— В чем дело-то?
Ага, вон у того чуть дрогнули губы. Нет, ничего не сказал.
Значит, добром меня не выпустят. Будем уповать на чувство дружеской привязанности между охотниками.
Поудобнее ухватившись за свой импровизированный щит, я начал медленно подниматься вверх. Арбалеты наконечниками стрел следили за каждым моим шевелением.
Я забирался выше — они следили. Ждали малейшего угрожающего действия, но, пока, Слава Богу, не стреляли.
Я поднимался. Народ продолжал тупить — неужели не соображают, что я могу утащить их товарища в невообразимые дали? Давно могли бы долбануть телепатически всем скопом. Боятся, что сразу не справятся? Или телепатов, как Сергей Викторович, среди них просто нет?
Я поднимался. Охотники с каменными лицами следили за мной, держа супостата в перекрестье сердитых глаз и отнюдь не сердитых, но очень грозных арбалетов. Ничего, ребята, потерпите еще немного: сейчас заберусь на крышу и оставлю там вашего собрата: мне он, поверьте, совсем не нужен. Был бы здесь Дроботецкий, не пришлось бы играть в игры со смертью. Сам виноват: устроил, дурак, слежку! Нашел ротозеев!
В спину подуло ветерком. Значит, стена позади закончилась. Еще немного и все будет тип-топ. Еще чуть-чуть.... Есть, встали ноги на крышу!
Некто тут же ухватил меня за ворот и потянул назад. Фаргел, наверное, опять, ба...
Бац! В смысл "бум!" Так отдался в голове щедрый удар палкой. Осиновой, разумеется, — они ж других не носят.
Перед глазами все поплыло. Рядом повалился бессознательный охотник, глухо вскрикнув при падении. Неужели всё?
Кое-как я встал на четвереньки. Поднял голову, оглядел мутными глазами сцену.
Два охотника. Один целится из арбалета, другой бросил палку и, ухватив меня за волосы, замахнулся стилетом. Всё.
С неба рухнула серая молния, с лету выбросив с крыши охотника со стилетом и клоком моих волос в намертво сжавшейся руке. Спаситель тут же прыгнул в сторону, всего на чуть опередив застрявшую в рукаве стрелу. Зубодробительный удар — и арбалетчик, деля судьбу товарища, падает в темный проем.
Фаргел развернулся:
— Я же говорил: будь осторожен!
Он подошел ближе, заглянул в глаза:
— Лететь можешь?
Я кивнул. Голова обиженно отозвалась головной болью. Потерплю. Я поднялся на ноги. Сам.
— Взлетай сразу после меня. Я их уведу, а ты — полетишь в другую сторону. Пошли!
Обратившись в серую тень, он пронесся над тем самым бетонным забором, который я так и не смог преодолеть. Воздух запоздало пропороло несколько стрел. Попадешь в него, как же! Не зря уже два года за нос водит.
Пора и мне удалиться. Постаравшись с места развить скорость, подобную той, что продемонстрировал Фаргел, я поспешил удрать как можно дальше.
В меня никто не стрелял. Счастье-то какое!
Вернусь в институт, найду угол потемнее, забьюсь в него и больше носа наружу не высуну!
Глава 48
В институте я пришел в себя довольно быстро. Даже обошлось без баррикады возле двери. Свернувшись калачиком на грустно поскрипывающей кушетке, я встревожено ловил гулявшие по зданию звуки.
В комнату вошел Дроботецкий. На ходу стягивая с себя куртку, прошел к стулу. Сел.
— Набегался? — хмуро поинтересовался шеф. — Остудил горячую голову?
— Я хотел помочь, — с достоинством ответил обладатель горячей головы. Поправка, хотел ответить с достоинством. На деле это больше напоминало овечье блеяние. Я откашлялся и сделал вид, что так и было задумано.
— Помощь должна быть своеобразной и своевременной. А то, что ты учудил, мне совсем не нужно.
— Сергей Викторович, я не хотел, чтобы вы погибли!
— Думаешь, мне нужна твоя смерть? Мы договорились, что ты будешь сидеть здесь! Вместо этого наш супергерой ищет приключений — и ловит стрелу! Скажи спасибо, что в ногу попала! Как рана, кстати?
— Почти зажила, — задрав штанину, я показал еле заметный шрам.
Охотник кивнул.
— Всегда завидовал живучести вампиров. Если бы еще в голову одного из них добавить мозгов...
Отметив мою недовольную физиономию, Дроботецкий скривился:
— Значит, так. Сидишь здесь, наружу — ни шагу.
— Как скажете, — покладисто согласился я, сверкая озерными глазенками.
Сергей Викторович вздохнул. Судя по тревожному взгляду, брошенному в мою сторону, шефа тут же стали одолевать сомнения. Я ответил выражением крайнего смирения в честных глазах.
— Рядом с вами, — доверительно сообщил я, — готов находиться сколько угодно! В шахматы поиграем...
— Ты почему такой упрямый? — дрогнувшим от гнева голосом спросил Дроботецкий. — Думаешь, это игра?!
На риторические вопросы не отвечают. Я пожал плечами.
— Кеша, в городе, кроме вас с Фаргелом, есть еще минимум один вампир. Возможно, следующей ночью начнется резня. Победителем станет тот, кто будет атаковать первым. Послушай, никто не станет вглядываться: вон тот низколетящий вампир случайно не Кеша Скиба? Тебя прибьют при первой же встрече! Если тебе кажется, что ты такой неуязвимый, подумать о людях! Пока они будут сомневаться, ты это или Фаргел, станет поздно.
Грустный расклад. Я вздохнул. Сел на кушетке. Дробно постукивая по ее краю пальцами, задумался.
— ...Хорошо. Я буду сидеть здесь. Но хочу, чтобы вы были рядом. Так мне не придется волноваться за вас.
— Думаешь, я только сейчас этим занимаюсь? Спасибо за беспокойство, конечно, но... ты не задавался вопросом, как я одолел двух, ДВУХ вампиров? Это только в кино можно вонзить им кол в сердце, пока они в гробу лежат. На самом деле эти бестии прячутся так, что найти их лежку очень сложно.
Ты говоришь, что беспокоишься за меня. Прекрасно. Значит, мы стали друзьями. Несмотря на это.... Нет, именно потому, — говорю тебе: отсиживаться здесь я не буду. Мои товарищи сражаются — как я могу прятаться? Ты понимаешь? — он требовательно вскинул голову.
Я свою, напротив, опустил. Медленно вздохнул. И кивнул.
— Если я не вернусь, — продолжал охотник, — Дима доработает вакцину. С сегодняшнего дня он — мой заместитель. Думаю, через два-три месяца мы получим антидот — не так много времени осталось. Как только лекарство будет испытано, ты сможешь вернуть себе прежнюю жизнь.
— Может, предложить эту вакцину вампирам? Как вы думаете, их способности сохранятся?
Дроботецкий хмыкнул:
— Сомневаюсь, что они согласятся: о таком продлении жизни многие люди просто мечтают. Попробовать можно, конечно. Предложишь потом, если хочешь, но я иллюзий не питаю. Потом, я сказал! — охотник назидательно поднял указательный палец, — когда все это кончится. А пока сиди здесь. Договорились?
— Договорились, — мрачно согласился я и уставился в угол.
— Возникнут вопросы — обращайся к Диме. Все, пока.
Глухо стукнув, закрылась дверь. Я смерил ее тоскливым взглядом и начал готовиться ко сну. Ночка выдалась жаркой, зато во все остальные — некуда будет деться от безделья. Когда проснусь, нужно будет заглянуть к Диме — перетолковать о том, о сем. С учетом взлета по карьерной лестнице трудно называть его лаборантом. Значит, парню присваивается кодовый позывной "зам". Я зевнул и провалился в сон...
...Димка согнулся над микроскопом, что-то старательно изучая. Но при моем появлении отозвался от своего занятия. Протянул руку, вмиг став рубахой-парнем:
— Привет! Ты по делу?
— Неа, просто болтаюсь. Чем занимаешься?
Он даже обиделся. Ответил неожиданно резко:
— Медитирую над твоей кровью, ясное дело!
Тут же смутился. Потирая глаза, произнес:
— Извини. Устал просто. Который день уже изучаю. Знаешь, — он воодушевился, — вот сто раз уже видел, а до сих пор удивляюсь ее возможностям! Да ты садись, чего стоишь? — он кивнул на стул рядом со столом.
Я послушно сел на указанное место. С собачьим любопытством уставился на темную каплю на предметном стекле.
— А что с вакциной?
— Над вакциной работаем. Это, Кеш, не так быстро. Клиента — наш "вирус вампиризма" — мы изучили основательно, изменений в нем не происходит, так что, когда появится антидот — это вопрос времени. Крысы, слышь, тормозят сильно.
— К-какие крысы?
Тормозят? Перед глазами возникла бредовая картинка с крысой, мчавшейся со всех лап, которую вдруг заставили вписаться в крутой поворот. Наклонившись на бок, она скребет всеми лапами по дорожке, что есть мочи цепляется когтями, да не справляется и грузно шлепается о бортик ограждения.
При чем здесь я?
— Пошли покажу, — Дима порывисто вскочил с места, зашагал впереди, указывая дорогу в лабораторию. В принципе, где она находится, я и так знал, а вот побывать внутри пока не доводилось.
Небольшое, отнюдь не сверкающее стерильной белизной помещение. Стены увешаны видеокамерами. Зачем? А-а, чтобы с разных ракурсов следить за главными обитателями лаборатории — белыми грызунами в отделенных друг от друга клетках.
— Смотри: вот эта крыса — заражена. Она должна бы стать вампиром, а никого не убивает. Зато к мясу, особенно с кровью, проявляет заметный интерес. Регенерация, сердцебиение и так далее — в пределах нормы. Мы заразили мышь — все то же самое.
Я глубокомысленно покивал.
— А где, кстати, она?
— Он. Мыша больше нет. Посадили в клетку к раненому коту — лапку тому порезали немножко, чтобы запах был: думали, свежая кровь подействует — котяра сожрал гостя за милую душу. Кстати, можешь поздороваться.
Я настороженно глянул на мирно дремлющего кота, "одетого" в черную шубу с рыжими "подпалинами":
— Что с котом? Изменения есть?
— Если и есть — то небольшие. Вампиром он не стал. Хотя вирус в его крови есть.
— Может, он проявляется только у человека?
— Может. Сам голову ломаю. Вот послушай! "Вирус вампиризма" мы вычленили совершенно точно. Мы знаем, как он "работает", что может и не может — результат анализов. Он не подвержен мутациям — имеет структуру, потрясающую по своим регенерационным возможностям! Стопроцентная надежность расчетов! Компьютерная модель показывает, что независимо от количества введенного вируса любое живое существо станет вампиром — жизнь дает нам совершенно другое! Значит, где-то что-то упустили, что-то важное.
— Если модель не подтверждается, то она не верна, — мудро заметил я.
— Вот именно! Я уже на триста раз проверил и перепроверил расчеты: все верно!
— Тогда...
Я задумался. Дима закончил за меня:
— Тогда мы не учли какой-то параметр, играющий роль катализатора. Нет, прости, не катализатора — параметр, играющий роль условия для активизации вируса.
— Переведи на общечеловеческий.
— А?
— Скажи нормальными словами то же самое.
— Неважно. Суть в том, что пока я не пойму, как ты стал вампиром, с мертвой точки не сдвинусь.
Это я понял. Давно понимал вообще-то. Тоже мне, открытие!
— Может, вирус действует только на людей. Тогда получится, что никакой проблемы не существует.
Дима засунул большие пальцы рук за брючной ремень и заявил:
— Есть только один способ проверить это. На ком будем экспериментировать? Лично я, скажу честно, боюсь. Хорошо, ты такой добрый получился, а ну как создадим армию вампиров типа тех, что бегают снаружи?
Логично. Тупик — что тоже логично. Я открыл клетку с зараженной крысой, взял ее в руку. Цапнет ли? Станет пить кровь? Перехватив обеими руками, посмотрел ей в глаза.
Крыса как крыса: ничего особенного.
— Не трогай подопытных животных, — сделал выговор Дима, забирая грызуна. — Запрещено правилами проведения лабораторных работ. Могу дать почитать.
Да кому твои правила нужны? Мне вдруг захотелось, чтобы крыса выбралась из Димкиной руки, пробежала по полу и спряталась в какой-нибудь норке. Во-он в той стене. Правда, норки там нет. Но всегда можно проделать! Сильно-сильно захотелось. Пусть она убежит!
Дима задумался. Отстраненный, ничего не замечающий взгляд; остановившаяся рука. В ней зашевелилась крыса; упираясь задними лапами, растолкнула пальцы и, перевалившись через край ладони, спрыгнула Диме на колени. Новоиспеченный зам не прореагировал.
С колен крыса перебралась на пол, по которому побежала, четко следуя нарисованной моим воображением линии. Добралась до стены и остановилась, бесцельно тычась в преграду носом: дырки в ней не было. Пожалуй, мне стоит внимательно следить за своими желаниями.
Рядом очнулся Дима, посмотрел вокруг. В два шага настиг сбежавшего грызуна и беспощадно водворил его на положенное место — в клетку.
— Я думал, — сказал он, заперев дверку, — думал, роль такого условия играет слюна вампира. Помнишь, брали ее на анализ? Ничего подобного! Не получилось. Уже столько литературы перелопатил! Иной раз, кажется, нашел — бегаю, руками машу, сам себе радуюсь, представляешь? А потом — пшик: идея не подтвердилась.
— Все великие открытия рождались в муках, — сказал я.
— Все великие открытия совершались потому, что кто-то догадался внимательно посмотреть на то, что лежит перед носом! Если бы я только знал, на что смотреть!
— Тут я тебе ничем помочь не могу...
Чтобы не отвлекать его от работы, я скоро ушел — обратно в свою комнату: кроме Димы и Сергея Викторовича, дружеских отношений я здесь ни с кем не завел.
В рутине и однообразной скуке прошло две ночи. Дроботецкий не появлялся. Дима был занят, смягчив отказ от болтовни ворохом приключенческих книг. Я лениво листал страницу за страницей, подсознательно прислушиваясь к звукам вокруг.
На третью ночь, сорвавшись с петель, гулко ахнула входная дверь. В здании возникло что-то, вызывающее страх одним только своим присутствием. По вмиг опустевшему коридору прошел Фаргел и, безошибочно найдя мою комнату, сказал с порога:
— Собирайся. Тебя хочет видеть Совет.
Глава 49
Их оказалось не так много, этих легендарных Старейших. Кроме нас с Фаргелом, на крыше высотного дома было только пять вампиров. Из них — две женщины. Пока стороны обменивались изучающими взглядами, Фаргел занял позицию в сторонке. Подчеркивает нейтралитет? Выкручивайся, мол, сам?
— Он слишком силен для новичка, — сказала одна из дам, обратив свой взор к Фаргелу.
— Потому что забрал у Бориса всю кровь, — объяснил Фаргел, — Бориса Тренева.
Дама нетерпеливо кивнула:
— Я помню. Как это произошло?
— Борис пытался полакомиться сестрой Кеши, — короткий кивок в мою сторону. — А тот оказался рядом, вмешался.
— И оказался сильнее? — холодно вопросила та же дама. То ли она здесь самая главная, то ли я ей противен. Чего прицепилась-то? — Это невозможно. Новичку никогда не победить опытного вампира.
— Верно. Ему помог священник.
Взгляды присутствующих тут же переместились с Фаргела на меня.
— Почему ты об этом молчал?! — выкрикнул один из мужчин. — Вампира убивает священник!
— Пусть почтенный Даулет не волнуется, — размеренно отозвался Фаргел. — Священник больше не опасен.
— Ты убил его? — с живостью поинтересовалась говорившая ранее дама. По мне, монстр с женским лицом, а не женщина. Но, ничего не поделаешь, буду придерживаться традиций.
Было видно, что Фаргел колеблется.
— Нет, — сказал он, наконец. — Но он более не опасен: я убедил его не вмешиваться.
