Последнее слово я договаривала сквозь зевоту и, сбросив наплечный мешок на пол, стянула куртку, скинула башмаки и повалилась на кровать. Собака запрыгнула туда же и улеглась у меня в ногах.
— Как хорошо дома, — пробормотала я и уснула.
Этой ночью мне больше не снилась тьма и охраняющий меня демон. Я видела только пламя, одно лишь пламя, оно окружало меня со всех сторон, оно было мной, а я им. Языки огня плясали на ветру, и я плясала вместе с ними, плясала бесконечно долго, босиком и распустив волосы, пока мой танец не стал медленнее, а ветер не утих, и я обнаружила себя окружённой со всех сторон камнем, со всех, кроме одной, в которой мою свободу ограничивала лишь чугунная решётка. Страха не было, как не было и удивления и, оглядевшись, я поняла, что горю в камине в комнате, в которой никогда не зажигается свет. Стены, пол, потолок, мебель — всё было здесь чёрным, и на кровати было постелено чёрное бельё, поверх которого спал, не переодевшись на ночь, демон тьмы.
Раньше я только подозревала — теперь я знала точно, что в этой сплошной черноте есть свои цвета, которые не разглядеть человеку, потому что он не видит в темноте. Но сейчас мне было не до разглядывания ночных оттенков. Я всматривалась в лицо Лдокла, утомлённое, будто даже постаревшее — не так, как стареют феи, а так, как люди — от усталости и навалившихся забот.
— Бедный ты, бедный, — забывшись, одними губами прошептала я. Лдокл шевельнулся и что-то пробормотал сквозь сон. — Прости меня, если сможешь. Прости...
— Ристиль... — проговорил демон, не открывая глаз. — Бесценная...
На миг меня охватили стыд и жалость, мне безумно захотелось выйти из камина, присесть на постель, откинуть с его лица прядь волос, прошептать что-то утешительное... просто остаться рядом. Но тут демон снова шевельнулся и я, испугавшись, что вот-вот разбужу его, отпрянула назад, в камин... и растворилась в бесконечной пляски пламени.
Утро началось с неожиданно холодного носа моей собаки, сунутого мне сначала в глаз, а потом в ухо. Затем она облизала моё лицо своим шершавым языком, и я окончательно проснулась, одновременно осознавая, что умываться мне уже не нужно. Едва-едва светало, и ужасающе хотелось спать, но псина упорно стягивала меня с кровати, так что проснуться мне пришлось поневоле. Комната по-прежнему горела вся, не сжигая ни мебели, ни меня, и я бы, наверное, восхитилась чудом, если бы не увидела их за прошедшую неделю столько, что уже почти разучилась удивляться. Гораздо больше меня интересовал вопрос, приснился ли мне ночью демон тьмы и его спальня, или я в самом деле побывала в его камине. Однако задать мой вопрос было некому, и я пошла в ванную комнату. Там меня ждало разочарование, ибо вода не хотела появляться ни сама по себе, ни после моего приказа. Не хотел появляться в комнате и завтрак, когда я захотела есть. Похоже, замок не видит незваную гостью — или не считает нужным о ней заботиться.
— Отвратительно! — проворчала я, смутно припоминая, что последний раз ела едва ли не сутки назад. — На таких условиях я совершенно не согласна путешествовать!
Но мне никто не ответил, только собака зарычала, не то соглашаясь со мной, не то обидевшись на моё ворчание.
— Ладно, — вздохнула я. — Если всё так плохо, вернёмся к тому, с чего начали и попробуем добраться до более гостеприимных мест. Как бы нам с тобой отсюда выбраться?
Собака снова уменьшилась и ловко запрыгнула ко мне на руки. Я подняла с пола заплечный мешок (он как будто потяжелел за ночь), повернулась три раза на каблуках и топнула ногой. Полыхнула пламя, и комната пропала, а мы очутились в гостевой комнате на втором этаже. Собака соскочила с моих рук и выросла до размеров доброго телёнка.
Я выглянула в окно: за ним занимался рассвет, и я увидела ту самую дорогу из Эрода в Фарог, на которой нас с собакой застал демон.
— Отлично, — пробормотала я. Собака боком подошла ко мне, явно предлагая сесть на неё верхом, но я сняла с плеч мешок и принялась рыться, отыскивая хоть клочок бумаги. Первый мне не суждено было пустить в дело: собака выхватила его у меня из рук и съела быстрее, чем я успела этому помешать. Пришлось прикрикнуть и стукнуть животное по носу, после чего псина успокоилась и присела возле меня, обиженно отворотив голову. — И нечего дуться, сама виновата!
Найдя новый листок бумаги, я сыскала и карандаш (на них собака больше не покушалась), и, подумав немного, написала записку:
"Я выполнила твою просьбу, и вернулась ночью в твой замок. Теперь ты не можешь наказать меня, даже если захочешь. Не пытайся помешать мне, я приду к тебе в назначенное время и уйду снова, когда пожелаю.
Вечно твоя,
Ристиль".
Положив записку на подоконник, я снова вскину мешок на плечи и похлопала себя по бедру. Собака не заставила долго ждать: вскочила, встряхнулась и снова подставила мне свою спину. Я уселась боком, по-дамски, и мы выпрыгнули в открытое окно.
Дорога встретила нас тишиной и прохладой, которой наслаждался бы всякий настоящий путешественник... вот только очень хотелось поесть и принять ванну.
— Нет, не выйдет из меня странницы, — ворчала я, оглядываясь по сторонам. Собака в ответ недовольно тявкала и ускоряла шаг, пока впереди не показалась деревня.
— Каприз, — проговорила я и сама удивилась своей осведомлённости. — Это та самая деревня, которой присвоили статус города. А почему, спрашивается? Такая большая или староста разорился на каменную мостовую?
На это мне тоже никто не ответил, но вскоре мы добрались до самой деревни, проехали через символические ворота (два столба, к которым была прибита доска с названием поселения) и собачьи когти весело зацокали по гравию дороги.
Признаться, о деревенской жизни я знала немного. Наш дом стоял возле города и, хотя мы жили не в окружении каменных стен, а на лоне природы, рядом с нами селились такие же обеспеченные люди, как и мы, а вовсе не простые крестьяне. Теперь я впервые увидела, что сельская жизнь в самом деле начинается с восходом солнца, и, когда я выехала на собачьей спине до площади с обязательным колодцем, поглазеть на нас собрались все, и мужчины, и женщины, и старики, и дети, и даже собаки и кошки со всей деревни.
— Добрые люди, — немного неуверенно начала я, чувствуя, что вежливее было бы мне спешиться, но от чего-то не решаясь этого сделать. — Да будет счастье у вас и ваших близких!
— И тебе свежего утра, красавица, — хмуро ответил один из собравшихся вокруг меня крестьян. — С добром или со злом к нам пожаловала?
— Ни с тем, ни с другим, добрые люди, — честно призналась я. — Я здесь проездом, и хотела бы следовать дальше...
— Так следуй же, кто ж мешает, — с явным облегчением ответил тот же самый крестьянин. — Вольному воля, а дорога для всех проложена.
— ...но сперва мне хотелось бы поесть и запастись в дальний путь, — закончила свою мысль я. Столпившиеся вокруг люди попятились и все, как один, отвели взгляды. Даже маленькие дети, казалось, смутились.
— Не прогневайся, красавица, — начал было тот же самый крестьянин.
— Неужели в такой большой деревни нет ни хлеба, ни молока, ни творога? — перебила его я. — Или вы слишком бедны, чтобы отдавать свой хлеб даром? Так я заплачу!
— Не надо нам твоих денег! — как будто возмутился парламентёр. — Уходила бы ты лучше, красавица, людей не морочила, беду в наши дома не приводила.
— О чём вы говорите? — поразилась я. — Какую беду, добрые люди? Кто вас морочит? Или в вашем селе гостеприимство уже пустой звук?!
Это были жестокие слова. Одно из требований, которые когда-то выставили людям феи — это принимать странников, угощать их, заботиться о них, причём бедняков ещё и бескорыстно. С тех пор крестьяне хоть и ворчали на дармоедов и побирушек бродячих, но исправно выполняли договор, заключённый тысячу лет назад нашими предками. Странно, что именно сейчас они решили взбунтоваться...
— Гостям мы всегда рады, — мрачно буркнул крестьянин, и по толпе прокатился одобрительный ропот. — Но ты, красавица, не гость, а погибель демонская, и принять тебя — проклятье на всю деревню навлечь. Уходи от нас, не надо нам тебя!
— А-а-а... — догадалась я. — Так демон тьмы до вас добрался этой ночью?
— А как ему не добраться? — проворчал парламентёр. — Ночью налетел, колесница по небу несётся, крыльями машет, драконы зубы скалят, пламенем дышат!.. Страх, да и только! Всё про тебя сказал — и какая ты с виду, и откуда явишься. Только про собаку твою ничего не сказал, говорил, пешком дойдёшь. И даже башмаки твои описал демон. Страшными карами он грозил, если примем тебя. Ну, рассуди сама, нам ли тебя у себя принять, нам ли приветить?
— Нет, — ответила я, сжимая зубы. — Не вам. Не вам меня принимать и привечать, это вы верно подметили. Что же, вы могли бы получить награду, а не получите ничего. Вы трусы и скряги, малодушные и злые люди. Но я ничего вам не сделаю, только кое-что оставлю на память.
Я вытянула руку, щёлкнула пальцами, и колодец в центре площади полыхнул пламенем, которое нельзя было погасить, и которое будет гореть всегда, и днём и ночью, так что деревянное ведро и верёвка, опущенные в колодец, только загрязнят воду пеплом. Столпившиеся вокруг крестьяне ахнули, и толпа поддалась назад. Началась давка.
— Прощайте, недобрые люди, — зло засмеялась я, — и помните, как променяли милость феи странствий на равнодушие демона тьмы.
Не знаю, что они ответили бы на это, но тут собака подо мной вызверилась, щёлкнула зубами перед лицом ближайшего человека, выросла до размеров не слишком мелкого пони и прыгнула через головы (я еле удержалась), унося меня дальше по дороге. Позади осталась наказанная за равнодушие деревня и мои мечты о завтраке. Собачьи когти недолго цокали по гравию, и вскоре бег сделался бесшумным: дорога снова сделалась грунтовой.
— Стой, малышка, — попросила я, когда впереди показалась другая деревня. — Стой, не будем торопиться.
Собака остановилась и встряхнулась, от чего я сползла на землю, чудом не растянувшись в пыли.
— Не надо нам ехать дальше, — пояснила я. — Лдокл объехал все деревни, если мы въедем сюда, останется ещё одна проклятая деревня и голодная фея странствий. Кстати, не знаешь, малышка, с чего я вдруг так назвалась? Нет? Ну, да не важно. Важно — обойти деревню так, чтобы никто не понял, откуда мы приехали... и как-то изменить облик... что скажешь?
Вместо ответа собака тявкнула и лизнула меня в нос. Я подождала, ожидая, когда я волшебным образом превращусь в светловолосую красавицу или уродливую старую каргу, но ничего не происходило.
— Так как нам поступить?.. — начала я и встряхнула головой... прядь волос мелькнула у меня перед глазами, и была она огненно-рыжего цвета. Я опустила взгляд на руки... кожа пожелтела и покрылась веснушками. Ахнув, я полезла в заплечный мешок за зеркальцем... так и есть. Рыжие волосы, желтоватая кожа, оранжевое платье, светло-карие глаза с золотыми искорками... надо быть демоном, чтобы узнать меня в этом облике.
Опустив взгляд ещё ниже, я засмеялась: пыльные домашние башмаки, подаренные демоном тьмы, совершенно не изменились. Ну, и бездна с ними, можно же ноги людям не показывать! От этих размышлений меня отвлёк странный звук: не то лай, не то ржание. Подняв голову, я обнаружила странное зрелище: свою собаку, поверх которой были словно нанесены лошадиные контуры... я не сразу поняла, что вижу морок, наведённый на себя волшебным животным. Стоящая передо мной рыжая лошадка была осёдлана дамским седлом, в которое я поторопилась вскочить. Издав тот же странный звук, средний между лаем и ржанием, мой скакун сошёл с дороги и собачьим шагом пустился в обход деревни деревню.
— Глава двадцать шестая. Фея странствий (продолжение)
Мы выехали из лесу, с трудом продравшись сквозь густой подлесок. Наверняка я бы расцарапала лицо и разорвала одежду, если бы собака-лошадь не рявкала на каждое деревце, которое преграждало нам путь. Деревья испуганно отдёргивали ветки, но в образовавшиеся бреши тоже как-то надо было протискиваться. Когда лес закончился, и перед нами лёг широкий луг, я гордо выпрямилась в седле и постаралась придать своему лицу то выражение самоуверенности, которое привыкла видеть у богатых бездельниц, занимающих все дни верховыми прогулками и флиртом. Почему, интересно, Лдокл не выбрал свою жертву среди них? Убеждена, они были бы не только счастливы навсегда поселиться в замке тьмы, но и быстро бы обжили спальню демона. И их бы ничуть не испугали те чересчур откровенные ласки, от которых у меня так сладко и страшно кружится голова, напротив, они бы наверняка начали бы первыми. Может, потому и не выбрал?
Однако мучиться подобными рассуждениями бесполезно и бессмысленно. Проще спросить при встрече, а сейчас заняться более насущными вопросами. Едой. Луг мы обошли по краюшку: в книгах, как я смутно помнила, крестьяне не очень-то радовались, когда по пастбищу проезжали всадники, особенно на подкованных лошадях. Собака, понятное дело, обходилась без подков, у неё даже копыт не было, но кому нужно об этом знать? Объехав луг, мы вошли в деревню между двумя весьма неказистыми домиками. И сразу направились на площадь — со всё таким же обязательным колодцем посередине. На этот раз первой начать разговор мне не дали. Угрюмые, даже злые, взрослые собирались, явно оторвавшись от более важных занятий, чем приём незваных гостей, а более непосредственные дети с улюлюканьем бежали за мной и даже порывались бросаться камнями и грязью. К счастью, взрослые пресекли это раньше, чем моя собака или я сама, и сорванцы отделались затрещинами, а не ожогами.
— С чем пожаловали, ваше фейство? — угрюмо спросила меня одетая в чёрное худая высокая женщина. Обращение прозвучало как насмешка, а сопровождавший его поясной поклон превращал происходящее в оскорбление.
— Светлого утра, добрые люди, — растерянно ответила я, стараясь не утратить апломба. — Мы с друзьями решили устроить верховую прогулку, я отстала от них и заблудилась. Пожалуйста, продайте мне немного еды, чтобы я могла следовать дальше. Я щедро отблагодарю вас.
— Ишь, чего захотела! — фыркнула женщина и упёрла руки в бока. — А твоего сердечного дружка случайно не демоном тьмы прозывают? Проваливай отсюда, пока бока не намяли!
Толпа поддержала её нестройным гулом. Я почувствовала себя неуютно, но всё же попыталась исправить ситуацию.
— Я не понимаю, о чём вы говорите, почтеннейшая, не знаю никакого демона и не имею никакого отношения к феям, — как могла более спокойно ответила я, мысленно уже смиряясь с перспективой остаться голодной.
— Молода ты ещё меня обманывать! — закричала женщина и ткнула ногой в землю между нами. Я проследила взглядом... тьма и бездна! Как я могла забыть, что солнце сильнее огня?! Морок, наведённый псиной, был отличный, вот только на тени он не распространялся, и по ним явно было видно, что из себя представляет моё ездовое животное.
— Хорошо, — с напускным хладнокровием ответила я. — Вы правы, я фея странствий и предлагаю вашей деревне своё покровительство. Дайте мне поесть, напиться и умыться, а я отблагодарю вас деньгами или чудом — чем пожелаете.
