Оказалось, что не оглушил. Как уж так получилось, римлянин сам не понял, но вместо синяка на голове башибузука красовался замечательный пролом черепа. Неизвестно, был ли вообще задет мозг (Флавий сомневался в его наличии), но в себя громила не приходил.
А вот смуглого с распоротой ладонью удалось привести в чувство, хотя и заняло это минут десять. Флавий даже испугался, что тот истечет кровью до того как вернется в сознание, но Мариус что-то такое с ним сделал, что изуродованная длань русского мигом перестала кровоточить.
− Мы так делаем после 'слива', − чуть смущенно объяснил Мариус. − Свернуть и остановить кровь нам несложно.
− Вам бы лекарями работать, − пробурчала Гиза, в очередной раз проходясь по нервным точкам русского. Смуглый воин упорно не приходил в себя.
− И работали, когда Рим призывал.
− И почему перестали?
− Из этических побуждений, − заскрытничал вампир. Потом махнул рукой и разоткровенничался.
− Мы очень хорошо останавливаем кровь и врачуем человеческое тело, но удержаться от того, чтобы не сцедить немного для личной коллекции — не можем. Несколько раз это вскрывалось, и совет легатов подал ходатайство о прекращении вербовки среди наших.
− Мдя, союзнички...
Гиза отчаялась привести русского в чувство и отошла от тела. Среди разрухи и хаоса обнаружила уцелевшую глиняную кружку, потом выкатила из-под обломков стала бочонок, выбила донце и наполнила кружку до краев.
− Никто вина не хочет? Хорошее.
Флавию было не до выпивки. Он смотрел на вампира.
Тот сел на корточки напротив бессознательного тела, положил руки на бедра и что-то тихо-тихо запел на неизвестном языке. Римлянину, как говаривают, в детстве росомаха на ухо наступила, поэтому уловить мелодию он не мог. Но даже своими отдавленными ушами слышал, что она очень грустная и тоскливая.
− Что ты делаешь?
− Не мешайте, − прервался Мариус. − Его душа блуждает, я зову ее.
И снова заскулил.
Флавий с девушкой успели прочесать весь дом и дважды пригубить вина, когда результат музыкальных трудов круда дал знать. Контуженый застонал, схватился за раненую руку и открыл глаза. Возможно, если бы на месте вампира был Флавий, Мариусу снова пришлось бы вытаскивать бедолагу из бессознательного состояния. Но круд внешне был весьма мил и, что самое главное, ничуть не походил на двух вторгшихся убийц-чудовищ, в несколько минут вырезавших всю делегацию.
'Не подходи', − попросила Гиза. − 'Пусть с ним побеседует наш юный талантливый вампирчик'.
− Талантов ему не занимать, − перешел на шепот Флавий. − Чем дальше, тем больше.
'Круды — самый загадочный народ из всех, что я знаю', − призналась девушка.
− Кстати, давно хотел спросить...
'Да?'
− Тебе никогда после вот таких дел не бывает... ну..., − Флавий замялся, стараясь подобрать определение.
'Плохо?'
− Ну да. Совесть и все такое.
'Иногда бывает. Редко, но бывает'.
− И что делаешь?
'Ищу заказ на мерзавца попротивнее'.
Русский словоохотливостью не страдал, и ничего особо интересного не сказал. Лишь пролил свет на отсутствие заглавного в шайке — некоего Мусанбека. По словам пленного, главарь с малой охраной незадолго до заката выехал в Брашов по очень важным делам. Мусанбек бывал там уже не раз, и никогда не брал с собой больше двух-трех человек охраны.
− Что за дурость выезжать по делам в ночь, когда в провинции война? − удивился Флавий, когда с допросом было покончено, и они все втроем возвращались на почтовую станцию.
− А ты подумай, железная рука, − улыбнулась девушка. − Если точно уверен, что повстанцы ничего тебе не сделают — то почему бы и нет?
И действительно, мысленно хлопнул себя полбу Флавий. Если русские связаны с мятежом, а все к этому и шло, то конечно же, зачем опасаться нападения своих же?
Положительно, Марсель на мозги Флавия влиял намного благотворнее, чем Валахия. Тогда вся цепочка, ведущая к Расчленителю, выстраивалась в уме сама. Сейчас же мысли бегают как сумасшедшие.
Гиза тут же добавила в самую точку:
'Днем ты хуже дерешься, но лучше думаешь. Не сочти за обиду, Рэм, это просто факт'.
По следам Мусанбека выдвинулись с утра. Насколько уж солнце тяготило двух мужчин, но решили времени не терять. Место известно: град Брашов. Цель тоже — русейский вельможа Мусанбек. Осталось прибыть на место и прибить цель.
Флавий улыбнулся каламбуру и поплотнее задвинул шторку в карете. Путешествовать решили на все том же экипаже номер девять, чем немало удивили почтмейстера. Толстяк аж в лице переменился, когда в глухую ночь в ворота станции постучали давешние гости. Целые, невредимые, и вроде бы, даже чем-то довольные.
Служащий был невелик в должности, но умом не убог, поэтому быстро сложил два и два. Уразумел, что с русскими гостями приключилась большая неприятность, и на эту тему более ничем и никому не распространялся. Ну, почти никому.
С утра выделил, что попросили внушающие трепет гости. Да, те еще персоны: девка в мужском платье, а взгляд что у бандита; слепец с повязкой на глазах, но ходит совершенно спокойно, даже в конюшню выбирать лошадей самолично пожаловал; и еще один вроде как приличный тип из местных, но вызывающий такой животный ужас, что только держись. Чем скорее эту троицу спровадить — тем лучше и спокойнее. Хотя какое еще спокойствие, если римские легионы со дня на день очередной штурм перевалов начнут?
Из Бузэу до Брашова напрямую дороги нет. Либо через Букурешть и оттуда на север на Тырговиште, либо проселочными дорогами вдоль горного хребта — к тому же самому Тырговиште. Уже потом на перевал через высокогорье Фэгэраш и поселок Бран, откуда до Брашова всего ничего. Но впереди еще немало сложных миль. Горные перевалы до сих пор в руках у мятежников, легионы по-прежнему квартируют в Тырговиште и копят силы для решительного броска.
Решили не спешить и отправились на квартиры к легионам.
До Тырговиште добрались за полдня. Дорога, хотя бы и сельская, оказалась в хорошем состоянии, а по пути никто их не потревожил. Да и некому — повстанцы скопили силы за горами, а равнину перед ними легионные когорты зачистки разве что мелким гребешком не прочесали.
Тырговиште оказался не в пример больше Бузэу. Настоящий город, даже небольшая крепостица имеется. Постройка, конечно, так себе, местная, но при надобности да с толковым комендантом, пожалуй, не сразу ее возьмешь. Две фланговые классические круглые башни-бастионы гордо смотрели на город, а в тени южной из них притулилась небольшая церквушка. Небольшая-то небольшая, но тоже каменной кладки и с очень крепенькой башней-часовней. Сильное сооружение, явно не местной постройки. Флавию почему-то подумалось, что когда крепость будет уже в развалинах, эта церковь останется стоять незыблемо. Было в ней что-то основательное, капитальное.
Пока ехали, Мариус поведал, что еще пару столетий назад Тырговище слыл второй столицей Валахии. А еще раньше, в пятнадцатом веке, и вовсе первой и единственной. Но местный принц Влад Дракон, узурпировавший власть с помощью турецких наемников и умертвивший своего отца ради престолонаследия, навсегда лишил былую столицу уважения народа. Когда Влада, наконец, поймали и казнили, Тырговище перестали чураться как зачумленного, но столицей окончательно и бесповоротно стала соседствующая Букурешть.
Впрочем, скоро Флавию стало не до истории Валахии. Они въехали в центральную часть города и остановились у довольно приличного с виду постоялого двора. Заняв самые лучшие номера (с деньгами Ордена это нетрудно), Флавий и Гиза сели обмозговывать дальнейшие планы. Нужно было придумать, как перебраться через горы, и можно ли как-то воспользоваться для этого римскими легионами. Вампира отправили в ближайшие пригороды и хутора — узнавать то же самое у местных.
В то же самое время...
Низкорослая женская фигура, завернутая в серый плащ, спрыгнула с лошади на почтовой станции Бузэу. Служка увел коня, а навстречу дорогому (скорее всего, учитывая спешку) гостю уже спешил толстый почтмейстер. Но едва странник в плаще обернулся к служащему, толстяка пробил холодный пот.
'Еще один русский, пусть и баба!', − мысленно простонал служащий.
− Эй, yamschik! − подозвала женщина. − Да-да, ты. Поди сюда.
Почтмейстер на негнущихся ногах подковылял к гостье. По всему выходило, что девка привыкла распоряжаться, а значит — о, горе горькое! − как-то причастна либо к русской делегации, либо к этой ужасной троице со слепцом во главе.
− Скажи, miléyshiy, где я могу найти своих сородичей — десятка два руссейских подданных? Я думаю, они должны были здесь остановиться.
Почтмейстер с трудом открыл рот, но не смог произнести не слова.
− Значит не было? Странно... − женщина задумалась. − А может быть, здесь была группа римлян со слепым мужчиной во главе? Их я бы тоже не прочь повстречать. Эй? Что такое? Vot shaytan...
Последние слова вырвались у Марики, когда грузный ямщик рухнул прямо где стоял. Специалист по рыболовству и рыборазведению закусила губу и сообразила, что просто так запуганные служащие почтовых ямов с ног не валятся. Что-то здесь произошло.
Трансильванец вернулся уже поздно ночью, зато с уловом. Проводника он не нашел, зато недалеко от города обнаружил семью крудов, где был принят с почетом и уважением. Глава семьи промышлял звероловством, и неплохо знал эту часть Карпат. Весь вечер он рисовал подробную карту проходов через горы, проходов этих было, оказывается, с полдюжины. По каждому из них тройка ловких людей вполне могла преодолеть горный кряж за два дня — с необходимыми привалами и отдыхом. Флавий был уверен, что они справятся за один день и одну ночь.
Утром, едва солнце выкатилось на небо, отряд Флавия уже двигался на север, к горам. До предгорий добрались арендованной в городе каретой с тремя свежими лошадьми на привязи. Когда дорога забрала налево в сторону большого перевала, сейчас занятого римскими войсками, отпустили карету оседлали скакунов и углубились в холмы, предваряющие предгорья Фэгэраш. Регулярно сверяясь с картой, углубились вперед и к сумеркам подобрались к подножью Рукар — первой преграды на пути в Брашов. Здесь было уже не продохнуть от римских патрулей — на подъездах компанию четырежды останавливали и пытались развернуть обратно, но бумаги Ордена действовали просто магически. Легионеры вытягивались в струнку, салютовали и настоятельно предлагали сопровождение куда угодно, хоть в Преисподню. К сожалению, в предстоящем пути тайными тропами солдаты были лишь обузой. А на том свете Гиза уже была и прохода через Карпаты там не видела.
Глава 5. Вслед за горными рыбами
− Наконец-то, убралось, − выдохнул Флавий и стянул с глаз опостылевшую повязку. В этих диких местах он мог обходиться без нее и днем, но когда плотная ткань прикрывала глаза от слепящего солнца, он чувствовал себя гораздо комфортнее.
Мариус был совершенно согласен с командиром. Как только солнце окончательно спряталось за горные вершины, с вампира и нгулу разом как будто свалилось по пять талантов веса. Флавий бодро поправил походный мешок и с еще большим рвением устремился вверх по тропе. Вампир, постоянно сбиваясь на мелкий бег, проследовал за ним. Единственный из всех трех персон настоящий человек ничуть не отставал. У девушки отобрали весь груз, и арабеска шла совершенно налегке. А так она могла пройти много, очень много миль, пусть даже и по горным тропам.
К слову, пока они были вполне приличными. Ровными, ухоженными, а подъем чувствовался скорее глазами, чем ощущениями. Соплеменник Мариуса не обманул, обещая, что первая часть маршрута будет необременительной.
Первая горная преграда, которую надо было преодолеть, совершенно не внушала опасений. Высотой хорошо если в тысячу футов, умеренной крутизны. Правда, тропинка уже вовсем не утоптанная дорожка, а где-то к середине горы напрочь терялась в темноте, как Флавий не пытался ее разглядеть, даже ночным зрением.
− Что ж, перемахнем пригорочек? − Флавий задорно оглянулся на спутников.
Вампир картинно зевал, арабеска прыгала на одной ноге, вытряхивая камушки из своих легких башмаков для длительной ходьбы.
− Да разве ж это пригорочек? − прозевался, наконец, Мариус. − То ли еще будет.
И с этими словами быстрым шагом припустил в гору, как будто направление движения — вперед ли, вверх ли или еще куда, − не имело для него никакого значения. Флавий озадаченно крякнул и устремился за вампиром. Гиза замешкалась со шнуровкой и догнала их минуты через две — легким упругим бегом.
В то же самое время...
Марика завершила приготовления и уселась в центре свечного окружения. Ведовство свечами — оно самое простое, не требующее ни каких-то особых душевных сил, ни, по большому счету, умения. Знай себе рисуй на полу якасты , да своди их концы с подсвечниками. Труднее было нацелить заклинание на чужих людей, да еще на чужбине. А пробуждать свое видение — считай, дня два только на песнопения уйдет, да может и не сработать. Слишком коротка их встреча была, с этим слепым, но зрячим романом. Не успела духовная ниточка связать Марику с этим странным витязем.
Странным, ведь Марика поначалу даже испугалась — не издавал он ни мужского, ни женского, ни звериного дыхания. Только кисловатый запах металла, да еще припорошенный каким-то теплым, созидающим тленом. Но оба запаха принадлежали, без сомнения, человеку сильному, справедливому и смелому. Любой человек пахнет — нужно только уметь уловить запах. Кто-то умело его скрывает, что до последнего момента не почувствуешь, а кого-то за десять верст слышно. Этот роман пах сильно, справедливо и смело... и ох как приятно, чего уж от себя самой таить.
Свечи догорели до середины, и Марика закрыла глаза. Сейчас огонь центральной свечи доберется до волоска романского витязя, который девушка незаметно сняла с изумительно белой одежды, и ведовство начнется...
Огонь ничего не уничтожает. Это домыслы простых людей, видящих только простые вещи. Вода у них мочит, ветер сушит, солнце греет, а огонь — сжигает. Чушь и нелепица!
Вода дарует жизнь. Младенец в утробе матери подобен рыбе — вода оберегает и защищает, вода дает ему расти в чреве без неудобства и стеснений.
Ветер — глас Бытия. Ветер доносит до нас звуки битв, ветер несет дурные или хорошие вести, ветер управляет нашими желаниями, подталкивает или, наоборот, препятствует нам на жизненном пути. Только вечным ветрам подвластны огромные расстояния — от северных снегов до южных пустынь.
Солнце — это наши души, покинувшие бренные тела. Солнце придает силы грядущим поколениям, наполняет жизнь силой сопротивляться смерти. Плохие души, недобрые, покинувшие тела со злыми мыслями, затеняют Солнце, покрывают пятнами. Когда Солнце болеет 'оспой плохих душ', на земле творятся страшные деяния, идут войны, а люди забывают о цели бытия — жизни ради жизни.
