— ...представляешь, как им, бедным, тяжело, когда вместо собственных мыслей в сознании шелестит шепот варпа, славящий Пятого из Четырех Великих богов Хаоса, Анафему, Бога-Императора Человечества? Чтобы отличить голос варпа от собственных мыслей — нужно иметь соответствующие знания... или, по крайней мере — твердую веру, чем большинство так называемых "лоялистов", а на самом деле — злейших врагов того Императора, который был до Ереси Хоруса, похвастаться не могут.
Гарри, точно так же, как и Дин до этого, голос не понижал... но и не кричал. Дин кривился, но пока что не дошел до стадии "бросаюсь на все, что вижу", и я решила ему немного помочь.
— Думаешь, их мозг насквозь пропитан варпом? — уточнила я.
— Разумеется, — кивнул Гарри. — Варп поет всем. Просто у кого-то есть знания и навыки, позволяющие отличить его голос от собственных мыслей, а кто-то — ведется на его песни, и несет чушь, несообразную ни с книгами, ни с реальностью... а при случае — и поддается Трону Черепов, кидаясь с оружием на всех, кто смеет не соглашаться с их единственно правильным мнением. Впрочем, для альтернативно одаренных считать таковыми всех, кто с ними не согласен — обычное дело...
Собственно, на этом разговор закончился и началась драка...
* * *
— Весело у вас там, — улыбнулся Том, обучавшийся у одного из библиариев Тысячи сынов, пусть и перешедшего в Черный легион, но все еще сохранившего знание о том, что такое голос варпа, и как отличить его от собственных мыслей, и передавшего это знание ученикам. И чем все закончилось?
Миа прервала воспоминание на начале драки... уж не знаю, из каких соображений.
— Вае виктис*, — процитировала Миа перевод высказывания галльского вождя Бренна, которое через века пронесли услышавшие его римляне. — За все, что разломали в процессе дискуссии о правильном толковании некоторых мест из Блаженного Августина, по давней британской традиции, заплатили те, кто остались на месте ее проведения.
/*Прим автора: "вае виктис" — "горе побежденным!", слова галльского вождя Бренна, взявшего Рим. Когда римляне попытались наколоть его с данью — он бросил на одну из чаш весов, которыми взвешивали золото, свой меч*/
Глава 62. Путь к мегалитам
Полная луна еще только поднималась над горизонтом, заливая мертвенным серебристым светом заледеневшую равнину, покрытую тоненьким слоем серого, ноздреватого, мокрого снега. Впрочем, серым мегалитам, приветствовавшим восход Луны, было плевать и на небольшой мороз, и на холодный и влажный ветер, прилетевший с морской равнины, поиграть над сушей. Столь же равнодушно относились к ночной темноте и превратностям погоды и по крайней мере двое из троицы, пробиравшейся к мегалитам. Третий же настороженно оглядывался по сторонам, периодически порывался засветить люмос на конце палочки (что неумолимо обламывали его спутники), и дрожал мелкой дрожью. Последнее в конце концов надоело его спутникам, и на недоучку было наложено согревающее заклинание. Впрочем, меньше дрожать от этого он не стал. Только теперь, вместо холода, что обжигал тело, эту дрожь вызывал страх, обжигающий душу.
— Тфу, недоучка, — бросил мужчина, идущий справа. Его мантия выглядела серой, а на руке, которой он поправил застежку на горле, те, кому ночная тьма не служила препятствием, смогли различить вытатуированную пирамиду, увенчанную всевидящим оком.
— Но все-таки... — новичок в очередной раз дернулся и оглянулся, — почему именно сегодня?
— А когда еще? — усмехнулся его сосед слева. На тыльной стороне его ладони цветущий побег роды обвивал грубо сколоченный крест, ожидающий приговоренного.
— Разумеется, в день летнего солнцестояния, — отозвался новичок. — В день, отмеченный друидами, — спутники презрительно фыркнули, на что, впрочем, разглагольствующий новичок не обратил внимания, — в день когда сила Света — максимальна...
-...когда Свет начинает убывать, а Ночь готовится к победному маршу? — отозвался иллюминат. — Любой день между Зимним и Летним солнцестояниями — лучше, чем то, что выбрал бы.
— Как тебе только зачет по символогике поставили? — бросил розенкрейцер, молчаливым взмахом палочки испепеляя гранта*, поднявшегося к путникам из распадка между двумя довольно длинными, но низкими холмами, через один из которых как раз и переваливала дорога, лежавшая под ногами ночных путников.
/*Прим. автора: Грант — в городском английском фольклоре демон — предвестник бед в облике годовалого жеребенка, стоящего на задних ногах, со сверкающими глазами*/
— Но если "все равно"... — продолжил вопрошать стажер, проигнорировав вопрос спутника, надо сказать — в значительной степени риторический: обоим старшим путникам было отлично известно, что стажер для этой миссии был избран не за академические успехи, или же выдающиеся навыки, но за несокрушимую твердость убеждений, выражающуюся в умении профессионально колебаться вместе с линией партии. — ...то почему именно сегодня? Почему — ночью? Холодно ведь... и страшно.
— Вот именно потому, что страшно и холодно, — криво усмехнулся розенкрейцер. — Меньше шансов нарваться на магглов: то, что мы будем делать — неизбежно нарушит Статут Секретности... если, разумеется, у наших действий будут свидетели.
Некоторое время путники двигались в молчании. Причем, если новичок, как и положено неопытному, но очень ретивому бойцу, дергался на каждый шорох, его спутники лишь посмеивались над его энтузиазмом. Однако, по мере приближения к цели, роли начали меняться. Если новичка несколько успокоила широкая равнина, залитая беспощадным лунным светом, по которой было достаточно трудно подобраться незаметно, то вот его товарищи заметно напряглись.
— Чего замедлились? — оглянулся новичок на старших товарищей. — Сами же говорили: "Надо спешить!"
— Боюсь, мы уже опоздали, — отозвался тот, что носил на руке знак пирамиды. — Мегалиты просыпаются...
— Они уже поют, — согласился его напарник. — Но мелкий прав. Бежим!
Новичок, вместо того, чтобы подчиниться, крутнулся на месте... и рухнул, срубленный точно направленным ступефаем.
— Балбес! — в сердцах высказался носитель знака пирамиды. — Энервейт! — и пояснил, зашевелившемуся новичку: — Аппарировать у самых мегалитов — не лучшая идея, даже когда они спали... А уж сейчас — и вовсе смертельно опасно. Бежим!
— Они успеют? — спросил у меня Том, отвернувшись от заклятого зеркала, через которое мы наблюдали за посланниками Светлого круга.
— Даже если прямо сейчас развернутся и пойдут назад — все рано будут на месте именно тогда, когда нужны, — отозвался я, отхлебывая имбирный чай, что заварила мне Миа. Сейчас начинающая княгиня демонов устроилась слева от меня, и завороженно наблюдала за происходящим. Надо сказать, что видела она при этом несколько больше, чем те, кто находился сейчас непосредственно возле древних мегалитов.
— И это — специалисты? — удивилась Миа, глядя на то, как трое магов Светлого круга бегут по асфальтовой дорожке.
— Статут не пошел на пользу европейским магам, — пожал плечами Том. — В большинстве своем мы давно уже превратились в магглов с палочками. Даже в моем Внутреннем круге тех, кто мог бы заметить Границу, а главное — понять, что именно видит — можно пересчитать по пальцам одной руки.
Я испытал приступ одной из главных демонических добродетелей: гордыни. В моем окружении даже недавно инициированная Джинни догадалась бы, как пройти эту простенькую ловушку. Суть ее была в том, что магглы могли кружить рядом с мегалитами как хотели: те, кто возвели каменное кольцо, частично устоявшее даже под напором всеразрушающего времени, магглов в грош не ставили, и были уверены в своей победе при столкновении со сколь угодно большим войском, не располагающим магической поддержкой. И нельзя сказать, что у них не было для этого оснований. Но вот маг мог безопасно миновать границу, отмеченную заплывшими рвом и валом только там, где это разрешили ее создатели. Пройти, коснуться мертвого камня, поклониться живым и мертвым, обозначить свое присутствие и то, что не имеют дурных намерений... Те же, кто проникали на священную землю иначе... пересекая Грань в неуказанном месте, перелетая ров, аппарируя через него, или еще каким образом — сами выбирали свою судьбу. И если память об опасности аппарации еще осталась, то вот о том, что Грань опасна и для тех, кто перемещается по поверхности земли — уже, похоже, позабылось. Что и неудивительно: ведь мегалиты спали уже долгие века, и сторожевые заклятья реагировали только на самые яркие вспышки магии... Но сейчас мегалиты пробуждались... и их грозная Сила застыла на грани реальности, в шаге от воплощения.
Глава 63. Дрожащие острова
Монолиты оживали. Тихий, неумолчный шорох на грани сознания пытался сложиться в слова...
— Не слушайте! Не слушайте их! — закричал иллюминат. — Бежим быстрее вперед... Мы еще можем успеть!
Трое носителей Света и Всеобщего блага резко ускорились. Мне аж стало интересно: надолго ли их хватит? А за их спинами, из заплывшего и местами — обрушенного вала поднималась стена из напоминающего мыло зеленого камня с золотистыми прожилками.
Хотя ров в те времена, когда он был еще цел, выглядел настолько близко к идеальному кругу, насколько это могли обеспечить древние строители, поднимающаяся из него стена была изломана углами, который человек, менее привычный к варпу, чем хотя бы Миа, назвал бы "чудовищными", "лишенными логики" и, возможно, "вызывающими тошноту". Впрочем, никто из нас, наблюдавших за злоключениями троицы посланников Светлого круга, этим не страдал. Мы видели красоту, соразмерность и гармонию древнего строения, возведенного теми, кто никогда не был людьми, для тех, кто мог перестать ими быть.
Стена замкнулась, отделяя материум вовне от того, что постепенно становилось дорогой к месту, где боги встречаются с людьми.
Зеленый камень, опознать который не смог бы ни один геолог Земли, постепенно набирал прозрачность и глубину. Серебряный туман струился между потемневшими мегалитами, которые уже казались не стоящими на земной тверди, но вырастающими из глубин Бездны... Или же не "казались".
Куда-то исчезли низкие, серые, нависавшие прямо над застывшей землей, тучи, сопровождавшие героев Света с самого начала их темного похода. Небо раскололось пурпурно-алой полосой света звезд, которые никогда и ни при каких условиях не видны с Благословенной Терры, Матери миров.
Призрачные голоса становились все отчетливее. Казалось, стоит остановиться, прислушаться, и поймешь, что пытаются донести до тебя призрачные Шепчущие, что всегда по ту сторону бытия.
— Не останавливайтесь! — крикнул тот из героев Света, что носил знаки ордена Иллюминатов. — Если вам дороги ваши души — не останавливайтесь, не прислушивайтесь, не пытайтесь понять!
Днем казалось, что трое взрослых, относительно здоровых мужчин могут пересечь памятник древних за считанные минуты. Сейчас же они все бежали и бежали, но даже не могли миновать внешний ряд колонн. Точнее — этот единственный днем ряд множился и множился, закрывая собой сердце этого туманного лабиринта.
Тени, возникающие в сиянии жестоких звезд среди серебряного тумана, казалось, обретают плоть. Вот одна из них замерла на мгновение там, где в принципе не может быть никаких теней, и шагнула с темной колонны вниз, к терпеливо ждущим жертву острым кольям, выросшим из земной тьмы. Вопль нестерпимой муки вписался в вечный шепот варпа.
Новичок вздрогнул, и припустил еще быстрее. А вот носитель Розы-и-Креста начал притормаживать. Но товарищ схватил его за мантию.
— Не останавливайся"! Ты ничем уже не поможешь этой погибшей душе, разве что присоединишься к нему в вечном кошмаре!
— Это — есть? — в ужасе спросил перебирающий ногами розенкрейцер. — В смысле... это — реально?
— Это было, — отозвался иллюминат. — Здесь много таких... Ты ничем не можешь им помочь. Прежде всего потому — что они не хотят помощи.
— Не хотят? — розенкрейцер чуть не упал, когда очередной вопль вплелся в мелодию варпа.
Иллюминат покачал головой, не прекращая бессмысленного бега.
Впрочем, бег оказался не совсем уж "бессмысленным". Вскоре они нагнали третьего спутника. Он валялся на земле, держась обеими руками за голову, и что-то шептал. Лицо его кривилось то ли в муке, то ли в экстазе.
— Они жаждут... — услышал наклонившийся к товарищу розенкрейцер.
— Идем, — позвал иллюминат. — Сам знаешь: "трое войду, но лишь двое выйдут, закрыв Врата".
— Так я и думал, — усмехнулся наблюдавший злоключения сторонников Светлого круга Темный лорд, — кто-то поленился... или же испугался спуститься во тьму за подлинным свитком Утраченных пророчеств.
— Или же кто-то умышленно слил своим сторонникам усеченный вариант, — высказал предположение я.
— Ну... — Том задумался. — Может, конечно, и так.
Там, вдали, за серебряное бездной зеркала, пурпурные звезды закружились в бешеном танце. Темный силуэт иллюмината оказался окружены алым контуром, который мерцал некоторое время, а потом — вспыхнул и исчез. С его исчезновением легкий восточный ветер унес серебряный туман, играясь вспышками лазури. Мрачные мегалиты снова притворились строениями, возведенными людьми, а стена на валу — полностью исчезла, открывая дорогу. Далекий петушиный крик вспорол древний кошмар. Сводящее с ума пурпурное сияние ушло с небес, сменившись обычной ночной темнотой, в которой голоса варпа снова были поглощены неслышимым для смертных пением Великой арфы ночи, защищающей сознание жителей материума от рокота необоримо могучих волн Хаоса. Узкая полоса солнечного света озарила восточную сторону темных небес. Оттуда на равнины южной Англии накатывался рассвет.
Двое, пережившие эту ночь, настороженно оглядывались в поисках третьего спутника... но в глубине души они понимали, что найти его им уже не суждено.
— А как это пророчество звучало полностью? — поинтересовалась Миа, не отрывая взгляда от вновь ставших серыми мегалитов.
— Трое войдут, — отозвался Том. — Двое выйдут. Черное сердце Висячих камней возьмет не прошедшего Последнее Испытание. Врата закроются, но останутся открыты в сердцах выживших.
Глава 64. Столпы Дома забот
Дамблдор откинулся в своем кресле, рассматривая позицию, получившуюся на доске. После истории с флектом, "забытым" на его столе, директора сильно отодвинули от руководства операциями Круга в Британии.
— Господин директор, — спросила склонившегося над шахматным столиком Дамблдора Сейлина Трогар, чьи воспоминания мы с Миа, собственно, и просматривали, — неужели Вам не грустно, что Вас фактически отстранили от руководства?
— Увы, — пожал плечами директор. — Это несколько жестокое, но, надо признать, справедливое решение. Как я могу руководить своими товарищами в ситуации, когда решение, бывает, надо принять весьма и весьма оперативно, когда я, случается, на несколько часов погружаюсь в несколько поблекшие, но все еще яркие видения, подобные тем, что я наблюдал в проклятом стекле? Тот враг, что взломал мой кабинет, и "случайно", — кривая улыбка Дамблдора показала, что именно он думает о такой случайности, — оставил на моем столе проклятое стекло, нанес мне страшный удар. И теперь я могу только смотреть на то, как молодые, в своем стремлении заслужить славу, допускают страшные ошибки... почти не имея возможности их предотвратить.
