Кровавый триумф Восходящего Солнца

— Египтянцы! — воскликнула Фамке. — Откуда они взялись? Нет ли здесь ключа к разгадке?

Они снова бросились к энциклопедическим словарям. Словари были на удивление немногословны.

"Народ прото-альбионской языковой группы, принадлежит к так называемой "зеленой расе", обитает в Мандрагоре, точная численность неизвестна... лишены гражданских прав... власти скрывают... недостоверные слухи... иностранные исследователи не допускаются", — сообщал один из самых подробных справочников, изданный в нейтральной Германии. В мандрагорских словарях и этого не было. Только про "зеленую расу".

Еще один тупик.

— Вернемся к личным бумагам, — повторил Хеллборн.

— Ничего, — сказала Фамке примерно два часа спустя. — Да, тут еще много, но у меня уже глаза болят. Не послушать ли нам кассеты?

В библиотеке стоял весьма громоздкий магнитофон, к которому можно было подключать сразу три пары наушников. Так они и сделали. И снова ничего. Какие-то допросы, обрывки случайных разговоров, торопливые шпионские донесения — и ни единого намека на зазеркальные миры.

— Мы не там ищем, — констатировал Джеймс.

— Ты не допускаешь даже мысли о том, что мы застряли здесь навсегда? — пробормотала Рыжая.

— Отставить панику, — отозвался Хеллборн. — Мы здесь всего несколько дней. В Драконии все было гораздо хуже. Да и в Тифлисе, если подумать.

— Не ври, в Тифлисе было весело, — возразила Солнышко. — А здесь — тоска и скука смертная. Пусть уже случится что-нибудь...

— Маленькое ненасытное чудовище! — возопил Джеймс. — Мы чудом спаслись из настоящего пекла, нас чуть не отправили на дно, меня чуть было не повесили...

— Это было давно, — отмахнулась Железная Дева. — Надо жить сегодняшним днем! Сегодня не случилось ровным счетом ничего интересного!

ДИНЬ-ДИЛИНЬ-ДИЛИНЬ! — внезапно услышали они. — ДИНЬ-ДИЛИНЬ-ДИЛИНЬ!

— Какой дурацкий дверной звонок, — заметила Фамке. — У твоего двойника совершенно нет вкуса.

Хеллборн не стал спорить и пошел открывать.

— Вот это сюрприз, — заметил Джеймс, оторвавшись от дверного глазка и открывая дверь. — Кто здесь жаловался на скуку?

На пороге стояла девушка в явно дешевом и крайне грубо сшитом сером платье. Что это, мешковина? Совершенно незнакомая девушка.

Больше того — египтянка.

Хеллборну не так часто приходилось сталкиваться с прекрасной половиной зеленой расы, поэтому его интерес можно было понять и простить.

— Кто вы и чем я могу вам помочь? — спросил Джеймс, сопровождая свои слова целой серией дежурных улыбок.

— Меня прислали из управления, чтобы служить вам, господин, — отвечала девушка, опуская глаза, делая книксен и одновременно протягивая Хеллборну пластиковую карточку. — Вот мои документы.

— Хм, — только и сказал Хеллборн, изучая карточку.

"Ида верх Нест.

Е-5978118.

Управление госбезопасности.

Отдел трудовых ресурсов.

Обслуживающий персонал.

Категория С".

"Ида верх Нест"? Где в этом мире произошла развилка, если египтянцы носят такие архаичные кельтские имена?! И что значит "категория С"?

— Добро пожаловать, — рассеянно пробормотал Хеллборн. — Проходите.

— Благодарю вас, господин, — еще один книксен.

"Господин"? Странное начало.

Джеймс проводил гостью в салон, где она немедленно застыла в самом центре оного салона и превратилась в некое подобие соляного столба.

Фамке, уже успевшая покинуть библиотеку, развалилась на диване и как зачарованная следила за новым персонажем своей собственной маленькой трагедии "Тоска зеленая". Хеллборн присел с ней рядом.

— И все-таки, зачем вы здесь? — осторожно спросил Джеймс.

— Чтобы служить вам, господин, — повторила египтянка, уставившись в пол.

— В смысле — помогать по хозяйству и все такое? — уточнил Хеллборн.

— Истинно так, господин. Исполнять ваши любые приказы и желания, господин.

— Ты не могла бы не называть меня "господин"? — нахмурился Хеллборн. — Это начинает утомлять.

— Прошу прощения, господин? — она явно не поняла последнюю просьбу.

— Сдается мне, у тебя какие-то проблемы с английским языком, — вздохнул Джеймс. — Омолло, наикурра, итипачче — Do you understand the words that are coming out of my mouth?!

Ида верх Нест грохнулась на колени с такой скоростью, что едва не провалилась сквозь пол.

— Господин испытывает свою рабыню! — жалобно заголосила она. — Рабыня знает, что ей нельзя говорить на этом мерзком языке!

— Даже так? — удивился Хеллборн. — Допустим. Хм. Любые приказы и желания? — Джеймс помедлил. — Раздевайся.

Она немедленно выполнила приказ. В комнате воцарилась такая тишина, что Хеллборн мог слышать, как Фамке затаила дыхание.

Джеймс чувствовал себя последним мерзавцем, но он должен был это сделать. Покинув свое место на диване, он осмотрел девушку со всех сторон.

Метр семьдесят; не старше двадцати пяти лет; бледно-зеленая кожа — нет, это не грим; она вздрогнула, когда Хеллборн осторожно дотронулся указательным пальцем до ее плеча; рыжие волосы — не как у Фамке, совсем другой оттенок, "темно-рыжие"; нос с едва заметной горбинкой; и зеленые глаза, под цвет кожи. На теле никаких шрамов. татуировок, оружия или подслушивающих устройств.

— Можешь одеваться, — выдавил он, возвращаясь на место.

— Господин не хочет меня? — она была готова заплакать. — Умоляю, не отсылайте меня обратно! Рабыня знает, что у господина доброе сердце...

— Я не хочу тебя прямо сейчас, — рискнул заявить Хеллборн. — Господин устал. Госпожа проводит тебя в твою комнату. Потом господин придумает для тебя работу. Ты все поняла?

"Это была безумная импровизация".

— Да, господин, — быстро-быстро закивала Ида.

"Результат удовлетворительный".

— Фамке, будь добра, отведи ее в комнату для гостей... или куда-нибудь на кухню, если она решит, что гостевая комната слишком хороша для нее, — пробурчал Хеллборн.

— Пойдем, красавица! — Фамке вспорхнула с дивана и подхватила египтянку под локоть. — Не волнуйся, ты попала в хорошее место, здесь тебя никто не обидит, с тобой будут хорошо обращаться, ну и все такое.

Джеймс Хеллборн откинулся на спинку дивана и задумался.

"Куда я попал?!"

Если он все правильно понял — если это не единственный уникальный экземпляр — если это не представление — если зеленая девушка не играла роль — нет, нет, она не играла, внутренний детектор лжи молчал — куда я попал?!

Свежие газеты, доступные в бенгальской столице, что-то писали о процветающем в Мандрагоре рабстве. Но Хеллборн тогда не придал особого значения этим словам. Решил, что речь идет о рабстве в переносном смысле. Обычное "капиталистическое рабство" коммунистической или ультра-либеральной пропаганды.

Но то, что он увидел сегодня... Неужели речь идет о настоящем рабстве, в "лучших" традициях античного мира? Как там, "говорящие животные", "говорящие инструменты", "живые-убитые"? "Живые мертвецы"?!

Нельзя сказать, чтобы Джеймс Хеллборн был таким уж фанатичным противником рабства. Да, среди Людей Его Круга рабовладение считалось чем-то неприличным. Среди его предков даже был один практикующий аболиционист — капитан корабля-перехватчика, несколько лет подряд ловившего работорговцев у берегов Западной Африки или Восточной Бразилии. Несколько раз самому Хеллборну пришлось побывать в шкуре раба — но строго говоря, он был всего лишь военнопленным, которому поручили тяжелую работу. Он бы и сам отправил вражеских военнопленных — сколько их было захвачено за восемнадцать лет! — на каторжные работы, и плевать, что говорят об этом женевские конвенции. Ко всевозможным уголовникам и закоренелым преступникам это тем более относилось.

В таком случае, что его так задело на этот раз? Быть может, тот факт, что в роли раба выступала милая девушка — неизвестно за что и почему наказанная?

Стареешь, Джим. Становишься сентиментальным.

— Я накачала ее снотворным и уложила спать, — доложила Фамке, возвращаясь в салон.

— Где ты успела отыскать снотворное? — удивился Джеймс.

— У тебя в ванной богатая аптечка, — напомнила она.

— Ах, да. Я не проверял каждый пузырек, — признался Хеллборн. — Черт знает что.

— Думаешь, она шпионка? — спросила Рыжая, присаживаясь рядом. — Мне она таковой не показалась.

— Мне тоже, — согласился Джеймс. — Кстати, среди черных вертолетчиков тоже были египтянцы. Они — тоже рабы? Ты не видела их на базе Воллмэйкера?

— По-моему, их отправили в отдельную казарму, — сказала Фамке. — На ту вечеринку их тоже не пригласили. Но разве рабы могут быть солдатами?

— Спроси у белголландских самураев, — невесело усмехнулся он.

— Спроси у альбионских гурков! — огрызнулась Дюймовочка. — Это совсем другое. Впрочем, я вспоминаю мамлюков и гулямов наших азиатских врагов и союзников. Да, конечно, раб может быть солдатом, и солдат может быть рабом. Плохим, хорошим — зависит от дрессировки.

— Самые лучше солдаты получатся из свободных людей, — машинально возразил Джеймс, которого прямо передернуло от такого цинизма.

— Свободные люди слишком дорого обходятся, — заметила Фамке. — Но мы не о том говорим. Продолжим раскопки в архивах? Или продолжим перерыв? В этом городе можно где-то поразвлечься?

— Маленькое ненасытное чудовище, — простонал Хеллборн. — Да откуда мне знать...

— СТОЯТЬ! — внезапно рявкнула Фамке, одновременно извлекая спрятанный между валиков дивана пистолет. И когда она только успела?!

На пороге стояла Патриция. Все понятно, сообразил Хеллборн, надо срочно поменять код дверного замка.

— Все в порядке, — Джеймс перехватил ее руку с пистолетом. — Это... свои.

— Входить без стука невежливо, — проворчала Фамке, опуская оружие.

— Не тебе судить, — отрезала мисс Бладфильд. — Пошла вон.

Нет, Фамке не стала убивать ее — вопреки всем ожиданиям Хеллборна. Да, она могла держать себя в руках, когда того требовали интересы дела. Как сейчас, например. Рыжая не стала стрелять — просто бросила на Хеллборна вопросительный взгляд.

— Да-да, оставь нас, — кивнул Джеймс.

Фамке пожала плечами, вздернула нос и горделиво удалилась.

— Теперь я понимаю, зачем ты ее сюда притащил, — сказала Патриция, занимая освободившееся место на диване. — Телохранитель? Оригинально. Где ты, говоришь, ее подобрал?

— В Дакке. Она давно на меня работает, — небрежно добавил Хеллборн. Разумеется, они с Фамке уже успели придумать правдоподобную легенду. — Австралийка, перебежчица. Покинула коммунистический рай, который построили джанактосы. Обратно ее не примут. Надежна, как скала.

— Трахаешься с ней? — столь же небрежным тоном поинтересовалась Патриция.

— Это было давно и неправда, — отмахнулся Хеллборн, и судя по выражению лица, такой ответ вполне удовлетворил собеседницу. — Но ты ведь не за этим пришла.

— Ну почему? — удивилась мисс Бладфильд. — Я-то как раз за этим пришла. Ты не представляешь, как я соскучилась! — Она схватила его за воротник и притянула к себе. — Ну же, иди ко мне. Я чуть не потекла прямо в лифте...

О, дьявол...

Закрой глаза и думай об Англии.

* * *

— Я могла сколько угодно говорить Мартину, что не верю в твою гибель, — сказала Патриция некоторое время спустя. — На самом деле я была уверена в обратном. Я была уверена, что всему конец, что все наши труды и планы пошли прахом.

"Странный треугольник, — меланхолично размышлял тем временем Хеллборн. — Мартин, Патриция и Джеймс Хеллборн. Интересно, адмирал знает? Он даже глазом не моргнул, когда она обнимала меня в машине. Или у мандрагорцев это в порядке вещей?"

— Мы уже собирались все отменить и заморозить операцию до лучших времен, — продолжала Патриция. — У нас просто не было других кандидатур. Вообще не было, понимаешь? Но все повернулось самым лучшим образом. Ты вернулся. Не просто вернулся, а верхом на белом осле! Кто-то под землей очень любит нас.

"На моей планете говорят — "кто-то наверху любит нас", — машинально отметил Джеймс.

Стоп-стоп-стоп. О чем она вообще говорит? Какие планы? Какая операция?!

— Все готово, — сказала мисс Бладфильд. — Момент слишком удачный — мы согрешим против всех богов, реальных и вымышленных, если не воспользуемся им. Откладывать нельзя. Сейчас или никогда. Да, я знаю, что ты не любишь это слово — "никогда". Хорошо, как тебе понравится "сейчас или через двести лет"?

— Мне это совсем не нравится, — рискнул ответить Хеллборн.

— Вот и отлично, — она спрыгнула с дивана и принялась собирать с пола свою одежду. — Я рада, что ты со мной согласен. Будь готов, я заеду за тобой ровно в восемь.

— Восемь? — переспросил Джеймс.

— Торжественный прием в честь твоего возвращения, — напомнила Патриция. — Там будут все нужные люди. Расставим последние точки.

— Последние точки, — словно эхо отозвался Хеллборн.

— В восемь, — повторила она.

— Я буду готов, — подтвердил Джеймс.

Патриция на прощание чмокнула его в лоб и скрылась за дверью.

Какие планы? Какая операция? Ничего не понимаю.

— Тебе не противно? — он даже не заметил, когда в комнату успела вернуться Железная Дева. — Некрофилия, самая настоящая некрофилия.

"Она читает моим мысли", — горько вздохнул Хеллборн. Неудивительно. Семнадцать лет — большой срок.

— Не морочь голову, — проворчал он. — Лучше включи телевизор. Может, хоть оттуда что-нибудь полезное узнаем...

Как бы не так. Разве что еще один выпуск новостей — перечисление великих побед и грандиозных успехов. Враг бежит на всех фронтах.

Между прочим, вспомнил Хеллборн, я вроде как на службе. Специальный агент мандрагорской секретной службы. Я не должен был доложить про аэродромы Мадагаскара и колебания южноафриканцев? Если "да", то кому? Впрочем, адмирал велел мне отдыхать до вечера. Плевать.

— Продолжай копаться в бумагах, — сказал Джеймс Хеллборн чуть позже, застегивая перед зеркалом лучший мундир, из найденных в шкафу. — Изо всех сил. Продолжай искать. Проследи за девчонкой. Я уверен, что она та, за кого себя выдает, но осторожность не помешает. Ну, не мне тебя учить.

— Это точно, — осклабилась Рыжая. — Что еще, мой старший братик? Дверь никому не открывать? На телефоны не отвечать?

— Вроде того, — кивнул Хеллборн. — И пожелай мне удачи.

— Могу даже поцеловать, — предложила она.

Джеймс не стал уклоняться.

Без пяти восемь он стоял на тротуаре возле входа в свой дом. Лейтенант Дж.Джордан крутился тут же — интересно, когда у него заканчивается смена? Или он ночевать тут собирается, на одном из четырех этажей? Хеллборн не осмелился уточнить.

Патриция появилась точно в срок. Приятно знать, что и на этой планете сохранилась легендарная альбионская пунктуальность. Колонисты Нового Альбиона впитали ее — пунктуальность — с молоком всех местных млекопитающих. У них не было другого выхода. Когда солнце висит над горизонтом несколько месяцев подряд, ко времени начинаешь относиться иначе, нежели в странах, приближенных к экватору.

На сей раз — не черная машина. Красный спортивный кабриолет. Забавно. Та, оригинальная Патриция, любила мотоциклы и городские малолитражки.