— Слова смертных не заслуживают доверия, — проворчала дама.
— Разве я когда-то обманывал Совет? — Фаргел церемонно вскинул голову.
— Ты заслужил наше доверие, — признала собеседница. — Но что мы будем делать с этим?
"Этим", разумеется, был я. Раньше я молчаливо переминался с ноги на ногу, но вот, похоже, настала пора подать голос:
— Случай с Борисом — дело личное. Вам я не опасен.
— Разумеемся, НАМ — ты не опасен. Но, молодой человек, все не так просто, — ее голос зазвучал неожиданно певуче, мелодичным потоком заполняя все вокруг. — Случай с Борисом показывает: в тебе еще много человеческого.
— Мне кажется, вы бы тоже вступились за того, кто вам дорог! — прервал я.
— Верно, — ее губы сложились в легкую полуулыбку. — Но все, кто мне дорог, давно находятся среди вампиров. Смертные — это еда. Лучше тебе привыкнуть к этому побыстрее. Они все равно умрут.
Придав себе как можно более независимый вид, я промолчал.
— Попробуй сам выбрать свою судьбу, — предложила дама.
А чего ее выбирать? После того, как Дима найдет вакцину, я опять стану смертным. Или нет? Я стану ночным охотником? Действительно, можно выбирать смертельно больных людей, как это делает Фаргел...
— Вот видишь: сам не знаешь, что тебе нужно, — мягко пожурила Старейшая. — Тем более нельзя оставить тебя без внимания: любой вампир, испробовавший крови другого вампира, может стать друдом — созданием более страшным, чем все, кто тебе раньше встречался. Друды делают силу смыслом жизни, их кровавая жажда не знает пределов. Мы должны быть осторожны, новичок.
Ну да, все верно. На всякий случай я церемонно поклонился. Судя по улыбке, появившейся на женских губах, это ей понравилось.
— Ты любишь своих близких и не позволяешь причинить им вред — это похвально, — ее журчащий голос очаровывал меня все сильнее. — Но ведь ты уже убивал смертных — чтобы выжить?
Пока я собирался с мыслями, в стороне заговорил Фаргел:
— Он нашел способ сохранить свою жизнь без убийства.
— Это невозможно! Кровь Бориса сильна, но не настолько!
— И все же — это произошло, — спокойно заметил наставник. — Он выжил, потребляя пакеты с донорской кровью. Донорами называют смертных, которые делятся кровью за деньги.
— Он пил кровь за деньги? — удивился Даулет.
— Нет. Ему ее отдавали бесплатно. В пакетах.
— Кто? Где?
Фаргел пожал плечами. Все немедленно воззрились на меня. Блина, так все хорошо начиналось!
— Смертные, — неохотно поведал я. — По знакомству.
— Послушай, Кеша, — доверительно молвила все та же дама, — недавно была стычка между вампиром и смертными. Кроме Старейшего, погибли четыре охотника. Собственно, если бы мы были там все, расклад был бы совсем иной. Но дело в другом: кого тебе жаль больше?
Я пожал плечами — мол, на провокационные вопросы не отвечаю.
— Типичный новичок, — вздохнув, сказала дама. — Глупый, как все остальные.
Меня покоробило такое отношение. И вообще, могла бы представиться, раз уж знает мое имя.
— Я бы не стал относиться к нему легкомысленно, — вдруг заявил Фаргел. — Он осторожен, уравновешен и далеко не глуп.
— Возможно, — заговорила вторая дама, — но он — все лишь новичок. Не предлагаешь ли ты принять его в Совет?
— Великая Парме прекрасно знает, что нет, — произнося эти слова, Фаргел сделал изящный полупоклон. — Я лишь прошу отнестись к моему ученику внимательно.
— Твоему ученику? — спросила первая дама. — Когда ты упомянул, что появился интересный новичок, ты ничего не говорил об этом.
Фаргел вновь сотворил полупоклон:
— У него три учителя. Три личности повлияли на его становление как вампира: он сам, недавно убитый охотник, и — я.
— Охотник??! — хором ахнули Старейшие.
Убитый?! Я коротко взглянул на Фаргела — ничего нельзя понять по его лицу.
— Именно охотник снабжал его донорской кровью. Полагаю, в расчете склонить на свою сторону.
— Это ему удалось? — спросила дама вроде бы безличным голосом, но было в ее спокойствии что-то такое, отчего захотелось немедленно поежиться. Я почти поддался соблазну. Почти.
— Не думаю, — ответил Фаргел. — В наши первые встречи Кеша боялся меня, но позднее у нас сложились прекрасные отношения. Однако убивать смертных он по-прежнему не хочет.
— Какой потрясающий случай: вампир — орудие в руках человека.
— Осмелюсь возразить почтенной Карини... — Фаргел опять галантно поклонился...
А, так вот как ее зовут!
— ...Он никогда не будет чьим-то орудием. В результате нашего с охотником... состязания Кеша оказался очень хорошо подготовлен. От этого новичка нельзя просто отмахнуться. Нам следует заслуживает обратить на него пристальное внимание и сделать достойное предложение.
Моего ума коснулись чьи-то легкие щупальца, наткнулись на защиту и усилили нажим. Потом в нескольких местах опробовали преграду, пытаясь найти слабину. Я вытерпел это, стоя с каменным лицом.
— Да, он хорош, — признала Карини. — И что мы можем ему предложить? Как вампир он и так может получить практически все.
— Я полагаю, — медленно, взвешивая каждое слово, начал Фаргел, — нужно оставить этот вопрос открытым. Когда Кеша, наконец, сделает свой выбор, он придет сам — и тогда мы все обсудим.
— Довольно выгодные для тебя условия, новичок, — царственно произнесла Карини. — Если бы не Фаргел, перед чьей мудростью мы преклоняемся...
Фаргел опять наклонился: галантный, должно быть, был кавалер. Почему был? В смысле, когда живой был.... А сейчас он кто, зомби, что ли? А я? Тьфу! Я НЕ УМЕР! Я просто заражен вирусом!
Карини, склонила голову в ответ:
— ...тебя, в лучшем случае, ждало бы забвение и, как следствие, смерть — я слышала, охотники хотели убить тебя. Они стали действительно опасны.
Шевельнулся и заговорил еще один участник сцены. Его низкий голос обладал почти гипнотической мощью:
— Полагаю, наш новый друг не сочтет за дерзость, если я попрошу его ответить на пару вопросов?
Я вежливо поклонился. Увы, не так красиво, как Фаргел.
— Те смертные, которые давали тебе донорскую кровь, знали, что ты вампир?
Мне очень не хотелось отвечать на этот вопрос, но — Фаргел все равно знает: он много чего мог отыскать в моей голове, пока я бродил без телепатической защиты; да и в институте он нашел меня сразу.
— Да, они знали.
— Среди них был только один охотник?
— Да, насколько мне известно.
— Почему охотник помогал тебе?
Говорить или нет? Черт, Фаргел все равно знает! Или нет?
— Предлагаю Совету взломать телепатическую защиту новичка: он явно что-то скрывает, — предложила Карини. У-у, ведьма!
— Не стоит, — мягко остановил ее Фаргел. — Он и так все скажет. Кеша?
— Меня изучали, — сознался я, прижатый к стене. — Заодно разрабатывали вакцину, позволяющую вновь стать смертным. Когда она будет готова, мне ее введут.
— И ты согласишься? — поинтересовалась Карини. — Я очень сомневаюсь, что у них получится, но — ты согласишься?
Тебе-то какое дело? Чего пристала?
— Пока не знаю.
— Прошу обратить внимание: смертные изучают вампира, — вмешался обладатель гипнотического голоса. — Мы можем лишиться всех преимуществ.
— Как сильно они продвинулись в своем изучении? — спросила у меня Карини.
— Э-э, не знаю, — интересно, они притащили на чердак овцу или это я так жалобно блею? — Вообще-то я не интересовался вакциной.
— Они знают все! — заключила Старейшая. — Их нужно уничтожить!
— Погодите, почтенные, — торопливо вмешался Фаргел. — Будет лучше сохранить им жизнь при условии, что Кеша уйдет из института. Все равно охотник мертв и уже не сможет поставлять ему кровь.
— Но они знают о нас, — возразила Карини. — Лучше убить их сейчас.
Фаргел повернулся ко мне:
— Кеша?
— Я не хочу, чтобы их трогали! Я уйду. Больше мы с ними не увидимся.
Нервничая, я попятился: лучше удалиться сейчас, чем когда они разберут меня по косточкам. Осталось расставить последние точки:
— Если на них нападут, я буду мстить. У вас появится еще один Фельве!
С силой оттолкнувшись от гудронового покрытия, я полетел прочь.
Глава 50
С дороги! Быстрее! Да шевелите же конечностями!
Распуская во все стороны волны рассчитанной паники, я несся по коридору. Перепуганные люди разбегались во все стороны, по незнанию считая, что завладевшее ими чувство — продукт собственной интуиции. Щаз!
В отличие от сотрудников института у меня предчувствия были — и очень плохие. Решив, что народ боится недостаточно, я усилил телепатический нажим. Может, кто-то побежит собирать чемоданы. Тем лучше — здоровее будут.
Наконец показалась лаборатория. В последнее время Димка в ней ночевал и дневал. Дверь я распахнул не то чтобы очень сильно, но... словом, грохот было далеко слышно.
Дима вздрогнул, повернул в мою сторону голову.
— Привет, — тусклым голосом поздоровался он.
Не понял! А где возгласы типа "Куда несешься?" или "Ты эту дверь делал?" От неожиданности я даже забыл, с чем пожаловал.
— Меня крыса укусила, — все тем же бесцветным голосом сообщил хозяин лаборатории.
— К-какая крыса? — обалдело спросил я. Я в последнее время крысой называл только одну "женщину". Так если б она укусила...
— Вон та, — Дима указал на мою относительно давнюю знакомую. Ту самую, которой вели "вирус вампиризма".
— И что? — несмело спросил я, робко намекая на происходящие с Димой изменения.
— А хрен его знает! Беру кровь на анализ — никаких следов вируса.
Облегченно переведя дух, я наконец-то присел:
— Ну, чего так пугаешь?
— А я не пугаю, — возразил Димка. — Я просто ставлю в известность. Потому что крыса тяпнула мня всего полтора часа назад и вирус еще мог не проявиться.
— Да ну! Мне Сергей Викторович сам говорил: вирус либо есть, либо его нет.
— А он не сказал тебе, что эта дрянь способна размножаться? То, что я не могу ее обнаружить сейчас — не означает, что завтра меня ждет тоже самое.
— Но ведь крыса так и не стала вампиром! — хватаясь за соломинку, отметил я.
— И слава Богу! Иначе я бы вообще перестал думать нормально. Короче! Кеша, я хочу, чтобы ты приглядывал за мной. Если что-то покажется тебе неладным, поступай... как сам надумаешь.
— Чего?
Димка разозлился:
— Чего слышал! Не все ж такие правильные, как ты. Стану монстром — уб...
Он неожиданно перешел на писк, закашлялся. Потирая горло, закончил:
— Короче, сам знаешь.
— Э-э...
— Кеша! — проникновенно глядя в глаза, он положил ладонь на мое плечо. — Ты меня понял?
Обреченно втянув воздух, я кивнул. Дима убрал руку, отвернулся. Торжественно помолчали. Пока я не вспомнил, с чем пришел:
— Дима, надо срочно распускать институт — следующей ночью здесь никого не должно быть!
— Экой ты прыткий. А на каком основании?! Мне их что, в административные отпуска отправить?! Ты хоть представляешь, какая волокита начнется?
— Дима, оформляй как хочешь: хоть в отпуска, хоть к черту на рога! Сергея Викторовича убили...
— Как убили? — переспросил враз побледневший Димка.
— Убили, Дима, — ответил я, сглотнув нежданно появившийся комок в горле. — Вампиры. Возможно, на меня будет охота. Если так, Фаргел приведет их сюда. Теперь понял?
— Сколько у нас времени? — требовательно спросил новый глава института.
— Одному Богу известно. Если нас сочтут достойными внимания — мы уже опоздали.
Ошеломленный, он несколько секунд смотрел на меня, потом сорвался с места и "полетел" по институту, на бегу раздавая указания. Что ж, Сергей Викторович нашел себе головастую замену. Впрочем, каков начальник, таков и подчиненный.
Вздохнув, я поднялся с заскрипевшего стула и в первый раз за эти два месяца пошел домой. Там тоже требовалось мое присутствие. В последнее время я и звонить-то стал раз в неделю. Эх, служба, служба...
Или не стоит на работу все валить? Как говорится, неча на зеркало пенять, коли рожа крива!
Да, совсем перестал семьей интересоваться. Потихоньку готовлюсь жить вечно? Зажрался, зазнался...
...После положенных ахов-вздохов родителей, вопросов с их же стороны, мама уверилась, что с сыном ничего страшного не произошло. Это было хорошо. Но мама решила хорошенько накормить заглянувшее домой чадо. Это было хуже.
Чадо кормиться не пожелало, что бесконечно любимой мамулей трактовалось однозначно: с сыном что-то не так — начиная от известного всем переутомления и заканчивая неизвестной никому болезнью. В любом случае, для поддержания сил необходимо было влить в себя немного супчика, помогая себя как минимум двумя кусочками хлебушка; на второе — покушать вареного риса. "Вообще-то рис готовился для фрикаделек, но раз такое дело.... Как не хочешь? Зачем ты расстраиваешь маму?!"
Чаепитие мама, с дальновидностью опытного полководца, обошла стороной. Что не означало ее капитуляции в этом вопросе.
И все было бы просто замечательно, кабы не упорство неразумного отрока, который настойчиво портил маме настроение, вместо того, чтобы сделать приятное ей, папе и миру в целом.
Отрок, тем не менее, продолжал демонстрировать свое нежелание... завтракать, объясняя это отсутствием аппетита, особым питанием, и тем, что он только что поел.
По первому пункту мама с удовольствием повторила сказанное ранее; второй — как бы забыла; а вот за третий — взволнованно прочитала нотацию, напирая на то, что любое кушанье на стороне, каким бы оно сытным или недавним ни было, конечно же, не сравнится с домашней едой, особенно с той, которую приготовила родная мать.
Я отговорился, что обязательно поем, но не сейчас, а чуть позже. И, в конце концов, имею я право немного отдохнуть?!
Этим мама удовлетворилась. Считая сражение выигранным, вернулась к кухонным хлопотам. Ну и прекрасно.
Впрочем, я не обманывался: если в ближайшем будущем я сам — добровольно — не пойду на кухню, военные действия возобновятся. Не исключено, что за стол меня отволокут силой. Хотя... нет, навряд ли.
Близился рассвет, а с ним длинный ряд вызванных этим обстоятельством следствий. Вот зашуршал у входной двери отец, готовясь к походу на работу. Судя по звуку открывшейся в спальню двери, проснулась сестренка.
Так и есть: заспанная мордашка заглянула в зал, где я смотрел по телевизору новости, буркнула "привет" и скрылась в ванной.
Минуты через две меня удостоила вниманием мама. Оно и понятно: ей тоже пора на работу, а сын до сих пор не поел. Непорядок.
И точно! Началась все та же песня о вкусной и здоровой пище, на сей раз приправленная стенаниями о том, что кое-кто совсем, не любит, не уважает, не ценит и т.п. родную мать.
Я начал серьезно жалеть, что решил посетить отчий дом.
— Мам, я поем.... Поем, я тебе говорю! Все, иди уже. Вон Надьке дай задание, пусть меня проконтролирует.
Мама совету вняла и через секунду забарабанила в дверь ванной комнаты. Дальше все пошло как по маслу — успокоившаяся мать оделась и пошла по делам, не забыв, однако, крикнуть в закрывающуюся дверь: "Кеша, поешь!"
