Путь в Селембрис

Я в свой мир открываю путь

Тому, кто здесь стоит.

Лембистор, слово не забудь,

И будет путь открыт.

Она должна прочитать это заклинание и впустить демона в их с Лёнькой мир!

Ёжик завопил от ужаса и забегал по книге кругами, не зная, что делать. В нетерпении он принялся тыкать иголкой в знаки. И тут стало кое-что получаться. Иголка рисовала как тогда — на двери! Тогда он перевернул её и начал зарисовывать буквы тупым концом. Опять получилось очень интересно — обведя знак кружком, он просто стёр его!

Подлый чародей всё не спешил вернуться в свой подвал. И тут снова посетила ежиную бедовую голову блестящая идея. Только такому хулигану, как Косицын, могло придти на ум подобное — он решился ещё на один эксперимент. Лён мелко написал на полях книги:

Ничто в безмолвии ночном

Не поколеблет мёртвой тиши.

Лишь, трепеща своим крылом,

Несётся тень летучей мыши.

ГЛАВА 34. Бегство из Сидмура

Лембистор шёл и не один. Перед входом он остановился и развёл рукой невидимую завесу. Тогда вступил в свою святыню, ведя за собой невысокого человечка. Это была Наташа Платонова в своей ночной пижамке. Ей было холодно и очень страшно.

— Это твоя последняя возможность спастись, — без всяких интонаций сказал ей чародей. Чёрный плащ с капюшоном скрывал его. Но голова оставалась драконьей. Хоть и невелик дракон, но всё же страшен.

— Второй человек из твоего мира уже совсем близко, — произнёс демон. — Скоро мои слуги поймают его. Не узнаёшь это?

Он достал из плаща зоину кастрюлю!

— Больше я тебя упрашивать не буду, — без нетерпения сказал Лембистор. — Одно слово сопротивления и с тобой будет так.

На глазах у перепуганной насмерть девочки он опустил кастрюлю в лимб и через мгновения показал только оставшуюся дужку.

— Я буду это делать по частям.

— Й-я с-согласна, — пролепетала она.

Не говоря ни слова, чародей взмахнул рукой и через страшное кольцо убийственного лимба протянулся мостик. Держа девочку за плечо когтистой лапой, чародей подвёл её к книге.

— Читай, — коротко приказал он.

Потухшим от безнадёжности взглядом Наташа глянула в книгу. Может, правильнее было бы погибнуть в лимбе? Тогда прислужники Лембистора поймают Лёньку и найдут способ заставить его сделать то, что нужно демону. И второй раз уже промашки не будет. Ему не дадут улизнуть в лимб.

Тут у неё ёкнуло сердце. В верхнем углу страницы красовалась знакомая летучая мышь! Такими рисунками изрисованы тетради Косицына! И стишки его почерком написаны!

— Читай же! — приказал демон и пригнул девочку к страницам.

Наташа с замиранием сердца прочитала стишки на полях. В тот же момент с потолка сорвалась летучая мышь и бросилась Лембистору в глаза. Тот не успел отмахнуться, как обе мыши с тихим писком, как две чёрные молнии, выскользнули прочь.

* * *

— Пойду нажрусь! — вскричал Долбер, страдальчески наблюдая из укрытия, как монстры лопают свои конфетки.

— Долбер, ты полный идиот! — ругался на него волк. — До сих пор ты не превратился в настоящего вурдалака только благодаря защитной магии Фифендры. И теперь хочешь пойти и стать полным отморозком?!

Долбер обиженно отвернулся, засунул в рот ногу и замолк. Но не надолго.

— Пошли вон, заразы! — зашумел опять он. — Ой, нет! Летите ко мне, мышки!

Волк тоже вскочил и кинулся ловить летучую мышь, порхающую перед самой его мордой. А говорят, что в Сидмуре нет жизни!

— Паф! Это же я, Лён! — запищал летун, уворачиваясь от клацающих волчьих зубов.

Жаба времени не теряла и ловко поймала на лету вторую мышку.

— Выплюнь, животное! — волк треснул жабе по плоскому затылку. Тот уже сидел с блаженным видом, втянув в рот свой длинный язык, на конце которого прилипла маленькая летунья.

— Долбер! Я тебя в муху превращу! — свирепо пообещал Лён. — И слопаю!

— Ну ладно, ладно! — заныл обжора. — Уж и пошутить нельзя!

— Как я к маме вернусь?! — заплакала выплюнутая мышь, вытираясь о траву.

— Девочка, — важно сообщил ей волк, — мы это делаем при помощи обыкновенного учебника математики. Знание — сила!

И, не дожидаясь, пока кончится кормёжка вурдалаков, все четверо помчались прочь как от замка, так и от дороги.

— Погоня, — кратко просвистел Лён, пикируя с воздуха. По их следу неслись вурдалаки и очень быстро неслись. А всю их маленькую группу опять задерживал неуклюжий Долбер. Только ругать его за это нельзя — его большое тело было таким неуклюжим!

Натинка тоже металась по воздуху, как стриж, поторапливая толстую жабу.

— Не бросайте меня! — плакал несчастный Долбер.

— Там впереди какой-то дом! — прочирикала девочка.

Лён поспешно взмыл вверх свечкой. Да, совсем неподалёку стояли какие-то развалины. Может, остались от погибших жителей этого мира. Наверно, когда-то Сидмур был вполне нормальным местом. Четверо беглецов направились к холму.

Дом был ещё крепок. Стены сложены из крупных серых блоков. Кое-где ещё осталась керамическая плитка, глядя на которую можно было представить, каким нарядным был этот дом при своих хозяевах. Теперь двери сорваны, окна разбиты. Всё внутри полно хлама и пыли, только крыша хорошо сохранилась.

Они искали место, откуда удобно удерживать оборону — такое, чтобы монстры не могли наступать кучей. Лучше всего для этого подходила лестница, ведущая на чердак.

— Давай, скорее превращайся в человека! — вопил волк, глядя из окна на штурмующие части.

— Вы это серьёзно? — спрашивала Наташа.

Но превращаться было некогда. Чтобы сочинять стишки и рисовать картинки, нужно время, а его-то у беглецов как раз и не хватало. Поэтому Лён вылетел из окна с иглой в лапке и ринулся на преследователей, что бегали снаружи. Остальные вурдалаки пошли на штурм чердачной лестницы.

Нападение оказалось чрезвычайно эффективным, и маленький летучий мышонок обрадовался, что не нашёл достаточно времени для превращения в человека. Он бесшумно пикировал с воздуха, колол упырей иглой и тут же свечкой взмывал вверх. Не успевал монстр превратиться в лужу, как чёрная молния уже шла в новую атаку. К счастью, упыри не отличались большим умом и не сразу заметили потери. Зато потом завопили и кинулись все внутрь.

В доме Паф и Долбер защищали подступы к убежищу. Им не страшны теперь раны от когтей и зубов. Во всяком случае, хуже того, что есть, с ними не случится. Поэтому волк рвал врагов зубами, а жаба скидывала их с лестницы. Однако, нанести большой вред вурдалакам они тоже не могли — те поднимались и снова шли наверх. И постепенно битва затихала.

— Эй, недоделки! — крикнул снизу какой-то свин. — Чего ломаетесь? Зачем братву обижать? Отдайте хозяину добычу и пойдём нажрёмся!

Долбер задрожал и с надеждой глянул на Пафа.

— Только пойди, нажрись! — пообещал тот. — Жуком будешь!

— Не-е! — отозвался Долбер. — Мы не хотим!

— А куда вы денетесь?! — заржали снизу. — Сдохнете без еды! Нам-то что? Мы подождём.

* * *

Натинка сидела, вцепившись коготками в расколотую черепицу крыши. Ночь в Сидмуре была лишь ненамного темнее дня. Преследователи умаялись и решили отдохнуть — они расположились так, чтобы добыча не вздумала ускользнуть.

— Лёня, разве мы не можем улететь?

— Нет, не можем. Я не оставлю Пафа одного. Да и Долбер ненадёжен. Они не только внешне животные. Паф теперь хищник, а Долбер гораздо больше жаба, чем мы с тобой — летучие мыши. Тебе хочется мух ловить?

— Хочется, — призналась мышка.

— Вот и мне хочется.

Они спустились вниз и расположились среди какого-то старого хлама. Никто из беглецов не спал — даже увалень Долбер. Все напряжённо ждали наступления утра. Совершенно ясно, что упыри пошлют за подмогой, а целую армию одной иголкой не одолеть. Стоит только кому-нибудь из вурдалаков задеть когтём летучую мышь, как Лен тоже окажется заражённым. Тогда ему уже не прикоснуться к дивоярской стали. И демон наверняка знает это. Даже слабая личная магия Лёна пока бездейственна — раньше рассвета он не сможет ничего нарисовать и ничего написать в учебнике.

— Что это светится у тебя в шёрстке? — с подозрением спросил Добер. — Чего-то ел?

— Ничего мы не ели, — сердито отозвалась Натинка.

— Нет, ели, — настаивала жаба. — Это пёрышки. Вы поймали птичку! И сожрали! Это нечестно!

Лён начал шарить на затылке. Какие пёрышки? Кажется, Долбер уже озверел от голода. Скоро пойдёт сдаваться.

Это были в самом деле пёрышки, они слегка светились в темноте. Золотое, синенькое и багряное.

— Это память о Гесперидах, — прошептал Лён.

— Какое красивое! Можно примерить?

Наташа вытянула у него из лапки золотое пёрышко. Приделала себе на головку и повернулась.

— Как я?

— Ши... шикарно... — пролепетал мышонок.

Вместо маленькой летучей мыши на пыльном хламе чердака сидел золотой голубь.

Багряное перо превратило Пафа в красно-огненного ястреба, а синее сделало Долбера большим синим тетеревом.

— Улетайте, братцы, улетайте... — прошептал им Лён. — А я знаю, что мне делать.

Три сияющие птицы выпорхнули из старого дома, из разбитых его тёмных окон. И полетели под безмолвно мятущимся небом. Спящие в доме, на первом этаже, вурдалаки ничего не видели.

Рассвет застал Лёна за учебником. Но он не учил уроки. Он усердно рисовал. Прямо поверх номеров с примерами маленькая летучая мышь усердно водила кусочком грифеля, выгрызенным ею из карандашного торца. На странице вырастал, весь исписанный примерами с головы до ног, Лёнька Косицын. Он был наряжен в латы. Красивые наплечники. Изящные поножи. Суставчатые перчатки. Высокий шлем с забралом и пышным плюмажем. И великолепный, сияющий дивоярский меч!

Покончив с рисунком, мышонок с большим душевным подъёмом взялся за стихи.

Утром рано на заре

Вышел рыцарь в серебре.

Тонкий слой его положен

На высокие поножи!

На руку повешен щит,

Весь узорами обвит.

И высокий шлем с забралом

Из волшебного металла.

Вся броня его крепка

И, как пёрышко, легка!

А под ним живой огонь —

Чёрный сидмурийский конь!

Но удивительней всего

Чудесное оружие его!

Сожжёт Лембистора пожаром

Волшебная сталь Дивояра!

ГЛАВА 35. Один на один с драконом

Сияющий рыцарь мчался на черном, как беззвёздная ночь, коне. Копыта глухо били в землю. Неистовые чёрные глаза жгли впереди пространство. Диковинный сидмурийский конь повиновался всаднику. Тому, кто летал над просторами Селембрис на призрачном лунном жеребце, не смеет не покориться любой скакун! Волшебное оружие в руке отважной. Бесстрашие в глазах! Я знаю, верю, помню! Мне обещана победа! И это неизбежно! Вперед, за Дивояр!

Он летел. Душа пела. Всё повиновалось Лёну. Что может лишить его волшебной силы?! Его дары при нём! Его талант, его упорство, его вера в самого себя. Он был в священном мифическом саду! Он видел многоцветные глаза Ладона! Птицы Геспериды обернулись для него, как для героя, в трёх прекрасных дев! Он нашёл Сидмур! Он спас Натинку! Дракон боится его волшебной стали! Нет поражения для верящих! Вперёд! За Дивояр!

Дракон увидел его ещё издалека. И над мертвенными водами лимба заклубился бледный, поблёскивающий льдом туман — предвестник демона. Тот шёл навстречу. И на ходу преображался. Скинут черный плащ, упал на серую траву, в растоптанную копытами вурдалаков пыль.

Красная драконья морда над широкими человечьими плечами. Дракон смеётся. И продолжает идти тяжёлыми широкими шагами навстречу мчащемуся, как ветер, рыцарю. На ходу проводит по себе когтями снизу вверх. И улетели, как клочья чёрного тумана, с него одежды. Он идёт, весь красен, как огонь. И вот уже не ноги — страшные когтистые лапы срывают с мёртвой почвы пучки безжизненной травы. Он вздымает руки. Когти рвут воздух, как ножи — материю.

Мчится рыцарь. Нет страха. Нет сомнений. Несётся серебряной стрелой. Ещё немного. Ещё чуть-чуть. Ещё прыжок — и столкновение!

Резкий взмах пламенеющей руки. И длинный красный хвост с шипами рассёк бледнеющий туман. И не туман это. И не ледяной! Это пламя! Взлетело разом, словно взорвался Сидмур! Багровое, гудящее от ненависти пламя кинулось навстречу и стало пожирать траву и землю!

Летит сидмурский конь, бесстрашно прыгает через потоки ревущего огня! Нет разума в нём, нет опасений за себя! Пока всадник пылает жаждой боя, пока им не владеет ужас, конь повинуется ему. Так создал Лембистор чёрных скакунов Сидмура. Не для людей они. Для чёрных, безразличных и жестоких тварей, в которых нет ни страха, ни души.

Расхохотался демон. Гулкий хохот прибил к земле языки огня. Лембистор стал огромен. Чудовищный хвост взметнулся и оглушительным ударом рассёк землю. Двумя взрывами выросли за спиной дракона крылья. Раскинулись и мечами огненными оперились.

— Сразимся, рыцарь!

Безумие несёт меня. Так бежит утративший рассудок по краю пропасти бездонной. Так бросается самоубийца с крыши. Утрачены все чувства, сгорели все слова. Нет пощады в огненной стихии! Зачем я здесь?! На что надеялся?! С кем вздумал воевать?! Кто обольстил меня?! Кто вдул в уши неверные и льстивые слова?!

Сталь дивоярская, спасай меня! Лишь на тебя надежда!

С отчаяньем безумца, силящегося перепрыгнуть пропасть, он взвился на чёрном скакуне своём. Иди сюда, Лембистор! Дай стали впиться в огненные чешуи! Иди сюда, проклятый демон! Дай Дивояру укусить тебя!

Взлетел дракон, как огненная буря. И молчаливое, кипящее холодными клубами небо, взревело и затрепетало бешенством. И изрыгало кровь.

Он ослеплён. Где конь? Гдё чёрный сидмурийский конь?! Кругом лишь пепел и огонь. Ищет меч врага. Рассекает пламя, спасая рыцаря от чудовищного жара.

Из бешено вращающегося ада, из крика погибающих от страха душ, вырвалась раскалённая змея. Мгновенно обвилась вокруг серебряных доспехов и рванула. Закружился рыцарь, как волчок. Разлетелись скорлупками оплечья, панцирь, шлем, поножи. Взлетел и вспыхнул, и пропал серебряный плюмаж. Скрылась в пламени, исчезла священная сталь Дивояра. И рыцарь безрассудный рухнул в беспамятство, как в пропасть.

Холод тьмы. Молчание и неизвестность. Где я? Что со мной? Лён, это ты? Да, Лён, это я.

У меня ещё есть лицо? Я ещё жив? Зачем? Со мной ли это было? Или это только страшный сон, когда так хочется проснуться? Дайте мне проснуться!

Я сейчас умру.

Он застонал и принялся дрожащими пальцами ощупывать себя. Тупое удивление: он вправду жив. Или только снится? Да, да, жив!

— Где я?! Мама!..

Молчание.

Неверными руками он шарил по холодным плитам пола. Потом прильнул к нему щекой. Память об огне жгла, как огонь. Закрыл бесполезные во тьме глаза. И ушёл в последнее прибежище, в сон.

* * *

— Лёня! Лёня!

— Нет!! Не надо!!!

— Лёнечка, ты что?!

Он вскочил. Увидел маму, отшатнулся. И тут же бросился и с горьким плачем обнял её за шею.

— Лёнечка! Всё, как ты сказал! Она вернулась!

— Кто?

— Наташа Платонова! Как ты сказал! Сегодня прибежала её мама! Она так извинялась! Она входит утром к дочке в комнату, а та спит в кровати! Как и была, в пижаме! Худая вся и бледная! Лёня, что с тобой? Ты не заболел?