Все, о чем вы мечтали. Общий файл.

О, какие возможности открывает государственная стезя, власть — как она есть!

Можно, само собой, и в частном порядке поманьячествовать. Но — тишком, тайно, опасаясь возмездия и — только на отдельных, с трудом выпасенных, представителях рода людского. Пока за жопу не возьмут.

А государственная служба дает размах, массовость и ничем не ограниченный выбор. И никакого страха за последствия.

Был такой император Бокасса, африканский, детей любил. Вообще людей — тоже, но детей предпочитал, особенно их пальчики. В открытую в холодильнике держал. Потом эмигрировал во Францию, замок приобрел, поселился, отдыхал от государственных дел. Ну их, этих дикарей! К цивилизации потянуло.

Что?!! Читал.

Еще читал — руки мой перед едой, а то снег башка упадет! Блядь, книжная премудрость великих не помогла — все одно понос!

Хрен знает, чем мы регулярно травимся в трактирах, но дело поставлено на поток. То устрицы на подозрении, то утка — слишком жирная. В Сент-Астье я на трюфели грешил. В Периге мы этих трюфелей килограммов пять сожрали, самое трюфельное место, и — хоть бы хны. Спецами стали! Все-таки, какие-то не такие они были на вкус у дядюшки Сисе.

...А в Мюсидане — нормальные. И в Сен-Серен-Сюр-Л'Иль.

Считай, каждый перегон заканчивался почти не начавшись, такая жизнь пошла. Вроде — все хорошо, специально у народа спросишь перед выездом — как оно? Как — как? — отвечают: — Поехали, в общем.

Часик, второй — шагом, а потом начинается — то один в кусты, то другой. Как! Ждем. Не бросишь же, мало ли? Остановка. Чего на людей пенять, сам такой.

Окончательно выздоровели от ран только Кугель и Пепе. Ну и наш неуязвимый Гильермо гордо сияет. Неуловимый Джо!

Когда рассказал этот анекдот, почему-то смеялись все, кроме Гильермо. Не понял человек юмора. Ничего, будет по-прежнему свысока поглядывать, второй раз расскажу. Со второго раза дойдет.

С остальными так: я и Гонсало — условно годные. Хуан — очень условно, едет в карете, ему бы еще с недельку полежать для гарантии. Да и я регулярно туда ныряю, как только бедро кольнет: боюсь, что швы разойдутся, и вообще — воспалений. Большущее черное пятно на бедре так и осталось, с потеков сошла багровость, побледнели, рубец подживает, но — видуха! На пляж не пойдешь, самому неприятно смотреть. При этом — не болит! По виду — хана ноге, последние дни дохаживаю, возможно — и доживаю. Зато самочувствие в норме. Вот и красуюсь на коне, чтобы умение — жопой добытое — не растерять. Главное — различить на фоне постоянного жжения ссадин, потертостей и нытья мышц это самое горячее покалывание в бедре. Как только — так сразу к Хуану, а то ему скучно.

По вечерам всеобщая перевязка, перед выездом профилактический осмотр. Тащимся еле-еле, в каждой гостинице теряем день, а то — два, если с возвратом. До Бордо около тридцати лье, километров сто тридцать — сто сорок, дня на четыре — на пять пути. С учетом ранений, не торопясь. Мы же ползем вторую неделю, надеюсь — дней в двенадцать уложимся, вот. Как.

Людей же надо кормить? Надо. Раны заращивать, гемоглобин поднимать, мышцу! Восстанавливать интерес к противоположному полу. Стараюсь. Лично я — человек простой, без ума от местной утиной тушенки. С мелкой запеченной в горчице картошечкой, посыпанной перчиком, с веточкой розмарина. Блеск! Кугель подсел на фуа-гра. Не только, здесь вообще в почете разные рийеты, паштеты — патэ по-местному. Вкусно, согласен. Еще народ долбает сыры. Вариантов масса, очень душистые, для гурманов — кусочек того, кусочек сего. Люблю — на хлебец и поджарить. Все равно, какой. Нет, лучше козий, пожарить ломтик на плите и — на горячий свежий багет! Пепе навор