Чаганов: Война

— Это правда, только я бы не спешил обвинять СИС. Есть веские основания полагать, что за покушением стоит служба безопасности рейхсфюрера. Мой агент в Генеральном Штабе Нидерландов сообщил, что именно СД следила за домом британского резидента и вполне могла демонстративно вывести Эльзера на англичан, чтобы отвести от себя подозрение. Вообще расследование надо забрать у Гиммлера и поручить его абверу. Как так вышло, что рейхсфюрер СС не пострадал при взрыве, хотя, как говорят выжившие, находился в паре метров от фюрера...

— Я же просил меня пока не соединять,— хозяин кабинета пухлой рукой поднимает телефонную трубку, обильно инкрустированную серебром,— хорошо, давайте...

Канарис деликатно отворачивается, обводя взглядом огромный кабинет, уставленный антикварной мебелью, увешанный картинами в массивных золочёных рамах и старинными рыцарскими гобеленами.

— Здравствуй, Вильгельм, что случилось?— шеф абвера навострил уши,— как пришёл в себя? Нет, мне об этом ничего не известно, он сам позвонил? Да, отложи пока переброску войск, как только выясню подробности, сразу же позвоню. Хайль Гитлер!... Фюрер пришёл в себя!

— Это Гиммлер сказал Кейтелю?— поворачивается Канарис, Геринг утвердительно каивает,— я бы на вашем месте не верил ни единому его слову...

На улице раздалось несколько близких винтовочных выстрелов.

— В чём дело, Вальтер?— Геринг поднимает трубку местного телефона.

— Господин рейхсмаршал!— в кабинет врывается взволнованный референт,— у проходной появился шарфюрер Фёглер со взводом эсэсовцев, просит позволить ему провести проверку помещений министерства, он утверждает, что у нас скрываются поджигатели...

— Что это за бред? Кто стрелял?— Геринг, несмотря на свою грузную фигуру, легко поднимается и спешит к окну.

— ... Стреляла в воздух наша охрана, эсэсовцы были излишне настойчивы. Хозяин кабинета тянет за шёлковый шнурок, тяжёлые шторы поднимаются кверху. По улице с пронзительным звоном колокольчиков промчались две пожарные машины. Геринг и подошедший сзади Канарис с высоты пятого этажа разглядывают панораму северного Берлина: неподалёку почти у самого берега Шпрее на фоне светлого неба были отчётливо видны несколько столбов чёрного дыма.

— Рейхстаг?— Геринг поспешно возвращается к письменному столу за очками.

— Было бы неплохо, но нет...— задумчиво отвечает собеседник,— рейхсмаршал, будет лучше если мы закроем штору.

— Это вы о чём, адмирал?

— Я к тому, что мы сейчас в окне представляем отличные цели даже для не очень хорошего стрелка.

— Нет, я по поводу 'было бы неплохо'...

— А зачем, рейхсфюрер, придумывать что-то новое, когда и старое работает. 'Поджог Рейхстага', 'коммунисты'... тут даже ораторского таланта доктора Геббельса не нужно, справится любой клерк из министерства пропаганды. Сначала дождёмся окончания операцию 'Хрусталь', а потом можно взяться за коммунистов... Вы помните Чаганова? Да того самого, который в Испании участвовал в диверсии против нашего Легиона 'Кондор'. Он появился в Голландии, в Арнхайме и там произошло нападение на дом британского резидента, оказался вскрытым шифроблокнот, порядок связи и так далее. Мне кажется, что и нападение на 'Кондора' связано с попыткой получить сведения об 'Энигме'. Чаганов, по моим данным возглавляет службу дешифровки у русских. Нападение на лётчиков и ограбление дома резидента— это лишь попытки запутать следы. Группа Чаганова действует дерзко, имея поддержку большевистских лидеров, не останавливается ни перед чем... Я уверен, что он обвёл вокруг пальца Гиммлера в попытке столкнуть Германию и Великобританию.

— Вы уверены?— Геринг с сомнением смотрит на собеседника.

— Абсолютно, как и в том, что Гиммлер блефует... фюрер до сих пор без сознания. Он пытается выиграть время, чтобы успеть нанести удар первым. Рейхсмаршал, только отдайте приказ! Сейчас очень удобный момент чтобы одним или двумя... ударами (Геринг удивлённо поднимает голову) покончить с социализмом в Германии и вернуться за стол, за которым решаются судьбы Европы. Полная поддержка Запада и вермахта будет вам обеспечена.

— Мне нужно подумать...— Геринг возвращается к столу.

* * *

— Слушаю тебя, Пауль?— Бош замечает энергичные жесты своего секретаря.

— Господин тайный советник, я прошу прощения. Горит здание министерства авиации...

— Что?!— собравшиеся загудели.

— ... я по вашему приказанию связался с секретарём рейхсмаршала, он сообщил, что у них в здании начался пожар. Мне показалось, что на заднем плане были слышны выстрелы. Затем разговор прервался....

— Удалось дозвониться до рейхсфюрера?— заиграл желваками Бош.

— Так точно, через пятнадцать минут он будет у аппарата.

— Фридрих,— советник обращается к Флику,— прошу вас переговорить с рейхсфюрером. Надо, наконец, выяснить, что происходит в Мюнхене...

— Хорошо,— сухо кивает тот.

— ...Господа, мне кажется мы отстаём, события развиваются слишком быстро, поэтому реагировать на них мы должны быстрее. Предлагаю поручить ведение переговоров с Гиммлером, Герингом и военными нам троим: господину Флику, господину фон Круппу, который будет говорить с Герингом и мне, я попытаюсь наладить диалог с Верховным командованием. Как только ситуация проясниться, мы сообщим вам о принятых решениях.

* * *

— Вальтер, срочно вызывайте парашютистов из 'Темпфельхофа',— Геринг вылетает в приёмную, не уступающую по размерам его огромному кабинету,— почему до сих пор не прибыли пожарные?

— Господин рейхсмаршал, наш коммутатор вышел из строя,— сокрушённо помахивает телефонной трубкой секретарь,— нет связи.

— Отправьте посыльного!...— кричит Геринг.

В этот момент мигают лампочки и приёмная погружается в темноту, ещё через несколько секунд над дверью загорается тусклый огонёк аварийного освещения.

— ... Нет, подготовьте мой автомобиль,— переводит дух он,— я сам поеду на аэродром.

— Нельзя,— шепчет ему на ухо Канарис,— думаю, что этого и добиваются Гиммлеровские диверсанты. Пока огонь не распространился по зданию надо уходить пешком, небольшой группой, чтоб не привлекать внимания. Через парк, не выходя на Альбрехтштрассе, а дальше через железнодорожные пути... выйдем как раз к моему штабу. В аэропорт пошлите заместителя...

— Мильх!— поднимает руку рейхсмаршал, заметив в дверях плотную фигуру в генеральской форме,— берите мою машину и срочно поезжайте в 'Темпфельхоф', передайте приказ командиру парашютного батальона: прибыть к министерству и обеспечить его охрану.

Секретарь помогает Герингу надеть его сиреневую шинель с синим воротником, одергивает полу, зацепившуюся за клапан высоких ярко-красных ботфортов, и делает знак майору, начальнику охраны.

— Господин майор,— командует Канарис голосом, не допускающим возражений,— вы с вашими людьми двигаетесь в двадцати шагах сзад от нас, цель— штаб-квартира абвера на Тирпитц-Уфер, моя охрана впереди. Можем выдвигаться, господин рейхсмаршал?

— Вперёд!— с чувством произносит тот, надевает фуражку с голубой тульей и расшитым золотом околышем и как ледокол устремляется к двери, раздвигая всех на своём пути.

'Ещё и шпоры...— подавляет вздох адмирал,— звенит как бычок с колокольчиком'.

* * *

'Сколько ещё ждать?'— стоящий у окна Канарис исподволь наблюдает за Герингом, развалившимся в его кресле с зажатым в кулаке пузырьком с пилюлями.

Спереди голубой китель рейхсмаршала вымазан грязью и машинной смазкой, но тот ничего не замечает, на его губах блуждает улыбка, взгляд направлен внутрь себя.

— Господин адмирал,— в кабинет неслышно проникает секретарь,— на мосту у Ландверканала горит автомобиль рейхсмаршала!

— Что с Мильхом? Не знаете... Адмирал,— мутные глаза Геринга зло сверкнули,— срочно нужна связь с 'Темпфельхоф', ведите меня к радистам!

— Нет необходимости,— веселеет Канарис,— можно поговорить прямо отсюда...

Пальцы Геринга, унизанные тяжёлыми перстнями, стучат по эбониту телефонной трубки.

— Соедините рейхсмаршала,— кивает он помощнику.

'И он будет нами руководить,— поглядывая на то, как Геринг стуча левой рукой по столу, сбивчиво, часто повторяясь даёт указания подчинённым, в груди адмирала пробежал холодок,— бедная Германия,... но всё-таки его можно наперёд просчитать, Гитлер в последнее время был непредсказуем... Что? Хочет с рассветом поднять в воздух бомбардировщики... лишним не будет, но, надеюсь, с учебными бомбами, а то как бы нас осколками не зацепило... Да, приказывает низко пролететь над личным штабом Гиммлера и выпустить пару очередей из пулемёта по крыше... '.

— Господин рейхсмаршал,— адмирал дождался пока Геринг выпустит пар и откинется на спинку стула,— мне кажется, что демонстрация это хорошо, но недостаточно. Отдайте приказ на его ликвидацию.

— Зачем вам мой приказ, адмирал? Разве уничтожение предателей не священный долг каждого гражданина?...

— Но...

— Вы сделайте это,— перебивает его Геринг,— а оформить всё в законном порядке можно будет позже.

* * *

— Господин генерал-лейтенант, здесь небезопасно, у тюремной охраны на вышках приказ открывать огонь без предупреждения,— дородный майор едва успевает за седовласым подтянутым генералом, смело вышагивающим в свете фар по направлению к обитым жестью воротам.

— Я— Гейнц Гудериан, главнокомандующий сухопутными войсками, приказываю немедленно открыть ворота!— кричит он в открывшееся зарешеченной окошко.

— Господин генерал,— срывающимся голосом отвечает охранник,— посещение арестованных с девяти утра до трёх пополудни.

Гудериан отходит в сторону под прикрытие кирпичной стены, поднимает руку и резко опускает её вниз. По этому знаку танк Т3, своим корпусом перекрывающий движение по прилегающей улице, вздрагивает, окутывается синим дымом, башня поворачивается назад. Ещё мгновение и лязг гусеничных траков по булыжной мостовой заполняет собой округу, затем глухой удар и тяжёлые ворота падают, открывая вид на внутренний дворик, образованный двумя лучами-корпусами пятиконечной звезды тюрьмы Моабит. Вслед за танком в пролом ринулись пехотинцы, понукаемые отрывистыми командами унтер-офицера.

— Ключи от камер, живо! Да не всех, — бросает генерал бледному как смерть коменданту, дрожащим пальцем на огромный шкаф в углу, — только тех, где содержатся военные.

— Понимаю, понимаю, это в моём корпусе,— бормочет себе поднос он, нанизывая на огромное проволочное кольцо всё новые и новые ключи,— все живы-здоровы, обхождение было самым обходительным...

— Сейчас мы это проверим,— презрительно кивает Гудериан,— веди!

* * *

— Слизняк...,— Бош зло бросает телефонную трубку на рычаг, подходит к окну и отдергивает штору, кровавый цвет восходящего солнца освещает открывшуюся панораму большого города.

— Это вы о Кейтеле, Карл?— фон Крупп с довольным видом пыхнул сигарой,— да он такой, будет до последнего ждать пока не определится победитель... полагаю, не долго уже осталось.

— Господа!— в кабинет Боша входит Флик,— только закончил говорить с группенфюрером Вольфом. Геринг сбежал из Берлина!

— Что с Гитлером?— хором выдыхают собеседники.

— О состоянии фюрера Вольф знает абсолютно точно, так как сам в данный момент обеспечивает его охрану: пока никаких изменений, в себя не приходил.

— Может быть это игра, которую ведёт Гиммлер?— досадливо дёргает головой Крупп,— если ситуация обернется в его пользу, скажет, что Гитлер умер, против— что выздоравливает. Фюрер по сути сейчас у него в заложниках.

— Нет,— Флик устало опускается в кресло,— я Карла Вольфа знаю очень хорошо, он зять моего друга Отто фон Рёмхельда, мне бы он врать не стал.

— Я бы не был так уверен,— ворчливо возражает тот,— по крайней мере два часа назад сам Гиммлер в разговоре с рейхсмаршалом утверждал обратное.

— Так вот,— Флик поворачивается к хозяину кабинета,— Вольф рассказал, что сегодня ночью неизвестные лица подожгли здание министерства авиации, а Геринг, переодевшись в женское платье, позорно бежал пока его подчинённые самоотверженно боролись с огнём. Есть сведения, что на пожаре погиб генерал Мильх.

— Вы всерьёз верите в неизвестных разбойников в центре Берлина?— презрительно усмехается фон Крупп,— отличный же вас источник...

— Что это за шум?— советник Бош тяжело поднимается на ноги. Все трое спешат к высокому готическому окну кабинета и задирают головы: гул быстро нарастает и в момент когда он становится невыносимым, сверху на красном небесном фоне появляется тёмный двухмоторный силуэт самолёта.

— 'Хейнкель-111',— кричит фон Крупп.

Чуть сзади, справа и слева от ведущего появляются плоскости ещё двух бомбардировщиков, через минуту хищный клин удаляется достаточно, чтобы полностью попасть в поле зрения встревоженных мужчин. Его остриё нацелено на спичечный коробок Бранденбургских ворот.

— Он что город собрался бомбить? Это сумасшествие...— шепчет Флик.

— Полагаю, что штаб Гиммлера,— жёстко прерывает его фон Крупп, широко раскрытыми глазами глядя на величественное зрелище,— 'на войне, как на войне'.

Бош срывается с места, спешит к стене, увешанной охотничьими ружьями и возвращается с большим биноклем в руках.

— Ну, что там видно?— оборачиваются к нему гости.

В этот момент от самолётов вниз потянулись светящиеся нити, видимые невооружённым взглядом, а через полминуты едва различимый треск.

— Уходят, гражданской войны нам ещё не хватает...— вздыхает хозяин, тяжёлым шагом возвращается к столу и поднимает трубку,— Пауль, распорядитесь чтобы подготовили мой автомобиль, я еду в Цоссен, в ОКХ, к Гудериану.

— Пожалуй, я тоже,— забывает о сигаре фон Крупп.

— И я,— после небольшой паузы заключает Флик.

Глава 11.

'Ближняя дача' Сталина.

13 ноября 1938 года, воскресенье, 20:00.

— Мироныч, подбавь-ка жару,— Сталин осторожно пробует рукой воду в чане и опускает веник в шайку,— прогорели дрова.

— Вот я не пойму, Коба,— недовольно хекает Киров и, нехотя поднимается с полока,— что за баня у тебя такая нерусская? Топка каменки выходит наружу! Это всё равно, что раздевалка у бани через дорогу...

— Сам Власик распорядился,— тихонько посмеивается вождь, поправляя слезшую на глаза войлочную шапку-сванку,— откуда мне знать, может быть в Белоруссии у них так...

— Чёрте что,— ворчит Киров, набрасывая в прихожей на бордовую спину тулупчик,— хорошо хоть, что у них там по-чёрному не топят.

— ... через дорогу, говоришь,— Сталин плотно закрывает за собой дверь в парилку, в раздевалке заворачивается в простыню, наливает в кружку из чайника заварку и поворачивает кран пузатого самовара.

— Власик просил передать, что Берия уже полтора часа тебя дожидается,— в облаке пара влетает в комнату Киров.

— Из Берлина видно известия получил,— отхлёбывает чай Сталин,— всё, закончилась баня...

* * *

— Можно ли верить вашему источнику, товарищ Берия?— на распаренном лице Сталина выступили крупные капли пота.

Доклад наркома внутренних дел проходил в форме дружеского чаепития за столом в малой столовой.

— С товарищем Брайтенбахом мы работаем уже около девяти лет,— продолжает нарком так и не прикоснувшись к поставленной перед ни чашке,— до сих повода сомневаться в его сведениях у нас не было...