* * *
— Внимание пассажирам! Поезд Гарри-Экспресс отправляется, просьба пристегнуть ремни!
— Гарри, я уже сама могу передвигаться. Ты не обязан со мной носиться.
— Сегодня последний день, перед тем как мы поедем домой. И между прочим, через десять минут у нас промежуточный экзамен по трансфигурации.
— Ой! Тогда скорее, пока мы не опоздали!
Лохматая парочка, как уже окрестили Гарри и Гермиону не только их друг, но почти вся школа, на полной скорости помчалась в сторону кабинета трансфигурации. Точнее, бежал только Гарри, подруга сидела на его спине и подгоняла друга. Для рэйвенкловца, это уже было в порядке вещей, вот так носиться с Гермионой. Во-первых — он ей сразу сказал, что пока они не поедут домой, будет носить подругу по школе, а во-вторых — какая никакая тренировка.
Весть о том, что Поттер-Эванс является змееустом, распространилась по школе за один день, что удивительно, его практически не сторонились. Практически. Да, были те, кто в сторону Гарри говорили, что он Наследник Слизерина, но таких было процентов пятнадцать от общей массы учеников.
Правда, самая большая проблема, была в том, что против рэйвенкловца ополчились близнецы, всё-таки, прирождённые гриффиндорцы не могут терпеть всё, что связанно со змеями. Особенно если учесть, что два дня назад нашли окаменелых Джастина и Почти Безголового Ника, привидение Гриффиндора, и школа погрузилась в настоящую панику. И теперь, все Уизли (кроме Джинни) чуть ли не на всю школу трезвонят о том, что виноват во всём Поттер-Эванс, который пытается уничтожить всех тех, кто перешёл ему дорогу. Знал бы Рон, как на самом деле его хочет убить Гарри…
Но вот друзьям было всё равно, что он оказался змееустом. Больше всего, порадовала именно Луна:
— Парселтанг — это не язык тёмных магов, — произнесла она. — На самом деле, это язык природы.
— А как же то, что на нём говорили только…
— Просто совпадение, Гарри, — спокойно ответила девочка. — Ходят легенды, что остальные Основатели тоже умели разговаривать с животными, в частности, Годрик Гриффиндор умел разговаривать со львами.
— И не стоит забывать, что были и светлые волшебники, которые разговаривали на парселтанге, — добавила Сьюзен. — Так что, можешь успокоиться, Гарри, ты явно не наследник Слизерина.
— Пфф, а я и так спокоен. Как будто мне хотелось быть по крови связанным с Основателем, — фыркнул парень, закатывая глаза. Впереди у него очень интересное Рождество, и волноваться по таким мелочам ему не хотелось. Гораздо важнее и опаснее то, что произойдет после…
Патронусы, прощение и новый Василиск (часть вторая).
Семестр закончился, и дети, с радостными улыбками, начали собираться домой, чтобы хоть на некоторое время покинуть школу, в которой творится нападение на учеников. А кто бы остался? Уизли считать не будем.
Рано утром, приехав в карете, шестеро друзей оказались на станции, рассаживаясь в купе поезда Хогвартс-Экспресс, разговаривая и смеясь. Вдобавок к этому, все пытались смутить Лохматую Парочку.
— Мне кажется, или за последнее время вы двое стали как-то ближе друг к другу? — спросила Ханна, когда они сели на свои места, а поезд тронулся, увозя всех в Лондон.
— С чего это ты решила? — поинтересовалась Гермиона.
— Просто, вы так жмётесь друг к другу, когда сидите рядом, — хихикнула хаффлпаффовка, указав на друзей.
Гарри и Гермиона одновременно повернули головы друг на друга, замерев. Кончики их носов едва касались друг друга, заставляя обоих вздрогнуть, покрыться румянцем, и быстро отсесть друг от друга на небольшое расстояние.
— Тебе кажется, Сьюзен! — воскликнула Гермиона, отчаянно краснея, и стараясь смотреть в окно, а не на тех, кто сидит в купе. Но Луна, видя отражение подруги в оконном стекле, тихо хихикнула, и легонечко толкнула Невилла, прошептав тому на ухо:
— Невилл, ты мне поможешь в одном деле?
— Каком?
— Не сейчас, но дело будет касаться наших лохматиков.
На последнее слово хихикнул уже рэйвенкловец, а на вопросительный взгляд Сьюзен и Ханны, тот просто слегка кивнул в сторону Лохматой парочки, которые старались не смотреть друг на друга, и несмотря на то, что они демонстративно отсели на расстояние, уже через полчаса Гермиона снова оказалась рядом с Гарри.
Во время поездки были обсуждены многие вопросы, касающиеся прошедшего года. Самое главное — что делать с Роном Уизли? Сьюзен и Невилл пообещали, что попробуют найти способы, чтобы этот гриффиндорец получил своё за то, что натворил. Первая хотела найти ответы у своей тёти, а второй — решил поговорить с бабушкой. Луна предлагала отдать Уизли каким-то неведомым животным, что-то наподобие мозгошмыгов, которые проникнут в его голову и заставят рассказать обо всём, что он сделал, не нанеся ему серьёзного вреда. Под такие интересные разговоры (а что может быть интереснее обсуждения шанса насолить врагу), ребята приехали на платформу девять и три четверти, где на выходе тут же и разделились.
— Вы точно не хотите присоединиться к нам на Рождество? Дом в Годриковой лощине достаточно большой, чтобы мы все там уместились, — спросил Гарри у друзей.
— Точно-точно, — ответила за всех Ханна, нетерпеливо топчась на месте, словно чего-то ожидая. — Не волнуйся за нас. Всё, нам пора.
— И чего это они? — удивилась Гермиона, видя, как четверо друзей убежали от них, словно опаздывали на важное мероприятие.
— Кто их знает, может, у них уже есть планы? Кстати, твои родители точно согласны прийти ко мне?
— Конечно, согласны, или ты сомневаешься в том, что я говорю тебе правду? — прищурилась девушка.
Гарри только лишь мотнул головой, взяв подругу за руку и двигаясь в сторону барьера. Гермиона слегка покраснела, когда Гарри взял её за руку, но даже не подумала, чтобы сопротивляться. На выходе, ему пришлось отпустить Гермиону, чтобы не выслушивать подколы от Сириуса, и чтобы не смущать подругу перед её родителями. По крайней мере, сейчас.
— Гарри, помнишь, ты упоминал, что у мистера Люпина какая-то пушистая проблема? — спросила Гермиона, пытаясь найти, где стоят её родители.
— И тебе стало интересно, что это за проблема? — хихикнул Поттер-Эванс, снизив голос до полушёпота. — Ну, ничего особенно нет, просто Ремус — добрый оборотень.
— ОН КТО???
Крик девушки заставил многих магглов обернуться.
— Тише, Миа. А то всех перепугаешь. Да, он именно такой, как я сказал.
— Но разве он не опасный? — тихо спросила Гермиона.
— Только в полнолуние, а до него ещё три недели. Поверь мне, Миа, он очень добрый, даже несмотря на свою проблему. Я это знаю и помню.
— Я тебе верю. Просто теперь придётся подготовить к этому маму и папу.
— У тебя всё получится, я уверен. О, а вот и наши встречающие! — воскликнул Гарри, махнув куда-то рукой.
Гермиона проследила взглядом, и увидела крёстного своего друга и своих родителей, стоящих неподалёку. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы добежать до папы и мамы, и оказаться в их объятьях. Гарри же подходил неторопливо, смотря на эту встречу с радостной улыбкой.
— Привет, детёныш! — поприветствовал крестника Блэк, стискивая его в объятьях.
— Привет, Бродяга! Выглядишь куда лучше, чем в прошлый раз!
— Да и чувствую себя отлично! Здравствуй, Гермиона.
— Здравствуйте, мистер Блэк, — ответила девушка, закончив обниматься с родителями.
— Можно просто Сириус, — улыбаясь, произнёс Бродяга. — Я ещё не настолько старый, чтобы такая юная леди называла меня мистером.
— Хорошо… Сириус. Я рада видеть, что вам уже гораздо лучше. Вы вместе с нами отправляетесь?
— Нет, Миа, — ответил за своего крёстного Гарри. — Мы сразу отправимся в Годриковую лощину, надо приготовиться к Рождеству. И я очень рад, что вы присоединитесь к нам на этом празднике! — обратился парень к родителям подруги.
— Мы очень рады, что ты пригласил нас, Гарри, но нам придётся выехать пораньше, чтобы приехать вовремя.
— Не беспокойся, Эмма. У нас есть свои способы, добраться как можно быстрее, — сверкнул глазами Поттер-Эванс, намекая на магию. — Я надеюсь, вам понравится поселение. Особенно Дэвиду.
Судя по выражению лица отца Гермионы, он явно догадался, что население Годриковой лощины не просто обычные люди. Попрощавшись, семья Грейнджеров двинулась в сторону выхода с вокзала, и едва они скрылись, с лиц Гарри и Сириуса сошла улыбка.
— Гарри, ты писал, что с Гермионой случилась неприятность и что об этом нельзя писать в письме. Но вроде она в порядке. Так что случилось?
— Не здесь, Сириус. Давай лучше домой отправимся и поговорим.
Зайдя за угол, Блэк взял своего крестника за плечо, и оба мага сразу аппарировали в Годриковую лощину, где зайдя в дом, тут же расселись в гостиной. Гарри в течение двадцати минут рассказывал своему крёстному о том, что происходило с сентября: о том, что его перчатки обнаруживали в напитках посторонние зелья, о мании самой мелкой Уизли, и о странном поведении Гермионы после нападения.
— Гарри, — подал голос Блэк, когда крестник, рассказал о том, как он стал подозревать, что его подругу отравили. — Я всё понимаю, но почему ты решил, что в этом виноват именно Рон или Молли? Особенно если вспомнить, что мальчик сам оскорбил Гермиону в том году. Зачем им это нужно?
— Поверь мне, Сириус, у меня есть причины так считать. Рон найдёт любой способ насолить мне, за свои унижения и из-за зависти, а Молли… Да я уверен, что это именно она, если и не в открытую сказала, то точно намекнула, что поможет своему Рониксу. Ты знаешь, как этот рыжий кусок…существа учится? А если учесть, что этот предатель крови постоянно жалуется и скулит о несправедливости, то можно догадаться, что узнав об очень умной ведьме, которая учится на том же курсе, его мать спокойно решится пойти на такое. Кто знает, что у неё в голове творится? Если они готовы идти на такое, то они очень опасны, Сириус.
В словах крестника была логика, но поверить в то, что Молли на такое способна… Всё-таки, они вместе состояли в Ордене, и сражались против Тёмного Лорда.
— Но сейчас, с Гермионой всё в порядке. Может тебе показалось, что её отравили?
— Просто ты не дослушал. Вначале года я узнавал, есть ли способы привязать к себе человека, где и узнал о заклинании Империо и различных зельях, в том числе и о зелье доверия. Даже о побочных эффектах узнал, и у Гермионы они проявлялись: проблемы с памятью, тяга к этому рыжему засранцу. Да и на уроках, заклинания Гермионе стали даваться с трудом. А уж когда я услышал, каким голосом она стала говорить о Роне…
Сириус видел, что Гарри тяжело говорить, в его глазах, которые он сейчас закрыл, ещё были отголоски той паники. Блэк уже хотел сказать крестнику перестать рассказывать, когда Поттер-Эванс резко распахнул глаза.
— Я очень сильно испугался, Сириус. Я так не боялся, даже когда тётя Мардж спускала на меня своего пса. Миа не слышала меня, не хотела, чтобы ей помогли, даже когда я привёл её к профессору Снейпу, у которого было противоядие. Мне…мне пришлось использовать Империо, чтобы Миа его приняла.
Блэка словно огрели по голове бревном. Гарри попросил помощи у Нюниуса…то есть, у Северуса, и он… Он помог? Не может такого быть…
Но последние слова крестника, помимо недоумения, вызвали в Мародёре ещё и злость. Раз Гарри применил это Непростительное заклинание на своей подруге, значит, на это должна была быть ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ веская причина. Здесь явно не просто подозрения Гарри. А уж если учесть, что он до сих пор не в Азкабане…получается, Северус ничего никому не сказал!
— И что же ты теперь намерен делать?
— Пока не знаю, Сириус. У меня есть только моя уверенность и мои слова. Из Гермионы отрава выведена и даже если бы она осталась, связать это с Роном было бы тяжело. Да и выпечки у нас не осталось, чтобы предъявить их в качестве улик. Но я это так не оставлю, и заставлю заплатить за это всех тех, кто в этом замешан. Клянусь!
Бродяга, смотря прямо на Гарри, сразу же понял на кого тот сейчас был похож. У Джеймса всегда сверкали глаза, когда он придумывал очередную проказу, но вот такой взгляд у него был, только если его особенно сильно злили. И это никогда не предвещало ничего хорошего. Поэтому Блэк ни слова не сказал, когда над крестником сверкнула магическая вспышка, принимая его клятву.
— Когда я был здесь в последний раз, — произнёс мужчина, осматривая интерьер гостиной, — тут всё было разрушено. Но сейчас, у меня такое ощущение будто и не было того случая. Словно Волан-де-Морт и не приходил сюда.
— Знаю, я специально просил, чтобы всё было так же как и раньше, как я всё помню, — постучал пальцем себе по голове Поттер-Эванс. — Я рад вернуться домой, хоть он и большой для меня, поэтому я и купил ещё один.
— Причём поближе к Гермионе, да? — усмехнулся Бродяга, на что крестник скрестил руки на груди, нахмурившись. Над попытками выглядеть невозмутимо и грозно одновременно, Блэк смеялся ещё пять минут, прежде чем смог остановиться, и его лицо стало виноватым. — Гарри, я должен извиниться перед тобой.
— Извиниться? За что?
— За то, что я тогда отдал тебя. Когда я вынес тебя из дома в тот день… И узнав, что мои друзья уже мертвы… Я не мог адекватно думать. Я просто отдал тебя Хагриду, и пошёл искать этого ублюдка Питера, вместо того, чтобы забрать и воспитывать. И тем самым обрёк тебя, своего крестника, на десять лет жизни с этими…этими…
— Сириус! — Гарри прервал крёстного. — Тебе не за что извиняться. Откуда ты мог это знать? Да и потом, если бы ты меня забрал, а потом произошёл тот случай с Петтигрю, тебя могли не просто посадить, а отдать дементорам. А я всё равно попал бы к Дурслям, хотели бы мы этого или нет. Не вини себя.
Блэк вымученно улыбнулся на слова крестника, а Гарри решил отвлечь крёстного одним вопросом, который ещё волновал с лета.
— Сириус, а не расскажешь, почему папа разнёс свой мотоцикл? Я помню ваш с ним разговор, когда он чинил твой мотоцикл, и ты как-то это упомянул…
Блэк, услышав вопрос, громко рассмеялся, явно вспомнив тот день.
— О, ничего особенного, детёныш. Просто Джеймс отпраздновал твоё рождение вместе с нами, и ночью ему в голову стукнуло устроить спор, мол, он с одного раза попадёт в дерево и переломит его. Спорили на галлеон.
— А причём тут мотоцикл? — недоумевал парень.
— Гарри, Джеймс был пьян. В таком состоянии попасть в цель нелегко. Нет, Джеймс, конечно, попал, вот только не в дерево, а за него. А за ним стоял мотоцикл.
