Святая Инквизиция

— А куда мы едем?

— Как куда?! Конечно же, на дискотеку! Танцевать до упаду, пить дорогое шампанское и коктейли, а еще забывать об этом мире, работе и обязательствах! Ведь это так просто!

Ты поймешь меня, художница Ольга. Потому что ты не та, кем кажешься на первый взгляд. Не смиренная и послушная Инквизиции, а лишь выглядящая такой. На самом деле ты — боец, который подхватил выпавшее из чьих-то усталых рук развевающееся знамя. Твой характер не отличается той серостью, которую видят все. На самом деле он переменчив, как наш мертвый океан, который может быть спокойным и не очень, теплым и холодным... Разным.

На высоте почти нет машин и можно увеличить скорость почти до трехсот километров в час. Люди обычно включают автопилот здесь, а я — нет. Какое удовольствие в простом рассматривании пейзажа?!

— Вы так любите скорость!

Сквозь шлем голос Ольги звучит немного глухо... Как у больного ангиной.

— А вы нет?

Отвечать вопросом на вопрос, конечно, не вежливо... Но я не Полоз, чтобы соблюдать правила! Наоборот, я просто обожаю их нарушать. Ходить по тонкому лезвию ножа... Висеть на волоске.

— Люблю... И, наверное, ничуть не меньше вашего...

А руки-то у нее замерзли... Но ничего, отогреется, тем более, что мы почти приехали! Вон, наше здание виднеется вдали. Сверкает огнями.

— Скажите, а это то, что мне кажется?

— Да! Мы сегодня гуляем в главном развлекательном центре города! Естественно, подпольном...

— Однако, прекрасно известным Инквизиции...

— Неа. Не Инквизиции. Мне!

Так, припарковываемся... Слезаем. И заходим. Охрана по боку! Меня и так здесь все знают. Чай, постоянный и любимый гость и клиент. Мелочь, а приятно... Особенно, когда шкафчики три метра на два почтительно уступают тебе дорогу... Как и различные завсегдаи. Впрочем, сейчас здесь совсем мало народу. День на дворе, а не ночь.

— А вы здесь известная личность...

А ты что думала, художница? Что все в Инквизиции добрые и послушные, как ангелы? Только нимбов не хватает с крыльями... Как бы не так! Мы скорее демоны с рожками и хвостиками, чем их соперники с небес. Потому что погулять у нас любят все. Даже ученые... Хотя, какое даже?! Эти празднуют и обмывают какие-нибудь достижения и премии по трое суток так, что стены трясутся, а они сами на нижний этаж проваливаются через пол. Или потолок. Это уж с какой стороны посмотреть.

— Эй, бармен! Что у нас сегодня в эксклюзиве?

Сегодня дежурный по стойке — Рик, синеглазый и улыбчивый. Значит что-то интересное будет... Просто так он место своего брата не занимает. Не в его правилах. Хотя, сейчас здесь нет почти никого... Только мы да еще несколько человек. А они — не в счет. Они — свои.

— Цербер... С девушкой. Замерзшей по свои симпатичные ушки.

А что я? Я ничего... Я просто так тут стою... Для мебели. И совсем не обязательно так на меня смотреть! Просто... покатал ее немного. И все.

— Подожди, красавица! Сейчас мы тебя отогреем...

Замелькали в руках стаканы, баночки и бутылки, рождая нечто совершенно неповторимое и вкусное...

Нет, во Рик, во предатель! А мне глинтвейн он никогда не варит! Даже если просишь его очень и очень сильно. Даже, когда замерзнешь... А Ольге в первую же встречу такой подарок преподносит. Обидно...

Стоп, а почему "красавица"?

— Держите! Мигом согреетесь... Честное слово бармена.

— Спасибо...

Ой, а мы и краснеть умеем... Какая прелесть. И ведь Полоз этого не знает. Вообще. Хотя следит за Ольгой почти постоянно. Днюет и ночует у нее дома. Даже ключи получил из рук доброй хозяйки! И место на раскладушке...

— А мне?

Нет, я так не играю! Мне тоже хочется вкусненького! Хоть я и слуга Инквизиции, но полакомиться чем-то необычным очень люблю... До Полоза, конечно, не дотягиваю, но все-таки...

— А у тебя, дорогой ты наш, наступили времена сухого закона. Или ты забыл, как в прошлый раз тут буянил?

Как же! Забудешь тут... Но прошлый раз — не моя вина. А того амбала, который решил, что ему все позволено! Но он — не я. И такое не прощается Инквизицией.

— Рик!

— Я уже почти тридцать лет — Рик. А вот ты очевидного не отрицай, друг мой. Буянил? Буянил. Три бутылки разбил? Разбил. А ведь среди них был такой раритет, как "Дон периньон". И тебе прекрасно известно, что стоит эта бутылочка баснословно дорого. А ведь я еще молчу о разбитом столе, испорченном диване и безнадежно сломанных стульях.

— Потрясающе! А я-то, наивная, думала, что только я умею так гулять!

— Что, и вы так чудить любите?

И ты, Мышка? Не верю! Тебя Полоз с Лилит уже несколько дней пытаются вывести из себя и все бесполезно. Ты как скала гранитная не поддаешься на их провокации! Словно и не человек вовсе, а кукла фарфоровая. Хрупкая, но абсолютно равнодушная с нарисованной на губах немного грустной улыбкой.

— Не совсем. Но — похоже. На одном из семейных праздников я, например, умудрилась сжечь обед, разбить хрустальную вазу, а еще испортить дорогой персидский ковер. Мне тогда так попало!

Сколько нежности... Значит, воспоминания счастливые. А у меня таких почти нет.

— И что, вас наказали?

— Нет. Сестра вступилась. Ведь мне тогда было всего тринадцать лет... Девчонка! Глупая... Впрочем, это с годами не изменилось...

— Эх, все мы глупые... И наивные.

— И наглые. Во всяком случае, некоторые личности.

— Слушай Рик, замолчи, а? Или лучше, нет! Налей мне чего-нибудь покрепче и расскажи одну из своих историй, которыми ты так любишь мучить меня... А потом мы уйдем и будим чудить везде, где только можно и нельзя так, что все наши недруги удавятся от зависти, потому что они так не умеют.

* * *

Тихо, тихо, тихо осыпается песком на пол время... Настолько, что и заметить нельзя. И постепенно рождается картина из под рук Ольги. Медленно— медленно. Мазок за мазком. Казалось, что еще совсем не давно на месте покрытого краской холста сиял белизной новенький холст. Сейчас же на нем чуть ли не радуга расцветает! Темная...

А рядом сидит Цербер. Ему уже не надо скрываться и прятаться в тенях. Да и не захочет он этого! После того праздника для души, который они устроили на двоих это просто бессмысленно! Так напиться...

Если бы не видел своими глазами, то никогда бы не поверил, что эта серая мышка с характером и колючестью кактуса способна так... развлекаться. От души. Не оглядываясь на законы и правила. Удирая от нашей доблестной милиции... Подливая Инквизитору вместо дорогого раритетного вина газировку... Превращая стены здания в картинную галерею абстракционизма...

А потом они потащились к Ольге домой продолжать банкет, но... не смогли. Уснули. На пушистом коврике в гостиной. В ботинках и куртках. И мне, как какой-то мамочке, пришлось подпихивать им под головы подушки и укрывать этих малолетних алкоголиков одеялами... А еще и снимать эти чертовы ботинки-кроссовки на шипованой резине...

И наблюдать утром за их ошалевшими лицами, когда я с милой улыбкой вылил на них ведро ледяной воды. Меня, правда, за это чуть не убили, но это пустяки. Полученное удовольствие того стоило...

Я же не только убивать умею, но и развлекаться. За чужой счет.

А отношения у них стали просто потрясающие. Видно совместные мероприятия такого масштабы сближают. На заметку, что ли взять? Хотя, нет. Не такой у меня... характер. Не Церберовский...

Он — счастливчик. Наверное, единственный из всех нас, кому достался такой дар. Ведь Инквизитору он не особо нужен... Потому как создавали его одним из первых. Сразу после Люцифера. А тот — предатель.

Впрочем, нас всех можно назвать предателями. Скрытыми. Ведь мы недоговариваем, превратно толкуем и не делам ничего, что выходило бы за рамки приказа. А иногда — надо...

— Значит, ползу я по этому асфальту, как партизан... А этот субъект стоит себе тихонечко и ну совсем ничего не замечает! И тогда я...

— По дурости проваливаешь все задание.

— Полоз! Ты что здесь забыл?!

Сколько трагизма и отчаянья! Прямо хоть сейчас в театр отдавай играть Ромео в усыпальнице своей возлюбленной Джульетты. Билеты проданы были бы на два сезона вперед.

— А я что по-твоему не могу навестить друга?

По его лицу вижу, что нет...

— День добрый, Ольга. Как здоровье?

Возмущенное пыхтение и злобный взгляд. Знаю, надоел я тебе хуже горькой редьки. Чай, каждый вечер стали видеться. По твоей же милости. Никто же не просил тебя разрешать мне ночевать у тебя дома в обнимку с чашкой крепкого кофе.

— Вашими молитвами, господин Полоз.

— Тогда вы вообще никогда болеть не должны!

Потому что мне жаль терять такого словесного противника даже на очень короткое время...

— Полоз, слушай, а может ты пойдешь погуляешь куда-нибудь?

— Спасибо тебе, дорогой брат, за заботу, но и мне здесь неплохо. Тем более, что Ольга совсем не возражает против моего присутствия, не так ли?

— Мальчики, если вы не замолчите сию секунду, то разговаривать вы будите вот за этой дубовой дверью...

— А я разве что-нибудь сказал?

Я не я и хата не моя! И вообще, это все Цербер виноват! Он трещит не умолкая без перерыва на обед!

А все-таки мне нравится наблюдать за работой... Такой отличной от моей, но немыслимо похожей... У нее агония чувств проявляется на бумаге или холсте, а у меня выражается в крови, пролитой на серый асфальт да в стекленеющих глазах жертв. И то, что я слежу за тобой, не значит, что меня освободили от всех других заданий. Их просто стало немного меньше...

Что, впрочем, меня совсем не расстраивает. Возможность отдохнуть редко выпадает... Даже несмотря на то, что нас трое в нашем отряде "Карающих".

Вчера, например, пришлось опять разбираться с этими мальчишками из Сопротивления. Обнаглели они, конечно, до безумия... Устраивать поджег на наших складах с оружием! Пожар тушили почти три часа! Три! Это при условии, что при достижениях современной техники даже с самыми сильными справляются максимум за час!

Но виновные уже наказаны. Убиты. Мною.

Несложное было задание... Привычное. Такое, каких было много...

— Пришел, уселся тут... Мешает нормальным людям общаться и не стыдно ему... Ну вот совсем не капельки!

Стыд, Цербер? Тебе давно пора было бы знать, что в моем лексиконе этого слова нет, также как и слова жалость...

— А ты чем-то недоволен, Цербер?

— Ну что ты! Разве я могу быть чем-то недовольным? Да ни в жизнь!

— Тогда чего ты бубнишь? Да еще и сидишь надувшись, как мышь на крупу? Ой, прости, я забыл, что с грызунами ты не имеешь ничего общего...

— Слушай, ты змеюка подколодная, иди отсюда, а? Не мешай честным труженикам работать...

— Это ты то честный труженик? Ну насмешил!

— Так, все, хватит! Надоели! Я вас предупреждала! Я, конечно, не против того, чтобы вы разговаривали, но не спорили же?!

С громким стуком кладутся на стол кисточки, так, что даже растворитель расплескивается из маленькой фарфоровой чашечки! А глаза сверкают как у кошки... или Лилит, когда ту доводят до состояния крайнего бешенства.

Э! А это что за наглость?! Взяли и пинками выставили из зала! Да еще и дверь закрыли...

— Это все ты виноват!

— Я? А на себя мы думать не можем, в принципе?

— А что мне на себя думать? Я и так знаю, что ни в чем не виноват. Пока ты не заявился, мы тихо-мирно сидели и вполне цивилизованно общались.

Ну-ну! То-то Ольга все порывалась немного подправить тебе прическу, сделав незапланированное меллирование! И... надо признать, что у нее это получилось... Конечно, не до конца, но полученный результат тоже вполне неплох. Такие живенькие зелененькие пряди да в красную полосочку. Я оценил.

Но Церберу о его новой прическе я не скажу! Ни за что!

— Мы тоже без тебя вполне цивилизованно общаемся. Или ты сомневаешься в моих словах?

Молчание — знак согласия! Или в данном случае — несогласия?

— Что примолк-то?

— Слушай, ну что ты ко мне пристал? У тебя, что других дел нет, кроме как у меня на нервах играть?

Какие мы злые да вредные. Впрочем, у меня действительно пока нет никаких дел... А мое главное задание только что выставило нас за дверь, причем так мастерски, что даже завидно стало...

Но шутки в сторону. Я этот цирк не ради драки устроил.

— Вообще-то есть. И об одном из таких дел я хотел бы попросить тебя.

Внимание получено. Можно продолжать...

— Я на пару дней уезжаю по сам знаешь каким делам, и за Ольгой следить не смогу, поэтому сие задание ложится на твои доблестные плечи, друг мой. Тебе ясно?

— Ясно-ясно... Но я одного не понимаю — какой у тебя может быть интерес к этой Ольге? Ладно — я или Лилит! С нами все предельно чисто и прозрачно, но ты!

— А что я? У меня что в ней не может быть никакого интереса?

— Нет.

— Да. И вот этот самый интерес тебя, ровно, как и кого-нибудь другого, не касается никоим образом.

Гадай, мой собрат по несчастью, что такого могло заинтересовать меня в Ольге! Строй предположения... Все равно — не угадаешь и не узнаешь.

Потому что я и сам не могу в это поверить...

Я хочу защищать ее. Я, чудовище, которое не знает ни нежности, ни сожаления, ни жалости, ни любви, хочу защитить кого-то... Не по приказу, а по собственному желанию. И причины этому я найти не могу... Да и вряд ли кто сможет.

* * *

За что люблю здание Инквизиции, так это за его буфет и столовую. И это, наверное, единственное, что способно примерить меня с прозой нашей жизни. Или моей? Впрочем, не важно это все! Совершенно! Потому что сейчас я вкусненько пообедаю...

И подумаю о том, что все-таки случилось со мной за последние несколько недель. Потому что странно все и непонятно. Не так, как должно быть.

Полоз оказался не таким уж чудовищем. Вернее, он, конечно, остается слугой Инквизиции из отряда "Карающих", но с ним вполне можно нормально общаться. Если не обращать внимания на его иногда саркастичный тон и постоянные подколы. А еще на исчезающее из банки кофе и пирожные из холодильника. И коробку конфет, которая была припасена на черный день... И печенье, спрятанное на верхней полке в коробке с надписью соль... Так вот, если все это не замечать, то жить можно. И даже подключить надоевшего змия к различным делам по дому... А что?! Он у меня столоваться должен за бесплатно?!

Нет! Я не такая добрая...

Поэтому пусть отрабатывает... Чем Полоз и занимается. То посуду помоет, то несколько необходимых гвоздей в стены вобьет, то подсветку на зеркале починит, то... Короче, много этого. Очень.

Цербер вообще отдельная история! Такого баламута свет не видывал давно... Лет двести-триста. Но при всем при этом он очень забавный. И веселый. И даже немного ненормальный. С ним никогда не бывает скучно. Вообще. Потому что занятие всегда найдется. Не слишком законное. Но от этого даже интереснее! Я знаю. Я участвовала в этом.

И надеюсь, что еще не раз поучаствую. Потому что постоянно быть серьезной — тяжело. До безумия.

Лилит я не понимаю. Вроде и хорошо ко мне относится, а чувствуется в ее словах и действиях какая-то фальшь. Как будто изучает она меня... Слабые места в моей броне ищет. А найти не удается. Как ни старайся, как ни пытайся. Потому что я ведь тоже не наивный ребенок, который в одночасье все о себе рассказал и поведал. У меня есть тайны. И я берегу их пуще глаз своих...