Святая Инквизиция

Посмотрим...

Имя — Ольга.

Фамилия — Зайцева.

Сейчас молодежь почти не используют фамилии. Только иногда — отчества. Как насмешку. А фамилии... Они звучат только на официальных мероприятиях.

Но в моем случае даже одно имя может сказать очень много о человеке. Вернее то, как его называют другие. Здесь — Ольга. Без всяких сокращений. Только так и никак иначе. И от этого в отдалении слышится звук вороненых мечей и отблески костра. Так когда-то звали одну Княгиню. Которая мстила за своего мужа...

Может, жестоко, по-мнению многих людей, но... тогда было такое время.

Великая вещь — история. Ее всегда подают так, как надо. Превратно толкуют события, вводят в заблуждение... Потому что кому-то это необходимо.

А истина...

У всех она своя. Даже у меня. И имя ей алая кровь.

Возраст — 20 лет.

Мало. Очень мало. Но если ее талант заметен уже сейчас, то что будет потом? Опасность. Для Инквизиции. Или неоценимое подспорье.

Но тут уж как решит Господин и Хозяин. Это его право миловать или отправлять на костер.

Как человек — импульсивна и несдержанна. Подвержена сиюминутным порывам. Не отличается участием в общественных работах. Живет одна в довольно большой, но однокомнатной квартире.

Вот это все опасный сигнал. Потому что Инквизиция может быть для нее пустым звуком. Почти мифом. Ведь у нее — своя жизнь, где другим совсем нет места. Где слово моего Господина ничего не значит.

Талантлива...

И как доказательство несколько картин.

Что ж... Я могу согласиться, что эта девчонка нам подходит. Потому что мастерство ее огромно. Так изобразить умирающего дракона, пронзенного копьем инквизитора, судный день или воинство Инквизиции... Могут не многие. Да что немногие! Единицы...

На ее полотнах — смерть, кровь и все величие Инквизиции. Бывшее и будущее. То, которое уже не сотрется из памяти людей.

Она... смогла найти то самое мгновение. Единственное. Потому что если добавить всего пару штрихов, то картины будут смотреться совершенно иначе.

Воины Инквизиции станут палачами! Какими в сущности и являются.

А так... Они освободители. Победители.

Но мне больше импонирует полотно того художника, чьего имени не знает никто. С этой наивной и детской верой. Наверное потому, что... это чудо. Потому что в этом мире еще кто-то способен верить в Бога. Восхвалять Его и принимать просто так, без всякого пафоса и служб. Потому что Он живет у него в сердце.

У неизвестного художника в картинах сияли жизнь, свобода и вера, а здесь... покорность, обреченность жертв и торжество Инквизиции. Если конечно, вы смогли взглянуть глубже.

Настолько сильные, что это приковывает взгляд. Так же. Но иначе.

Потому что мы не палачи, а воины-освободители...

— Неплохо... Но насколько сильны ее любовь и уважение к Вам?

Мда... Они ведь похожи. Как отражение в искривленном зеркале. Родственники? Или знакомые? Маловероятно... Скорее разные полюса... Две стороны одной медали... или монеты.

— А вот это и предстоит выяснить тебе, Слуга мой. Присмотрись. Сделай выводы. Можешь даже навестить ее... Только неожиданно. Впрочем, ты и сам знаешь, что делать...

Знаю. И приказ мне ясен. Следить. За каждым шагом. Потому что ошибки быть не может. Не должно. И не будет. Остальные дела подождут. С Сопротивлением прекрасно справятся и Лилит с Цербером. А я... подожду.

— Она будет сегодня на... мероприятии?

Изящно изгибается тонкая бровь...

Я не сомневаюсь, Хозяин. Просто... уточняю. Во избежание ошибок.

— Да. Будет. Как же иначе? Ведь награждать ее приехал сам Архиепископ, Великий Инквизитор за заслуги перед Родиной...

Вон оно как... Награждение. За заслуги. Будущие.

А мы уже приехали. Первым выходит из машины и заходит в здание университета Хозяин. Я на три шага позади.

Там, где мое место. Место ручного Чудовища. Я не против. Так даже интересней.

Встречают... Всем преподавательским коллективом во главе с ректором. Сколько радости и счастья! Преданности и восхищения! Пред ликом моего Господина... И моим заодно. Как же! Приближенное к Высшей власти лицо! Следовательно надо уважать и... бояться. Потому что о моей деятельности слышали все. Но предпочитают не помнить. Что тут сказать — люди! В своей глупости они не изменились...

— Святой отец, это такая честь для нас, что вы...

Мой хозяин действительно предпочитает, чтобы на людях его называли просто "Святым отцом". Мол, он боится гордыни, одного из самых страшных человеческих грехов. Поэтому и просит об этой малости. Это ведь так просто... Да и людям удобнее. Заставляет их не так бояться...

Волк в овечьей шкуре. Только об этом знают очень немногие среди простого населения. А в Инквизиции... Там только свои. И уж они-то не строят иллюзий. Потому что сами такие же...

— Ну что вы! Это для меня честь встретиться с нашей Звездочкой! Это же талант! Талант! Инквизиция не может позволить ему пропасть втуне...

Пыль в глаза. Все. И всепрощающая и все понимающая улыбка, и кажущиеся кротость и смирение... Все таки мой Господин — гениальный актер.

— Прошу вас, сюда... Все уже собрались...

Студенты-то? Ну еще бы! Куда бы они делись...

— Конечно.

Ректор — смешон в своей преданности. Но и другие — не лучше. Кроме, разве, одного... Но это скорее врожденное хладнокровие, чем что-то иное. Но присмотреться все-таки стоит. Просто так...

А вот и будущая смена! Сколько восторга! Аж тошно...

— Дорогие студенты! Я хочу сообщить вам...

Так и где же мое задание? Посмотрим, посмотрим... А вот и она. Сидит в первом ряду с недовольным выражением лица. Соседи надоели, девочка? Бывает, бывает...

Только вот чем же они тебя так довели, что создается ощущение о том, что скоро прольется кровь? Раскритиковали твою работу? Не-е-ет! Такие картины не критикуют. Во всяком случае — эти дети. Недоросли еще...

Пустили неприятные и компрометирующий слух? Тоже — нет. Это вызвало у тебя только бы скуку, но не гнев... Потому что ты к этому уже привыкла. Потому что ты — Звезда. Комета, которая ворвалась в их жизни и заставила ожить похороненные в глубине этих черствых душ чувства. Разные.

Что же? Что они тебе такого сказали? Чем довели?

Или тебе просто не нравится всеобщее внимание? Эти взгляды, направленные на тебя? Желающие стереть тебя в порошок, обратить в пепел?

— ...что нас сегодня почтил присутствием сам господин Архиепископ! Поприветствуем его!

Аплодисменты. Иначе и быть не может. Это — обыденность. Привычка. Так что... продолжим размышления.

Куда смотрит эта бравая команда сплетниц? Не туда, куда надо бы было. И что вас так заинтересовало в моей скромной персоне?

А! Кажется, знаю...

Глупо. Как же все это глупо. Но в стиле этих детей. Как говорится — без меня, меня женили. Что ж... Могло быть и хуже... А так — даже полезно. Не вызовет подозрений, если я вдруг нагряну к моему заданию домой. С проверкой.

— Дорогие мои студенты. Я рад сегодня присутствовать в этих стенах и видеть столько юных и чрезвычайно одаренных звезд. Вы все — наше будущее. Опора. И я надеюсь...

Скривилась как от зубной боли. Так не любишь долгие и торжественные речи, девочка? Понимаю. Но тут уж ничего не поделать. Молчать можно только на войне. Да и то, не всем. Лидеры должны говорить. Вдохновлять на подвиг. Находить верные ключики к вашим сердцам. Но ты этого еще не знаешь...

Ты — ребенок, не смотря на свои двадцать лет...

— ...И я хочу особенно отметить вклад в нашу культуру вашей сокурсницы — Зайцевой Ольги Анатольевны, чьи картины...

О какое оживление! А эта девочка даже не удивлена... Знала?

Скорее — предполагала...

Это уже... интересно. Это значит, что у моего приказа есть способность логически мыслить и делать выводы. Опасное качество.

— ...поэтому Инквизиция решила наградить ее медалью "За заслуги" четвертой степени и внести ее картины в культурный фонд. Подойди сюда, дитя мое...

Улыбается. Одними губами. А глаза — мертвы. В них ничего нет. Ни единой эмоции. Только пустота. И в эту серость страшно смотреть. Она затягивает.

— Я не достойна... Я всего лишь хотела рисовать и...

Смущается. Краснеет. Запинается. Но в то же время выглядит до безумия довольной. Заметили и оценили! Ее!

А Хозяин смотрит благосклонно и гордо. Словно бы это Он вырастил это дитя. Словно, это его заслуга в том, что эта Ольга обладает таким талантом. Только вот это — игра. На самом деле он торжествовал. Наконец-то кто-то достойный выполнить его замысел! Показать все величие не только Инквизиции, но и его! Жаль, что эта пешка не знает ничего...

Вокруг гремели аплодисменты. Этой девочке завидовали. Почти каждый хотел быть на ее месте, но... не судьба. Они просто оказались недостаточно талантливы. И поэтому сидят в зале, а не стоят на сцене. А у этой Ольги появились лишние враги. Теперь ей и шагу нельзя сделать, чтобы не натолкнуться на соглядатаев такой доброй и щедрой Инквизиции.

Что ж, хочешь быть известным — готовься к присутствию в своей жизни огромного количества шпионов.

А ты, Ольга, уже почти подписала себе смертный приговор. Не своими руками, но сути это все не меняет. Ты — агнец на заклании. Во имя Великой цели!

И ты — понимаешь это...

Но улыбаешься... Сквозь зубы. Жмешь руки. Принимаешь поздравления. Обещаешь создать еще много картин.

Это все длится долго. Почти три часа... Считая банкет. Но и он заканчивается... И все расходятся по домам, бросая на тебя заинтересованные взгляды.

Ведь ты — остаешься. Потому что для тебя этот вечер только начинается...

Потому что награда лишь прикрытие. Потому что ее придется отработать потом и кровью. Жизнью.

А дальше... Когда все ушли и в университете осталась лишь охрана начинается...

Разговор лишь для двоих. И меня. В отдельном кабинете, где царила такая ненужная мне роскошь. Но такая необходимая для того, чтобы пустить в глаза пыль. В данном случае — этой девочке.

— Ольга, я думаю, вы позволите мне вас так называть?

Здесь нет никого. А я... тень. И это позволяет мне наблюдать. За многим. И строить свои выводы.

— Конечно... Как вам будет угодно, Отец.

Сократила... Надо же! И не боится. Ни капельки. Уж страх-то я чуять умею. И здесь его нет. Только заинтересованность напополам со скукой.

— Так вот, Олечка...

Уголки губ дрогнули, но не решились сложится в... усмешку. Горько-насмешливую. Ты так не любишь это сокращение? Или тут что-то иное? Пока не ясно. Впрочем, с тобой вообще почти ничего не понятно. Потому что ты — тихий омут. И мне не известно какие черти водятся на его дне...

— Я не буду ходить с вами вокруг да около... Инквизиция хочет поручить вам написать картину. В главном зале.

Легкий поклон. Никаких вопросов. Только легкое удивление... и наконец-то страх. Перед таким назначением? Такой работой? Оказанной немыслимой для такого юного создания честью.

— Каких размеров полотно?

Профессионализм не пропьешь. В большинстве случаев. Вот и здесь это помогло остаться на плаву. Не потерять голову. Неплохо. И странно... так уметь держать себя в руках.

Кто ты, Ольга?

Почему мне кажется, что за бездной твоих серых глаз стоит что-то еще... Что-то, чего следует опасаться.

— Четыре на пять. Метров, конечно же.

Попалась рыбка в сети, из которых живой не выбраться. Как все глупо в нашем мире...

— Когда я могу увидеть место... своей работы? И, возможно, услышать ваши пожелания?

Мой Господин удовлетворенно кивает. Жребий брошен. Да будет так. Инквизиция сказала свое слово. И с ним — не спорят.

А мои мысли... Я пока оставлю их при себе. Потому что слишком мало видел. Слишком мало знаю...

И еще мне надо узнать то, как ты работаешь, девочка. Чтобы понять...

— Сегодня у нас вторник... Тогда я буду... И... В пятницу. Около полудня.

Не просьбы — приказ. И она это поняла. Так же, как и то, что встреча окончена. Время уходить...

Мне было бы даже жаль ее, если бы я знал это чувство. Но — нет. В душе пустота. Такая же, как и на дне этих серых глаз.

Потому что так проще ей.

Потому что таким создали меня.

И я доволен своей участью. Участью и судьбой игрушки, которую когда она надоест кукловоду, выбросят на помойку. А пока я буду служить и выполнять приказы своего Господина и Хозяина. Потому что я — Чудовище. Ручное...

* * *

Сегодня мы похоронили еще двоих — Пашку и Сержа. Нас стало меньше. Еще меньше, чем было до этого. А я не смог ничего сделать. Потому что не смел. Потому что возможность пристрелить хоть кого-то из этой проклятой Инквизиции оказалась дороже жизни собственных друзей! Но они знали на что шли. Знали, что являются всего лишь приманкой! И пошли на это...

Меня никто не обвиняет. Потому что многим приходилось точно также делать выбор и он был не в пользу жизни. Наоборот, мы чествовали смерть "Карающих". Одно жаль, что все, до кого мы сумели добраться в разное время — люди, а не эти... создания, которым не место под этим небом.

Скольких же мне еще суждено потерять? Скольких придется хоронить и оплакивать? И когда, наконец, придет мой черед?

Ведь когда-нибудь он придет! Может завтра, а может через неделю или месяц. Не знаю. Но умирать — страшно. Хотя кто-то скажет, что это — не так.

Ложь. Все ложь!

Смерть страшна, когда смотрит на тебя своими пустыми глазами. Когда тебе приходится делать выбор, нажимая на курок винтовки. Мягко и нежно. Как будто любимую девушку ласкаешь... Когда ты держишь в руках тело своего умирающего друга, а по земле расплывается лужа его крови. И во всем мире есть только три цвета — алый, белый и серый. Да еще звон далеких колоколов, возвещающих о том, что ночь вступила в свои права. ДА еще что Инквизитор вернулся в свою... резиденцию!

Ненавижу, как же я его ненавижу. Всем сердцем, всей душой.

Жизнь... Трудная, не менее страшная, чем ее сестра, но вместе с тем невообразимо прекрасная... Только она имеет значение. Только она. Потому что смерть не дает нам ничего. Даже облегчения. После нее только темнота да пустота. А еще серый надгробный камень и разрывающиеся от боли сердца родных и друзей.

Я славлю и чествую жизнь также как и смерть. Но если последнюю потому, что хочу уничтожить своих врагов, то первую потому, что хочу защитить своих родных и друзей, да и что говорить — сам выжить! Потому что пока ты жив, то можешь что-то изменить. В моем случае — свергнуть власть Инквизиции. Это моя самая большая, драгоценная мечта. Хрустальная, как когда-то говорили.

Но жизнь ушла с этой земли. Потому что это заслужили мы, люди. Причем нельзя сказать, что незаслуженно. Земля и вода отравлены. Среди зверей остались лишь кошки да собаки, в редких коллекциях, правда, еще можно встретить змей и кое-каких птиц, но это штучный товар, стоящий целые состояния. Растения в большинстве своем тоже посчти исчезли. В общем доступе существуют только кактусы, а вот если захочется увидеть что-то редкое, то будьте добры навестить Инквизиторские оранжереи на Венере. Люди питаются синтезаторами и всякими химическими продуктами, созданными учеными. Или таблетками с полным витаминизированном комплексом, белками, жирами и минералами. Другого-то ничего нет! Кроме разве что белкового конденсата... Та еще гадость. В сухом виде есть еще можно. Но в растворимом... Упаси Господи от такого счастья!