Фанфик на "Князь Барбашин"

Ну а потом было знакомство с дедом спасённого отрока, который сейчас вёл русского посла куда-то внутрь дома, интригуя Барбашина всё сильнее и сильнее. Сначала он думал, что дон Франсиско хочет обсудить с ним наедине некоторые коммерческие вопросы, ибо вскоре после прибытия в Вальядолид выяснилось, что предложение об установлении прямых торговых отношений с далёким Русским государством, обещавших при нужной сноровке пополнить сундуки старого благородного рода звонкой монетой, вызывает самый живейший отклик в сердце престарелого гранда. Впрочем, последнему оказались не чужды и государственные интересы. Испания сейчас воевала сразу на нескольких фронтах и хронически нуждалась в завозе всевозможных припасов, желательно по как можно более низкой цене. И главным поставщиком выступали нидерландские негоцианты, которые хотя и находились с испанцами под скипетром одного монарха, охотно пользуясь всеми выгодами подобного положения, но совершенно не желали разделять с теми тяготы войны. Дело доходило до того, что для получения страной необходимых денежных средств, не смотря на войну с Францией, из Испании туда ежегодно вывозится большое количество высококачественного железа, из которого французы делают оружие, которым они потом убивают испанцев на поле боя. Разумеется, сложившееся положение заботит его величество, но ничего поделать с этим он не может. Война это, прежде всего, деньги и ещё раз деньги. А богатые Нидерланды, не смотря на то, что французы угрожают и их землям, не желают раскошеливаться на содержание армии, из-за чего основное бремя военных расходов вынуждена нести на себе Кастилия. В результате чего идея установления прямых торговых связей со странами Северной Европы в обход нидерландских купцов получает всё большую популярность. Уже сейчас ведутся переговоры с англичанами о создании совместной англо-испанской торговой компании. Предпринимались попытки наладить торговлю с балтийскими странами через Данию, но свержение с трона Кристиана II и начавшаяся там война поставила на этих планах крест. Так что не стоит удивляться тому, что прибытие русских представителей вызвало оживление не только среди тех, кто видит в далёкой северной державе вероятного военно-политического союзника, но и в кругах, где видят в этом возможность расширить испанскую внешнюю торговлю. Ибо последнее должно как благоприятно повлиять на доходы подданных его католического величества, так и увеличить поступления в королевскую казну.

Однако чем дальше от зала, где проходил приём, уводили Андрея, то тем сильнее он приходил к выводу, что дело не в желании герцога лично поговорить с ним вдали от любопытных глаз. С ним явно хотели пообщаться, но не сам Франсиско де ла Куэва, а кто-то другой, не менее влиятельный и знатный, чем его проводник. Интересно, кто бы мог это быть? Вот очередной поворот, и остановившись перед закрытой дверью, дон Франсиско, знаком показав Барбашину подождать, ненадолго зашёл в помещение за ней.

Впрочем, ожидание не продлилось и минуты. Выскочивший из комнаты какой-то мальчишка, судя по поведению и одежде явно слуга, и придерживая створку двери, с поклоном пригласил гостя войти. И ступив через порог, Андрей на секунду замер, узрев перед собой сидящего в большом кресле самого императора Карла.

— Ваше величество! — на автомате сорвав с себя шляпу, Андрей вежливо поклонился.

— Проходите, дон Андреас, — пригласил его на хорошем нижненемецком языке император, и движением руки показал на ещё одно свободное кресло, рядом с уже сидящим герцогом Альбукерке.

Однако! Разрешение сидеть в присутствии монарха это великая честь, говорящая об очень многом. Император даже не скрывает своей заинтересованности в установлении более тесных взаимоотношений с русским царём. Вопрос в другом: что испанцы хотят поиметь с этого?

— Благодарю вас, ваше величество! — ещё раз почтительно поклонившись, Андрей уселся в предложенное кресло.

Из-за двери вновь появился мальчишка-слуга с подносом в руках, на котором стояли три бокалообразные чаши, над которыми курился лёгкий пар. Андрей принюхался, учуяв знакомый аромат. Неужели кофе? Однако! Он полагал, что в Европе этот напиток появился гораздо позже. Или это Карл его такой любитель?

— Слуга по очереди разнёс чаши. Сначала императору, потом герцогу Куэва, а затем уже и ему. Взяв в руки бокал, тот с интересом его оглядел. В отличие от ставший ему давно привычных чаш и кубков выполненых из золота или серебра, а в последнее время ещё и из стекла, данная ёмкость представляла из себя надо признать выполненный на весьма высоком уровне покрытый разноцветной глазурью керамический сосуд. Барбашин даже принял было материал из которого он был изготовлен за фаянс, но тут же отбросил эту мысль. Нет, не фаянс, но идея весьма интересная.

— Поднеся к губам, попробовал кофе на вкус. Хм, а весьма недурно. Разве что сахара пару ложек добавить, и было бы совсем хорошо.

— Вам знаком этот напиток? — от Карла не укрылась реакция русского посла на принесённое угощение.

— О, да! Отличный кофе. Ваш повар, ваше величество, достоин самых высоких похвал.

— По лицу императора скользнула довольная улыбка.

— Мой врач тоже самого высокого мнения об этом турецком питье, и рекомендует мне употреблять его до сорока чашек в день.

— Андрей аж поперхнулся после этих слов. Сколько?!

— Боюсь, ваше величество, ваш доктор заблуждается. Кофе замечательно бодрит, особенно по утрам, разгоняя кровь по жилам, но за день наши врачи советуют пить его не более двух-трёх чашек. Ибо это примерно как с вином: в малых дозах — приятное опьянение, но стоит перебрать, как головная боль на утро тебе гарантирована.

— Хм, интересное утверждение! — император поставил свой бокал на стоящий рядом небольшой столик. Затем посмотрел прямо на Барбашина.

— А вы знаете, мне на вас жаловался польский посол!

— Надеюсь, ваше величество, что те гадости, которые он рассказавал про меня и мою страну были максимально ужасающими и отвратительными.

— Надеетесь? — если Барбашин и намеревался удивить Карла, то это ему удалось. У императора даже рот приоткрылся сильнее от изумления.

— Разумеется! Давным-давно мне как-то посчастливилось прочитать про одного прославленного китайского мудреца. И одно из его изречений звучит так: берегись, когда тебя хвалит враг! И с тех пор нет музыки слаще для моих ушей, чем беснования врагов, как моей страны, так и моих лично. Ибо это означает, что я всё делаю правильно. И, наоборот, если я слышу похвалу своим действиям из их уст, то моим сердцем овладевает тревога: что же мной сделано не так и где я допустил ошибку?

— Ха-ха-ха! — звонкий смех императора, и присоединившегося к нему дона Франсиско заполнил помещение. — Какая интересная мысль, я обязательно её запомню.

— Наконец, отсмеявшись, император вновь обратился к Андрею:

— Тем не менее, не будете же вы отрицать тот факт, что ваш государь за последние десятилетия несколько раз атаковал польского короля, и отобрал у него значительный кусок его владений? Из-за чего, опасаясь за свои восточные границы, Сигизмунд не может присоединиться к союзу христианских монархов направленного против турецкой угрозы.

— Не буду, ваше величество. Но позвольте сказать, как выглядит ситуация с нашей стороны.

— Карл огласно кивнул, и Андрей продолжил:

— Представьте, что вы являетесь хозяином овечьего стада. И вот, однажды, вы подверглись нападению крупной стаи волков. И хотя вам и удалось отбиться от хищников, но в результате этой атаки вы были сильно изранены и тяжело заболели, будучи не в силах защищать своё стадо как прежде. И ваш сосед, прослышав о случившейся с вами беде, вместо того, чтобы протянуть руку помощи, решил воспользоваться вашим несчастьем, пришёл и забрал себе большую часть ваших овец. А вы, будучи полностью без сил, могли только смотреть на это, не имея возможности противостоять его беззаконным действиям. Но вот прошло время, ваши раны зажили, болезнь ушла, а в тело вернулась прежняя сила. И выйдя из своего дома, вы бы, прежде всего, не пошли бы к тому самому соседу, дабы вернуть украденное им у вас имущество?

— На лице императора ненадолго появилось задумчивое выражение.

— Признаю, в ваших словах есть резон, но может, тогда вы и сразу объясните обвинения поляков в том, что ваш государь предался лютеранской ереси?

— Кхе! — Андрей аж поперхнулся неспешно потягиваевым кофе, с изумлением воззрившись на Карла.

— Э-э, ваше величество говорит о тот самом бесноватом священнике, который в последние годы смущает умы людей в немецких землях?

— Карл помрачнел, тема для него была явно болезненной.

— Да, к сожалению, именно о нём. Ибо согласно сообщению польских послов, великий князь Василий, увлёкшись учением Лютера, ввёл его в своём государстве.

— На мгновение Андрея даже "завис" от удивления, но потом до него дошло, что послужило причиной подобных обвинений, и он, не сдержавшись, хохотнул:

— Прошу прощения, ваше величество, за свой смех, но кажется я понял, что послужило причиной введения вас в заблуждение со стороны польского посла.

— Да?! И, что же? — правый глаз императора чуть расширился от проявленного тем интереса.

— Видите ли, моя страна со всех сторон окружена врагами. С юга и востока нам угрожают татарские царства, хищнические орды которых регулярно вторгаются в наши пределы. С запада нам грозят Литва и Ливония, которые, если даже и не воюют с нами, то стараются перекрыть нашу торговлю с остальными христианскими народами. На севере на наши земли покушаются шведы. И чтобы дать им всем отпор моему царю приходится всё время содержать крупную армию. Но, как известно вашему величеству, армия это очень дорогое удовольствие, обеспечение которого требует очень больших денег.

— Карл понимающе кивнул. Эта проблема была ему хорошо знакома, так что Андрей решил, что пока он придерживается верного тона, поэтому продолжил:

— А моя страна хоть и обширная, но расположена в столь холодных климатах, что земли наши весьма скудны и не способны давать обильных урожаев. Не имеют они и месторождений меди, серебра или золота. Даже железа у нас так мало, что мы вынуждены ввозить его из соседних государств. При этом четверть всех пахотных земель принадлежала церкви, которая не платила с них в казну налоги, и не несла военной повинности. Поэтому ещё отец нашего нынешнего царя планировал отобрать у священства большую часть их собственности, и только его болезнь, а затем и скоропостижная кончина не позволила осуществить им задуманное. И сейчас его сын не более чем следовал замыслам своего отца. С всеобщего одобрения остальных сословий он оставил храмам и монастырям ровно столько земли, чтобы тем хватило содержать себя, а все излишки либо изъял в казну, или вернул прежним хозяевам из знатных родов, которые по тем или иным причинам утратили эти земли в былые времена.

— Карл был весь во внимании, и даже подался немного вперёд. А когда Андрей закончил говорить, тяжко, и как показалось Барбашину, завистливо вздохнул. М-да, страны разные, а многие проблемы, похоже, у них одинаковые. Судя по реакции Карла, большого трепета перед Церковью он не испытывал. И, вполне возможно, не будь испанцы столь преданы католической вере, которая для них не только религия, но и символ многовековой борьбы с мусульманами, Андрей нисколько не удивился бы, если Карл, как император Священной Римской империи, охотно осуществил предложение Лютера о секуляризации церковного имущества.

— Наконец император оторвался от своих дум, в которые его повергла услышанная информация о деяниях своего российского "коллеги", и вновь обратился к Барбашину:

— Я смотрю, вам палец в рот лучше не класть. По локоть откусите!

Голос император звучал вполне доброжелательно, что говорило о его хорошем настроении.

— До этого момента я полагал, что из всех послов только у Йоханнеса Дантискуса столь хорошо подвешен язык, что никто с ним сравниться не может. Но вижу, что в вашем лице у него появился достойный соперник.

— Благодарю вас, ваше величество, за столь лестную оценку моих способностей! — не вставая с кресла, Андрей слегка поклонился, почтительно чуть приподняв шапку.

— Хорошо! — император хлопнул ладонью по подлокотнику своего кресла, — Давайте поговорим о делах более приземлённых. Мой венценосный брат Василий пишет, что хочет быть в мире и дружбе со мной. И мы рады любым проявлениям доброй воли и союзам с благочестивыми христианскими нациями. Но, к сожалению, ваш монарх, в своём письме, не касается конкретных вещей, чего именно он хочет, и что может предложить нам. Так что мы хотели бы услышать это из ваших уст, дорогой посол.

— Разумеется, ваше величество! — Андрей снова почтительно чуть приподнял шапку и слегка поклонился. Уф, как же ему надоели эти бесконечные "тренировки гибкости позвоночника"! Но ничего не поделаешь, время сейчас такое.

— Мой государь уверен, что в самое ближайшее время, может через год-два, турецкий султан, не удовлетворившись захватом Белграда, вновь атакует Венгрию. И, увы, учитывая тяжёлое внутреннее состояние этой страны, а также слабость её молодого короля, нет никакой уверенности, что Венгрия устоит перед яростью турок. А значит, стоит ожидать появления оных в не столь отдалённом будущем и у стен Вены.

— Рисуемая картина весьма печальна, — вмешался в разговор дон Франсиско, — но у венгерского короля есть могущественный дядя, который вряд ли оставит племянника без поддержки.

Барбашин позволил себе чуть улыбнуться краешками губ. То, что испанцы согласны с его определением внутреннего положения Венгерского королевства, уже хорошо. Как и отсутствие отрицания возможного турецкого вторжения.

— Я бы не был столь уверен по поводу помощи, которую может оказать Сигизмунд своему родственнику. Достаточно вспомнить, как несколько лет назад посланная им на подмогу венграм армия так "спешила" к месту боёв, что прибыла только после того, как несчастный Белград уже пал в руки турок.

Тут Андрей вряд ли был справедлив к полякам, в конце концов, причины для опоздания у тех могли быть самыми что ни на есть уважительными. Но, как говорится, на войне, как и в любви, все средства хороши. А поляки, что ни говори, были его врагами. Так что лишний камешек в их огород не помешает.

— А уж тем более сейчас, когда польский король крайне недоволен браком своего племянника Людвика с вашей сестрой, который, по его мнению, усиливает влияние вашего величества в Буде, и, наоборот, роняет там значение краковского двора. К этому надо добавить, что Людвик Венгерский пока так и не обзавёлся детьми, а у Сигизмунда, наоборот, четыре года назад родился сын, которому отец хочет передать не только польскую и литовскую короны, но будет такая возможность, но и украсить его чело коронами Богемии и Венгрии.

— Вы так хорошо осведомлены в подобных помыслах польского короля? — не смотря на подразумевающееся сомнение в словах собеседника, голос Карла вовсе не звучал уверенно. Хотя тут он полностью прав. Слова Барбашина, всего лишь не подкреплённые ничем слова. Но вот в душу Карла похоже они всё же запали, а значит самое время пустить вход один из козырей. Всё же послезнание даёт свои преимущества. И оставалось надеяться, что с описанием характера Боны историки в будущем не ошиблись.