять непонятно выразилась Вейрин — раз палуба, то и фальшборт должен быть. Стены между каютами и грузовым отсеком сделали сплошными и толстыми с такими же плотно, как окна, пригнанными дверьми. Вейрин, осмотрев эти стенки, осталась очень довольна, очередной раз непонятно выразившись:
— Отличные переборки получились, не только разделяют пространства и работают как распорки, но и служат рёбрами жёсткости. Отлично получилось!
Это высказывание Вейрин очень удивило Хельгу — ну вот, скажите, пожалуйста, как стенки могут как-то работать, они же неживые, при этом кого-то распирать, но ещё и рёбрами служить? И не простыми, а очень жёсткими! Но если Вейрин осталась довольна, то значит так и надо.
На третий день привезли ткань и кожи. Похоже, Вейрин скупила всю основу для гобеленов, которая была в ткацкой мастерской. А у скорняков все шкуры, при этом зачем-то приказала их раскроить на прямоугольники! Зачем это было сделано именно так, Хельга поняла, когда тканью начали оббивать деревянную постройку изнутри, а кожами снаружи. Это делали одновременно с двух сторон, а в пустое пространство Вейрин и Ингрид (ей, пока Хельга спала в каюте, подруга объяснила, что задумала и что надо делать) лили что-то непонятное. Хотя... это нельзя было назвать наливанием, из емкостей, размером с большое полено, с шипением вылетало что-то очень похожее на морскую пену, но эта пена быстро становилась твёрдой, да такой, что ножом с трудом царапалась! Хельга поинтересовалась у подруги — что это такое, та в своей обычной манере, пояснила:
— Это герметизирующая пена, применяющаяся для заделывания пробоин, ну, чтоб катер сразу не утонул, когда в нём дырок наделают. Экипаж если ему посчастливится остаться в живых после обстрела, заливает этой пеной пробоины, конечно, если они не полметра диаметром, тогда уже никакая пена не поможет. Вот пена твердеет, как видишь — это происходит быстро, и можно как-то добраться до базы, а там уже как следует залатают. Штатного запаса такой пены хватило бы на половину того, что я задумала, но на истребителе был двойной запас, баллоны с пеной надо регулярно обновлять, вот мне новые и загрузили, а старые я сдать не успела. В них пена вполне годная, только твердеет дольше, но это уже не критично. Вот видишь, очень неплохо получается. Ингрид, много сразу не лей, а то распирать будет.
— Я осторожно нажимаю, а оно само так брызгает, — ответила Ингрид на замечание Вейрин. Хельга мало что поняла из пояснений Вейрин, но с интересом продолжила наблюдение за ходом работ. Эти работы были закончены через шесть дней после их начала, и тут началось такое! Вейрин достала из той же, как она сказала — каптёрки (такого небольшого чуланчика, ранее не замеченного Хельгой), большие туески с очень вонючей краской и стала красить сооружение снаружи, хорошо хоть не изнутри! Почему-то усмехаясь, Вейрин сказала, что эту краску ей выдали, приказав закрасить её художества на днище истребителя, но как гласит солдатская мудрость — не спеши выполнять приказ, может последовать другой, его отменяющий. А может случиться и такое, что некому будет докладывать о выполнении, вот так и получится, что все старания угодить начальству — напрасны. Ещё Вейрин пояснила, что эта серая краска, не совсем краска, а скорее мастика, мало того, что она водонепроницаема, так ещё и огнеупорна. А это свойство краски, учитывая любовь местных — стрелять во всё непонятное горящими стрелами, лишним не будет. Краска покрыла шкуры наружной обивки толстым твёрдым слоем, но пока совсем не высохла, девушкам пришлось ночевать в гостинице. Но эти дни не были потрачены впустую, опять были походы по разным торговым лавкам, где были приобретены, по мнению Вейрин, необходимые вещи, подруги ей активно помогали, и их советы были очень полезны.
Теперь Хельга поняла, почему широкие лавки в первой каюте Вейрин назвала диванами, на эти лавки уложили мягкие тюфяки, а спинками послужили большие подушки. Эту каюту Вейрин, снова непонятно выразившись, назвала — салоном для экипажа и ВИП гостей, но не объяснила, кто такой этот экипаж и почему он будет в этой каюте, и когда он сюда придёт. С гостями было ясно, только непонятно, почему их так Вейрин обозвала — вип, похвалила или обругала? Нет, скорее всего, похвалила, ведь не будет же она пускать в эту уютную каюту кого попало. В эти диваны были сложены вещи из малой каюты внизу и ещё кое-что прикупленное в лавках на ярмарке, впрочем, самое ценное осталось внизу, его перенесли в освободившуюся каптёрку (почему Вейрин так называет тот чуланчик, Хельга так и не поняла, но название ей понравилось). На стены первой каюты повесили ковры (в этих восточных коврах ничего особенного не было, разве что они были толстыми, но от их вида Вейрин пришла в восторг), такими же коврами застелили и диваны. Во второй каюте койки застелили тюфяками потоньше и накрыли обычной тканью, на стены повесили несколько гобеленов попроще, Вейрин сказала, мол, нечего пассажиров баловать. Те полторы сажени оставленного открытого пространства кузова, Вейрин назвала очередным непонятным словом:
— Вот тут Малк и Угрим и остальные сделали гальюн, свешиваясь за борт, так пусть так и останется. Умывальник тоже здесь будет, для этого шпигаты открытыми и оставили.
Фрей, воительница и ведьма.
Всё задуманное Вейрин было сделано за пятнадцать дней, а не за десять, как планировала Вейрин и надо сказать, что очень неплохо получилось, почти как на дромоне. Только в отличие от дромона тут не было палуб с гребцами и со всем из этого вытекающим и дурно пахнущим. Каюты, особенно первая, получились очень уютными, такая роскошь на драккарах даже не снилась, да и на дромонах, несмотря на их размеры, каюты были меньше (но их было больше). Само это строение оказалось весьма крепким, на огороженной перилами части крыши, или как назвала это место Вейрин — верхней палубе, Фрей даже попрыгала, проверяя прочность. То, что всё было серым, норманны привыкли свои драккары (паруса и щиты на бортах) раскрашивать в яркие цвета, нисколько не уменьшало красоты сделанного. К тому же Вейрин сказала, что серый цвет на фоне моря малозаметен и они увидят драккар гораздо раньше, чем с него заметят Змея. Первая каюта была испытана в последние ночи, там девушки ночевали, правда, Змей отводили от берега на пять сажен, и это правильно — бережёного боги берегут.
И вот утром (не совсем утром, солнце уже поднялось довольно высоко), на шестнадцатый день от начала работ, к Змею подошла Валборг, в сопровождении двух своих воительниц и Бьорна. Сначала она представила своих спутниц, Вивеку и Ганворт, чей воинственный вид вполне соответствовал их именам. А потом гости прошли на Змея. Каюты понравились, хотя в первой Валбог сказала:
— Зачем эта ненужная роскошь? На боевом корабле её не должно быть, если это всё, что ты Фрей хотела мне показать, то мы пойдём обратно.
— Не спеши, подруга, Вейрин хотела ещё вас покатать, сходим в море, заодно и поговорим, — ответила Фрей. Бьорн недовольно пробурчал:
— Если покатать — сходить в море, то это долго, мы и до вечера не обернёмся, если же по гавани, то зачем это? К тому же я не понял — как это будет сделано? Вёсел я не вижу, да и мачты не увидел.
— Ну почему долго, мы быстренько — до горизонта и обратно, я имею в виду, заплывём так, чтоб берега не было видно. А мачта или вёсла... зачем это нам? — улыбнулась Вейрин и, не давая себе возразить, добавила: — Тем более что мы уже идём. Пошли, посмотрите.
Вейрин открыла дверь, на ведущий к рубке трап (оттуда же можно было перебраться на палубу над каютами) и жестом пригласила пойти за ней. Вейрин первая поднялась в рубку, остальные выходили на крышу кают, при этом никто не смог сдержать возгласов удивления — Змей уже проходил узость, отделяющую залив Любена от моря. Залив был большой, чтоб пройти расстояние до выхода из него на вёслах, требовалось не менее часа, а с тех пор как начался осмотр кают, прошло не больше десяти минут! Вейрин, шедшая первой, пригласила Валборг следовать за ней, третьей в рубку зашла Фрей, остальные же собрались на "палубе", удивлённо озираясь по сторонам. Вейрин села рядом с Ингрид, управлявшей Змеем, и спросила:
