Научи меня доброте

Подул прохладный ветерок с реки. Солнце клонилось к горизонту, приближая время вечера. Торми подумал, что у него ещё уйма дел: оружие Теи всё ещё не доставлено. И неясно как там поживает сенсей, оставленный с домоуправом, которая разучилась готовить из-за психического расстройства, связанного с отсутствием её взлелеянного добра.

— Ни с чего, — устало проговорил он, обдумывая перспективу завалиться спать где-нибудь в саду, где бы его никто не нашёл. — Тогда я пойду домой?

— А как же я?

Торми уставился на девицу, не понимая, что она ещё от него хочет.

— А что с тобой?

— Ну я же не хочу рубить голову Зефу.

— Ну так и не руби.

— Я не могу. Обстоятельства заставляют принять крайние меры.

— Тогда измени обстоятельства.

— Как?

— Реши с Зефом вопрос о... о ваших взаимоотношениях. Если он относится к тебе так же, как ты к нему, то бегите из Феланды.

— А если нет? — с придыханием поинтересовалась Руд.

— А если нет, то... оттяпай ему голову, и дело с концом!

— Ты прав! — хлопнула девушка его по плечу, так что он даже вздрогнул от неожиданности. — Я так и сделаю. Вот пойду сейчас и всё ему расскажу. Прям сейчас и пойду. — Она взволнованно и часто дышала и почему-то никуда не шла. Похоже, для неё подписать смертный приговор для невиновного было проще, чем сознаться в собственных чувствах.

— Раскрой своё сердце на встречу судьбе! — изрёк Торми. Одна из любимых книг Теи так и называлась, и как кстати пришлось названице.

— Да. Конечно. — Руд развернулась на каблуках и зашагала прочь какой-то деревянной походкой.

Торми пожал плечами ей вслед. А что он мог поделать? У взрослых всегда куча дурацких проблем, которые они не в силах разрешить. Впрочем, были и исключения. Взять хотя бы Анемона. Складывалось впечатление, что у того проблем вообще нет. Ну если, конечно, не наведывался с визитом вежливости Лель... так там совсем другая история.

Торми задумчиво хмуря брови, вернулся к своим овцам... то есть к Локки и Шиконе, которые во всю рубились в подкидного дурака, сидя на прибрежной скамейке. И Торми ещё на подходе догадался кто проигрывает.

— Масть! Масть! — орал Локки, чуть не разрывая карты на клочки. — Масть опять не та пришла!

— Удивительное дело. Продувая семнадцатый раз подряд ты говоришь, что масть не та, — заметил Шиконе, собирая выигранную мелочь.

— Слушай ты! — сгрёб его за грудки Локки, с перекошенным от злости лицом. — Ты думаешь, я вру?

— Привет дуракам и не очень! — не удержался от комментария Торми, и вовремя отпрыгнул, потому как его оклик ещё больше взбесил проигравшего, и тот взвился в воздух, будто на гвоздь сел.

— Мелкий! Тебя ещё не хватало! Получить хочешь?

— Опять на шампурах? — с умилительной искренностью поинтересовался ребёнок.

— Гадство! — сплюнул себе под ноги бандит, остывая. Снова биться столь экзотичным оружием ему, по всей видимости, не улыбалось. — Проклятье! А где этот белобрысый? Опять дурака валяет? Была бы моя воля, я бы ему с удовольствием морду начистил!

— Ну если ты о Руд... Я ему могу передать твои пожелания, — улыбаясь сообщил Торми.

— Замолчи уже. Без тебя тошно, — скривился Локки, и причиной тому была явно не карточная игра. — Давай, говори быстрей где этот проходимец, и я пойду. Мне ещё вон корзину тащить, — кивнул он на упомянутую, полную мясных деликатесов. При виде её Торми был готов истечь слюнкой, но вспомнил, что и так приглашён на пирушку. Оставалось только поразмыслить — стоит ли оно того? А-то может там будет такая колобредень, что лучше остаться дома.

Торми указал Локки дорогу, вернее послал по известному адресу... на той улочке он в последний раз видел Хамидорею с товарками. Там, конечно, не было Руд, зато Локки мог совершенно бесплатно отовариться ещё одним фингалом. Старый-то уже поди поджил. Не видно. Повязка мешает разглядеть.

Возвращаясь в особняк Арахуэнте почитай что дворами — мальчику как-то не светило повстречаться на дороге с обратно возвращающимся озлобленным Локки, — Торми прикидывал в уме, куда ему девать остатки "того самого чая". Пить его он не собирался даже под пытками. Выбросить — жалко. Отдать обратно сенсею — так обрадовать учителя выше его сил. А может оставить для Теи? На всякий пожарный, а вдруг пригодится! Над этим стоило подумать и извлечь максимальную пользу.

Уже у ворот Торми смекнул, что вваливаться с оружием на территорию анемоноского дома не очень умно. Тея может запросто засечь, а потом рассказывай, что ты не бегемот и что оружие ветром надуло...

— Торми, я как раз тебя искала.

Мелодичный и радостный голос домоуправа, буквально поразил мальчика в самое сердце. Потребовалась поистине невероятная сила духа, чтобы развернуться на голос и, мило улыбаясь, поприветствовать девушку. Торми сразу же запретил себе думать, что делать дальше, ибо понял, что ситуация крайне щекотливая, а путей к отступлению нет... пока.

— Мне кажется, нам нужно серьёзно поговорить, — произнесла Тея.

Торми заприметил у неё в руках продуктовую корзину, значит на рынок ходила. Интересно, что на обед?

— Опять? Мы же с тобой уже обо всём поговорили.

— Да, — склонила она тёмную голову, украшенную низками агатовых бус, — но есть несколько нюансов, которые я бы хотела для себя уяснить.

— Например? — Шиконе с оружием стоял столбом за его спиной и уйти не спешил. "Вот болван!"

Мальчик, спрятав руки за спину начал подавать ему сигналы сгинуть с глаз долой, пока Тея не заинтересовалась, что это там за увесистый "мешок" за плечами парня.

— Я тут размышляла о том, кто мог утащить моё оружие.

— Да-а?! — произнёс Торми, пытаясь оттянуть время, пока до Шиконе не дойдёт, что нужно поскорее валить отсюда, и удостоился слегка обиженного взгляда Теи, запоздало сообразив, что она расценила его вопрос, как сомнения относительно её мыслительных способностей.

— И кто же по твоему мог совершить столь корыстное деяние? — отвлёк он её от посторонних никому ненужных мыслей.

— Ну, проанализировав и сопоставив все известные мне факты, прихожу к выводу, что злоумышленником был ты, Торми.

— Я?! — "Нет, ну это возмутительно!" — Ты обвиняешь меня в похищении своего оружия? — не веря своим ушам, переспросил Торми. И не то, чтобы она совсем не права...

— А чего ты так разгорячился, если это неправда?

Торми глубоко вздохнул. Наломать дров ему не хотелось, а тем временем он был к этому близок как никогда.

— Да мне просто неприятно...

Девушка ухмыльнулась.

— Ладно, забей! Я пошутила! — неожиданно выдала она, тем самым окончательно его дезориентировав. — А этот что тут делает? — перевела она стрелы на Шиконе.

Духи! Этого-то Торми и боялся.

— Здрасте! — выпалил объект внимания, разулыбавшись как последний идиот. И поправил на плече увесистый куль, издавший весьма убедительный звон железа.

Торми понял, что они пропали.

— А что за мешок? — задала Тея ожидаемый и весьма неприятный вопрос.

— Это тебе, — не стал отпираться Торми, чувствуя выступившую испарину на лбу. Иногда сказать правду означает спасение. Это был как раз тот случай.

— Мне? — удивилась девушка.

— Мы обнаружили мешок неподалеку от дома, — приврал мальчик.

— И что в нём?

Торми пожал плечами, надеясь, что Шиконе не ляпнет чего лишнего — поболтать он всегда был не прочь, а уж проболтаться и того пуще.

Тея подозрительно сощурилась:

— А откуда ты знаешь, что мне?

Торми удержался, чтобы не сглотнуть вставший в горле ком — уж до того волнительный был момент.

— К мешку прилагалась записка, — выпалил он на одном дыхании.

— И где же она?

"Нифига ты меня не подловишь!" — почти злодейски подумалось ребёнку.

— Ветром унесло!

— Вот как! Ну посмотрим... — подступила домоправительница к застывшему истуканом Сломанному Крылу. — Что там у тебя, показывай.

Шиконе свалил на землю свою ношу, издавшую деревянно-железный грохот, и выдохнул накопившуюся усталость от необходимости тащить заплечную поклажу в одного. Торми-то в своё время помогала Лайнерия.

Тея едва прикоснулась к узелку, как руки её задрожали, а лицо сделалось необычайно взволнованным. Неужели почувствовала своё оружие?

— Уверен, что мне?

— Ещё как!

Разворачивая ткань, как подарочную бумагу крайне дорогого и долгожданного подарка, Тея действовала аккуратно, то и дело прерываясь и переводя дыхание.

Оказавшись лицом к лицу с закрытым ящиком, она какое-то время молча разглядывала его, не узнавая. Ещё бы! Ящик был специально сделан под заказ, он был довольно лёгким и вместительным, из гладкого полированного дерева — белым с розова. Не мог же Торми притащиться к лидер-боссу с каким попало ящиком!

Тея закусила губу, начавшую дрожать в предчувствии, и, наконец, собравшись с духом, открыла крючочки, надёжно удерживающие крышку на месте.

Вскрикнула. Прикрыла ладошками рот.

— Так это же... это же...

— Да никак твоё оружие! — развёл мальчик руками в притворном удивлении.

Тея протянула руку, но дотронуться не решилась, будто боялась, что оно исчезнет. Сверху боевого арсенала лежал её любимый изящный топорик, по которому она, вероятно, больше всего скучала. И при взгляде на него на глазах девушки выступили чистые, трогательные слёзы.

Торми отвернулся, решив не смущать Тею своим пристальным взглядом, и ткнул Шиконе под бок, намекая тому двигать отсюда. Тея к тому времени уже стояла на коленях перед ящиком, протягивая к нему ручки как к родному дитю, а по щекам её текли слёзы радости и умиления.

И Торми казалось, что именно так и сходят с ума — тихо и неожиданно.

— Чего это она? — спросил Шиконе, когда Торми удалось запихнуть его в калитку и отволочь к ближайшим кустам, на тот случай, если Тея вдруг очнётся от наваждения и учинит им обоим допрос с пристрастием. Торми-то что — он был готов противостоять ударам жестокой судьба, а вот насчёт Сломанного Крыла был неуверен.

— Сейчас я выведу тебя отсюда чёрным ходом, но сначала хочу взять с тебя клятву... — Торми на секунду задумался, на предмет какую бы клятву взять... с одной стороны он понимал, что если Шиконе припечёт, молчать он явно не будет, а с другой... — я возьму с тебя клятву кукушки.

— Кукушки?! — нахмурился паренёк, настороженно взирая на собеседника. — А что это такое?

— Всё просто, — заверил ученик Анемона Арахуэнте, взяв лекторский тон и приосанившись, будто выступал на какой-нибудь конференции, а не распинался перед слегка ощипанным юношей. — Ты обязуешься держать рот на замке относительно оружия и всего остального услышанного в нашей компании. Перечислить о чём речь?

— Не надо, я бы и сам хотел обо всё забыть. Ваша история меня доконала!

Торми смолчал, что история эта не его, и вообще он был сам в неё втянут, и, кстати сказать, именно Шиконе.

— Ну а при чём тут кукушка? — не удержался от вопроса юноша.

— А вот тут начинается самое интересное... — Торми сделал драматичную паузу... чтобы его дальнейшие слова не показались издевательством. — В случае нарушения клятвы, ты будешь куковать у Апельсиновых Ворот до той минуты, пока я не приду, и не скажу, что ты прощён.

На физиономии Шико появилось недоверие, переросшее в изумление, и...

— Дудки!

— Ну почему? — вырвался непрошеный вопрос, и дабы исправить подпорченное впечатление Торми тут же произнёс следующее, не давая оппоненту опомниться: — Ты так уверен, что не сдержишь клятву? Ты заранее признаёшь себя клятвопреступником? Ещё не дав клятвы, ты уже думаешь о последствиях...

— Я всегда думаю о последствиях, но сейчас речь не об этом. Я что дурак что ли куковать у ворот? А вдруг ты только через неделю явишься? А вдруг через год? И вообще, может ты помрёшь, и мне что тогда всю жизнь куковать?

Торми сумрачно улыбнулся, спрятав руки подмышки. С такими-то союзничками помереть не составит труда.

— И что ты предлагаешь?

Шиконе вздохнул и на выдохе заговорил:

— Если уж ты так хочешь, чтобы я куковал, то так и быть... кукну пару раз возле твоего дома, чтобы ты знал, как обстоят дела. — Торми открыл было рот... — И клятвы я давать никакой не буду. Как получится, так и получится. Но я тебе обещаю, что постараюсь держать рот на замке. Доволен?

Торми был абсолютно недоволен, но это никого не интересовало.

— Ладно.

Они пожали руки, дабы скрепить хоть какую-то договоренность, как вдруг кусты пошевелились и раздвинулись, представив на обозрение знакомое лицо ни на грамм не похудевшей тётушки.

— А-а-а, — протянула она с каким-то потаённым злорадством, но подойти ближе не попыталась. — Сюда приполз!

Оба заговорщика одновременно вздрогнули. Каждый подумал на свой счёт.

— Жаль сковородку я с собой не прихватила, а то ты бы сейчас уже ходил весь такой красивый. И чего тебя нелёгкая опять к Анемону принесла?

Торми смекнул, что сей вопрос не к нему, но расслабляться не спешил. Он был в какой-то степени в ответе за Шиконе...

— Одну минуточку, тётушка. Шиконе, он вроде как перевоспитался и... и пришёл мириться.

— Мириться?! Скажи ему, что б поскорее отсюда убирался, пока я его чем-нибудь увесистей сковородки не огрела! Понавадился тут шляться.

— Он не просто так ходит, — отчего-то ляпнулось Торми. Ну в самом деле, зачем враждовать, если всё можно решить полюбовно. — Шико с благородными намерениями к вам.

Белобрысый парень ошарашено выпучился на мальчика. Тётушка же покосилась с явным недоверием. И они оба ждали от него разъяснений.

— Не так давно, — начал вещать Торми, чувствуя себя важной персоной, — Шиконе "посчастливилось" угоститься вашими щами...

— Вот как! — стрельнула недобрым взглядом она в жертву своих кулинарных ухищрений. — Он их украл?

— Разумеется, нет! — изобразил возмущение Торми. — Это я его угостил, и он остался в диком восторге!

Взгляд Люциль смягчился.

— Что ж, я рада. Но какое это имеет отношения к тому, что он опять пришёл? Если хочет подлизаться к Анемону...

— Вовсе нет!

— Смотри у меня, Тормазнизио, не найдёшь ему достойного оправдания, тогда я, и его, и тебя... — начала сердиться тётушка, так что её лицо стало наливаться пунцовым румянцем.

— Он хочет научиться у вас готовить, — выпалил мальчик, не обращая внимания на то, как челюсть несостоявшегося ученика Анемона потерлась в пространстве. Торми на всякий пожарный шепнул, что всё под контролем, и снова обратился к тётушке: — Он сирота, позаботиться о нём некому, а уж чему-то дельному научить и подавно. Если бы кто-то с благородным сердцем и чистой душой взялся помочь, то ему бы тогда не пришлось влачить жалкое существование.

— Жалкое существование?! — не выдержал обладатель "потерянной" души. — Какого духа ты... — Он задохнулся, получив от Торми локтём под дых.

— Тётушка, если бы вы были так добры...

— Ну что ж! — Глаза тётушки налились тем самым сиянием, которое снисходит в моменты поистине божественного просветления, когда человеческое существо понимает своё настоящее предназначения — бескорыстно творить добрые дела и наставлять потерянных на путь истинный. Что может быть выше этого благостного чувства созидания?