В тот раз, заклинаниями разбрасывался Невилл, точнее, он атаковал щит Гарри, и в один из выстрелов, мощность заклинания была более сильной, и щит ≪Рефлексио≫ отразил его, лишь слегка зазвенев, но беда была в том, что заклинание отразилось не в потолок, как нацелил его Гарри, а направо, прямо в Гермиону, которая как раз тренировалась вместе с Ханной. Словно что-то заставило это заклинание отразиться именно в неё.
— ГЕРМИОНА!!! — крик обоих парней заставил девушку обернуться, а увидев, что в неё несётся заклинание, зажмуриться.
Но заклинание не попало, мало того, оно отразилось. Открыв глаза девушка увидела, что она окружена мощным щитом ≪Рефлексио≫, хотя она не успела его поставить. Ответ нашёлся спустя несколько секунд, когда все уставились на Поттер-Эванса. Его защита сильно потускнела, будто сейчас разрушится, и от него тянулась почти невидимая нить к щиту Гермионы. Сам Гарри активировал Истинное Зрение, и увидел, что магическая энергия его щита словно перенеслась от него, передав часть Гермионе. Грубо говоря, он перенёс часть своей защиты к своей девушке, что само по себе почти невозможно.
Это можно было списать на магический выброс, если бы через несколько часов спустя, Невилл не смог сделать тоже самое, передав пусть и малую, но всё-таки часть энергии Сьюзен, а потом и Луне. К концу вечера, Гермиона выдвинула теорию, что это похоже на новый вид Протеевых Чар — довольно сложный вид магии, который соединяет в одно целое несколько предметов. Но тут как раз и кроется непонятка — эти Чары наводятся на неодушевлённые предметы, а в их случае они работают на живых людях. Насчёт того, как их подруга может знать о заклинаниях, которые учат на шестых-седьмых курсах, никто ничего не спросил. Друзья и так знали, что Гермиона может знать больше, чем остальные. В этом плане с ней конкурирует только Поттер-Эванс.
Конечно, Гарри только радовался этому, ведь если раньше нужно было задумываться над тем, как в опасной ситуации прикрыть друга, если нападут, то теперь это сделать достаточно легко, осталось только научиться делать это мгновенно, на автомате и без эмоций. А то у самого юного Василиска это получается только от страха за свою девушку. Либо от злости.
— Шес, даже не думай! — не глядя сказал Поттер-Эванс, когда почувствовал, как отозвались защитные руны. — Мне эти крысы нужны для опытов.
— Я голоден, Хозяяяин, — прошипел в ответ фамильяр, отпрянув от клеток, но продолжая на них смотреть голодным взглядом.
— Тебе же крыс мало, сам говорил.
— Но их у вас тут много!
Гарри оглядел стену, по ширине которой, от одного угла до другого стояли небольшие клетки. Пятьдесят три крыски (точнее осталось уже сорок), это наоборот мало.
— Нет, Шес. Если всё пойдёт так и дальше, то мне и этих будет мало. Я даже боюсь представить, что было бы, если я не обнаружил записи мамы. Три года её работы хоть как-то мне помогают. Я что-то упускаю, но не могу понять — что?
Ворон снова взял листки с записями Лили Поттер, и снова стал зачитывать. Он так много их читал, что половину уже наизусть знал. Половину, но не всё. Спустя десять минут чтения, Поттер-Эванс громко выругался, тем самым заставив снова отпрянуть Шеса, который видя, что его Хозяин увлёкся чтением, потихоньку приближался к клеткам.
— И как я пропустил это? Вот же идиот!
Как оказалось, внизу листка его мама написала три слова: Попробовать маггловскую медицину?
Да уж, это просто полная ж. Теперь нужны новые книги, новые знания… Да много чего ещё! От мыслей насчёт покупки книг, Гарри невольно улыбнулся — в этот поход он пойдёт не один, а с Мией, и вместе они будут потрошить книжные магазинчики. Вначале маггловские, а потом и магические. Невольно, он вспомнил тот день, когда посмотрел в зеркало Еиналеж: он и Гермиона стоят вместе, на безымянных пальцах обоих — простенькие, золотые обручальные кольца. Сделать Мии предложение — когда-то он даже не задумывался об этом, а когда стал думать, было уже поздно. Но сделает ли он это?
Как глава Рода, Гарри вполне может жениться, по меркам магического мира он совершеннолетний, но дело не в этом. Дело в Гермионе. Он просто боится её напугать этим предложением сейчас, это несмотря на то, что ей четырнадцать — возраст, когда в магической Британии наступает, так называемый возраст согласия. Можно жениться, можно… Кхе… И на медовый месяц отправляться.
От последней мысли, Гарри густо покраснел, почувствовав, как от смущения ему даже дышать стало тяжелее, но и интерес проснулся сильный. Его любимая была очень красивая, а с момента их первой встречи на вокзале, она из очень симпатичной, стала очень красивой девушкой, словно цветок, который расцвел под лучами солнца. Поэтому не было ничего странного, что в последнее время мысли Гарри в сторону Гермионы были…более взрослыми. Хорошо, что пока он может контролировать гормоны, иначе…иначе холодный душ ему приходилось бы принимать гораздо чаще, чем сейчас. А то и вообще из душа не вылезал бы.
Мысли снова вернулись к сегодняшней встрече.
* * *
Несколькими часами ранее. Полдень. Малфой-мэнор.
— Пунктуальность — наше всё, — тихонько говорил Гарри, стоя возле входной двери Малфой-мэнора, и негромко постучал. — Кажется, я начинаю привыкать к тому, что я надеваю маску на встречу с Люциусом.
Парнишку слегка передёрнуло, и он быстро начал думать о другом. Причём он задумался настолько, что не заметил, как его встретил домовик (в этот и в предыдущие разы его встречал другой, в чистой чёрной наволочке с гербом Рода Малфоев), и тот провёл его к хозяину. Если бы кто-то смог проникнуть в его разум, то сразу подавился, и посчитал мальчишку монстром без морали. А мысли действительно были бы неприятны для многих.
— Люциус, мой скользкий друг, — поприветствовал Малфоя-старшего Гарри, улыбаясь про себя. Ему нравилось называть его так же, как называл Волан-де-Морт — Малфой вздрагивал, словно ожидая Круцио от Тёмного Хозяина. — Рад снова тебя видеть!
— Лорд Поттер-Эванс, — с приветственным кивком произнёс Люциус. — Ваша радость взаимна. Чай, кофе? Или всё-таки Огневиски?
— Кофе, пожалуйста. Для Огневиски я, к сожалению, пока маловат, — усмехнулся юный Лорд, усаживаясь в мягком кресле. — И я ведь просил — в неформальной обстановке, я просто Гарри.
— Хорошо, Гарри.
Два Лорда расселись напротив камина: Гарри с чашкой кофе, принесённый домовиком, а Люциус со стаканом Огневиски
— Итак, что ты хотел обсудить со мной? — первым начал Поттер-Эванс.
— Как ты знаешь, скоро наступит март, и из Азкабана выйдут две рыжие беды. Я бы не обратил на это внимание, если бы не опасность, которую они представляют для тебя, Гарри.
— Этих два предателя крови не способны каким-либо образом навредить мне, — хмыкнул рэйвенкловец, формируя в руке тёмный энергошар, — если такое попадёт в противника, даже если и не убьёт, то навредит сильно. Жаль, что оно требует много сил. — Но они могут попробовать навредить моим друзьям, как уже было с Мией. Ты уверен, что они представляют опасность?
— У меня есть несколько людей, в тюремной охране — дети Артура только об этом и бормочут, что во сне, что при дементорах. Их планы варьируются от яда, который они хотят подсыпать тебе в еду, напитки, и не только, до подкидывания тебе проклятого артефакта или порт-ключа, который перенесёт тебя в горы или кратер вулкана.
— Да уж. Они всегда были очень изобретательны.
Вначале, на лице Поттер-Эванса было непроницаемое выражение лица, которое вначале сменилось задумчивостью, потом появилась слабая улыбка, а потом разразился холодным, но весёлым смехом. Люциус невольно вздрогнул — когда Тёмный лорд так смеялся, это заканчивалось плачевно для многих.
— Ох, Люциус. Иногда, я тебя не понимаю, зачем тебе вообще нужен был Волан-де-Морт? У тебя есть деньги, есть влияние, и даже власть. Хоть она и теневая, но на то ты и слизеринец. Так зачем надо было идти за полукровкой, который может убить тебя, едва ты сделал что-то не так?
Малфой-старший глубоко задумался, смотря в свой стакан, на плескающуюся там жидкость. Значит, Тёмный Лорд и правда был полукровкой. Он догадывался, но догадываться и знать — две разные вещи.
— Дело в глупости, — решительно произнёс мужчина. — Я с детства слушал речи родителей, которые заставляли меня верить в превосходство чистоты крови. Я не особо смотрел по сторонам, не замечая, как меняется мир и просто готовился к тому, что пора менять мир. Поэтому, когда Пожиратели Смерти стали проявлять активность, я с радостью вступил в их ряды, потянув за собой товарищей. Даже Северуса я смог затащить к нам.
Люциус приподнял рукав, оголив часть руки, где была бледная Чёрная метка.
— Я испоганил свою кожу, ради чужих принципов, и этим же принципам учил своего сына. Мне нет в этом прощения, но, что мне приносит радость, у Драко мозгов больше, чем было у меня, раз он смог думать сам и избежать такого влияния. Для меня уже слишком поздно — я навсегда останусь в памяти нашего мира как Пожиратель Смерти, но хотя бы мой сын избежит этих шепотков за спиной, которые до сих пор преследуют меня.
Малфой-старший залпом выпил оставшийся алкоголь, слегка вздрогнув, когда рядом зашипел юный Лорд.
— Все мы совершаем ошибки, Люциус. Но прошлое, это прошлое, его нельзя забывать, но нельзя им жить. Ты был Пожирателем, мучил магглорождённых, но ведь можно и поменяться! Ты обеспечил себя частичным алиби, сказав, что служил Лорду под Империусом, так почему бы не подтвердить это? Доказать, что ты мучил первородных не сам, а из-за Лорда?
— И что же ты предлагаешь, Гарри? — спросил Люциус.
— Подстроим попытку твоего убийства, — коротко, а главное жёстко, ответил Гарри. — Исполнителями будут те, кто по определению является чистокровными, а защитят тебя те, кого Волан-де-Морт клялся уничтожать.
Люциус Малфой ничего не сказал, но выражение лица юного Поттер-Эванса очень сильно смахивало на лицо Тёмного Лорда. Очень похожи эти двое, и если выбирать на чью сторону вставать: Гарри Поттер-Эванса или Тёмного Лорда, Малфой выберет первую сторону. Жизнь и семья, всё-таки, важнее богатства и власти.
* * *
Через три дня. Далеко не Хогвартс. Полночь.
— Увидели бы меня сейчас, посчитали бы ненормальным, — бормотал юный Василиск, Гарри Джеймс Поттер-Эванс, отчаянно работая лопатой. И был бы прав.
В данный момент, Гарри находился на кладбище Литтл-Хенглтона, и раскапывал могилу Тома Реддла-старшего. Недалеко от него лежал мешок с останками матери Тома Реддла-младшего, которые он выкопал пару часов назад. Согласитесь, странное явление, да? Обычный человек скажет, что это аморально, но после того, как парень пережил последний год его прошлой жизни, рамки его моральных принципов несколько расширились.
Делать это тогда, когда зима ещё борется за свои права, а земля насквозь промёрзла, не очень приятное дело, но Гарри не хотел ждать. Беллатриса не Хвост, она гораздо умнее и способнее, хоть и сумасшедшая. Вдруг ей в голову придёт мысль и она убедит своего Господина возродиться без его крови? Это будет…плохо.
Зачем Гарри вообще это делал? Всё дело в ритуале возрождения. Когда Волан-де-Морт возродился в прошлый раз, он сразу обрёл былую мощь, и Гарри не мог его победить. Сам рэйвенкловец не был главой Рода, он не тренировался, да и вообще, был туповат и недалёк. Реддл же стал главой своего Рода, в обход проклятия, так как использовал кость отца. Магии всё равно, как появилось тело, главное, чтобы хоть частично оно совпадало с прошлым. В итоге тело он получил, но проклятие Рода его не постигло.
Вообще, проклятие Рода очень интересно само по себе. Крестражи не любят не только маги, но и сама магия, и если волшебник возвращает себе тело с помощью этой мерзкой вещи, то магия реагирует соответственно — она проклинает это существо, навечно закрывая ему доступ к Родовой магии, ослабляя волшебника, тем самым лишая его доброй части магических сил. К тому же, это проклятие постепенно разрушает созданное тело, на что уходит от года, до пяти лет, в зависимости от магического запаса волшебника и от того, кем по крови является возрождённый. Чистокровный получит мощный откат, тогда как полукровка протянет дольше. Магглорождённый не возродится вообще — будучи первородным, магия просто не знает, как реагировать, и попросту взрывается в новом теле. Том же, создавая тело, использовал кость отца, который являлся магглом, поэтому получив тело, магия не нашла в нём изъянов, посчитав, что это просто новорожденный маг. Плюс и то тело, которое создал Хвост помогло.
Раньше, Гарри не знал таких подробностей, но ему помогли.
— Спасибо тебе, Великий Салазар Слизерин, — произнёс парнишка, посмотрев в небо. Сегодняшняя ночь была безоблачна, и луна освещала землю и самого Гарри. — Если бы не твои исследования и записи, я бы опять попал в неприятную ситуацию. Где бы ты не был, я желаю тебе спокойной жизни после смерти. Жаль только, что твой потомок оказался таким…идиотом.
Когда Гарри вскрыл могилу, перед ним предстали останки мужчины, косвенно виноватого в появлении сильнейшего Тёмного лорда. Ему было жалко Тома, если бы он не был так красив, что запал в душу Меропы, может этого всего и не было бы.
— Как же хорошо, что в прошлом я часто имел дело с мёртвыми. Иначе меня бы точно стошнило.
Глубоко вздохнув остаточный запах от останков Тома старшего, Гарри поменял местами кости обоих родителей Волан-де-Морта, закопав могилу. Хорошо, что ещё по прошлой жизни он помнил где похоронена Меропа Мракс, иначе было бы худо.
Уставший, но довольный выполненным планом, Поттер-Эванс при помощи Добби переместился туда, где он выкопал кости Меропы, и закопал там кости Тома, чтобы потом вернуться в Хогвартс. Надо хоть немного поспать, а то на уроках не сможет ничего сделать. Плохо, что пришлось всё делать вручную, но выхода не было — нельзя оставлять магических следов. Том Реддл, он же Волан-де-Морт, обязан умереть, и не получить свою силу.
Уже через десять минут, лежа в своей кровати, Гарри посетила одна мысль:
≪Через месяц будут Пасхальные каникулы. Интересно, а Миа обрадуется, когда узнает, что я тоже еду в Австралию на каникулы? ≫
* * *
То же самое время. Лондон. Отдел Тайн Министерства Магии.
Два невыразимца — Бродерик Боуд и Сол Крокер — одни сидели в одной из комнат Отдела Тайн. На столе между ними лежали вещи, которые принадлежали Тому-Кого-Нельзя-Называть, и которые он превратил в крестраж. Так было ранее. Сейчас это уже уничтоженные вещи, но всё ещё опасны для слабого волей.
— Как считаешь, Сол, есть шанс найти и уничтожить остальные?
