Фанфик на "Князь Барбашин"

— О, не сомневайтесь! — граф в ответ почти кричал от плохо скрываемой радости. — Уже завтра я отправляюсь назад в Копенгаген, а затем и в Брюссель, где займусь нашими с вами делами.

— И да, передайте его величеству, что этим летом я буду в Москве, где обязательно встречусь с моим государем, коему и передам послание вашего короля.

— Я, как и мой король, будем безгранично благодарны вашей светлости за эту услугу!

Ещё раз поклонившись, граф развернулся и поспешил обратно в дом. Андрей проводил его взглядом, а затем обернувшись в сторону замёрзшего Ботнического залива облегчённо выдохнул. Что же, "большая игра" началась.

На следующее утро Конрад фон Фалькенберг, как и обещал накануне, отбыл назад и жизнь в Овле, до самой весны, вернулась в прежнее русло. Однако, как знал Андрей, это было лишь затишье перед грядущей бурей. Поэтому так и спешил в Москву. Здесь справятся и без него, а вот грядущая новая война на Балтике требовала его присутствия "на материке".

В Ивангород добрались быстро и без проблем. Погода, словно извиняясь за немного запоздавшую весну, компенсировала это прекрасными тёплыми деньками и попутным ветром, благодаря чему менее чем через неделю с момента отбытия из Овлы "Двенадцать апостолов" и "Святой Евстафий" {названия кораблей взяты "с потолка". — Авт.} пришвартовались в устье Наровы. Сам Ивангород встретил Андрея шумом и деловой суетой. За прошедшие несколько лет город заметно разросся, превратившись в весьма оживлённое место. Ну а почему и нет? Торговля идёт успешно, народ съезжается со всех концов государства Российского, да и иноземных гостей немало видно на его улицах. Спроси кто, сколько сейчас в нём сейчас населения, затруднился бы и сказать. Но несколько тысяч человек точно будет. Уже новгородцы ревновать начинают. Да и живущие буквально через речку нарвитяне смотрят на своего восточного соседа недобрым взглядом. Ну, это вполне ожидаемо? Нарва город торговый, живёт с транзита русских товаров в Западную Европу и наоборот. И чего им радоваться, коли ивангородцы все торги на свою сторону перетаскивают, товар в Нарву не везут, сами им торговать с заморскими странами хотят.

Ну да ладно, с этими нарвитянами. Хуже другое, ревельцы, обиженные тем, что русские нагло проходят мимо их города, и тем самым ломают установленный веками порядок и "старину", служащие основой процветания Ревеля, пользуясь тем, что предыдущие пару лет князь "шалил" гораздо западнее, вновь перешли к активным действиям, захватив с позапрошлого года несколько русских судов. А на протесты снова завели старую песню о том, что русские своим плаванием вне пределов Финского залива нарушают стапельное право Ревеля, через который они и обязаны везти свои товары. Разумеется, русские, в ответ, послали ревельцев в далекое пешее путешествие. В результате чего в прошлом году дошло до буквально морских сражений между русскими купцами и ливонскими каперами. И если крупные караваны, к тому же сопровождаемые военными кораблями, успешно оборонились, то некоторым одиночкам или отбившимся от каравана повезло меньше. А все обращения русских представителей к ревельскому рату и магистру Ливонского ордена были не просто дружно проигнорированы, но и со стороны последнего дан был воистину издевательский ответ: мол, если русские не могут сами обеспечить себе безопасность плавания, то лучше им, как было ранее, продавать свои товары ливонским купцам. М-да, сильно подгадил государству Русскому прошлогодний татарский набег, стоило показать слабину, и вот, все вновь готовы вонзить зубы в ослабевшего соседа.

К этому добавлялась уже им самим замеченная проблема защиты Ивангорода от неприятеля. Ивангородская крепость была просто не рассчитана на оборону столь крупного поселения, и в случае вражеской атаки весь посад будет просто сметён одним ударом, превратив в пепел все труды последних лет. Про пристань в Норовском и говорить не стоит. Там не то, что крепости, даже самого завалящего острога не имеется. Решат ливонцы перейти там границу у реки, и всё, некому будет их остановить, и, главное нечем. А значит, надо срочно решать проблему. На полноценную реконструкцию и расширение Ивангородской крепости у государства сейчас денег нет, но можно, на первых порах, окружить город хотя бы земляным валом с бастионами и равелинами. В Норовском возвести пару-тройку редутов с артиллерией. На первых порах должно хватить, а спустя время можно будет и что-нибудь более серьёзное построить. Вот только даже такой "оптимизированный" вариант требует немалых средств. И где их взять? Казна не даст, по крайне мере в ближайшие несколько лет точно — после "Крымского смерча" в Москве наконец-то озаботились об обороне южных рубежей, и все и без того скудные резервы сейчас идут туда. Значит, остаётся трясти купцов, а те, хоть и понимают проблему, но для того, чтобы заставить их раскошелиться, придётся приложить немало усилий. Не любят Тит Титычи расставаться со своими деньгами, ой как не любят. Даже на нужное дело. Будут вздыхать, охать, жаловаться на оскудение, указывать на то, что подобное задача государства и пытаться отделаться малым. А сами же потом будут хаять того же князя Барбашина за то, что мол денежки собрал, а добрую крепость так и не поставил. Небось, в свой кошель положил.

От таких новостей и мыслей, Андрей лишь скрипнул зубами от злости. Ливонцы всё правильно рассчитали — пока Россия занята войной с Литвой, а с недавних пор ещё и с Крымом и Казанью, ей не до ливонских проблем. Армия занята на других фронтах, а флота, как такового, ещё нет. И это, кстати, камешек в его огород. Ведь именно его, князя Андрей Ивановича Барбашина-Шуйского, государь назначил главой приказа морских дел. И ведь не насильно на эту должность поставили, сам выпросил. И что же, получается, по итогу? Пока он геройствовал у берегов Польши и Финляндии, у него под боком, прямо у порога родного дома творятся подобные безобразия. И что, прикажите, в этой ситуации делать? Охраняемые конвои вещь, конечно, хорошая, но затратная и не дающая стопроцентной гарантии. Организовывать официальную военную кампанию ему тоже никто не позволит. Даже если удастся наскрести достаточно сил, с Ливонией пока мир, нарушать который российским властям сейчас не выгодно. Разумеется, можно провести и частную боевую операцию, как это иногда делали жители порубежья. Не стоит воспринимать русских этого времени этакими "терпилами", способными отвечать на насилие лишь "последним китайским предупреждением". В своё время Андрей не без удивления узнал о таком "древнем народном обычае" местных жителей, как в ответ на те, или иные "обиды", нанесённые им ливонцами, собирать вооружённые ватаги (иногда до тысячи человек!) и устраивать обидчикам разборки на их же территории (и, разумеется, с "экспроприацией экспроприаторов", как же без этого). Но вот как на это отреагирует великий князь? Может и "опалиться" за подобную "самодеятельность". Ему сейчас новый фронт ой как не нужен, с уже имеющимися разобраться бы.

Значит нужно провести такую диверсию, авторство которой всем понятно без слов, но при этом доказать причастность было бы невозможно. И главное — очень быструю по времени. Гневить государя, нарушая его волю о как можно более скором прибытии в столицу не хотелось, но и игнорировать возникший вопрос было нельзя — вроде бы ничего пока опасного, но если запустить проблему, то ещё неизвестно, во что она может вскорости перерасти.

И как "подкинуть ежа в штаны" мысль у него была. Рискованная, с немалой опасностью провала (хотя бы в силу неопытности в таком деле), но в случае успеха ревельцы получат вполне заслуженный урок, который должны оценить по достоинству.

Отбарабанив пальцами по столу марш Штейнмеца, Андрей обернувшись к двери крикнул дежурившему за ней слуге:

— Позвать ко мне Григория Фёдорова. Быстро!

* * *

*

С самых истоков существования человечества известно, что утренний сон наиболее сладок. Сны по утрам имеют особый яркий окрас, а состояние дремы и неги настолько приятны, что нужно иметь действительно серьезные мотивирующие цели, чтобы оторвать голову от подушки и выйти из этого приятного состояния. Даже бодрствующий всю ночь часовой под утро расслабляется и начинает клевать носом. А уж если его обязанности давно уже воспринимаются им самим не более чем формальность, то и с чистой совестью заснуть может. Благо, обязанный проверять то, как он несёт службу, старший караула, накачавшись с вечера пивом и вином, сам дрыхнет без задних ног в караульном помещении. Слишком долгое время Ревель жил мирной жизнью, не видя врага у своих стен, забыл, что такое военная опасность и как важна бдительность в этом вопросе.

Вот и этой ночью, Старый Курт, убедившись, что после наступления полуночи их капрал Отто Шефер, как и его помощник Шнитке, находятся в состоянии полного опьянения, и точно не полезут в таком состоянии наверх, проверять, как выполняют свои обязанности караульные, отложил в сторону свою алебарду и, придав своему телу сидячее положение, тяжко вздохнул. Он бы сам сейчас не отказался от кружки хорошего пива, да ещё с куском жаренной свининки на большом ломте ржаного хлеба. От таких мыслей в животе аж заурчало. К сожалению, Шефер и Шнитке опустошили всё, что было доставлено из ближайшего трактира, не оставив остальным даже горло промочить. А может и оставалось что-то, но эти мерзавцы Ганс с Эрихом всё вылакали до его появления? Слишком у них морды были довольные. И, наверняка, не пиво оставалось, а, возможно даже, вино! Вряд ли они от пары глотков дешёвого пива стали так бы лыбиться. Сволочи! Совсем перестали его уважать.

И пробормотав ещё несколько идиоматических выражений в адрес своих сослуживцев, он, устроившись поудобней, с удовольствием погрузился в царство Морфея, даже не подозревая, что эту ночь он запомнит надолго.

Впрочем, даже если бы он честно бодрствовал в эту ночь, то вряд ли бы это что-то изменило. Когда чёрное ночное небо начало постепенно сереть, на горизонте появился идущий под всеми парусами одинокий краер, буксирующий за кормой небольшую парусную шлюпку. И даже если его заметили бы, то, скорее всего, приняли за мелкого купца, который не успел в порт до наступления ночной тьмы, и решивший наверстать упущенное время с первыми лучами утреннего солнца. И очень сильно удивились, если бы попав на судно, обнаружили, что весь его груз состоит из нескольких бочонков пороха, пропитанных смолой пучков пакли и наполненных древесной стружкой плетеных корзин. Как и то, что весь экипаж состоит из пяти человек, включая капитана — молодого ещё парня чуть старше двадцати лет, который пользуясь попутным ветром, уверенно вёл своё судно прямо на стоящие у причалов корабли.

В самый последний момент неясное чувство тревоги всё же вырвало Старого Курта из сна, вынудив его продрать глаза, и осоловевшим взглядом посмотреть в сторону приближающегося краера. Первой его мысль была о том, что капитан судна вчера, похоже, щедро воздал должное богу виноделия Бахусу. И даже когда, вместо того, чтобы свернуть в сторону свободных пирсов, краер прямиком направился к кучно стоявшим у пирсов кораблям, он лишь заподозрил, что его капитан хорошенько так принял на грудь ещё и этим утром.

Впрочем, когда он увидел, что краер сбавляет ход и команда убирает паруса, он немного успокоился. Не сумасшедшие же они там. Но, как оказалось, расслабился Курт зря. С удивительной ловкостью, никак не соответствующей предположению о командующем судном пьяном капитане, краер, не обращая внимания на протестующие крики стоящих на вахте матросов, втиснулся между двумя хольками. А когда в сторону ближайшего из них полетели крючья, Старый Курт почувствовал, как его глаза буквально полезли на лоб. О таком наглом акте пиратства, чтобы прямо в порту, ему ещё не приходилось слышать. Но ещё больше он изумился, когда команда морского разбойника, вместо того, чтобы идти на захват сцепленного корабля, с зажжёнными факелами в руках бросилась к шлюпке, при этом поджигая своё же судно.

Несколько секунд он словно заворожённый наблюдал за их действиями, а затем, придя в себя от неожиданности, во всю глотку закричал, поднимая тревогу.

Но было уже поздно. Пламя, взметнувшееся над брандером, жадно лизало борта соседних кораблей, а затем грохнул мощный взрыв, перекинувший огонь и на те суда, что стояли поодаль. По всему порту стали раздаваться крики ужаса, только что проснувшиеся люди в беспорядке носились во все стороны, толком не зная, что делать. Некоторые смельчаки пытались тушить возникший пожар, но их усилия не давали никакого эффекта. Те капитаны, что ночевали не в городе, рубили канаты, спасая свои корабли, и старались вывести их в открытое море, даже не пытаясь помочь своим борющимся с огнём товарищам. И уж тем более никому не было дело, до одинокой шлюпки, что подняв парус, скользила по волнам на восток, унося всё дальше и дальше тех пятерых человек, что и устроили всю эту суматоху.

* * *

*

Из Ивангорода выезжали налегке, поэтому двигаясь лишь с остановками на ночь, до Новгорода добрались на всего лишь седьмой день пути. В самом городе тоже задерживаться не было смысла. Наместник и архиепископ, как сообщили Андрею, ещё три дня назад уехали каждый по своим делам и будут не скоро, так что можно было обойтись и без "визитов вежливости". Более никаких дел, окромя встречи с пайщиками своей компании, не намечалось, так что, решив дать сутки отдыха себе и своим людям, Андрей собирался продолжить путь на Москву. Итак, в Ивангороде на десять дней задержался, надо навёрстывать. Хотя, хорошо всё получилось, даже сам не ожидал такого успеха. Восемь кораблей, ровно треть находившихся в том момент в порту Ревеля, сгорело, найдя своё упокоение на дне морском. Ещё три корабля хотя и уцелели, но получили такие повреждение, что без капитального ремонта им не обойтись. И как сокрушался Григорий, жалея, что снарядили всего один брандер! Было бы их хотя бы два, то, по его мнению, никто не уцелел. А ещё можно было десант организовать и подпалить портовые склады. Ну, кто же знал, что ревельская портовая стража такая безалаберная?! Расслабились они там за годы мира и спокойствия. Увы, задним умом мы все крепки.

А потом в Ивангород, надо признать весьма оперативно, примчались разгневанные ревельские послы, с требованием наказать виновных в нападении на их город и компенсировать убытки. Ага, щас прям! Разбежались! Ивангородский воевода, с трудом пытаясь согнать с лица ухмылку, делано посочувствовал пострадавшим купцам, но на требование наказания и компенсаций, поинтересовался доказательствами того, что сие безобразие учинили именно русские, а не, скажем, шведы или датчане. В конце концов, Ревель своими требованиями соблюдать его стапельное право и захватом в море чужих судов, не только одним русским дорогу перешёл. Доказательств этого, как и ожидалось, у ревельцев не нашлось. А на нет, как говорится, и суда нет. И раз господа послы прибыли, то чтобы дважды не вставать, давайте сразу обсудим проблему незаконных захватов русских судов ревельскими каперами...

Чем эта вся бодяга закончится, Андрей уже не стал дожидаться. Воеводе ещё в Москву отписываться и дожидаться ответа. Всё, что мог посоветовать ему Андрей, это как эту историю преподнести великому князю и боярам, и какую позицию занимать в переговорах с ревельцами. А его самого ждала путь-дорога.