Зверь Лютый. Книга 21. Понаехальцы

Пример хашшашинов вдохновил многие тайные общества Востока и Запада. Европейские ордена подражали хашшашинам, перенимая у них методику жесткой дисциплины, принципы повышения в ранге, технику знаков отличия, эмблем и символов.

Иерархия внутри хашшашинов было неотъемлемо связана с различными "степенями посвящения", что характерно для всех исмаилитских общин того периода. Каждая новая ступень все дальше отдалялась от исламских догм, приобретая все больше чисто политическую окраску. Высшая степень посвящения почти не имела ничего общего с религией.

Можно употреблять алкоголь, нарушать исламские законы, ставить под сомнение святость пророка Мухаммеда, воспринимать его жизнь как поучительную сказку. Верхушка секты придерживалась тщательно скрываемого "религиозного прагматизма", посредством которого решались насущные политические задачи.

Потом будет "жёлтый крестовый поход". В середине 13 в. их разгромят монголы. Потому, что к власти в Аламуте придёт "прагматик". В смысле: трус и дурак.

"Хуршах, молодой человек, унаследовавший власть от своего отца (убив его — авт). Это был любитель вина и женщин, поощрявший интриги при своем дворе. Он мог бы еще долго сидеть в своем замке, но у него сдали нервы. Узнав, что ему лично обещана жизнь, он явился в 1256 г. в ставку Хулагу. Тот отправил его в Монголию, но Мункэ терпеть не мог изменников и приказал убить Хуршаха в пути".

Лев Гумилёв:

"Хасан Саббах был гениальным злодеем. Он изобрел особую форму геноцида. Уничтожались только талантливые люди: храбрые эмиры, умные и образованные муллы, набожные отшельники, энергичные крестоносцы и халифы. В числе жертв исмаилитов были Низам-уль-Мульк, Конрад Монферратский, халиф Мустансир и многие другие. Зато трусы, дураки, люди, склонные к предательству, склочники и пьяницы чувствовали себя спокойно. Им было даже выгодно, что для них освобождались вакансии на служебной лестнице или устранялись соперники".

Убийство правителя с помощью ножа и последующее самоубийство — элемент ислама со времён второго праведного халифа Умара:

"Рано утром в среду 3 ноября (644 года — авт.) вооруженный обоюдоострым кинжалом Файруз в числе первых вошел в мечеть и занял место около Умара. Как только халиф начал молитву, Файруз нанес ему три удара кинжалом в живот, оказавшиеся смертельными, и устремился к выходу, ранив по пути еще дюжину единоверцев. Наконец на него удалось набросить плащ: он осознал, что обречен, и закололся".

Тактика хашшашинов повторяла действия перса Файруза. Место — мечеть, время — общая молитва, особенно пятничная. Такая... давняя народная традиция.

С этим связано появление в конце VII — начале VIII в. максура ("отделенная") — детали интерьера крупных мечетей, небольшого павильона, со всех сторон закрытого деревянной решёткой, отгораживающей от основного молитвенного зала. В максуре молился правитель, чтобы при большом стечении народа не опасаться за свою жизнь.

Без всяких "гениальных злодеев" мусульмане резали своих правителей столь часто, что это отразилось в конструкциях интерьеров.

Впрочем, следующий халиф — Усман, был просто забит противниками насмерть в собственной усадьбе.

Последнему праведному — Али — раскроили череп.

"В ночь на 22 января 661 г. Ибн Мулджам с двумя товарищами остался в соборной мечети Куфы; утром, как только Али прошел туда по специальному проходу, который вел в мечеть из дворца, один из сообщников набросился на него с мечом, но промахнулся. Зато удар Ибн Мулджама сразу раскроил Али череп: промучившись около полутора суток, четвертый "праведный" халиф скончался. В суматохе товарищи Ибн Мулджама ускользнули, но его самого удалось схватить; когда Али не стало, старший сын халифа, Хасан, казнил его, зарубив мечом...

...способ разрешения противоречий между рядовыми мусульманами и носителями верховной власти в Халифате был неоднократно опробован уже на заре исламской государственности далеко не случайно.

... ключевую роль сыграло мусульманское право, провозгласившее равенство всех мусульман перед законом. В основе — традиции родоплеменной демократии и эгалитаризма доисламских арабов. Средневековое исламское общество de jure оказалось бессословным; то, за что в Европе пришлось бороться в течение многих столетий... (LibertИ, иgalitИ, FraternitИ), мусульманам было дано изначально.

..."скороспелое" гражданское общество несло в себе зародыши жестоких внутренних конфликтов, ибо в нем... были крайне неразвиты механизмы обратной связи между властью и подданными... единственным возможным ответом на произвол власть имущих... физическое устранение... вплоть до самого высокого уровня".

Нет указаний на то, что после устранения Низам ал-Мулка "Горный Старец" намеревался поставить политические убийства на поток. Однако события, потрясшие Каир в 1094 г., заставили его порвать отношения с Фатимидским халифатом.

В Египте за месяц до смерти халифа ал-Мустансира скончался всесильный Бадр ал-Джамали, оставив своего сына ал-Афдала преемником. Тот сделал ставку не на Низара, первенца ал-Мустансира, а на Ахмада, младшего сына халифа, и возвел его на трон под именем ал-Мустали, нарушив установившуюся в государстве Фатимидов традицию передачи верховной власти от отца к старшему сыну. Низара замуровали заживо — нельзя проливать кровь имама.

Ибн Саббах оказался во главе тех исмаилитов, которые отказались признать этот переворот, объявив власть ал-Мустали (и его потомков) узурпаторской, их стали называть низаритами.

Важнейшим элементом разработанного "Горным Старцем" Дават-и джадид ("Нового призыва") стало учение о "скрытом" имаме. Выжившем Низаре. "Сокрытым", по словам Хасана, в подземельях Аламута.

Лишившись поддержки "братского" государства, ибн Саббах вынужден был искать новые методы борьбы и вспомнил об удачном покушении на Низам ал-Мулка.

Количественные данные о низаритском терроре дают менее увлекательную "для детей и юношества" картину.

Хасан ибн ас-Саббах (42 года, с 1092-го по 1124 г.) — 49 жерт, причем 22 из них — за пять лет, с 1095-го по 1099 г.

Кийа Бузург Умид (1124-1138) — все 12 жертв погибли в течение пяти лет, с 1129-го по 1135 г.

Мухаммад Кийа — устранено 14, 11 из них — в период с 1138-го по 1147 г. и всего один — с 1147-го по 1160 г.

За 70 лет (с 1092 по 1162 г.) по приказам из Аламута уничтожено 75 политических и религиозных деятелей, в том числе 8 государей. Самыми известными жертвами, помимо Низам ал-Мулка, принято считать главного виновника гибели Низара — ал-Афдала ибн Бадра (убит в 1121 г.), фатимидского халифа ал-Амира (1101-1130), сына ал-Мустали, а также двух аббасидских халифов, ал-Мустаршида (1118-1135) и его сына ар-Рашида (1135-1138).

В ряде случаев действия низаритов носили явно выраженный ответный характер: в 1105 г. и в 1111г. два сына Низам ал-Мулка, Ахмад, визирь султана Баркйарука, и Фахр ал-Мулк, визирь султана Санджара, поплатились своими жизнями за преследования исмаилитов.

Религиозных деятелей, факихов и кадиев, убивали за публичные поношения исмаилитов, причем нередко низариты предпочитали подкупать своих идеологических оппонентов.

Рашид ад-Дин рассказывает, что при Кийа Мухаммаде ибн Хасане (1166-1210, современник ГГ — авт.) настоятель одной из мечетей в городе Рей по имени Фахр ад-Дин, известный своей ученостью, в своей проповеди, произнесенной с минбара, предал исмаилитов проклятию. Тогда Кийа послал фидая, напавший с ножом на имама в его собственном доме.

Тот взмолился о пощаде и поклялся никогда впредь не говорить об исмаилитах худо. Фидай, который не собирался его убивать, поклонился мулле, передал ему 365 золотых динаров и объявил, что в случае соблюдения клятвы такая сумма будет передаваться ему ежегодно, а иначе его ждет смерть.

Через некоторое время в ответ на вопрос одного из учеников, почему он перестал обличать приверженцев исмаилизма, Фахр ад-Дин ответил:

"О друг, они имеют неоспоримые аргументы. Неразумно их проклинать".

В течение 45 лет до самой своей смерти Фахр ад-Дин продолжал получать ежегодное содержание от низаритов.

Не обеспечивались ли пьянство и "весёлая жизнь" Хайяма из этого же источника?

В физическом устранении упомянутых выше 75 человек участвовало 118 фидаев: чаще всего их убивали на месте или предавали мучительным казням.

Заметим: выпуск столь разрекламированной школы ибн Саббаха — меньше 2 федаинов в год.

С последней трети XII в. индивидуальный террор низаритов практически сходит на нет: за 89 лет от их рук погибло всего четыре человека. Если не считать отсутствия территориального единства, их государство мало чем отличалось от владений соседний правителей.

20 ноября 1256 г. его последний глава сдался на милость Хулагу-хана, а 19 декабря после непродолжительной осады покорилась и крепость Аламут, одно имя которой наводило некогда ужас.

В последующие столетия низариты были вытеснены в Индию, где образовали мусульманскую касту ходжа, члены которой отличаются исключительно мирным нравом и заняты преимущественно торговлей, и в горы Бадахшана и Памира. Во время присоединения Средней Азии к России памирские низариты представляли собой не склонное ни к какому проявлению насилия меньшинство, подвергавшееся постоянным гонениям со стороны господствовавших в регионе суннитов.

Суть их веры: "Люди должны быть как братья, друг друга не обижать. Важно быть добрым, честным. Обряды: посты, молитвы, праздники — не важны...".

Граф Бобринский отмечал у памирских исмаилитов отсутствие фанатизма в общении с христианами и стремление сблизиться с русскими, в которых они видели своих защитников и покровителей.

Часть доктрины низаритов — пренебрежение внешней, обрядовой стороной религии, осталась прежней, но методы насилия и террора, к которым они прибегали в отношениях, в первую очередь, с мусульманами, не разделявшими их воззрений, коренным образом переменились, ибо представляли собой непродолжительную и случайную флуктуацию в почти тысячелетней истории этого направления в исламе.

Убийства десятков высокопоставленных государственных деятелей — в том числе государей, свидетельствует о появлении принципиально нового способа достижения политических целей. Именно это дает основания относить практику ассасинов к терроризму.

Они наносили "точечные удары", террористы 21 в. организуют массовые убийства. Это вызвано разницей технологических возможностей.

* * *

Глава 457

Как всё просто!

У меня есть цель. Безусловно — благая. "Белоизбанутость" всея Руси.

Вам нравится "слеза младенца"? Точнее: сотня тысяч детских трупиков? Ежегодно? В этой стране, которая "Святая Русь".

Для "белоибанутости" нужна база. Обученные люди, материалы, технологии, деньги... База — Всеволжск.

Необходим максимально быстрый рост Всеволжска. Каждый день задержки — сотни трупиков. Каждый день. Там, на Руси.

Для роста нужны ресурсы.

Главный ограничитель роста — люди. Скорость, с которой средневековые аборигены могут измениться, могут стать "моими людьми". Впитать в себя мои ценности. Цели, стереотипы, навыки, знания...

Все остальные ограничители — обходить или уничтожать.

"Всё что есть — нужно съесть".

Максимум того, что может "переварить" община "без рвоты", без вреда для себя — должно быть.

Хлеб — обязательно.

На пути роста возникло препятствие — рязанский князь Глеб.

Тут не обычное для средневековья "пощипывание" феодального соседа — набег, полон, хабар, добыча. Он не просто жадный мироед-кровосос, он... исчадие диавольское! Он не просто у меня серебрушки тянет — он лишает "Святую Русь" её будущего, её детей!

Он этого не понимает. И не поймёт. Потому что не хочет.

Отчего во мне пробуждается священный гнев, праведное возмущение и справедливое негодование.

Короче: кипит мой разум возмущённый.

"И в смертный бой идти готов".

В "смертный" — для Глеба, естественно.

Глеб — и сам такой, и весь род его такой. Они там все такие!

Дальше у них будут: междоусобица между его сыновьями после смерти Глеба во Владимирской тюрьме. Бойня, которую устроят его внуки на съезде в Исадах, пытаясь разделить наследство его сына Романа, умершего после освобождения оттуда же, из "Владимирского централа", закончившаяся гибелью шести из них. Сбежавший в Степь и сошедший там с ума после общения с Батыем — один из внуков-убийц.

Несчастливый род. Вздорный. Неадекватный. Гнилой.

Я не могу переубедить Калауза. Я не могу заставить его. Остаётся переменить. Тайно — чтобы ответки не прилетело, и быстро — хлеб нужен в два месяца.

Как?!

Война? — Невозможна.

Восстание? — Долго.

Заговор? — Долго, дорого, нереально.

Что остаётся? Потерпеть? Помолиться? "Господь поможет"?

Ну, мрут детишки. В святорусских душегубках. И прежде мёрли. И впредь мереть будут. "На всё воля божья". Чего ты, Ванька, дёргаешься? Поставь к чудотворной иконе свечку трёхпудовую. Глядь — и полегчало. И придёт к тебе умиление и благорастворение. И прослезишься ты. В радости воспарения.

А как вам такое:

"Господь слышит тех, кто кричит от ярости, а не от страха"

Я не кричу. Пока. Я просто громко думаю.

Воспоминание о Хасане ибн Саббахе заставило меня вспомнить об "индивидуальном терроре". Как о способе разрешения межгосударственных проблем.

Техники ибн Саббаха — не моё.

У него в основе — ложь. Обман его собственных людей. Убийство сподвижников. В ходе тех или иных "цирковых фокусов". Смертельное прыганье "верных" в пропасть. Чисто выпендривание перед гостями:

— А вот какие у меня шнурки дрессированные.

Я ценю своих людей. В них — кусочки моей души. Мне себя жалко. "Жаба" не позволяет использовать их жизни как расходный демонстрационный материал.

Я ж — гумнонист и общечеловек! Не могу смотреть на "своих людей" как на бумажные одноразовые салфетки.

Забавно. Получается, что попандопуло, "нелюдь" — более человек, чем мусульманский имам?

Ещё. Я — атеист. В душе. И старательно избегаю воспитания религиозного фанатизма в своих людях.

Мне это противно. Безусловная преданность — опасна. Для меня: я же знаю, что ошибаюсь. Имитация загробного блаженства — омерзительна.

"Лжа мне — заборонена".

Но кроме идеи бога у человека есть и другие смыслы. За которые стоит убивать и умирать.

"Я по совести указу

Записался в камикадзе

...

Есть резон своим полетом

Вынуть душу из кого-то,

И в кого-то свою душу вложить.

Есть резон дойти до цели,

Той, которая в прицеле,

Потому что остальным надо жить!".

Что, совесть только у Розенбаума?

Федаины ибн Саббаха были законченными эгоистами: цель — райское блаженство для себя лично, смерть — средство персональной скоростной доставки. Сравните с отечественным: "Умрём за други своя". Разница — в наличии совести? В ответственности перед остающимися?

Я не могу использовать идеологические методы "Старца Горы". Потому что они основаны на прямом обмане. Не годятся, частью, и тренировочные методики. Поскольку используют унижение.