— Кстати, Сириус. А почему ты называешь Гарри детёнышем? — спросил у Мародёра Дэвид.
Блэк рассказал родителям девочки об анимагах, и под удивлённые взгляды обоих, превратился вначале в большую чёрную собаку, а потом обратно в человека.
— Это потрясающе! — зааплодировал Дэвид вместе с остальными. — А так любой маг может? А ты, Ремус, тоже анимаг? Гермиона говорила, что у тебя есть какие-то проблемы по пушистой части.
Сириус рассмеялся на такое заявление, а вот Люпин стал серьёзным. Сегодняшний день был лучшим за последние годы, и он не хотел рассказом о своей звериной ипостаси портить этот день. Гарри внимательно посмотрел на мужчину, и встретившись с ним глазами, кивнул ему.
— Нет, я не анимаг, — вздохнул Ремус. — Моя проблема гораздо тяжелее, чем можно представить. Видите ли, ещё в детстве, во времена прихода к власти Волан-де-Морта, мой отец оскорбил одно существо по имени Фенрир Грейбек. Он был оборотнем, и незадолго до моего пятого дня рождения, он проник в наш дом и напал на меня. Отец едва успел зайти в мою комнату и отогнал его, но к сожалению, я с того дня стал оборотнем. И из-за этого, вся моя жизнь полетела под откос. Только в Хогвартсе у меня появились друзья, один из которых впоследствии оказался предателем, а двое погибли. Из всей нашей компании, остались только я и Сириус.
— Это ужасно! — воскликнула Эмма, чем удивила Люпина. Он-то думал, что его сейчас будут считать мерзким порождением тьмы. — Неужели у магов совсем нет лекарства от этого?
— Аконитовое зелье, или как его ещё называют, волчье противоядие, совсем недавнее открытие. Его изобрели в середине семидесятых годов и оно должно помогать таким, как я, легче переживать трансформации и оставлять разум человеческим. К сожалению, оно слишком дорогое, а оборотням в наше время практически невозможно найти работу. Да и по своему составу, зелье слишком сложное, для того чтобы варить его в домашних условиях.
— Поэтому я и продолжаю работу мамы, — вставил в разговор свои пять кнатов Гарри.
— Какую работу? — спросил Ремус.
Глаза всех сидящих за столом скрестились на огненно-рыжем мальчишке, и только взгляд Гермионы был самым внимательным и вопросительным. Как же так, он что-то знает и ей не сказал?
— В начале лета, я нашёл некоторые записи родителей. И узнал, что мама искала средство от ликантропии. Она хотела помочь тебе, и я намерен продолжить.
— Гарри… Я уверен, что это всё слишком дорого и тяжело. Не стоит…
— Стоит, Ремус, — решительно сказал Поттер-Эванс. — Ты был другом моих родителей, значит, и мой друг и член моей семьи. А насчёт денег… Мне они не настолько сильно нужны, чтобы я за них держался, как те же самые Малфои. К тому же, каким бы я был человеком, если бы не помог тебе? У меня есть деньги, есть природное чутьё зельевара, к тому же профессор Снейп помогает мне улучшать это чутьё. Если мне удастся, то я уговорю профессора Снейпа взять меня в Подмастерье. В крайнем случае, возьму его измором. Так что я уверен, что всё получится.
Гарри говорил это со своей неизменной улыбкой и задором в глазах, что не верить в его слова было тяжело. Люпин еле сдерживался, чтобы не завыть, настолько тяжело ему сейчас было в душе.
Когда он узнал о смерти Лили и Джеймса, он просто сбежал как можно дальше, лишь спустя месяц вспомнив о Гарри. Из-за этого он десять лет провёл в лесах, коря за это сам себя. А вернувшись, он узнал не только то, что Гарри на него не злится, но и о том, что вначале Лили, а теперь и её сын, в поисках лекарства для него и остальных оборотней. Он перед Гарри в неоплатном долгу.
Родители Гермионы, услышав слова Гарри о том, что он хочет стать Подмастерьем у профессора, поинтересовались, зачем ему это нужно. Ответ они получили от Блэка, который некоторое время до этого разглядывал своего крестника. Явно не ожидал от него такого.
— Снейп является самым молодым Мастером зельеварения за последнее время. Если Гарри станет Подмастерьем, а после под его присмотром получит звание Мастера, то перед Гарри откроются практически все двери в магическом мире. Для каждого Мастера верхом мастерства является не только собственно созданные зелья, но и обучение хотя бы одного ученика, только это очень тяжело и непросто.
— Почему? — поинтересовалась Эмма.
— Кроме того, что это очень опасно? Ну, всё может пойти вот так: Снейп посчитает, что Гарри готов стать Мастером, и даже подаст прошение в Гильдию, и вот тут начинается самое тяжёлое — удивить Коллегию Зельеваров. Нужно создать поистине величайшее зелье, причём самого высокого качества. Даже представлять не хочу, сколько раз Снейп добивался признания своего Мастерства.
— Ты очень много знаешь об этом, крёстный. Тоже в мастера подавался?
Блэк невесело улыбнулся.
— Почти, только я звания не получал. Я ведь хотел стать Мастером Боевой Магии, но чтобы стать Мастером в этой области, нужно либо сильно удивить учителя, либо победить его в смертельном бою. Я просто не смог поднять руку на своего учителя, о чём ему и сказал, и он просто отказался от моего дальнейшего обучения. Вот так вот, детёныш.
Ужин постепенно подходил к своему концу, чему Гарри был не очень рад, и чета Грейнджеров стала собираться. Ремус, попрощавшись, ушёл в комнату — ему было о чём подумать. Сириус же взялся проводить гостей — он собирался кого-то навестить и как видел Гарри, кажется крёстный взял с собой бутылку Огневиски, значит, придёт он поздно.
Попрощавшись с Грейнджерами (с трудом вывернувшись из объятий подруги), Гарри позвал Добби.
— Гарри Поттер-Эванс, сэр. Вы вызывали Добби?
— Да, вызывал. Во-первых, я хотел поблагодарить тебя за ужин, он был превосходен. Ты постарался на славу. А во-вторых, я хочу, чтобы ты пошёл сейчас со мной в одно место и обеспечил мою защиту. Я могу на тебя надеяться?
Домовик закивал головой, видя, что его хозяин очень серьёзен и беспокоится о чём-то. Дав Добби указания, и оставив записку на всякий случай, эльф и волшебник исчезли из дома в Годриковой лощине.
* * *
Хогвартс. Тайная Комната.
О таком быстром попадании в это место Гарри и не мечтал, достаточно было попросить Добби перенести его сюда и всё. И сейчас, он стоит на пороге просторной, тускло освещенной комнаты. Уходящие вверх колонны были обвиты каменными змеями, они поднимались до теряющегося во мраке потолка и отбрасывали длинные черные тени сквозь странный зеленоватый сумрак. Давненько он тут не был.
Гарри, вместе с Добби, подошёл к статуе Салазара, высившейся в полумраке под сводами. Глубоко вздохнув, Поттер-Эванс прошипел на парселтанге:
— Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четверки!
Гигантское лицо Слизерина пришло в движение. Гарри отчетливо различал, как раскрывается каменный рот, образуя черное жерло. Что-то во рту шевелилось, выползало наружу из чрева, и через минуту появился ОН: огромный и опасный Василиск.
— С-с-с-сдравс-с-с-твуй, с-с-сос-с-сдание великого С-с-с-салас-с-сара.
— Ты не похош-ш-ш-ш на того, кто приходил с-с-с-сюда рань-ш-ш-ше, — прошипел Василиск (хотя почему-то, Гарри казалось, что эта змея всё-таки девочка). — Но ты говори-ш-ш-шь на языке С-с-с-старш-ш-ш-шего. Кто ш-ш-ше ты?
— Я — Гарри Поттер-Эванс-с-с-с. Я приш-ш-шёл, ш-ш-штобы попрос-с-с-сить тебя прекратить нападать на учеников Хогвартс-с-са.
Змея поднялась выше, громко зашипев, а Гарри внезапно понял, что его прошлая теория об этом волшебном существе, сделанная в прошлой жизни, была правдивой. Василиск убивает не просто посмотрев в глаза жертве, а выпуская какую-то энергию при взгляде. Иначе бы сейчас он тут не стоял, смотря на змею уже несколько минут.
— Ты прикас-с-сываеш-ш-шь мне?! — спросила змея, как показалось парню, грозно.
— Нет, я лиш-ш-шь прош-ш-шу тебя об этом.
Теперь Василиск приблизил свою морду к мальчику, смотря глаза в глаза. Добби был готов спасать хозяина, если эта огромная змея нападёт.
— Ты с-с-с-силен, но ес-с-сть другой. Он всего лиш-ш-шь час-с-сть от целого, но он с-с-сильнее тебя. Я не с-с-смогу не выполнить его прикас-с-с. Ес-с-сли только…
Гарри слегка напрягся, когда Василиск начал внимательно осматривать и обнюхивать его. Если только что?
— Мош-ш-ш-но попробовать Ритуал!
— Что ещё за ритуал? — спросил Поттер-Эванс, перейдя на обычный язык.
— Ритуал с-с-с большой буквы, — ответил Василиск. — Я предлагаю тебе с-с-стать вас-с-силис-с-ском, как это с-с-сделал мой хос-с-сяин.
Так как Гарри ничего не понял, он решил уточнить у змеи её слова. В ответ та указала на одно сокрытое место в Комнате, где мальчик нашёл старые записи написанные на парселтанге. Вместе с Добби, который косился в сторону змеи, он уселся прямо на пол, вчитываясь в написанное…
* * *
То же самое время. Хогвартс. Кабинет зельеварения.
Снейп наконец мог полностью расслабиться. Большинство детей уехали на каникулы домой, значит, пока что не будет уроков, на которых можно удивляться, откуда столько баранов набралось в его кабинете. А уж читать то, что о нём думают ученики, уже начало раздражать молодого зельевара, ведь большинство думало о нём одно и то же.
Камин в его кабинете издал негромкий звук, словно кто-то просил разрешение пройти, а уже спустя несколько секунд в его кабинете появился тот, кого он меньше всего ожидал увидеть.
— Что ты здесь делаешь, Блэк? — холодно бросил Снейп, увидев одного из Мародёров.
— И тебе не хворать, Северус, — будучи уже слегка навеселе сказал Сириус, усаживаясь на ближайший стул. — Вижу, ты стал преподавателем, не ожидал от тебя такого, когда мы учились.
— Ты только из-за этого сюда пришёл? Что же, да, я теперь преподаю, а не сижу без дела дома как некоторые. Это всё?
— Выпьем? Сегодня всё-таки праздник!
Блэк достал из-за пазухи бутылку Огневиски, и разлил его в две стопки. Снейп же смотрел на это и пытался понять только одно: кто из них двоих спятил окончательно?
— Не боись, травить тебя я не собираюсь, иначе крестник мне этого не простит, — усмехнулся Бродяга, взяв в руки одну из стопок. — К тому же, такому опытному зельевару как тебе, не составит труда найти яд, если он присутствует.
Снейп не был любителем выпивать, если только по особым дням, а таких почти не было. Но тем не менее он всё-таки взял стопку (естественно на всякий случай проверив её на наличие посторонних примесей), и выпил предложенное вместе с Мародёром.
— Так зачем ты пришёл, если не убедиться, что я стал преподавателем? Какова причина твоего появления в логове твоего недруга?
— Недруга. Да, в школьные годы мы не пылали друг к другу тёплыми, приятельскими чувствами. Я до сих пор помню все стычки, особенно наши с тобой. Знаешь, я всегда удивлялся, как ты умудрялся иногда отбиваться от некоторых наших нападений?
— Вы постоянно лезли ко мне. Ты, и остальные Мародёры, — едва не выплюнул это слово Снейп. — Естественно, что у меня не было выбора, кроме как учиться давать вам четверым отпор. Точнее двоим. Питер меня боялся, а Люпин просто не лез. Основные проблемы были от Поттера и от тебя, Блэк.
— О да, сколько раз я оказывался в Больничном крыле, когда считал, что ты не способен ничего мне сделать, трудно посчитать, — ухмыльнулся Сириус, снова разливая алкоголь, и выпивая залпом стопку. — Знаешь, почему мы тебя задирали?
Снейп не показал никаких эмоций, но в его глазах проскользнула слабая заинтересованность. А Блэк, вместо того чтобы продолжить, уже начал говорить совсем другое.
— Одиннадцать лет, Северус. Представляешь? Я одиннадцать лет просидел в Азкабане за то, чего не совершал. Там очень холодно, Северус. И только мысль о том, что это не я убивал Лили и Джеймса, спасала меня все эти годы. А Гарри помнит тот день. Он помнит, как на его глазах умирала Лили, а что было потом, не помнит ни в какую. Я столько всего успел обдумать за время отсидки, столько всего решил, даже мечтал о том, что надо срочно совершить побег. А меня спасли дети. ДЕТИ, СЕВЕРУС! Такие же, какими были мы когда-то.
Сириус снова выпил Огневиски, продолжая свои странные разговоры.
— Мы тоже были детьми, и новое поколение уже идёт по нашим стопам. Ты слышал о столкновениях Гарри и младшего Уизли? Хотя, чего это я спрашиваю, конечно, слышал, ты же теперь тут преподаёшь. Вот и мы, так же сталкивались с тобой, вот только, я вынужден признать, ты не был таким ублюдком, чтобы спаивать зельями других. Чёрт возьми, хоть ты часто нападал на нас исподтишка, но я уважаю тебя только за то, что ты давал отпор таким методом. Ты вполне мог отравить нас, но не делал этого. А ты знаешь, что Гарри хочет взять тебя измором и попросить взять его в Подмастерье? Я когда это услышал, так чуть со стула не свалился, впрочем, если я не видел решимости в его глазах, подумал, что он шутит.
Вот теперь и Снейпу потребовалось срочно выпить. Нет, всё-таки спятил не кто-то из них один, а они оба. Одновременно. Да ещё чтобы Поттер учился у него мастерству? Наверно Блэк слишком сильно напился. После ещё одной стопки алкоголя, чтобы прочистить голову, зельевар уточнил:
— Для чего ты это мне говоришь, Блэк?
— Для чего? Я сам не знаю. Просто тюрьма и последующее освобождение помогли мне, наконец, понять, что творится у меня в голове, и вокруг. Мы завидовали тебе, Северус.
— Прости, что? Вы завидовали? Кажется, ты перепил.
— Возможно, но моя голова ещё ясна. Джеймс завидовал тебе, потому что Лили обращала на тебя внимание, дружила с тобой, а на него — ноль внимания. Хвост завидовал, потому что ты был сильнее него, умнее, хотя это относилось ко всем нам. Ремус… Он не завидовал. Да, он не мешал нам, когда мы проказничали, но и не всегда ему наши проказы нравились. Он боялся, что тогда мы перестанем с ним дружить. Вот же Лунатик. Если бы он хоть раз вмешался, поставил нас на место, может быть мы бы и поумерили пыл.
— А что тогда насчёт тебя? Помимо Поттера, ты был вторым в очереди, кто любил поставить меня на место, напав в коридоре.
Бродяга задумался на несколько минут, смотря на напиток, плескавшийся на дне стопки, а потом громко рассмеялся.
— Я? Я не завидовал, а злился. Я видел в тебе часть от самого себя — такой же отличавшийся от всех парень, не желающий жить по правилам школы. Пока все играют и веселятся на выходных, ты вечно сидел и что-то изучал, выписывал, создавал. Пока мы учились, зарабатывая оценки тяжким трудом, тебе это доставалось гораздо легче, чем нам. Практически так же, как я отказался жить по правилам семьи и попал на Гриффиндор. Чёрт, да ты смог стать Мастером, ты добился того, чего не получалось у меня. Помню, как однажды на пятом курсе я разозлился и предложил друзьям создать что-то, на что бы ты ни был способен. Карта Мародёров стала нашим детищем, как факт того, что мы были не хуже тебя.
