Путь в Селембрис

Сергей Петрович был добрым человеком и никогда не доставал учеников нотациями. Он молча вручил Лелюне швабру и позволил заработать на троечку.

Подметая пол, Косицын приблизился к другу Федюне.

— Налепили на горб? — сочувственно спросил Бубенцовский.

— Нет ещё, — тихо отвечал приятель. — После уроков меня с маманей развесят на одной верёвке.

— А у нас... — не успел ничего нового сообщить Федюня.

Вошла учительница по трудам у девчонок.

— Сергей Петрович! — с привычными командирскими интонациями обратилась она к пожилому трудовику. — Пошлите к нам кого-нибудь с отвёрткой.

И углубилась в обсуждение своих проблем. Кончилось это совещание быстро, после чего Сергей Петрович вручил Лёньке отвёртку, пассатижи и указал на дверь.

У девочек произошла авария: расшатанные крепления стола не выдержали, и теперь на полу веером лежали свежеиспечённые блины. Урок кулинарии классно погорел. Но не это огорчило Лёньку. Среди девочек находилась новенькая — это была именно та невысокая рыженькая девочка, которая его свалила в субботу. Последнее очень неприятно, поскольку теперь, наверно, весь класс уже знает, как он валялся вверх тормашками.

Лёнька молча собрал и затянул крепления. После чего, напутствуемый подозрительным хихиканьем и шушуканьем, удалился восвояси.

Следующим уроком шла физра. Физру Лёнька любил. Это единственный урок, на котором можно чувствовать себя человеком. Хотя он был среднего роста, но очень прыгучим. Поэтому волейбол для него являлся настоящим подарком. Пока девочки в стороне под командой пожилой физручихи пытались забраться по канату, Лёнька носился с криками и сталкивался с одноклассниками. Все были потные, красные и возбуждённые.

Кирка Иванов налетел на Косицына, и оба повалились на пол. Лёнька почувствовал, что ему в бедро впилась какая-то мелкая штучка. Он остановился и вытащил из кармана жёлудь. Мгновение смотрел на него, ничего не понимая, потом налетевшие ребята свалили его. И через секунду Лёнька забыл про инцидент. Физра закончится через десять минут и надо успевать ловить кайф.

* * *

Матичка вошла в класс своей обычной тяжёлой походкой. Предстояло пережить два часа мучений. Сначала последовали комментарии по поводу контрольной. Контрольные всегда вызывали у Маргуси головную боль. Мельком бросив взгляд на форточки (боже упаси вас проветривать помещение!), она мрачно швырнула на стол стопку тетрадок.

Все затихли и невесело ждали, чем дело кончится.

— Давыдов. Два. Воронин. Два, — носовым голосом перечисляла матичка.

Дойдя до Косицына, она мельком бросила взгляд на на эту мелочь и припечатала:

— Кол.

Чугунков обеспокоенно обернулся. Три примера из контрольной он списал у Лёньки. Костик на всякий случай показал кулак.

— Чугунков. Четыре.

"Шла матичка по Покровке,

Повстречала там воровку.

Угадайте с пары раз:

Кто кому ударил в глаз?" — моментально родилось в голове.

* * *

На уроке литературы его поджидала неприятность. Классная, Антонина Андреевна, или просто Антошка, с грустью призналась:

— Придётся рассадить закадычных дружков.

Она имела в виду Косицына и Бубенцовского. Несомненно, Антошка была в курсе позавчерашних событий. Но, не это оказалось досадным. Умного Федюню посадили с отличницей Захаровой. Спрашивается, зачем? Оба и без того прекрасно справляются с заданиями, им не нужно списывать друг у друга. А вот Лёньке теперь придётся выживать за счёт собственных извилин.

Но и на этом дело не закончилось. К нему подсадили новенькую — ту рыжую, у ног которой он так позорно валялся в субботу.

— Я списывать тебе не дам, — всё, что сказал ей в тот день Лёлё.

Ему предстоял разговор в учительской, и Косицын не желал тратить свои душевные силы на всяких рыжих. Лёнька сам был рыжий и оттого не любил это племя. Кроме того, такую пару трудно не заметить. И его ещё ждут в будущем шуточки и приколы.

* * *

Биологиня Матюшина была милым человеком. Самая безобидная из учителей, она совершенно не умела держать дисциплину. У неё на уроках только не ходили на головах, а так всё можно. Девчонки на биологии обычно красили ногти. А мальчишки, ещё не доросшие до взрослых вещей, кидались жевательной резинкой. Оттого и Луи Пастер, и Бюффон, и Ламарк и даже Дарвин — все были украшены засохшей жвачкой. Надо ли объяснять, почему учительнице прилепили такое подходящее прозвище — Вакуоля?

Уроки биологии всегда проходили плодотворно и очень интересно. Минут через десять после звонка являлась из соседнего помещения экономичка и озабоченно говорила:

— Н-наталья Игоревна, мне нужно срочно с вами посовещаться.

Вакуоля немедленно делала строгое лицо, задавала классу самостоятельно изучить параграф и обещала:

— Через пять минут вернусь, проверю.

И скрывалась в лаборантской. Тогда седьмой "Б" шёл брататься с седьмым "В", который сидел в кабинете экономики. Всем великим экономистам, висящим на стене, залепляли глаза и бороды. Бэшники и вэшники имели много общих интересов, оттого библиотекарша не уставала удивляться: почему учебники биологии и экономики изнашиваются быстрее прочих? Странно, а башкам ничего не делалось!

Минут через полчаса, когда все уставали орать, на пороге лаборантской возникала экономичка и говорила назад:

— Да-да, конечно. Я учту рекомендации.

После чего величаво уходила, роняя крошки с подбородка и слегка натыкаясь на парты. Далее из лаборантской выбиралась низенькая и круглая Вакуоля. Помада размазана, весь рот в печенье.

— Н-ну, как вы, дети? Всё выучили?

* * *

Мама явилась вовремя и с убитым видом бродила возле логова Кренделючки. Лёнька тоже принялся бродить рядом, весь вид его являл глубокое раскаяние.

Кабинет завуча был заперт, и Косицын с внезапной надеждой подумал, что завучиха могла забыть о нём. Но завидев в коридоре её дородную фигуру, обречённо вздохнул. Теперь его на неделю отлучат от компьютера. Не разрешат гулять.

Судья разобрался в деле быстро. В Лёнькины ворота назначили пенальти. Всю неделю он будет мыть полы в спортивном зале, потому что тётя Паша упала и подвернула ногу.

Косицын быстро шевелил мозгами, вспоминая, слышал ли он грохот и крики позади себя, когда пронёсся мимо этого чучела в халате. Но ничего так и не вспомнил. Выходило, что на нём вины нет. Да это и не важно, раз обвинение не вынесли. Тоненькие ножки тёти Паши подводили её не однажды.

Мыть полы — подумаешь! И он немедленно отправился в спортивный зал. Чем быстрее сделаешь дело, чем веселее!

У дверей его ждал верный друг Федюнчик. И тут Лёнька понял, что напрасно он жаловался на жизнь! Мыть полы в спортивном зале оказалось до ужаса интересно. Федюня мчался на него, гоня швабру перед собой, а Лёлё перепрыгивал через неё. Потом они менялись местами.

Всё кончилось прекрасно — ведро опрокинулось. Сначала оба хотели равномерно размазать воду по всему полу, только она была уж очень чёрной. А потом всё само собой решилось: грязь замечательно утекла в щелочку от выбитого сучка в самом центре зала. Чумазые, потные и весёлые, приятели пошли домой. И тут веселье кончилось.

Гондурас с дружками тусовался у выхода.

— Гони бабки, микроб, — грубо сказал он и ткнул Лёньку так, что тот отлетел.

Бабок не было. Пройдёт неделя, пока он накопит оброк. Тогда Гондурасу не терпелось, и под дебильное ржание своих дружков он вытряс из сумки Лёньки всё его барахлишко. Ручки раскатились по крыльцу и попадали в шиповник.

— А это что у нас? — заинтересовался Копыто и поднял маленький пакетик.

Лёнька понятия не имел, откуда взялся у него этот пакетик. Он чуть не плакал. Ему придётся собирать свои тетрадки под ногами у этих животных.

У алгебры оторвалась обложка, теперь учебник не сдать в библиотеку. Матери опять придётся платить. Так повторяется каждый год. За плохую сохранность учебников его ругают и в школе, и дома. А что он может сделать? не носить их в школу?

Пока они с Федюней подбирали учебники и тетрадки, взрослые оболтусы заинтересовались пакетиком.

— Нюхаешь? — осведомился Гондурас.

Лёнька не ответил, но подумал про себя: "Урод ушастый!"

— А для чего это? — с понятным интересом толкнул его ногой Серый.

"Для того, чтоб у тебя хвост отрос".

— Это курят или лижут? — размышлял Копыто.

Все трое с интересом принюхивались. Гондурас чихнул и серая мелкая пыльца взлетела в воздух.

Лёнька с Федюней давно сбежали, а трое переростков на крыльце школы чихали и хохотали до слёз.

* * *

— Лёлё, сходи за хлебом, — озабоченно проговорила мама.

Ну вот! Опять забыла!

— Знаешь, кто бы жаловался! Я после сегодняшней встряски ничего не помню. И к тому же у тебя был весь день, чтобы купить хлеба! Ты уже не маленький, мог бы позаботиться и обо мне.

Упрёк был справедлив, и Лёнька засобирался за хлебом. Настроение сразу испортилось. Он уже предвкушал неприятности. Привычно выглянул в окно, однако, противной троицы на месте не оказалось. Тогда следовало поспешить и воспользоваться удачным обстоятельством.

У входа в круглосуточный маркет его задержал мужчина.

— А кто собирает за машины? — растерянно спросил он. — Я уже два раза выходил — всё никого нет.

Лёньке было не до того, он спешил сделать все дела до появления Гондураса и компании. Выбегая из маркета, он наткнулся на рыжую соседку по парте.

— Здесь можно хлеб купить? — спросила она как ни в чём ни бывало.

Лёнька хотел уж было проскочить мимо, но вдруг подумал, что не стоит ей так поздно ходить в маркет за хлебом.

— Здесь. Давай быстрее. Я подожду, — бросил он и затоптался на месте, оглядываясь по сторонам.

— А как тебя зовут? — опомнился он вдруг. Надо же, просидел рядом с соседкой целый день и не удосужился узнать её имя!

— Наташа. — примирительно ответила она. — Наташа Платонова. Мы переехали сюда.

— Ты, Наташа Платонова, не ходи сюда после шести. Здесь тусуется Гондурас с вассалами. Плохой человек.

— А кому деньги-то отдавать за машины? — растерянно бродили по пятачку несколько мужиков. Ночная охрана в лице подлого Гондураса и компании не спешила возникать на месте.

Только проводив одноклассницу до дома, Косицын понял, что они живут в одном подъезде.

Новая соседка жила этажом выше.

* * *

Школа опустела. Погасли огни в коридорах. Лишь в просторном вестибюле да в канцелярии на первом этаже неярко светили лампы. Завхоз быстро обходил все помещения, заглядывал под лестницы, дёргал ручки дверей. Везде всё заперто. Убедившись, что в школе полный порядок, он уверенным шагом направился в канцелярию.

На месте его ждали: физрук откупоривал бутылку, а физик резал колбасу.

— Прибыл в полное ваше распоряжение, — по всей форме доложился завхоз.

— Давай, Сам Самыч, а то водка остывает, — шутливо отвечал физрук.

Все трое тихо умирали со смеху, листая старую тетрадь. Это были Лёнькины комиксы со стишками про матичку.

ГЛАВА 4. Дёркино болото

Звук ворвался в неспокойный сон, как птица в форточку. Интересно, удивился Лёньчик, откуда такое сравнение? В дубе форточек не наблюдалось.

Он резко открыл глаза и толкнул Пафнутия.

В их убежище проникли: кто-то шумно топтался у дверей. Стойки слегка подрагивали, отчего уродцы в банках испуганно оглядывались. Два незванных гостя торопливо заползли под ветхое покрывало, пахнущее мышами, и притаились возле мешков с чем-то непонятным.

В дерюге хватало дырок — сквозь протёртую ткань можно наблюдать за движением снаружи. Больше всего Лёньчик боялся чихнуть: уж очень не хотелось жрать червяков в садке.

Старая Фифендра наведалась в заветный погребок.

— Сидите? — спросила она.

Лён и Паф сделали огромные глаза и уже собрались встать и повиниться: мол, сидим!

— Ну, сидите, сидите! — одобрила Фифендра и постучала пальцем по уродцу в банке. Остальные запрыгали и принялись гримасничать.

Оба тайных гостя перевели дух.

— Где это тут у меня... — колдунья копошилась среди корзин и всякой рухляди. — Ну ладно.

Лёньчик отлично видел, как она встала перед тёмным углом, спиной к ним и, поднявши руки, воскликнула:

— ЛИПТОАХ!

В углу зашуршало. Корзинки разбежались, словно у них имелись ножки. Потом с тяжким скрипом отворилась низенькая дверь.

— ОР! — сурово повелела колдунья.

Вспыхнули факелы и озарили неровным светом тайное помещение, доселе скрывавшееся за корзинками и мешками. Колдунья швырнула ногой один замешкавшийся мешок и шагнула внутрь помещения. Дверь за ней закрылась.

— Бежим! — шепнул Паф, и они опрометью кинулись в открытый проём входной двери, не обращая внимания на уродцев в банке.

— Где шляетесь?! — накинулась на них Кривельда.

Все давно уже позавтракали, и приятели явились к опустевшему столу. Только в чугунке оставались варёные бобы, да ещё немного ячменного хлеба.

— Он вас искал, — таинственно поведал Василёк.

Оказывается, Долбер явился на завтрак весь в примочках. Долго разорялся по поводу Пафа и его дружка. Потом пообещал, что скоро оба будут жрать червей, как миленькие.

В целом новости плохие. Но два приятеля почему-то не теряли хорошего настроения. Что там Долбер, когда они удрали от Фифендры!

На той же поляне под дубом, где накануне все толокли в ступах ингредиенты для зелий, весь класс опять сидел кружком. Фифендра задерживалась, и наглый Долбер решил, что пора выступить с лягушачьей кожей. Он встал и с подлой рожей двинулся к Пафнутию. В его руках была простая деревянная шкатулка.

— Пафик, а не подать ли нам тебя под мухоморным сусом? — издевательски спросил верзила.

Друзья вскочили и отбежали на безопасное расстояние. Долбер ржал, коробку он так и не открыл. Но тут из дуба вышла колдунья, и противный дылда сел на место с таким видом, словно ничего не произошло.

До вечера ученики заучивали названия веществ и их свойства. Запоминали, что и как хранить. Что с чем может стоять рядом, а что не может. У подручных мага много утомительных и малопонятных обязанностей. За понятливого и расторопного слугу можно много получить на ярмарке.

Долбер ничего не учил. Он сидел и только насмешливо пялился на двух своих врагов. Враги поняли, что надо ждать подвоха.

Не желая искушать судьбу, приятели решили скрыться в своей комнатке пораньше. Так и сделали. Вошли и заперли за собой дверь.

В маленькой комнатёнке помещались две узкие кровати и тумбочка, а больше ничего. Никаких личных вещей. Друзья уселись вдвоём на тумбочку и стали смотреть в окно. За круглым окошком малиновым светом распалялся запад. Вечерний холод выползал туманными клубами из мрачной черноты лесов.

— Ты о чём мечтаешь? — спросил Лён.

— Удрать отсюда, — ответил друг.

— А я мечтаю вас обоих превратить в лягушек, — раздался сзади противный голос.

Лён с Пафом моментально упали на кровати и скатились на пол. Над ними стоял со шкатулкой руке и ухмылялся Долбер. В другой его руке была зелёная веточка.

— Думали, заперлись? — злорадно осведомился он. — А у меня есть такая штучка — всеотпирающий ключ!