Чаганов: Война

Варвара Дмитриевна, сама вошедшая в кабинет с подносом, бросает на меня укоризненный взгляд, заметив в руках мужа несколько отпечатанных на машинке листов.

'Как бы я персоной нон-грата у неё не стал,— добавляю в чашку молока,— говорить с академиком о смесевом ракетном топливе или отложить до следующего раза'?

Дело в том, что, пытаясь в прошлой жизни разобраться с этим вопросом, я выяснил, что одним из его компонентов, а именно горючим, является эластичный полимер с довольно хитрыми механическими и объёмными свойствами. Название полиуретаны, а особенно его циклопическая формула в справочнике, вызвали у меня тоску, и я отбросил тогда мысль о смесевом топливе, отбросил... до последнего времени.

— Любопытно,— академик отрывается от чтения,— многообещающий материал, эластичнее и прочнее шёлка, влагу не впитывает. Шлак... наверное из молодых, стариков в лаборатории профессора Байера я всех знал, работал у него в Мюнхене ещё до войны. Ну что ж, пока я вижу две основные трудности для немедленного запуска перлона в производство: первая— нужно создавать специальные машины, у нас с этим не очень, для вытягивания длинных нитей, ведь самая очевидная область применения для сего материала, что сразу приходит на ум, это— нити, верёвки, канаты. Впрочем, в первое время можно искусственную щетину производить...

'Попробовать в самом деле диски и магазины для пулемётов отливать'?

— ... Вторая трудность, добыча фенола— основного сырья для перлона. Технология давно известная— из каменноугольной смолы, но тут масштабы не те. Сами посудите, сто грамм фенола на одну тонну угля, да и те уже расписаны между аспирином, эпоксидкой и салициловой кислотой.

— Что же делать, Владимир Николаевич?

— Как что, молодой человек, если нельзя добыть, то надо синтезировать. Это германцам деваться некуда у них нефти нет, придётся возиться с углём, а нас нефтью бог не обидел. Будем фенол из бензола синтезировать, правда серной кислоты понадобится много в соотношении примерно два к одному. Хотя нет, не обязательно. Я в бытность свою в Америке работал над высокооктановыми добавками к моторному топливу с низкой температурой замерзания и обнаружил, что очень хорошо для этого подходит кумол или, как они его называют, кумин. Его просто получить алкилированием бензола пропиленом, если продолжить реакцию с добавлением кислорода и небольшого количества серной кислоты, то на выходе получаем фенол и ацетон. Все процессы идут при небольших температурах и давлениях, я это проделывал в домашней лаборатории.

'Просто кладезь знаний... Спрошу, была не была'.

— Владимир Николаевич, а вы слыхали о полиуретане?— отхлёбываю уже совершенно холодный чай.

— Не только слышал, но и в руках держал,— улыбается академик, глядя на моё вспотевшее от напряжения лицо,— я встречался в Чикагском университете с его создателем, тоже немцем, по просьбе моего заказчика,— он ловко обошёл патент Кэразэса на полиэстер и нейлон, но особого интереса, как волокно для тканей, полиуретан в Америке не вызвал.

— Меня интересуют пенополиуретаны, такие, которые можно получать непосредственно в в нужной конструкции: заливаешь в неё, она принимает её форму и полимеризуется в ней, термостойкие и небольшие по плотности...

Академик несколько минут задумчиво глядит на огонь в камине.

'Один глупец может задать столько вопросов'...— поглядываю на напольные часы и с опаской прислушиваюсь к шагам в коридоре.

— Действительно, тот немец из 'ИГ Фарбен', его звали Отто Байер, он однофамилец профессора, показывал кусочек каучукоподобного материала,— Ипатьев поднимает на меня усталые глаза,— но мне кажется, что эта была не пена... явное литье.

'Это как раз не проблема, вспененный полиуретан в моей истории был открыт случайно, когда в реакционную смесь попала вода'.

— Владимир Николаевич, я понимаю что вы очень заняты, но может быть посоветуете кого-нибудь специалиста, кто мог бы заняться этим вопросом? Очень большие перспективы открываются в области топлива для реактивных двигателей.

— Посоветую,— академик устало откидывается на спинку кресла,— и не какого-нибудь, а специалиста с большой перспективой: доктора наук Кнунянца, бывшего дипломника Алексея Евгеньевича Чичибабина...

'Почему он так испытующе смотрит на меня? Что, Чичибабин тоже просится в Союз? Всем работу найду'...

— Как здоровье академика?— задаю наводящий вопрос.

— Вот, Алексей Сергеевич,— неожиданно легко вскакивает с места Ипатьев и спешит к письменному столу,— письмо от него, я думаю его следует передать Сталину...

Дверь в кабинет открывается и на пороге появляется рассерженная жена.

— Уже ухожу, Варвара Дмитриевна, вот только письмо от Алексея Евгеньевича захвачу,— тоже поднимаюсь я, её глаза зажигаются радостным огнём.

'Кнунянц, ну как я мог сам не догадаться'?

Московская область,

аэродром 'Подлипки',

21 ноября 1938 года, 10:30.

'Повезло, солнечный день сегодня. Идеальная погода для определения максимальной скорости самолёта на оптимальной высоте. Торопит Голованов. Его можно понять: первый И-180 разбит в дребезги Чкаловым, второй— скапотировал, когда за штурвалом был Супрун... и совершенно точно не может быть подан на испытания в НИИ ВВС до нового года. Яковлевский И-26 провалил статические испытания, поэтому тоже к первому января не поспеет. О Бартини и говорить нечего: итальянские основательность и неспешность уже вывели его из числа реальных конкурентов на победу в конкурсе'.

— Высота четыре тысячи метров,— в динамиках раздаётся нарочито спокойный голос Галлая,— температура минус девятнадцать, начинаю работу.

Работники КБ, обступившие мой припаркованный у ангара ЗИС с открытыми дверями, возбуждённо заговорили, заглушая гул двигателя, несущегося с небес . Я специально включил радиостанцию в машине на приём, чтобы увести 'болельщиков' от дверей радиорубки и не мешать руководителю полётов.

Работа испытателя в данный момент заключается в том, чтобы попытаться разогнать самолёт до максимально возможной скорости на прямолинейном участке над аэродромом, гоняя его взад— вперёд, провести так называемый 'километраж'. Подходить к искомой скорости лётчик должен постепенно, постоянно контролируя состояние машины, чтобы не допустить флаттера.

'Хотя сегодня Галлай может действовать увереннее, учитывая успех накануне'...

* * *

Вчера вечером потихоньку от всех Лавочкин м Люшиным уже провели 'километраж' И-289-го... Пока после испытаний проверяли, обмеряли и взвешивали машину, вычисляли аэродинамическую поправку скорости, наступила ночь, поэтому решили порадовать меня утром.

'Пятьсот пятьдесят километров в час! Догнали 'мессер''!

На климовском двигателе, пушкой Дегтярёва в развале блока цилиндров (Шпитальный свою пушку не торопится присылать) и двумя макетами синхронных пулемётов, не считая радиостанции и кислородного оборудования...

— На ламинарном крыле?— чуть не раздавил телефонную трубку в кулаке.

— Нет-нет, на обычном, завтра с утра будем делать 'километраж' с ламинарными консолями, приезжайте, Алексей Сергеевич, будем ждать.

'По теории, по самым скромным прикидкам, ещё пятьдесят километров в час можно выжать... '

* * *

— Шестьсот десять...— голос Галлая заметно дрогнул.

— Ура!!— Люда Сибиркина и другие девчонки из 'девушковой бригады' бросились обнимать Наума Чернякова.

'Сколько может быть аэродинамическая поправка?— мысленно вглядываюсь в график поправок на изменение сжимаемости воздуха,— на высоте четырёх тысяч метров не больше десяти километров в час... и их надо вычесть из показаний прибора... В любом случае психологическая отметка превышена'.

— Ура!!— присоединяюсь к девушкам.

— Баловство,— слышу краем уха чей-то голос,— ты видел, как они полировали эти консоли, как пылинки с них сдували? Кто этим в поле заниматься будет? Баловство.

— Техники будут,— возражает другой,— да и сами лётчики... когда поймут, что от этих километров их жизни зависят.

— Что празднуем?— из затормозившей рядом 'эмки' появляются две высокие фигуры в военной форме.

— Рекорд, товарищ Голованов!— задорно отвечает скорая на язык Сибиркина.

— Слыхал, Александр Иванович,— ехидно замечает тот, повернувшись не к задравшему вверх голову спутнику, а к бойкой конструкторше,— второй день гуляют, не могут остановится.

'Как узнал? Вроде бы договорились с Лавочкиным сначала проверить ламинарное крыло, а потом уже докладывать наверх'.

— Новый рекорд!— весело закричали все разом, видя что начальник не сердится,— шестьсот десять!

— Сколько-сколько?— главком и начальник НИИ ВВС недоверчиво смотрят на меня, я гордо киваю.

— Здравствуйте, товарищи,— запыхавшийся Лавочкин приветствует гостей, которые с интересом наблюдают за снижением истребителя, консоли крыльев которого были выкрашены в радикально чёрный цвет.

'Ещё одна проблема, которую надо решать: налаживание производства своей авиационной краски с микронным зерном. То, что удалось закупить в САСШ на первое время, конечно, хватит, но зелёной— совсем мало, не более чем на сто пар консолей'.

А вообще, сегодняшний наш успех отнюдь не случаен: в КБ проведена большая научная работа: сняты километры профилограмм, исследована шероховатость поверхностей разных покрытий (ткань, дюраль) при разных методах окраски (кистью, пульверизатором), с грунтовкой и без. На дюралевых консолях, что сейчас стоят на ЛАГе, удалось добиться средней высоты бугорков в пять микрон, а при последующей полировке они были уменьшены до двух.

Очень помогли 'нарукавники' для измерения давления на профиле крыла. С их помощью удалось экспериментально с высокой точностью построить распределение давления по контуру крыла и точку перехода (наличие отрицательного градиента давления) на крыле, когда течение в пограничном слое становится ускоренным, что способствует сохранению его ламинарности.

'Хорошо поработала 'девушковая бригада', не считаясь со временем... надо будет попытаться выбить для них премию. Хотя почему только для них... Стоп, чего-то я тороплюсь, до завершения испытаний ещё долго, одно пикирование чего стоит... А это чей ЗИС? Понятно, Хруничева'.

* * *

— Всё правильно, товарищ главком,— полковник Филин отрывается от миллиметровки и бросает на маленький столик, заваленный бумагами, навигационную линейку,— шестьсот пять километров в час. Судя по барограмме при испытаниях самолёт шёл без пикирования, на одной высоте. Высота четыре тысячи метров. Приёмники воздушного давления поверены в измерительной лаборатории ГАЗ ?1 (Государственный Авиационный Завод).

Все собравшиеся в тесной комнатке под аэродромной вышкой с облегчением выдохнули.

— Поздравляю, товарищ Лавочкин,— раскрасневшийся нарком с чувством жмёт руку главного конструктора,— товарищ Голованов, надо приложить все силы, чтобы завершить испытания до конца года...

'Хм, по условиям конкурса вроде как было сдать образец на испытания к первому января... впрочем, чем быстрее, тем лучше— 'война уже идёт''.

— ... Если всё пройдёт успешно, то буду ставить вопрос перед правительством об организации на заводе ?1 производства вашего истребителя...— Хруничев старательно избегает моего взгляда.

'А затем тихой туда же и КБ, не дожидаясь истечения года, данного нам Сталиным. Прелестно, хорошо хоть не исподтишка, в открытую играет глава НКАП. Хотя с другой стороны, по сравнению с 'Дуксом' наш 289-й — кустарная мастерская, там до последнего времени ежемесячно выпускалось более сотни самолётов, сейчас в связи со снятием с производства И-15 — меньше'.

Щёки Лавочкина побагровели от волнения.

'Его можно понять, получив такую базу как завод ?1, ты сразу выходишь в высшую лигу... Такие предложениями делают раз в жизни... Крупнейший столичный завод на Центральном аэродроме'.

Все, за исключением наркома, вопросительно смотрят на меня.

— Я не против, товарищи,— разом разряжаю создавшуюся напряжённую обстановку,— для меня дело превыше личных соображений. Вот только наш завод и аэродром 'Подлипки' останутся в Спецкомитете. Это моя принципиальная позиция. Мы запланировали здесь большие работы по морской тематике.

— Это дело надо перекурить,— радостно объявляет Хруничев.

* * *

— Александр Евгеньевич,— ловлю Голованова за локоть,— не хотите задержаться ненадолго? Тут у меня запланирован показ для адмирала Петрова экспериментальной техники. Думаю вам будет интересно.

— Вот так и отдашь ему всё?— невпопад отвечает тот, глядя за отъезжающим ЗИСом Хруничева,— это же кругом твоя заслуга. Небось поехал докладывать об успехах наркомата...

— Моего вклада в этот самолёт не больше, чем его... А раздавать ценные указания может даже дрессированная шимпанзе в цирке. Так что, останетесь?

— Добренький ты, Алексей,— хмыкает он и поворачивается к начальнику НИИ ВВС,— поезжайте, товарищ Филин, я здесь задержусь...

— Доставлю вашего начальника куда попросит,— отвечаю его на немой вопрос в глазах.

— Так вот добренький ты, не боишься, что ототрут тебя от всех начинаний?... Не боишься, впрочем, я на твоём месте тоже бы не боялся...

— Нам туда,— машу рукой в сторону самого дальнего ангара,— Костя, скажешь адмиралу где мы.

— Хороший может получится аппарат,— кивает Голованов на бережно толкаемый механиками в полотняных перчатках истребитель.— быстрый... но надо ещё посмотреть каким он окажется на вертикалях. Хотя уже ясно, что не всякого лётчика посадишь за его штурвал , да и не каждого механика к нему подпустишь.

— Что верно, то верно,— легко подстраиваюсь под широкий шаг главкома,— подумал, что неплохо бы для внедрения самолёта в войска создать отряд из опытных лётчиков и механиков, хорошо бы испанцев... Чтобы не в строевые части передавать, а на первых порах только лучшим из лучших.

— И пути нащупать против германских наскоков,— горячо подхватывает Голованов,— свою тактику применения обкатать, а заодно пару вместо тройки попробовать. Я тоже подумал об особом отряде, затем, чтобы строевые части не изобретали велосипед, а по итогам боевого применения получили апробированные методики, закрепленные в уставе.

' В уставе... а до начала боёв на Халхин-Голе меньше полугода. Сказать— не сказать'?

— Вот вы говорили насчёт германцев,— решаюсь я,— только может так статься, что к лету нам придётся не только в Испании воевать. Не хотят, похоже, японские генералы успокаиваться в Маньчжурии после Хасана...

Сзади послышался шум мотора приближающего автомобиля.

— В общем, вы знаете что я делал в Испании,— Голованов молча кивает,— так вот, тем же самым занимаюсь в отношении Японии. О всех данных сказать не могу, но очень вероятно, что в конце весны начале лета начнутся боевые действия в Монголии... причём с японской стороны силами, большими чем на озере Хасан...

Увидев меня, Черёмухин и Миль начинают открывать высокие дощатые двери ангара.

— Я ничего по линии Разведупра не получал,— хмурится главком.

— Скорее всего перепроверяют сведения по агентурным каналам... Я советую вам , Александр Евгеньевич, без лишнего шума, иначе не сносить мне головы, начать инспекцию авиации Забайкальского военного округа, а заодно частей в Монгольской Народной Республике...