— Что вы думаете о нем? Стоит ли нам принимать протянутую руку императора Николая? — спросил Вильгельм.
Услышав долгожданный вопрос, Бисмарк неторопливо закрыл папку и, выдержав привычную для дипломата паузу, изрек свое мнение.
— Думаю, ваше величество, на нынешний момент нам будет очень выгоден подобный союз. Воевать с Австрией мы естественно не будем, но наше демонстративное бряцание оружием заставит венский двор с большим вниманием считаться с интересами Пруссии в Германском союзе. Кроме этого, союз с русским царем будет нам очень кстати и в нашей борьбе с ландтагом. Возможное противостояние с австрийцами сможет отвлечь многих немцев от наших внутренних проблем.
— Дельная мысль. Продолжайте.
— Большого осложнения с австрийцами после заключения союза с русскими я не предвижу. Дальше обмена нотами протеста и предложением по началу переговоров о денонсации договора Вена не пойдет. Ей попросту будет не до нас. У Австрии уже сейчас намечаются, куда большие проблемы в Италии, грозящие Вене потерей всех её тамошних владений. Кавур намеренно допустил утечку информации о своих переговорах с Наполеоном, и итальянцы моментально отреагировали на это. Согласно поступившим сообщениям телеграфа в Парме, Модене и Вероне произошли крупные волнения среди местного населения. Поэтому я предполагаю, император Франц-Иосиф в самом скором времени будет вынужден направить в Италию австрийские войска.
Вильгельм некоторое время молчал, взвешивая все за и против, а затем спросил своего премьера деловым тоном человека решившего шагнуть в холодную воду: — Как много времени уйдет на заключение союза?
— Господин Горчаков имеет все необходимые полномочия от императора Николая для немедленного подписания договора. Черновые наброски договора уже готовы и просмотрены мною. Осталось только уточнить кое-какие детали и, если это произойдет гладко, в ближайшие два-три дня мы станем военными союзниками Петербурга. Вслед за этим, я думаю, что уже на следующей неделе, мы сможем начать реализацию наших армейских планов без оглядки на крикунов из ландтага. — Говоря это, Бисмарк сознательно увязал подписание договора с началом проведения реформ в армии, столь дорогой королевскому сердцу.
— А если господа депутаты даже после заключения союза с Россией все же они наложат вето на наш законопроект, что тогда? Прямое противостояние и баррикады? — с тревогой спросил король.
— Я думаю, что в этом случае ландтаг придется вообще распустить, ваше величество. С господами сенаторами я уже говорил на эту тему, и они полностью поддерживают это предложение. Слава Богу, у нас еще есть истинные немцы, — с пафосом сказал Бисмарки, видя немой вопрос в глазах монарха, тут же добавил: — Я думаю, нам следует последовать примеру Кавура и известить господ парламентариев о готовности русского царя оказать нам военную помощь в случае внутренних волнений. Память о том, как жестоко русские подавляли выступления восставших венгров, сильно остудит не в меру горячие головы некоторых господ депутатов, готовых идти на баррикады ради своих революционных идей и ценностей.
— И как долго вы намереваетесь обходиться без парламента?
— Пока не будет создана новая армия, готовая с оружием в руках защитить национальные интересы Пруссии, — твердо заявил Бисмарк. Король внутренне зааплодировал своему премьеру. Именно такой решительный и бескомпромиссный человек и был нужен Вильгельму во главе прусского правительства.
— Хорошо сказано, Отто. Ответ достойный настоящего прусского немца. Создав новую армию, мы сможем железом объединить Германию, сделав то, что в свое время не смог сделать незабвенный император Священной Римской империи Карл V Габсбург, — гордо произнес Вильгельм.
— Значит, мы принимаем предложение русских, ваше величество? — спросил Бисмарк.
— Да, думаю, это будет выгодно нам. За пять лет, мы сможем заложить такие прочные основы новой армии, которые будут не по зубам нашим соседям, австрийцам. Кроме того, в случае необходимости мы всегда сможем выйти из него. Необходимо прописать в договоре и такой пункт.
— Не беспокойтесь, ваше величество. Такой пункт уже вписан в проект и обговорен с господином Горчаковым, — заверил короля Бисмарк.
— Что же, да поможет нам Бог, в нашем трудном, но благородном деле по преобразованию нашей многострадальной Родины, — многозначительно произнес король, и его собеседник поспешил присоединиться к нему. Заключение союзного договора с русскими было первым серьезным делом в его политической карьере. Настояв на союзе с Петербургом, он не только вступал в большую политику, но и утирал нос своим австрийским визави, постоянно выставлявшим его дерзкой выскочкой на заседаниях общего парламента германского союза.
Так стараниями премьера Бисмарка и царского посланника Горчакова, был начат новый виток в русско-германских отношениях, ставших взаимовыгодными для обеих стран.
Если в Берлине весна только вступала в свои права, то в далеком Тегеране уже во всю цвели многочисленные фруктовые деревья. Все пологие склоны Эльбурса, чьи могучие отроги плавной линией спускались к кварталам персидской столицы, были покрыты ухоженными шахскими садами. Загородная резиденция персидского правителя, где расположился личный и полномочный посланник императора Николая граф Бартяков, была окружена целым лесом гранатовых, персиковых и прочих плодоносных деревьев.
Своим появлением в Тегеране граф был полностью обязан Алексею Ардатову, а вернее его уязвленной гордости. Узнав от государя императора, что генерал Перовский сумел блистательно преобразовать его идею по проведению ложного индийского похода в полномасштабную военную операцию, он получил ядовитый укол ревности. Желая оставить за собой последнее слово в реализации этого проекта, Ардатов засел за размышления, и фортуна благоволила ему. Снедаемый простыми человеческими страстями, граф не только смог существенно дополнить предложение генерала Перовского, но даже нашел России нового стратегического союзника в индийском походе.
По замыслу Ардатова им должна была стать Персия, которая с давних пор претендовала на город Герат и прилегающие к нему земли. Это яблоко раздора со средины прошлого века попало в руки правителей Кабула, при поддержке британских штыков. Разделяя и властвуя в Азии, Лондон зорко следил за тем, чтобы ни одно из сопредельных с их индийскими владениями государств, не представляло угрозу британским интересам.
Ни один из персидских монархов никогда не примирялся с потерей Герата, и всячески старались вернуть назад свои утраченные земли. Недавно возникшие распри между Дост-Мухамед-ханом и Мохаммед Юсуфом, по мнению Ардатова, должны были оказаться хорошим стимулом для нынешнего властителя Тегерана, чтобы подтолкнуть его к активным действиям по расширению границ персидского царства.
Однако на деле не все было так гладко, как было изложено на бумаге. Сидевший на троне шахиншахов Наср ад-Дин, хорошо помнил как его предшественник Мохаммед шах Каджар осадивший Герат в 1838 году, был вынужден снять осаду и отвести войска из-за ультиматума английского вице-короля. Тогда коварные сыны Альбиона открыто объявили всю афганскую землю сферой своего жизненного влияния, остудив холодным душем боевой задор Персии.
Ардатов здраво рассудил, что двойной удар по британским интересам в Индии заставит Лондон свернуть свое участие в боевых действиях в Крыму и сосредоточиться на сохранении своей главной жемчужины на Востоке. Именно в таком виде он представил свой новый план императору, которому тот сразу понравился. Не желая откладывать дело в долгий ящик, Николай сразу же отправил в Тегеран графа Бартякова, вот уже несколько дней проводившего активные переговоры с персидским шахом Наср ад-Дином.
Отношения русского монарха с персидским государством были довольны своеобразны. Уже с первых дней своего вступления на престол, Николай выказывал желание мирно жить со своим южным соседом. Едва только стало известно о своевольном занятии персами части закавказской территории, отошедшей к России согласно Гюллистанскому мирному договору, как русский монарх отправил в Тегеран своего личного посланника князя Меньшикова с наказом: уладить все миром.
Желая сохранить дружеские отношения с персидским шахом, Николай был готов не только отказаться от спорных территорий, но даже уступить ещё сверх того. Казалось, что кровопролития не будет, но подстрекаемый британским послом наследный принц Аббас-Мирза желал только одного — войны.
Посланный на защиту Кавказа генерал Паскевич сумел не только отбить нападение персов, но и в свою очередь сам перешел в наступление и уже через полтора года взял Тебриз, вторую столицу тогдашнего персидского государства. Между странами был заключен новый мирный договор, по которому Тегеран лишился части своих закавказских земель и был вынужден выплатить огромную контрибуцию в двадцать миллионов рублей.
По личному приказу царя в Тегеран был направлен новый русский посол статский советник Грибоедов, которому император дал наставление крепить добрососедские отношения между странами и не допустить возникновения новой войны. То как её боялись персы, говорит тот факт, что момент подписания нового, Туркманчайского мирного договора, по требованию персидских астрологов было проведено ровно в полночь, 10 февраля. По заверению звездочетов, это был наиболее благоприятный момент для прочного мира.
Однако не все в Тегеране хотели мира с северным соседом и в первую очередь британский посол Малькольм, усиленно интриговавший против посланника Петербурга. Как результат его тайных действий стал массовые выступления в персидской столице.
Используя недовольство простых жителей Тегерана огромной суммой контрибуции, а так же предоставление убежища шахскому евнуху, при помощи подкупленных мулл, британцы натравили разъяренную толпу на штурм русского посольства. В результате резни погибли все 37 сотрудников посольства, включая самого Грибоедова. Его истерзанное тело опознали только по шраму на руке.
Когда пьяный угар вольницы спал, на улицах Тегерана воцарилась тревожная тишина. Всем стало казаться, что вот-вот из-за вершин Эльбурса появится грозный Ермолов, оставивший у персов недобрую память после занятия Тебриза. Казалось, что персидские астрологи ошиблись, и новая война не минуема, но неожиданно белый царь вновь явил соседям свою милость.
Своей монаршей волей, он смирил гневные речи генерала Ермолова, требовавшего похода на Тегеран и наказания всех виновных в убийстве посла, сказав, что перед началом войны он желает выслушать провинившуюся сторону.
Персидское посольство возглавил один из младших сыновей шаха Хосров-Мирза. Робко и боязливо вступил персидский принц в покои Зимнего дворца, готовый в любую минуту лишиться жизни по приказу русского императора. К подобному исходу дела его подготовил великий визирь и сам отец, но судьба сулила принцу иной жребий.
Николай Павлович проявил не только государственную, но и человеческую мудрость. Он не стал требовать смертного наказания виновников смерти своего посла, ограничившись лишь получением за пролитую кровь Грибоедова легендарного алмаза 'Шах'. Более того, русский властитель к огромной радости персидского народа, даже значительно уменьшил ранее наложенную на них контрибуцию, хотя мог потребовать порты на южном берегу Каспийского моря, как сделал это его прапрадед Петр Великий. В этот момент России был нужен мир.
Персы долго славили благородство северного царя и потому, когда стало известно о готовности русского императора поддержать шахиншаха в его стремлениях обладания такой прелестной жемчужиной как Герат, у них не возникло чувство удивления или подозрения. Обрадованные словами Бартякова, они дружно принялись славить Николая Павловича и просить Аллаха послать на головы ненавистных англичан ураган, мор и проказу.
Однако, как истинные сыны Востока, привыкшие торговаться, они не торопились ударить по рукам, хотя поход на Герат в большей степени был им выгоден, нежели русским. Уловив интерес к себе со стороны могущественного соседа, шахиншах стал тянуть время, желая получить от северного соседа что-нибудь ещё.
Согласно давно заведенным на Востоке традициям, персы начали вести переговоры чинно и неторопливо, с многочисленными отступлениями и возвращениям к уже казалось решенным ранее вопросам. Бартяков иногда просто зверел от подобных действий но, выполняя волю императора, был вынужден сохранять спокойствие и дружественную улыбку на своем лице.
Вначале, Наср ад-Дин намекал на возможные территориальные уступки со стороны России, в виде возвращения Персии части Нахичеванского ханства, но Бартяков сразу пресек любые попытки вести диалог в этом направлении.
— Ни о каком изменении нынешних границ между двумя странами не может быть и речи. Хочу довести до вашего сведения, что генерал Ермолов, который в свое время требовал передвинуть русские границы далеко на юг и оккупировать Тегеран, по-прежнему пользуется влиянием при дворе и время от времени направляет императору проект ведения новой войны на востоке. Государь Николай Павлович, искренно желая мира и благополучия между нашими странами, твердо стоит за нерушимость нынешних границ, и всякий раз остужает его воинственный пыл. Однако и у государя может не хватить сил, противостоять напору славного героя, если вдруг южные границы будут изменены в пользу Персии.
Услышав имя генерала Ермолова, персы сразу приуныли и больше не пытались увязать поход на Герат с изменением границ. Но, получив отказ в одном, они сразу же стал настойчиво просить о другом. Раз в походе против афганцев они будут союзниками белому царю, то не грех ради общего дела было бы послать в помощь правителю Персии русских солдат. Так говорил шах Наср ад-Дин, так говорили его советники, но и здесь персидскую сторону ждало разочарование.
Готовясь совершить поход на Индию через среднеазиатские ханства, русский император не мог послать своему южному союзнику ни одного воинского соединения, ибо все они были задействованы в войне с британцами и французами в Крыму или с турками на Дунае. Единственное чем Николай мог помочь своему соседу так это, снабдить его оружием; винтовками, патронами и даже десятком другим пушек. Большая часть этой военной помощи уже находилась на складах в Астрахани, и была готова к отправке в Персию по морю, в любой момент.
Когда Наср ад-Дин услышал эти слова, он не смог сдержать чувство радости от возможности безвозмездно получить столь дорогой подарок. Счастливая улыбка расползлась на смуглом лице шахиншаха от мысли, что его войско будет вооружено ружьями и пушками. Подобного, везения никогда не выпадало ни одному из правителей Тегерана. Главная ударная сила персов по-прежнему состояла из сабли, копья и лука. Наср ад-Дин был на седьмом небе от столь щедрых милостей царя, но хитрый шах хотел еще большего.
Получив в свое распоряжение огнестрельное оружие, и зная не высокое качество выучки своих солдат, он попросил прислать в Тегеран в качестве инструкторов русских офицеров, наподобие того, как британские офицеры руководили отрядами сипаев в Индии.
