Фантош. Книга первая.

'Ненавижу вас. Всех! Ну, давай, задавай свои вопросы! — Ожидание становилось невыносимым. — Ещё немного и у меня случится банальная истерика!' Оникс глубоко вздохнул и пригляделся к Гедерике, а та, словно продолжая издеваться, хмурилась и молчала.

Федералы не вмешивались. Йоль что-то шептал над портальными камнями, видимо, определял направление, а Най методично листал какую-то замусоленную книжонку. Стоял гном полубоком, и текста фантош не видел, обложка же выглядела серо и непримечательно — грубый кусок кожи без единой буквы.

— Слушай, Оникс, а как ты оказался в Тирате?

Гедерика наконец выбрала наиболее нейтральный и безопасный, по её мнению, вопрос и ошеломлённо застыла, ибо стоило ей замолчать, фантош забился в припадке. С губ сорвался судорожный то ли всхлип, то ли стон, а потом он рухнул как подкошенный и стал скрести дрожащими пальцами землю. Геда растерянно хлопала ресницами: связь отчётливо вещала, что с Ониксом всё в порядке. 'Но зачем ему притворяться? Он такой гордый, и не стал бы валяться в пыли на глазах у всех. Если только...'

Опомнившись, девушка упала на колени рядом с возлюбленным:

— Это из-за меня, да? Потому что я спросила?

Оникс ответил бы, но предыдущий вопрос ещё довлел над ним. Горло будто суровая рука Кальсома сжимала, а в голове билось: 'Ответь! Хамир ждёт, ты должен ответить, фантош!' Воздуха катастрофически не хватало, боль заслонила собой весь мир. Сознание уплывало. 'Я не могу сдохнуть сейчас! Рано!' — взвыл фантош и, балансируя на краю небытия, беззвучно зашептал:

— Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...

Его личная, спасительная мантра. Фантош чувствовал, как трясётся тело, теряя остатки жизненной силы, как сжимаются и разжимаются пальцы, вороша сухой чёрный пепел.

— Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам... — повторял и повторял Оникс, отдавшись ласковым волнам забвения и меланхолии надёжно похороненных картин...

Раннее утро. В окошко, сквозь крохотную щель между гардинами, пробивается золотой лучик. Робко скользит по пушистому зелёному ковру и останавливается перед неровным строем искусно вырезанных деревянных сильфов: каждая чёрточка дышит жизнью. Игрушки дорогие, но его родители никогда не скупились. Единственный сын, надежда рода. У него должно быть всё самое лучшее. И, главное, счастливая улыбка — мерило благополучия малыша. Жизнь эльфа длинна и порой полна трудностей, поэтому детство его обязательно должно быть счастливым. Эльфёнка любят и учат любить — родичей, себя, окружающий мир. Душа ребёнка раскрывается, и становится ясно, какой талант она в себе несёт. А потом, после первого совершеннолетия, юный эльф начинает усердно развивать свой дар и учиться в поте лица, чтобы стать достойным членом рода...

Игривый ветерок толкнул тяжёлую гардину, и солнечный храбрец скользнул вперёд, миновал строй сильфов и замер на палубе величественного корабля с тончайшими серебристыми парусами. Их сшила мама. Вернее, сотворила из тончайших ниточек шёлка и клейкой пыльцы таори — прекраснейшего на свете цветка. Таори растут во владениях первородных и никогда за их пределами, ибо, как говорится в преданиях, эти цветы чувствуют души эльфов и купаются в их свете.

Солнечный лучик погладил палубу из дощечек красного дерева, но тут ветер качнул гардину сильнее и, точно набравшись смелости, луч прыгнул на кровать, откуда за ним лениво наблюдал юный эльф с большими выразительными глазами и копной растрёпанных со сна волос. Эльфёнок откатился в сторону, предоставив в распоряжение лучика подушку — прыгай не хочу! — и растерянно уставился на красивую белокурую эльфийку. Мама. Он и не заметил, как она вошла.

— Проснулся, милый?

Нежный родной голос яростно хлещет по нервам.

'Нет! Не надо! Это не я! Тот глупый ребёнок умер. Его больше нет и никогда не будет!..'

— Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...

Комната рассыпается миллионами стеклянных брызг, пред глазами возникает огромная ровно стриженная лужайка. Стройный темноволосый эльф держит под уздцы молодого тонконогого жеребца редкой эштенской породы. Умное, покладистое животное. Белоснежная грива, янтарно-жёлтая шкура. Круглые, абсолютно чёрные глаза внимательно наблюдают за эльфом-подростком. Не один год им предстоит провести вместе — расти, притираться друг к другу. Эштенцы живут долго, почти столько же, сколько эльфы. Они идеальные спутники, чуткие, понятливые, верные.

'И умирают, защищая хозяина!'

— Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...

Лужайку смывают струи проливного дождя... Поле. Колосится пшеница. Близится время, когда жнецы выйдут собирать урожай. Но сейчас в округе нет никого, лишь шестеро эльфят резво скачут по накатанной дороге на своих молодых эштенцах. У того, что впереди, в руках свиток, старый, с потрёпанными краями. Это карта, куплена на ярмарке у заезжего торговца. На ней отмечено секретное место, где в день летнего солнцестояния появляется артефакт эльфийского короля Зимиэля. Прославленный король понимал язык животных и птиц, мог один справиться с целым полком воинственных сильфов и умел исцелять даже смертельно больных. Перед кончиной, как гласят легенды, он заключил свою чудесную магическую силу в камень самоцветный и спрятал в тайном месте.

И вот шестеро эльфят, очарованные чудесной легендой, отправились на поиски великой силы Зимиэля, надеясь стать героями, о которых сложат былины. Они тщательно подготовились к побегу, извернулись так, что никто из наставников ничего не заподозрил. Не зря считались лучшими учениками. Затемно выбрались из города и помчались к заветной цели. И на полном скаку влетели в ловушку. Раз, и нет пшеничного поля, каменная пустыня до самого горизонта. Чахлая трава, низкорослые щуплые кустики, серые и больные. Маги в чёрных струящихся балахонах. А дальше — крики, боль, кровь. Мёртвые эштенцы, связанные по рукам и ногам подростки. И довольные смешки захватчиков.

— Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...

'Они мертвы. Жива только месть!..'

— Оникс! — Гедерика схватила возлюбленного за руку. — Ты слышишь меня, Оникс?! Очнись!

Но травянисто-зелёные глаза были пусты, смотрели на девушку и не видели её. Губы фантоша приоткрылись, он рвано втянул в себя воздух, но, видимо, слишком мало: лицо стало синеть, а зрачки — сужаться.

— Помогите же!

Гедерика умоляюще взглянула на федералов, но те растерянно молчали: по логике вещей, приказ очнуться фантош должен был выполнить молниеносно, однако он продолжал биться в непонятном припадке.

— Он, и правда, умирает? — одними губами прошептал гном.

Йоль только плечом дёрнул. Присел на корточки рядом с родичем, положил ладонь на пылающий лоб, сосредоточился. Просканировать состояние фантоша не удалось: Йоль хотел коснуться его ауры, но наткнулся на стену, словно Оникс находился внутри алмазной скорлупы. Эльф убрал руку, посмотрел на Гедерику:

— Что с ним творится, сказать не берусь, но, если подумать, скрутило его после вопроса о том, как он попал в Тират. Попробуйте его отменить.

— Он умирает из-за какого-то вопроса? — Геда ахнула, а в следующую секунду склонилась к возлюбленному и почти прокричала ему в лицо: — Я не хочу знать, как ты попал в Тират! Я вообще ничего не хочу знать о твоём прошлом, если это заставляет тебя страдать.

Оникс замер — невидимый рычаг будто выключил судороги. Тело его расслабилось, и Гедерика решила, что сейчас фантош потеряет сознание... Но нет! Взгляд травянисто-зелёных глаз прояснился, щёки порозовели, а губы едва заметно дёрнулись, словно эльф хотел что-то сказать, но передумал.

Най вынул из нагрудного кармана серебряную фляжку и протянул ликанке:

— Это поможет ему быстрее восстановиться.

Геда понюхала содержимое фляги. В ноздри ударил аромат медуницы и лимонника. Ничего незнакомого или подозрительного. Девушка поднесла флягу к губам фантоша, и тот послушно глотнул травяной настой.

— Спасибо.

— Извини меня. — Геда виновато улыбнулась. — Я же не знала, что спрашивать ни о чём нельзя.

— Только о моём прошлом и о Геббинате, — признался Оникс, сдаваясь.

Играть в гордость фантош больше не собирался, ибо отлично усвоил урок. 'Геда не Дигнар, с ней инструктаж не проводили. Если бы не Йоль, она так и рыдала бы, глядя как я умираю. Она ненастоящий хамир и связь между нами иная! Для девчонки приказы — пустой звук, она не задумывается над тем, что лопочет, а когда задумывается, тоже выходит не очень. А, значит, любое слово, слетевшее с её губ, может запросто меня прикончить. Тьма её раздери! Придётся наплевать на правила и как можно скорее начать экспериментировать, иначе, боюсь, мне не выжить. Только не торопиться. Главное, естественность. Федералы не должны ничего понять!'

Оникс тяжело вздохнул, сел, бросил короткий взгляд на родича и уставился на свои руки. В голове опять мелькнула мысль, что неплохо было бы помыться, но фантош прогнал её и тихо вымолвил:

— Мне уже лучше. Вы можете достроить портал, господин Йоль. Нам не стоит задерживаться здесь.

— Ух ты! Наш мальчик снизошёл до разговора. Чем мы это заслужили?

— Прекрати, Най! — одёрнул напарника эльф. — Заговорил и заговорил, слава великому лесу. И правильно: чтобы скрыться от Дигнара и добраться до Федерации, нам нужно стать единой командой. — Гедерика хотела что-то возразить, но Йоль протестующе замахал руками: — Я понимаю, что тороплю события. Мы только встретились и о дружбе говорить рано. Но я хочу, чтобы вы оба помнили: нас прислала Тель! Это ведь что-то да значит. По крайней мере, для Вас, леди Гедерика.

— Конечно, — кивнула девушка. — Друзья Тель — мои друзья.

'Ненадолго!' Оникс робко коснулся плеча хамира:

— Нужно уходить.

— Мне нужно ещё пять минут, — сказал Йоль и поднялся. — А ты, Най, найди пока наших лошадей и выдай ребятам запасные плащи. Не стоит привлекать внимания своим видом.

— Ну вот, и почему мне всегда бегать приходится? Это ведь ты у нас быстрый и ловкий. А я — основательный и спокойный.

Най приосанился и зашагал к лесу, бормоча заклинание поиска. Фантош едва сдержался, его так и подмывало недоумённо покачать головой, ибо магом гном был странноватым. Силы много, а вот использовал он её как-то топорно.

— Знаешь, Оникс, мне нравится, когда ты ведёшь себя естественно. Если бы ты ещё и улыбался...

Смущённый голосок Гедерики прервал мысли фантоша на самом интересном месте. Он пытался разобраться — придуривается ли гном или на самом деле придурок. Впрочем, Оникс всё равно собирался избавиться от федералов, а значит, выяснять причины их поведения не имело смысла. Зато с Гедой нужно держать ухо востро: ни в коем случае не расстраивать, а лучше всего превратить в безвольную куклу, чтобы избежать неожиданностей. 'Её любовь ко мне станет прекрасной основой для заклинания!' Травянисто-зелёные глаза наполнились нежностью и восхищением, губы растянулись в обаятельнейшей из улыбок.

Девушка отреагировала мгновенно:

— Ты такой... такой...

Геда осеклась и покраснела: 'Во имя Солнца! Я веду себя, как распутная девка! Это ж надо так смело заявлять мужчине... высказывать вслух... Ой! Этот взгляд... Как жарко. Ну и душный будет сегодня день... Или день уже наступил?..' Мысли путались и улетучивались, и самые трезвые из них быстрее остальных. И вот уже чёрные глаза зажигаются страстью, а по связи долетает отчётливый всплеск похоти.

'Вот она и попалась! А ведь я даже обаяние своё не задействовал. Какое счастье! Если б раздеваться начала, федералы бы нас не поняли. Вон как Йоль косится. Перемены во мне покоя не дают? Гадаешь, флиртую ли я по собственной инициативе или Геда втихаря приказала? Гадай, гадай, бедолага. Всё равно не угадаешь и задания не выполнишь. Уж я об этом позабочусь! Не будь я фантошем!' Оникс чувствовал себя на коне. Счастье хамира лилось на него полноводной рекой, будоража и пьяня, не хуже молодого вина. Это было необычно и волнительно, ведь раньше фантошу приходилось угадывать, что чувствует хозяин, по малейшим изменениям в лице и настроении. Но благодаря лохматому магу у него появились возможности, весь спектр которых Оникс намеревался тщательно изучить. Фантош погладил тонкие пальчики Гедерики, чуть сжал изящную руку тёплыми ладонями и вновь заулыбался, не забывая краем глаза следить за родичем.

Последний камень лёг на траву, круг замкнулся, и рядом с останками Артонаша Теригорна вспыхнула серебристая арка, внутри которой клубилась и мерцала антрацитовая темнота. Одновременно с открытием портала на поляну вернулся Най, ведя в поводу лошадей. Кавалер громко заржал, приветствуя хозяина, и Оникс впервые за долгое время улыбнулся искренне. Своего коня он любил и терять его не желал.

— Най пойдёт первым, я — последним. Надеюсь, ты не против, Оникс?

— Ничуть. Очень разумное решение, — кивнул родичу фантош, поднялся на ноги и принял из рук гнома плотные тёмно-зелёные плащи. Один накинул на плечи Гедерики, другой перекинул через плечо и потянул хамира к коню.

Най недовольно поморщился. Подошёл к напарнику, вручил ему повод эштенца и приглушённым баском пробормотал:

— Уж слишком он спокоен, словно всё идёт, как задумано. Не нравится мне это. Иди в портал вплотную за ним, а то как бы чего не вышло.

— Хорошо, — не стал спорить Йоль.

Тем временем Оникс помог Гедерике взобраться в седло, уселся позади неё и вопросительно посмотрел на федералов.

— Вперёд, — проворчал Най и направил своего могучего скакуна в портал.

Фантош, не мешкая, последовал за ним. Он крепко обнял Геду за талию, и девушка прерывисто задышала. Оникс спрятал ехидную улыбку в коротких тёмных прядках, попутно отметив, что мысли его бестолкового хамира снова поплыли, унесённые шквалом романтической бредятины из серии 'хочу, но никогда не решусь'. Прежде чем ступить в портал, Кавалер на мгновение замер, а потом фыркнул и смело шагнул вперёд. На секунду солнечный свет померк и вновь вспыхнул, и вместо поляны глазам предстала широкая лесная дорога, по обеим сторонам которой плотной стеной стоял ухоженный лиственный лес.

— И далеко отсюда Мельшар? — равнодушно осведомился фантош, скользя взглядом по неровной гряде зелёных верхушек.

— Примерно пять километров, — ответил Йоль.

— Пять километров... — Оникс потёрся щекой о затылок ликанки и сильнее сжал объятья, всем телом ощущая, как пойманной птицей бьётся девичье сердце: 'Зачем нам попутчики, Гедерика? Я сумею защитить тебя ото всех и вся. Ты веришь мне?'

'Да...'

'Хочешь, чтобы мы остались наедине?'

'Очень'.

Геда безвольно откинулась на грудь возлюбленному.

'Я исполню твоё желание', — промурлыкал фантош и с весёлой злостью уставился на федералов:

— По большому счёту, мне следовало вас убить. Но я не хочу прослыть неблагодарным. Вы помогли моему хамиру, а фантоши такого не забывают. Наслаждайтесь жизнью, господа! В Картре, в Бершане — где хотите. Наши пути расходятся!

— Я же говорил, что с ним что-то не так! — в сердцах воскликнул Най, но сделать они ничего не успели: фантош пришпорил коня, выкрикнул какую-то тарабарщину и исчез во вспышке света, унося с собой Гедерику Теригорн, воспитанницу грозной и ужасно злопамятной Тель.