Путь в Селембрис

Несчастная вдруг обернулась и испустила душераздирающий крик.

Да, это был он! Граф Дракула! Смертельный ужас вдруг объял ее, и сцены собственной недолгой жизни пронеслись перед ее широко распахнутым взором!

Граф был в какой-то старомодной белоснежной манишке, красном галстуке бабочкой и дурацком паричке. С его четырехдюймовых когтей ручьями текла кровь! Своими острыми и длинными, как у секача, зубами он страстно впился в белую учительницыну шею!

С протяжным вздохом она медленно упала наземь.

— Все. Снято, — сказал режиссер, зевая. — И, кстати, Мариванна, я сто раз вам говорил: когда падаете в дубле наземь, падайте не до конца. Вам еще сдавать реквизиты костюмерше, а у нас смета на стиральный порошок вышла еще на той неделе.

"А я-то думала, что актерская карьера — это розовые звезды на Бродвее!" — уныло думала Мариванна. — "А теперь играю в российской деревушке сельскую учительницу, несущую домой на ужин двойки, в каком-то малобюджетном второсортном фильме".

Так думала она, входя в маленький чуланчик, где для нее снимали угол в заброшенной глухой деревне у косой горбатенькой старушки с большим носом и торчащими зубами.

— АААА! — раздался крик за дверью!

Тело так и не нашли.

* * *

— Вы правы, — невозмутимо сказал продюсер. — Сущая дрянь. Никакой фантазии.

ГЛАВА 16. Эпохальное сражение

Понедельник начался блистательно. К щетке, нападавшей на входящих, все уже привыкли и покорно подставляли ноги.

Учителя попали под дурное влияние и предпочитали завтракать в кормильне. Являлись пораньше и спешили к горячим пирогам. С неприятным чувством завуч Изольда Григорьевна наблюдала, как они смеются, сидя за столами. И ещё говорят спасибо самовару, принимая чай в расписном бокале! Она лично столовку игнорировала. После приснопамятного посещения специалистов по барабашкам, завуч разочаровалась в передовой науке. Теперь они с директрисой демонстративно пьют чай только из "Мулинекса" и только с печеньем из маркета.

В школе творились безобразия. В канцелярии под пальмой сидела гадалка.

— Отчего у меня деньги утекают, как вода? — озабоченно спрашивала пожилая секретарша Валентина.

— И-ии, милая, — отвечала старая цыганка, — у тебя рука дырявая!

Вместо заболевшей исторички уроки вёл какой-то странный тип в очках — Филипп Эрастович Гомонин. Откуда он взялся, непонятно. Но являться к нему и требовать ответа Изольда Григорьевна боялась — слишком хорошо помнила, как в субботу попалась. Всего пять минут она пробыла Кассандрой, и больше этого не хотела испытать.

— Ладно, — размышляла вслух директор Вероника Марковна. — Пусть пока затыкает дыры. Дети не носятся и не орут, а то уж точно школу разбомбят. Четверть учительского состава на больничном. А этот Филин, или как его, хотя бы интересно рассказывает.

Филин и правда интересно рассказывал. Конечно, педагогического опыта у него нет — так, любитель. Но Татьяна Владимировна крепко раскуксилась и не обещала скоро приступить к работе.

Изольда вышла из канцелярии, бросив мельком взгляд на цыганку и её клиентуру. Тётя Паша и тётя Люба первые в очереди. Косноязычная Паша держала список вопросов. Первым номером, как точно знала завуч, был вопрос о повышении зарплаты. Второй — о пенсии. Третий — о прибавке по инвалидности. Четвёртый — по квартплате. Пятый — о субсидиях. Шестой, наверно, по поводу аптечных льгот. Уборщица хотела получить квалифицированную консультацию: что лучше — брать льготы натурально или в денежном эквиваленте?

В той же очереди сидел измаянный от вынужденного безделья физрук. Ему было твёрдо сказано, что на зарплате нынешнее положение не отзовётся. Руководство школы запаслось справкой от специалистов по полтергейсту. И в ней значилось, что никаких сверхъестественных отклонений в обстановке школы не замечено. Никаких барабашек. Поэтому ситуация в школе подходила под понятие геопатогенных нарушений. А за это зарплаты не лишают.

— Идите, Евгений Викторович, лучше посидите в классе вместо заболевшей биологии, — неодобрительно заметила Изольда.

В коридоре за ней немедленно увязался чёрный кот Вавила.

— Изольда Григорьевна! — отрапортовал он. — Примите работу!

— Какую работу? — невнимательно спросила завуч.

— Да вот же! — воскликнул кот и развёл лапы в белых манжетах.

Изольда огляделась. Как она могла не заметить?! Ведь длинный коридор и вправду обставлен! Вдоль окон шёл низкий подиум, на котором стояли в ряд большие кадки, а в них целые деревья. Молоденькие ёлки, берёзки, рябины, можжевельник. Весь подиум зарос травой, оконные проёмы декорированы гирляндами листьев, вьющимися мхами, ягодами рябины, сосновыми ветвями с шишками. Пахло свежей хвоей.

— А если так? — Вавила погасил свет в коридоре. И тут же в ветках замигали светлячки.

— Не знаю, что и сказать... — засомневалась Изольда. — Но полагаю, что вам теперь на дубе не сидеть по переменам.

И устремилась на урок. Она и так задержалась — звонок уже был.

— Это почему же? — озабоченно побежал за ней Вавила.

— Не стану объяснять. Вы ещё не вписались в реалии современной школьной жизни. Предлагаю вам самостоятельно в этом разобраться.

— Я так понял, вы пророчите мне провал? — догадался Вавила.

— Ну не то, чтобы провал, но некоторое разочарование вам придётся испытать, — отвечала Изольда Григорьевна, поднимаясь по лестнице.

— Вы не верите в мои способности?! — отчаянно крикнул кот.

— Верю, мой милый. Верю. Встретимся после и поговорим.

* * *

Лёнька весело шествовал по коридору. Исторички-маразматички нет. Впервые на его памяти Железная Татьяна взяла бюллетень. Все обгоняли Лёньку и бежали в столовку. В школе явно происходили перемены. Федюн тоже спешил нахвататься пирогов, поэтому нетерпеливо бросил Косицына и резво поскакал вперёд.

Навстречу уже мчались с маслеными ртами пятаки. Они дожёвывали на ходу пирожки, а недоеденные хвостики кидали на пол и в большие кадки с деревцами. Близость столовой оказалась для растений губительной. Этот коридор самый проходной, через него шла дорога к лестнице. Поэтому ученики, торопливо выбегая из столовки, бросали смятые бумажки на пол. Самые стеснительные запихивали их за батареи. Старшеклассники на ходу высыпали в кадки из карманов семечную шелуху.

Все ученики тайком грызли на уроках семечки. Их всегда можно купить у старухи, сидящей возле маленького круглосуточного маркета. Семечки были бедствием всех школ. У каждой школы бессменно дежурила со своим неиссякаемым мешком такая вот баба Маня или тётя Вера. У неё всегда имелась в боевой готовности обойма маленьких кульков из прожелтевшей "Литературки", ушедших в вечность вместе с истёкшим тысячелетием материалов энных съездов КПСС, а также революционной лирики Александра Блока.

Лёнька заглянул в бывший спортивный зал. Все они уже не по разу заглядывали в это место. То, что уроки физры безнадёжно пропали — совершенно ясно. Бегать в холодную погоду во дворе в самый разгар насморочного сезона не заставит даже самый бесчеловечный учитель. А сезон снегов ещё не начался. Поэтому уроки физры пропадали. По школе слонялись целые классы.

У самого порога бывшего спортзала тихо плескали волны и колыхали бумажки, блестящие пакетики из-под картошки, разбухшие сухарики, семечную шелуху. Косицын, посвистывая, заглянул за дверь и оглядел пустующее помещение. В углу в лодке плавал кот и мокрой метлой пытался гнать мусор к порогу.

— Привет, Вавила! — позвал его Лёнька.

— Привет, Лён, — отозвался кот. — У вас всегда так?

— Ты про что?

— Про мусор. Как ты думаешь, это всё произвольно делается или это сознательный акт хулиганства?

Косицын удивился. Никогда ещё ему не приходилось думать о том, что происходит в голове ученика, когда он закончит есть чипсы.

— А дома вы тоже мусорите? — спросил меж тем кот.

— Ну, ты прямо, как учитель! — поморщился Лёнька.

Кот вздохнул и сел. Лодка закачалась.

— Я полагал, — невесело поведал он, — что ученики наедятся в столовой и не станут таскаться с чипсами по школе. Но у них ведь есть ещё и семечки! А также жвачки! Ох, уж эти жвачки? Зачем они нужны?

— Для профилактики зубов, — ответил Лёнька, уже думая о другом. — Они понижают кислотно-щелочной баланс.

— А если... — встрепенулся кот.

Но собеседника и след простыл.

* * *

Прозвенел звонок на чётвёртый урок. Все уже промчались, а Тельмагин с компанией только ещё вошёл в вестибюль. Все трое курили у входа в школу и уже успели начать по второй, как зазвенел звонок. Ещё пару минут затягивались, а потом пошли, пряча недокуренные сигареты в ладони, а то уборщицы начнут орать. В последнее время в школе творилось что-то странное. То ли готовились к самодеятельности, то ли спонсоры расщедрились и вбухивали бабки в дебильные затеи.

Гондурас шёл по опустевшему коридору мимо дурацких ёлок в кадках. Ну, точно решили устроить детский спектакль. Понаставили между корыт деревянных гномов в разноцветных бушлатах.

— Смотри! — загыгыкал Копыто. — У них ложки и рогатки!

Гномы через одного и впрямь держали на плече, как ружья, большие деревянные половники с длинными черенками. А другие имели на вооружении большие рогатки.

Гондурас последний раз затянулся сигаретой. Пора в стойло, к однокашникам — грызть гранит науки. Он примерился и хотел уже притушить сигарету о круглый нос очкастого гнома. Но не успел. Гном пришёл в движение и ловко, как ворона клювом, нащёлкал Гондураса по руке половником.

— Ты что?! — рассвирепел Тельмагин. — Драться, сволочь?!

Копыто хохотал: Гондурас попался на заводную игрушку! Во, потеха!

Серый тоже веселился. Он запустил окурком прямо под берёзку, и тут же был нещадно атакован ещё одним гномом. Тот соскочил со своего насеста и, забежав Серёгину за спину, и быстро-быстро заколотил его по заду поварёшкой.

— Ну, казлы! — разозлился великовозрастный детина.

Он схватил за лямки свою сумку и врезал гному по башке. Маленький козёл навернулся на бок и покатился, как барабанчик, вдоль по коридору.

— Чего стоишь, Копыто?! — вопил Гондурас. — Мочи ублюдков!

Они втроём стали нападать на ложкарей и бить их сумками по колпакам. Перевес сил явно был на стороне трёх гуманоидов. Маленькие гномы несли большой урон в рядах, их выбивали с одного удара. Впервые Гондурас понял пользу образования: штук шесть школьных учебников вместе с общими тетрадями представляли собой убойное оружие. Знания — это сила!

Но как стало ясно далее, у гномов неплохо поставлено нападение. Едва ложкари выпали в осадок, на линию фронта вышли снайперы с рогатками. И стрелялись, гады, грецкими орехами! Рогатки у них здоровые, резинки толстые. Как врежут по окорокам, так сразу чуть не навылет!

— Отступаем! — крикнул Гондурас.

Все три мутанта отбежали в вестибюль и немного перевели дыхание. Копыте прямым попаданием въехали по амбразуре, теперь он светил хорошим фонарём.

— Не-е, брешете, заразы! — забормотал предводитель и решительно выпотрошил сумку.

— Учитесь, дебилы, обороне! — с чувством произнёс он. — Пригодится для защиты родины!

И засунул сзади в штаны учебник, а в руки взял на манер щита другой.

— Новейшей историей по архаическому прошлому! А-гонь!

Гондурас пошёл в атаку.

Он дрался, как герой. Он чуть не победил. Никита Кожемяка и рядом не валялся.

Гномы заходили с флангов, но орехи не причиняли Тельмагину вреда — его тылы защищала сама наука.

— Берите выше! — крикнул предводитель гномов. — Бейте супостата в выю!

Тут град снарядов обрушился на спину и бритый затылок защитника отечества.

— Ах, падлы! — заревел герой и снова протрубил ретираду.

В вестибюле он принял воспитательные меры к своим струсившим подчинённым.

— Мать вашу! — орал Гондурас на провинившихся рядовых. — Гномов испугались!

Тельмагин заглянул за угол. Там готовились к военным действиям. Толстяк в красном мундире строил свою гвардию. Похоже, в рядах противника не наблюдалось паники.

— Уроды! — рявкнул генералиссимус своим войскам. — Всех под трибунал! Ты, Серый, отвечай! Почему оставил командира?

— Я ранен, сэр! — отвечал рядовой, поспешно вытянувшись в струну.

— Отставить сэров! Орехами по заднице — тоже мне, ранение! Смотрите на начальство!

Он продемонстрировал учебник в штанах.

— Передовая метода! Всем повторить!

Рядовые поспешно попихали учебники в одежду.

— Мутанты, к бою! — героически воззвал Гондурас и с криком "ура-ааа!" пошёл на гномов. Вместо шлемов на головах надеты сумки.

Они почти прорвались. Ещё немного, и Тельмагин со товарищи попал бы на английский. Но противник был хитёр! Гномы связывали кушаки, забрасывали их на вражьи выи и шли на приступ! Гондурас и сам не понял, как оказался связан на полу. Его войска бежали.

— Я требую контрибуции! — свирепо сунулся к фельдмаршалу Тельмагину маленький красный генерал и ткнул поверженного врага в нос поварёшкой.

— Я сдаюсь! — поспешно завопил Тельмагин. — Каковы условия?!

— Подобрать окурки и вымести весь мусор в коридоре!

Выполнив условия победителя, мутанты с позором убрались на улицу. На английский они так и не попали.

* * *

Физрук устал слоняться в тоске по школе. Проходя мимо места своего изгнания, он остановился и печально посмотрел на дуб. На широкой ветви совсем по-человечьи — перекинув лапу через лапу — сидел кот-сказочник и пристально смотрел на педагога.

— Всё страдаете, Евгений Викторович? — спросил кот.

Тот не нашёлся, что ответить и собрался уходить.

— А вы попроще будьте, — продолжал Вавила, — забирайтесь-ка ко мне на дуб. Есть дело.

Устроившись на широкой ветке, физрук поинтересовался, что за дело. Вавила без слов достал из дупла бутылку.

— А удобно будет? — засомневался физрук. — Всё же школа.

— Дорогой Евгений Викторович, отчего вы только теперь, когда лишились возможности вести уроки, задумались об этом? Теперь удобно.

— Что за продукт? — ушёл от опасной темы педагог.

— Не беспокойтесь, не ваша палёная водка. Продукт отменный.

* * *

Вторая смена разбежалась по домам. Завуч Кренделькова напоследок обошла и осмотрела рекреации. У бывшего спортзала она на мгновение задержалась. Вавила с физруком, сидя на дубе, пили водку на брудершафт.

Завуч вздохнула и пошла неторопливо дальше. Вавила тут же забеспокоился, соскочил с дуба и прыгнул в лодочку.

— Ты подожди меня, Евгений, — деловито обронил он, — я сейчас вернусь.

И ловко принялся грести веслом.

— Изольда Григорьевна! — догнал он завуча. — Вы сегодня заняты?

— А что такое? — неприступно отозвалась Изольда, не сбавляя шага и не оборачиваясь.

— Да я хотел вас пригласить к себе на дуб.

— Я с котами на брудершафт не пью, — отрезала Изольда и удалилась твёрдым шагом.

Вавила сел на свой пушистый зад. Некоторое время хвост его подрагивал.

— Как жаль, — проронил он. — Ну к чему эта пошлая дискриминация?

Потом вернулся к физруку.

— Так, на чём мы остановились? А она ему и говорит...