Путь в Селембрис

Едва началась география, за Косицыным пришли.

* * *

— Мальчик, — ласково начал участковый, — ты вчера встречался с Тельмагиным у школы?

— Выкладывай всю правду, Косицын! — нервно проговорила Кренделючка. — Не имеет смысла отпираться!

Участковый искоса глянул на неё и продолжил:

— Ты не можешь нам объяснить, откуда Тельмагин, Копылов и Серёгин взяли дозу. И что это за наркотик?

Откуда Косицыну знать, где Гондурас с дружками берут ширево?! Он развёл руками. Не объяснять же, в самом деле, что с него берут оброк!

— А они вот утверждают, что взяли понюшку у тебя, — так же ласково известил Лёньку участковый.

— О, кошмар! — застонала Кренделючка. — Тебе только ещё статьи недоставало, хулиган несчастный! Когда мы от тебя избавимся?!

Лёнька молча подавил в себе возмущение. От Тельмагина они не мечтают избавиться! Никто даже в пьяном бреду не придумает, что Гондурас покупал дурь у семиклассника!

— А разве анализ крови ничего не дал? — со знанием дела спросил он. Кто нынче не начитался детективов?

— Какой анализ крови... — озабоченно проговорил милиционер, — Собирайся. Будем беседовать на месте.

Лёнька молча складывал тетрадки. Все притихли и смотрели на него с испугом. Он вышел и забыл закрыть за собой дверь. Против обыкновения географичка не стала язвительно комментировать проблемы воспитания детей в неполных семьях.

Допросы несовершеннолетних должны происходить только в присутствии классного руководителя, поэтому классная седьмого "Б", Антошка, отправилась соблюдать права несовершеннолетнего Косицына.

У подъезда, куда ввели Лёньку, стояла скорая. На лестничной площадке курили небритые мужики в вытянутых трениках и шлёпанцах на босу ногу. Участковый завёл подозреваемого в какую-то квартиру.

— Это он?!! Мерзавец! — закричала толстая женщина в блестящей кофте. Вся косметика на её лице расплылась.

— Гражданочка, это просто беседа. Никаких определений пока выносить не будем, — отстранил её милиционер.

Квартира оказалась наполнена людьми. Были медики со скорой. Были ещё два мента. Ревела бабушка. Крепко тащило валерьянкой. Гондурасова маманя ещё пыталась пошуметь, но её вежливо выперли в другую комнату.

Косицын осторожно просочился в зал.

На диване сидели трое неразлучных дружков: гроза седьмых классов — Гондурас, Серый и Копыто. Тельмагин прятал голову под большим банным полотенцем с весёлыми свинюшками. Серый беспокойно поглядывал поверх диванной думки, плотно прижимая её к носу. А Копыто при виде Лёньки с рыданием воскликнул:

— Это он всё, говорю вам!

— Мальчик, что ты им дал вчера понюхать? — опять же ласково спросил участковый.

— Да ничего я им не давал! — возмутился Лёнька. — Они у меня выкинули все учебники из сумки!

— Пакетик тогда откуда?! — плаксиво отозвался Копыто. Гондурас почему-то молчал.

— Какой пакетик?! Подбираете всякую дрянь с земли! — не сдавался Лёнька. Какой может быть у него пакетик?!

— Я тебя убью, — мрачно прогнусил из-под свинюшек Гондурас. Странный же был у него голос!

— Ну-ка, сними полотенце! — внезапно потребовал врач скорой.

— Не сниму! — истерично завопил Тельмагин и угрожающе забил толстыми ногами. Тогда отняли подушку у Серого.

— Что ты можешь сказать об этом, мальчик?

У Лёни отвалилась челюсть.

Зрелище было потрясающим. Такое можно увидать разве что в ужастиках! Нижняя часть лица Серёгина вытянулась и обросла редкой серой шерстью. И не лицо это вовсе, а собачья морда! Совершенно по-собачьи кривились чёрные губы, а из-под них выглядывали большие жёлтые клыки!

— И хвост ещё, — непонятно кому сообщил медик. — Никогда не слышал о таком наркотике.

— Это был нюхательный табак! — сообщил Копыто.

— Мальчик, — отозвался медик, — табак может убить лошадь, но никогда не обратит человека в скакуна.

И тут уже порядком ошалевший Лёнька увидел, что Копылов сидит без обуви. Да и какая обувь налезет на копыта?! Настоящие лошадиные копыта! Начиная от щиколоток, ступни Копылова расширялись в круглое тёмное копыто, поросшее бурым волосом.

Мент изловчился и содрал с Гондураса полотенце. Круглая голова Тельмагина оказалась украшена парой высоких, мясистых ушей. А толстый, похожий на бульбу нос, откровенно походил на пятачок. К этой картине комично подходила белобрысая стрижка под ноль, весьма напоминающая свиную щетину.

Гондурас с воплем схватил полотенце и снова упрятал в него свою ставшую лицезримой сущность.

— Это же мутанты! — возмутилась молчащая дотоле Антошка. — Мы-то тут при чём?!

Она радовалась. Никаких наркотиков! Значит, всё происшедшее к ней не относится. А по поводу свиных ушей пусть волнуется директор!

— Я так и думал. Они всё врут, — подвёл итог медик. — Нам тут делать нечего. У нас куча вызовов. Привлекайте специалистов.

Медики поспешно испарились..

— Ладно, мальчик. Иди в школу. И помни: ни о чём, что видел, не рассказывай.

— Да, я знаю, — с пониманием отозвался Лёнька, — Всё, что я скажу, может быть использовано против меня.

Вдвоём с классной они вышли на улицу. У подъезда толпился народ. Люди оживлённо переговаривались, посмеивались и шептали что-то друг дружке на ухо. Тут же с горящими глазами торчали младшие школьники. Они пытались заглянуть в окно милицейского УАЗика, в котором прятался скучающий милиционер. На выходящих из подъезда Антонину и Лёньку уставились любопытные глаза.

Лёнька соображал, что говорить и впрямь никому ничего нельзя, поэтому огорчился, когда Антошка буквально полетела в школу. Торопиться ей некуда: до конца дня её освободили от уроков. Теперь она всё растрепит учителям, потом подробности неведомо как узнают все классы. А результат будет красоваться у Косицына под глазом. Интересно, лечатся свиные уши и лошадиные копыта?

* * *

Едва войдя в вестибюль, Лёнька понял, что проблемы в школе на сегодня не закончились. Опять бежала Кренделючка и вместе с директрисой. Завхоз был очень хмурым. А физрук прямо убитым.

— Что случилось? — спросил Лёнька.

— Изыди, аспид! — отвечала на бегу хроменькая тётя Паша.

Учителя, технички и завхоз столпились в дверях спортивного зала. Косицын тоже заинтересовался и заглянул через плечи. Это было очень занимательно, хотя и не так, как зрелище свиных ушей и лошадиных копыт.

Центр пола в спортивном зале выпучился. Доски треснули и разошлись. Из-под пола что-то неудержимо пёрло вверх.

— Что это? — прошептал кто-то сзади.

— Гриб-мутант? — тут же предположил Лёнька. Он уже видел сегодня чудеса.

Раздался треск и на глазах у застывших зрителей что-то ещё больше раздвинуло обломки досок. Из-за острых концов показалось немного зелени.

— А он вчера пол тут мыл! — раздался в сплошном молчании тонкий голос тёти Паши. И её кривой палец обличающе уставился на Лёньку.

— Павла Никифоровна, — потерянно отозвалась директриса, — пожалуйста, прошу вас, прекратите.

* * *

В этот день уроки проходили сумбурно. Учителя начинали объяснение, но сбивались. Они всё время выглядывали за дверь: не идёт ли кто. Если кто шёл, то тут же спрашивали:

— Ну что? Ничего?

Опрос у доски выглядел так же удивительно:

— Коньков, что ты можешь сказать про "Хамелеона"?

— Он цвет меняет и глазами зырит во все стороны.

— Молодец, спасибо...

Только матичка оставалась непоколебима. Никакие мутанты сбить её с толку не могли. Здравомысленная и абсолютно прагматичная Маргуся была законченной материалисткой. Маргарита Львовна не верила ни в пришельцев, ни в потусторонние силы. До каникул она намеревалась закончить тему и пусть все звёзды рухнут с небес на грешную планету, она её закончит!

Лёнька был тоже очень занят. Он задумал поэму, взамен безвозвратно пропавших комиксов.

Как по русской по стране

Едет рыцарь на коне.

Посмотрел из-под руки,

А кругом одни пеньки.

— Что за скотина тут гуляла?

А стара бабушка сказала:

— Ты послушай-ка, милок,

Кто природу уволок.

Тут недалеко в горушке

Сидит страшная зверушка.

Не мышонок, не лягушка.

Змей-Горыныча подружка!

Съела десять городов,

Стадо целое коров,

Обглодала всю деревню,

И ещё давай царевну!

* * *

Лёнька не стал рассказывать маме ни про мутантов, ни про спортивный зал. Она и так ещё немного сердита на него за комиксы. И оценка четвертная по алгебре — тройка. Впрочем, четвёрки ему всё равно не видать. Это он раньше добивался. Всё верил, что усилия вознаградятся. А потом убедился, что Маргуся ставит тройки даже не проверяя работу. Чугун списал у него однажды всю самостоятельную и получил четыре. А Коса получил свой лист без единой пометки, кроме тройки. Тройки у Маргуси были какие-то остроносые, ехидные.

Покончив с уроками, Лёнчик принялся разбираться на антресоли — такое было от мамы наказание. Там обнаружился целый пакет пластиковых и оловянных солдатиков. Когда-то, до пятого класса включительно, вместе с Федюней они устраивали на столе баталии. Потом всё войско сложили в мешок и убрали, чтобы война не мешала урокам.

И вот Лёнька сидит на своём диване, перебирая рыцарей и пехотинцев. Как старательно когда-то собиралась эта коллекция! Под пальцы попалась оловянная сабелька величиной чуть больше спички. Держать её можно только двумя пальцами.

Когда-то Лёнька любил гнездиться на подоконнике за занавеской. Садился, подтягивал к носу острые коленки, глядел на падающий снег и мечтал, держа в пальцах маленькую сабельку, похожую на толстую кривую иголку. Он видел себя рыцарем, скачущим на белом коне. Трепещет плащ, развевается плюмаж, звонкий стук копыт.

На спинке дивана стояли в ряд любимые конники. Лёнька перевернулся на бок и сладко засопел. Маленькая сабелька соскользнула и попала в руку. Пальцы рефлекторно сомкнулись и зажали её.

* * *

Небо затянуто тучами, а в разрывах дико светит ярко-белая луна. Час ночи. Нет ни человека. Тёмен школьный двор. Тем более страшен тихий звон — это вибрируют стёкла в окнах спортивного зала. Завыли собаки.

ГЛАВА 6. Подарок филина Гомони

Мгновенное пробуждение. Ёжик подпрыгнул и огляделся. Хорёк тут же открыл глаза. Оба глянули наверх. Долбер спал, свесив длинную ногу меж прутьями клетки. Не говоря ни слова, они бросились в разведку, а то Долбер проснётся и начнёт канючить.

В подземелье все продолжали спать. Ни одна из жаб не пошевелилась, когда два маленьких друга шныряли между ними. Лён с Пафом поспешили в свадебные палаты. Не появилась ли кикимора?

В банкетном зале полным ходом шла уборка. Несколько метёлок танцевали по земляному полу. Они сметали мусор и гнали его к порогу, на котором застыли два зверька. Одна метёлка накинулась на них и принялась шлёпать жёсткими ветками по спинам. Она явно сердилась. Паф взвизгнул и умчался, а упрямый Лён пытался увернуться и проникнуть в помещение. Он всё ещё надеялся, что где-то там лежит печатка.

Метла окончательно рассвирепела и начала драться уже по-настоящему. Она очень энергично приложила Лёнчика по спине, отчего он свернулся клубком и с визгом выкатился вон.

В коридоре друзья принялись слоняться взад-вперёд, не зная, что предпринять. Оба с тревогой начали понимать, что дело прогорает. Не только Долберу, но им тоже грозит опасность.

Так ничего и не добившись, оба вернулись на то место, где спали.

— Ну, что там? — со страхом спросил Долбер.

— Ничего, — вынужден был признаться Паф.

— Ты не тревожься, Долб, — успокоил его Лён. — Как только клетку снимут сверху, мы тебя непременно отобъём.

Но у Долбера были большие сомнения на этот счёт, он опять начал плакать и жаловаться на невезение. Приятели не отвечали — они и сами знали, как скверно обстоит дело, и с беспокойством ожидали ближайших событий.

Хорёк повозился на своём месте.

— Что-то в зад тычется, — недовольно проговорил он и привстал.

Лён посмотрел, что там, и увидел маленькую оловянную сабельку.

— Что это? — удивился он и взял находку в лапку.

Долбер наверху расквакался со смеху. Ёжик с сабелькой выглядел комично.

— Что ты сделаешь с ней? — также развеселился Паф. — Поймаешь муху и отрубишь крылья?

Лён попытался принять боевую позу: привстал на задних ножках и задорно вытянул сабельку вверх. Но тут же опрокинулся на спинку. Тогда он попробовал побежать на трёх лапках, держа в четвёртой своё маленькое оружие. Получилось ещё хуже, чем на четырёх. Он споткнулся, кувыркнулся и позорно тюкнулся носом в землю. Долбер и Паф хохотали.

Наконец, умаявшись, ёжик засунул сабельку между иголок, где уже скопилось порядочно мусора.

В течение дня они несколько раз бегали к вентиляционному ходу, чтобы не проморгать наступление вечера. Лягушки в клетке беспокоились: обед запаздывал. Никто не нёс им жирных червей, мух и прочие лакомства.

— Безобразие! — возмущался Долбер. — Мы же так исхудаем!

Паф помалкивал. Он знал, что лягухов кормить не будут — кому нужны черви в тарелке?! Ведь лягушек ели живыми!

* * *

Банкетный зал был торжественно убран. По углам стоят в старых ступах большие букеты чертополоха, сухого борщевника и болиголова. По стенам развешана полынь и корни цикуты. Посередине помещения плавали в деревянной кадке жёлтые кувшинки. Весь пол устилали сухие листья.

К вечеру стали прибывать гости — болотные кикиморы и лешие. Сама хозяйка, разряженная в паутину, с рябиновыми бусами на шее, встречала болотную родню. Дёрка, хотя и не слишком старая, но костлявая и вся серая. Только глазки у неё чёрные, как ягоды воронника. А нос выдавался вперёд, словно палец.

— Проходите, гости дорогие! Не стесняйтесь, рассаживайтесь по местам.

До полуночи было ещё далеко. Осенний день короток, поэтому у хозяйки намечалась большая программа на вечер.

Все гости расселись на полу. Никаких столов в банкетном зале не было. Перед каждым поставили большую деревянную лохань, почерневшую и заросшую ракушечником и мхом.

Жених с невестой сидели, как и положено, на почётном месте. Все кричали "горько!" и дарили подарки. Старая жаба стала играть на раковинах речных устриц, гости принялись плясать. Поднялся гвалт.

Паф нервничал и всё бегал проверять, как там Долбер. А Лён наблюдал и ждал, не объявится ли печатка.

— А теперь молодые дарят друг другу подарки! — крикнул тамада — тощий и вертлявый леший.

— Давайте под горяченькое! — завопили гости и налили из баклажек дымящееся синее варево.

— Закуску! — пьяно шумели кикиморы.

Примчался Паф и чуть не сшиб ёжика с порога.

— Несут! — панически шепнул он.

Моховые жабы и в самом деле несли клетку с большими лягушками. Долбер что-то в ужасе кричал, но среди общего гвалта его никто не слышал. Жабы принялись оделять гостей любимым лакомством кикимор. Долбера, как самого большого, положили в лохань невесты.

— Давай, его отнимем! — ёжик в отчаянии вытащил своё игрушечное оружие.

И они уж почти ринулись в помещение, как вдруг невеста взяла слово. Одной рукой придерживая бьющегося в лохани Долбера, второй достала из одежды зелёный огонёк.