Двойняшек Андрюшу и Борю нашли перед воротами станции. Кто-то подбросил младенцев. В этом нет ничего удивительного: выращивать в таких условиях детей — неблагодарное занятие. Да и люди на острове — прежде всего, отбросы общества. О какой морали можно тут говорить? А мне Андрюша, видимо, напоминал нерожденного ребенка Полины. Именно таким стал бы сын этой девушки.
— Краснов! Куда собрался? — послышалось сзади.
Голос принадлежал нашему горячо любимому надсмотрщику.
— Тебе-то какое дело, Федор? — резко сказал я. — Ты что — мать моя?
— Не передергивай, — человек в форме был уже совсем близко, я чувствовал запах перегара и пота, исходящий от него. — Сам понимать должен: работы — не меряно, а ты гуляешь. Мультики ведь хочешь посмотреть? А вкусной кашки на ужин?
— Да успокойся! Я с мальчонкой до станции дойду — на новичков взгляну, а потом сюда сразу.
— А если все так делать будут? Гулять — все, работать — никого... Вот не успеем картошку до холодов собрать — и все! Меня попросят, тебя повесят!
Федор усмехнулся, чрезвычайно довольный собственной шуткой.
— Да ладно тебе! Мы тихо и быстро сходим! Никто, кроме тебя, и не заметил ведь. Смотри — все работают, чего тебе еще надо?
— Ты хочешь знать, как этот остров появился, а? — если честно, он уже надоел мне с этим слезливым рассказом. — Так вот, такие умники, как ты, забили на правила, захотели земли побольше, ресурсов там всяких. И война случилась! Сначала роботов перебили, а потом между собой сцепились! Взрывами тут пролив расширило, да пол-острова затопило! Он раньше Ньюфаундленд назывался. А к чему я это? К тому, что, если станешь на правила плевать, то и тут чего-нибудь, твою мать, взорвется!
— Спасибо, что просветил, — скривил рот я. — Тут уже старого начальника подорвали. Ты еще не работал здесь, не видел.
— Чего-то молод ты больно для того, чтобы старого начальника помнить. Во сколько попал-то сюда?
— Восемнадцать только исполнилось, — не стал таиться я. — Просто выгляжу молодо. Мне уже двадцать четыре.
— Хе, — усмехнулся Федор и тихонько рыгнул. — Ты крутой!
Я не стал отвечать. С чувством брезгливости смотрел, как мой собеседник высморкался в траву, заткнув поочередно одну, а потом другую ноздрю.
— Ладно, шут с тобой, — в голове подвыпившего надсмотрщика со скрипом шли мыслительные процессы. — Иди с мальчишкой прогуляйся! Заодно до каптерки дойдешь, попросишь Римана мне водки передать.
Теперь я понял, куда он клонит.
— Хорошо, Федор. Слушаюсь!
— Только смотри, мать твою, не выпей сам! И, не дай бог, тебя с бутылкой поймают! Понял?
— Понял-понял, — кивнул я.
— Точно?
— Придем быстро, не волнуйся. И взрывов не будет!
У меня даже настроение поднялось. Поле с картошкой уже давно вызывало стойкий рвотный рефлекс. Конечно лучше, чем жить за частоколом и сражаться с соседями и тварями Колодца, но как бьет по нервам!
На этом разговор закончился. Федор мрачно сплюнул и, потирая ладони, ушел на поле. Я же догнал Андрюшу, после чего мы помылись и двинулись к лесополосе, за которой начиналась дорога на станцию.
Я смутно почувствовал, кого мне доведется там встретить.
Проселочная дорога шла серпантином, огибая хозяйственные постройки и размытые дождями части склона. Мокрые листья лежали коричневым ковром. Ветер приятно холодил лицо.
Я в очередной раз поймал себя на мысли, что Забвение — красивый остров. За шесть с половиной лет, проведенных здесь, я успел устать от этой природы, но и влюбился в нее не меньше. Грибы, ягоды, огородные растения, та же чертова картошка. А зимой: пушистый снег, ели. И звезды, такие большие и низкие, что кажется — протянешь руку и схватишь...
На нас бросились из мокрых кустов ольхи. Их было двое. В последний момент я почувствовал близкую опасность и сумел присесть, выставляя назад локоть. Андрюша сделать ничего не смог.
Но все равно нас явно недооценили. Первый с размаху налетел на мой локоть промежностью, второй в замешательстве остановился. Пока он раздумывал, как лучше кинуться на меня, я не терял зря времени. Встал и ударил атаковавшего ногой под ребра. Мужчина согнулся и повалился на засыпанную листьями дорогу.
— Кто такие? — громко поинтересовался я у корчащейся на земле парочки.
— Перепутали, — выдавил из себя бородатый мужик, державшийся за пах. — Мы тут воров ждали. Они украли наш псилин...
Второй пропыхтел что-то. Наверное, подтверждал таким образом рассказ бородатого.
Конечно, так я вам и поверил!
На этой дороге вы привыкли грабить тех, кто ходит к станции. Чтобы проникнуть за охраняемый автоматикой периметр, специально свои датчики, рискуя жизнью, вырезали!
У "свободных" воруете псилин, а у тех, кто трудится на начальника, отбираете еду и одежду. Вы же считаете нас ниже своего уровня. Вы гордые, независимые! Вместо того, чтобы строить дома и охотиться, доказываете свою самостоятельность тем, что грабите!
— Врете! — заявил я в открытую.
Андрюша рядом со мной даже вздрогнул от того, как резко я произнес это слово.
— Н-нет, — промямлил бородатый.
— Андрюш, что с ними сделать? — наклонился я к малышу. — Оставить их в живых или убить?
Вопрос не был самым корректным, может, не стоило спрашивать такое у ребенка. Но почему бы и нет? Если малыш не научится жить на этом острове, еще семь лет ему тут не протянуть. А может, совсем и не семь. Может, придется всю жизнь находиться здесь, в окружении уголовников.
— Пускай живут, — с сомнением ответил Андрюша. — Они теперь знают, что нападать на людей не хорошо! В следующий раз не перепутают.
Малыш так ничего и не понял. Может, это и к лучшему. Пусть я останусь в его памяти, как кровожадный дядя, решивший убить перепутавших нас с грабителями мирных мужчин.
Мы не стали долго задерживаться у поверженных воров. Надо было двигаться к цели похода.
Когда подошли к холму, транспорты начали подниматься. Это значило, что новоприбывшие проходят сейчас обязательную санитарную обработку, после которой их в стандартной одежде и со стандартной банкой тушенки выкинут из Ведомства.
Андрюша затрусил по дороге, я вдохнул полной грудью свежий воздух и зашагал следом.
Меня одолевали непонятные грустные мысли. Неделю назад я закончил обучение. Что теперь? Начать учиться по какой-нибудь другой специальности? Или послать все к черту, уйти жить к психам? А может попробовать переплыть океан, как Дитрих?
Теперь мне придется жить вечно. И у меня в запасе куча времени. Будет ли это скучным? Наверное, все-таки нет. Тем более, что меня легко могут убить. Только старость отступила от меня на неопределенный срок. Также впрочем, как и окончательное взросление. Вечные восемнадцать.
Эх...
— Дядя Сережа! — радостно закричал мальчишка из-за поворота. — Здесь стрекозы!
Я улыбнулся и ускорил шаг. Над небольшим прудом кружили, забавно зависая над водой, две стрекозы.
Вспомнилось озеро рядом с домом. Водомеры, скакавшие по его поверхности наперегонки с солнечными бликами и рябью. Легкий-легкий воздух, пропитанный запахами сосновой смолы и далекого шашлычного дыма.
— Похожи на транспорты, да?
— Почему? — удивился Андрюша.
— Ну, посмотри, как они летают, — стал объяснять я. — Как будто не крыльями машут, а управляют гравитацией.
— Антигравы? — сказал Андрюша таким голосом, словно смаковал "умное" слово.
— Да, антигравы, — кивнул я. — Раньше, до того, как мы придумали антигравитационные двигатели, по небу летали вертолеты. Такие машины с большим крутящимся винтом. Они могли так же зависать над водой, но не использовали антигравитацию.
— А я думал, что птицы и стрекозы на антигравах летают! — моргнул Андрюша и вопросительно уставился на меня.
— Нет, — покачал головой я, вспомнив, что, пожалуй, единственным живым существом, оперирующим гравитацией, был водомер. — Теперь мы не строим простые машины. Люди слишком разленились после изобретения антигравов и космических кораблей.
— А в космосе разве не живут звери? — снова спросил Андрюша.
Мне представился космос, заполненный живыми существами, как наш лес на острове. Веселые и жирно поблескивающие в звездном свете дельфины, грациозно плавающие в пространстве тюлени, пикирующие между астероидов чайки, голосящие попугайчики на мачте корабля...
Детям не хватает сказок. Настоящих, космических и добрых. Чтобы гномы добывали руду на Луне. Золушка на карете, запряженной звездными лошадьми, летела во дворец в кольцах Сатурна. Чтобы полурослики несли кольцо к вулкану на Ганимеде, а Аладдин спасал Жасмин в пустынях Марса.
До войны с роботами эту сказочную нишу заполняли компьютеры. Виртуальная реальность не только разрушала детское сознание, как говорили нам на уроках истории. Мне хотелось верить, что компьютерные игры развивали у детей и подростков еще и положительные качества — фантазию, независимость, логику и скорость мышления.
Интернет в те годы был настолько реалистичным, что казалось, ты попадал пускай в другой, но от этого в не менее реальный мир. Конечно, я не знал, как все это выглядело на самом деле — просто не застал того времени, но мне казалось, а чутье подтверждало, что времена до войны и Нашествия стали одними из самых счастливых в истории человечества.
А потом — война, ограничение на компьютерные технологии, запрет систем искусственного интеллекта.
Одно время люди считали, что без искусственного разума невозможно осваивать космос. Но сначала война с роботами, а потом и Управление Развития Техники научили людей аккуратно использовать вычислительные машины. Выяснилось, что для функционирования космолетов и прокладки курса вполне достаточно обычных программных средств. Системы, которые могли самостоятельно обучаться, после войны навсегда ушли в прошлое.
— Нет, Андрюша, — сказал я ребенку. — В космосе, к сожалению, только холод и тьма. Там абсолютно ничего нет, за исключением редких звезд и планет, да облаков космической пыли.
— Почему же все так хотят туда попасть? — снова задал мне тяжелый вопрос мальчишка.
— Не знаю, — ответил я. — Что-то тянет.
— Волшебство?
— Нет. Скорее жажда знания.
— Люди хотят все знать, да?
— Вот именно!
— Но там же, в космосе, ничего нет! Что там можно узнать, если в нем нет волшебства?
— Это сложно. Когда вырастешь, тогда и поймешь.
— Я все равно не попаду в космос. И не вырасту. Это все очень долго и тяжело, а вокруг — одни опасности.
Я поразился чересчур взрослой и пессимистичной реплике, прозвучавшей так сухо и серьезно из уст Андрюши.
— Нужно верить, — только и смог ответить на это я. — Бог поможет тебе.
— Бога нет — на небе пустота, — сказал мальчуган. — Ты ведь сам это прекрасно знаешь.
Нечего было ответить на это. Молча мы двинулись дальше. Впереди будет что-то потяжелее этого разговора.
Черт!
Вдруг в глазах помутнело. Мир закрутился против часовой стрелки и устремился от меня куда-то назад и вверх.
Глухо кашлянул Председатель.
— Все хорошо, — громко сказал худенький мужчина в светлом пиджаке. — Он готов. Почти готов. Еще один-два инцидента, и можно выпускать его.
— Придется хорошенько промыть ему мозги перед тем, как он станет нашим агентом, — хмуро сказал Председатель. — Нужны лучшие психологи.
— Да, я знаю, — худой поправил очки и откинулся в кресле. — Он очень озлоблен. Что-то подозревает.
— Другого выхода нет, — развел руками Председатель. — Если не мы, то нас! Времени мало.
— Мы слишком надеемся на него. А если что-то пойдет не так? Нужны какие-то планы на этот случай.
— Ты сам прекрасно знаешь, Радий, что другого шанса не будет. К тому же, провидцы не ошибаются. Ну, а если все-таки неудача — то в лучшем случае придется ждать еще двадцать лет. Только мы уже не дождемся. Так что нет смысла разрабатывать планы отступления.
— Да, конечно, — вздохнул худой. — Я понимаю.
В скудно освещенное помещение ворвался толстый лысоватый человек с красным и потным лицом.
— Что? — бросил ему Председатель.
— Все! — пропыхтел толстяк. — Началось...
— Прорицатели, твою мать! — только и сказал на это Радий.
— Дядя Сережа! Что с вами? — мальчишка с беспокойством посмотрел на меня.
Я убрал от висков руки и открыл глаза.
— Все хорошо, Андрюша. Идем! — улыбка вышла натянутой, а слово "идем" в очередной раз напомнило о том, кто ждет меня наверху.
Я научился врать. Научиться бы еще не видеть правды...
Что-то сегодня случится. В видении, пришедшем ко мне, несомненно, присутствовали те, кому я обязан своей участью. Они что-то делают из меня. Хотят каким-то образом получить конечный продукт, чтобы потом сделать своим агентом.
И ждать уже не долго.
Как только увижу их — убью! Могут не нанимать психологов и не ходить к гадалкам. Возьму и пережу глотки всем этим уродам, что ухмылялись из-за кулис, пока я тут мерз, зализывал раны, дрался и терял друзей.
Продолжив путь, мы вскоре подошли к воротам. Охранник на стене стоял, облокотившись на перила и наклонив голову. Гравистрел в его руках был более чем угрожающе направлен активатором вниз.
— Эй! Риман! — крикнул я.
Человек встрепенулся, выставил оружие перед собой и взвизгнул:
— Стой! Кто здесь?!
— Риман! Это я! — я помахал охраннику, и тот, узнав меня, несколько расслабился.
Пока мы с Андрюшей подходили, Риман уже успел закурить и вместо приветствия протянул мне открытую сигаретную пачку. Я угостился. Контрабандный товар. На большой земле мне бы такое вот простое действие принесло как минимум один прокол в личном деле.
— Решил посмотреть на новых? — лицо охранника выражало участие.
Рядом с ним всегда чувствуешь себя главным. Несмотря на то, что он — один из надзирателей тюрьмы, а я — ее заключенный. Есть, вероятно, такой тип людей. Они все делают ненавязчиво. Руководят тобой таким образом, что ты сам и не замечаешь контроля.
Только иммигранту Риману нами руководить было не очень просто. За несколько лет, проведенных в Забвении, он, конечно, заметно лучше стал говорить по-русски, но все равно для свободного общения этого не доставало. Поразительно, что его вообще взяли работать сюда.
— Да, Генри, — сказал я и со вкусом затянулся, — есть тут среди них персона одна... Давно ее повидать хотел.
— Я понял, — кивнул Риман. — Ты говорить об девушка!
— Так ты видел ее?! — спросил я, чувствуя, что голос мой дрогнул.
— Видел... Они... Мужчины с ней были. В кустах. Мало времени назад.
Я не удивился подобной информации. Я ожидал чего-то подобного. Тем не менее, поговорить с Наташей было нужно. Даже после всего произошедшего между нами, мне бы не хотелось, чтобы с ней случилась здесь какая-нибудь гадость. Новичков встречают в Забвении жестко. Некоторые не выдерживают.
Все связанное с Наташей виделось мне смутно. Вроде бы уже и не родной человек, а все равно — она дорога мне. Да еще это проклятое чутье. Угасает! Во всю мощь я ощутил работу своего дара только в Колодце. Видимо, стресс придал мне сил.
